Биологическая опасность. Последний приказ

Андрей Даньков

Биологическая опасность. Последний приказ

Глава 1: Прибытие

“Вижу голубеющую даль -

Нарушать такую просто жаль.

Жаль, что ты ее не видишь! Путь наш труден и далек.

Мой «Фантом» несется на восток.”

Фрагмент песни ”Фантом” рок-группы “Чиж & Co”

1 мая 2029 года. В небе над Алтайским краем, Россия. 02:30 местного времени. На борту самолёта МС-21-210.

Это называется "свинство". Никак иначе. Не могли что ли регенераты и военные устроить "вечеринку" не знаю, утром что ли, или ночью, чтобы можно было сесть на полосу визуально. А теперь – приходится гадать, чтобы понять, можно ли сесть на полосу в условиях абсолютной темноты, или нет. И ведь… стоп! У Жеки должны же быть какие-то приборы ночного видения.

– Капитана Паслёнова просьба пройти в кабину. – сказал я в трубку бортового телефона.

Кричать уже было нельзя, так как на борту были люди. Не те семьи бойцов, которых я согласился вывезти ради шанса оказаться в Первопрестольной с единственной целью – вывезти любимую женщину и мать моего ребёнка, как сегодня оказалось, из ада. Правда, ради этого мне пришлось заплатить высокую цену – жизнь бортпроводника Никиты, которого мне пришлось застрелить, чтобы тот не превратился в регенерата, и рука моего командира Сельчука…

Мои размышления прервал стук в дверь, которую, согласно требованиям безопасности, пришлось закрыть на замок.

– Войдите. – сказал я, нажимая на радиопанели кнопку разблокировки кабины.

– Вызывал?

– Да, Жек, вызывал. У тебя нет приборов ночного видения?

– Есть, тебе парочку?

– Виталь, ты будешь? – спросил Жека.

– Буду. Только дальность у их ПНВ считай что никакая – метров двести, не выше.

– То есть, садиться будем как в тумане? – спросил я.

– Ну да. Причём, визуально, инструменты малопригодны.

– Всё равно неси. Лучше хоть что-нибудь, чем ничего.

– Сейчас буду.

Жека вышел из кабины, и туда зашла Оля.

– Как вы? Кофе, может быть?

– Если можно. – сказал я. – С сахаром.

– И мне тоже, но без сахара. – сказал Виталя.

Вообще-то пилотам запрещено принимать одну и ту же пищу во избежание полной потери управления самолётом. А то никто не знает, как управлять самолётом, если оба пилота посменно сидят в туалете с отравлением. Если знаете, подскажите.

Оля удалилась из кабины, когда к нам зашёл Жека и притащил два шлема с приделанными к ним ПНВ.

– Лучшее, что смог придумать. Не обессудьте.

– Главное, что есть, и они работают. – сказал Романевский, надевая на себя один из шлемов. – Вроде неплохо. Надо пройти около поверхности, чтобы понять, как они работают.

– Ясно. – ответил я, тоже надевая и настраивая шлем.

Небольшая настройка ПНВ далась мне довольно легко, так как в одной из частей "Call of Duty" принцип работы таких вот приборов был повторён так, как будто это настоящий прибор.[1]

– Мальчики, кофе, как заказывали. – шутливо сказала Оля.

– Спасибо. – сказал я. – Можешь посидеть в кабине? Мне надо отвлечься.

– Да, конечно.

Я вышел из кабины и остановился на передней кухне. Кофе, который налила мне Оля, оказался без сахара, так что пришлось позаимствовать у неё пару пакетиков сахара и пластиковую дырявую палочку для размешивания.

С трудом выпив кофе, я вошёл в салон бизнес-класса, который был занят экипажем и теми, кого я распорядился посадить туда. В их число попали Лена, Мишель и Харитон Владимирович.

– Как ты? – спросил я жену.

– Нормально. Только до сих пор не верю, что Киров пал.

– Я тоже не верю, но что случилось – то случилось.

– Вы о чём? – спросил меня по-английски Мишель.

– О своём. Не жалеешь, что с нами отправился?

– Нет. За своей Джокондой я готов улететь хоть на край света! – воскликнул он мне.

Бахвальство да и только. Блин, эту романтическую фигню мне говорит человек старше меня, а я по закону могу считать себя "молодёжью"! Хотя… может и вправду говорят, что любви все возрасты покорны? И нашему французу на фоне этой самой любви конкретно снесло крышу.

– Слушай, а тебе…

– Домой? А что дома? Дом мой в Париже, а от него остались только угли.

– Какие угли? – удивился я.

Стоит сказать, что последние две недели я особо за новостями не следил, так как был в очень плохом состоянии. И сейчас практически любые новости, за исключением мятежа военных, меня не удивили.

А почему военные меня не удивили своим поступком? Почему одни военные остались верны Миролюбову, хоть он фактически и не является властью, а другие, отказались ему подчиняться ради каких-то своих интересов.

Ответ лежал практически на поверхности: включив как-то свою любимую аудиокнигу, я случайно перепутал номера глав и включил отрезок, в котором главный герой беседует с вдовой недавно погибшего научного руководителя по поводу скорого массового дезертирства.

– А что случилось с Парижем? – спросил я.

– Ты не знаешь? Сообщили о сильном пожаре, выгорело три округа.

– Не знал. Извини.

– Хорошо, Пол. Только, как быть насчёт свадьбы с Хельгой?

– Просто, друг мой. Разберёмся!

В этот момент раздался мелодичный сигнал, сообщающий о том, что пилот взял трубку бортового телефона и включил интерком.

– Первому пилоту срочно вернуться в кабину. Повторяю, первому пилоту срочно вернуться в кабину.

Я быстро вернулся в кабину и выпустив Олю, занял своё место.

– Что случилось? – спросил я.

– Пора начинать заход на посадку.

– Ладно. Приступаем. – сказал я и потянулся за трубкой бортового телефона. – Уважаемые пассажиры. Мы начинаем снижение для посадки в аэропорту города Барнаула. Просьба пассажиров вернуться на свои места, пристегнуть привязные ремни, убрать откидные столики, привести спинки кресел в вертикальное положение и открыть шторки иллюминаторов. Бортпроводникам закрепить оборудование.

Мы начали снижение. Одновременно Романевский настроил частоту аэропорта (видимо, подсмотрел в навигаторе :-)).

– Барнаул-Центр, вызывает борт Аэрофлот два четыре один семь. Передаю вслепую. Запрашиваю посадку в аэропорту на полосу два четыре. Если вы меня слышите, прошу обеспечить средства навигации для обеспечения посадки.

Я сбросил скорость до 450 километров, чтобы выиграть немного времени перед началом захода на посадку.

– Аэрофлот два четыре один семь, слышу вас чётко и ясно. Сообщите цель прилёта. Или я прикажу вас сбить! – раздался жёсткий и крайне раздражённый голос диспетчера.

– Сообщаю: доставка группы пассажиров, выразивших желание вернуться в свободные населённые пункты Алтайского края и Республики Алтай. – сообщил я цель прилёта.

– Вас понял. Посадку разрешаю. Полоса два четыре, заход по КГС. Подтвердите.

– Подтверждаю.

– Хорошо. Спрашиваю сразу: куда дальше летите?

– Пока что никуда. Самолёт планировали оставить на поле и уйти.

– Принято. Курс два семь четыре, снизиться до высоты две тысячи метров, о входе в глиссаду доложить.

– Вас понял, курс два семь четыре, высота две тысячи.

– Для информации: погода безоблачная, штиль, видимость двадцать километров. Давление для высотомера – восемьсот сорок один миллиметр.

– Принял. – ответил я и обратился к Романевскому. – Ну, нам хотя бы не понадобятся визоры Жеки.

– Это точно, и на таких дистанциях от них толку никакого. Я же сказал.

Я отключил автопилот и вручную снизил самолёт до высоты, указанной диспетчером, установив скорость полёта в 380 километров в час.

– Высоту занял. Один семь.

– Вас понял.

Через пять минут мы вышли на глиссаду и пошли прямо к городу.

– Контрольная карта перед посадкой. – начал я. – Шасси?

– Выпущены.

– Закрылки?

– Положение два.

– Посадочные фары?

– Включены.

– Автомат тяги?

– Выключен. Самолёт приведён в посадочную конфигурацию.

– Контрольная карта "Перед посадкой" выполнена.

– Как садиться будем?

– Скорость сто сорок узлов, закрылки оставим в том же положении. Вот и сядем. Хорошо, что ИЛС включили.

– Хорошо.

Через три минуты мы перелетели реку и пошли над городом.

Было видно, что электричество подавалось только в несколько домов в разных частях города, и скорее всего, это были лишь генераторы.

Одновременно с пролётом над городом я сбросил скорость до 300 километров в час, чтобы Жека, появись у него такое желание, смог бы сделать фотографии очередного мёртвого города.

– Аэрофлот два четыре один семь, посадка разрешена. – сообщил диспетчер.

– Решение, командир? – спросил меня Виталий.

– Садимся.

Самолёт медленно подошёл к полосе и как в замедленной съёмке, коснулся полосы.

– Реверс. Торможение. – сказал я чисто на автомате.

Самолёт начал плавно тормозить и через полтора километра от торца полосы остановился, прямо перед рулёжной дорожкой.

– Уходите с полосы по РД Браво. Руление на стоянку три. Ожидайте вооружённую проверку.

– Вас понял. Мы привыкшие. – сказал я спокойно.

Я медленно перевёл РУДы в режим малого газа, чтобы самолёт ушёл с полосы, и одновременно с раскруткой моторов, я убрал закрылки и интерцепторы, а то решат ещё, что самолёт захвачен.[2]

Руление с черепашьей скоростью продлилось всего-то минут пять, по истечении которых, самолёту подсветили место стоянки, куда мы и поставили самолёт.

– Стояночный тормоз включён, начинаю отключение двигателей. – сказал я, потянувшись за переключателем стояночного тормоза.

Следом я заглушил оба двигателя и включил ВСУ, так как наземное питание здесь не подаётся.

– Ждём проверку. – сказал я в рацию.

– Будем через пять минут. И ещё, борт один семь: уточнение информации. Транспорт для пассажиров будет только утром. Нам сообщить пассажирам насчёт порядка доставки?

– Нет, спасибо, я сам справлюсь. Только сообщите детали.

– Мы дадим вам бумагу.

– Хорошо.

Я взял в руки бортовой телефон и сделал объявление;

– Уважаемые пассажиры, как вы могли догадаться, наш самолёт спокойно приземлился в аэропорту города Барнаула и теперь вам всем предстоит пройти через процедуру проверки. Вы её проходили в Кирове, так что ничего нового тут нет. И ещё: транспорт будет подан только утром, так что покидать самолёт в данный момент запрещается.

Через пять минут к нам подогнали трап, и на борт вошло человек десять.

– Проверка. Всем пассажирам собраться на лётном поле.

– Какого чёрта? – спросил меня Виталий. – Никогда же не выводили на полосу, только если это…

– Только не говори, что это не военные! – шёпотом сказал я.

– Может быть и военные, но есть повод задуматься.

– Сейчас… надо Жеку предупредить. – сказал я и взял рацию. – Жека, слышишь меня?

– Слышу. – ответил он мне, как будто плевав на скрытность. – Дай угадаю, эти военные – не военные? Такая мысль?

– Откуда ты…

– Братана встретил! Прикинь! – радостным голосом сказал он. – Восемь лет не виделись, а тут на те!

– Зайди в кабину. Один. – сказал я.

– Понял. Сейчас буду.

Через две минуты в кабину вошёл Жека.

– Что за братан? – спросил я.

– Диман! Служили вместе в Сирии. Парень надёжный, так что не волнуйся.

– Ладно. Тебе верю. – холодно сказал я.

– Пошли. Они всех выводят на поле, так как не могут работать в салоне самолёта.

– Ну ладно.

Я взял трубку телефона и сделал объявление:

– Уважаемые пассажиры и члены экипажа. Местные правила безопасности требуют от пассажиров и членов экипажа собраться на лётном поле для досмотра. Досмотр будет похож на тот, что был в Кирове.

Мы вышли из самолёта, где нас раздели, естественно, разделив на мужскую и женскую половины двумя грузовиками.

– Всем построиться в шеренгу для проверки. – скомандовали военные.

Мы все покорно построились в шеренгу и разделись.

Буквально через десять минут мы все снова надевали свою одежду. Мои опасения, несмотря на возражения Жеки, были напрасны. Ещё через минуту грузовики отъехали от самолёта, и мы все снова стали одной толпой, благо управляемой, так как Оля уже успела сбегать в самолёт и принести мегафон из аварийного набора. Одновременно с этим военные принесли мне довольно хорошо оформленный лист бумаги с порядком перемещения личного состава и гражданских лиц. Нужный мне пункт был выделен хайлайтером.

– Так, меня слышно? – спросил я через мегафон. – Хорошо. Так, сейчас мы все возвращаемся в самолёт и там ждём утра. Как минимум, тогда пришлют транспорт, который доставит всех до ваших населённых пунктов. Если ваш населённый пункт был обозначен как “потерянный”, то вас отвезут на оперативную базу в городе Бийске. На оперативную базу также направляются и те, кто следует в Горный Алтай… Это вообще сколько отсюда и сколько до Гор-но-Ал-тай-ска? – название столицы Республики Алтай я вообще произносил по слогам, равно как и почти все местные топонимы – что сказать, особенность речи.

– Если по трассе, сто шестьдесят отсюда до Бийска, а по прямой – сто двадцать. Оттуда до Горно-Алтайска – ровно сотня по дороге или семьдесят по прямой. – ответил мне какой-то мужик, которого я вёз сюда.

– Спасибо. В общем, вы слышали. Но всё равно, уточняйте порядок перевозки на месте. – закончил я. – А теперь все в самолёт.

Пассажиры за десять минут полностью очистили перрон, оставив только Жеку с парой бойцов. В одном из них я узнал Васю.

– Жека, есть разговор. – сказал я.

– Да, конечно. Говори.

– Слушай, утром, когда приедет машина за нами, поможешь с вашим багажом?

– Ну, чемоданы так-то мы и так сами собирались потаскать… Или ты о чём?

– О стволах, которые погрузили на мой самолёт по приказу Лёхи.

– Какой нах приказ? – спросил Вася.

– В смысле? – спросил я. – То есть, три десятка автоматов, три сотни пистолетов и четыреста гранат, не считая патронов, появились у меня от балды?! – я начал заводиться от того, что кто-то с моего же позволения, для непойми кого, загрузил партию оружия, которым можно с лёгкостью захватить то же здание управления ФСБ в Кирове.

– Слушай, мы ничего не просили, кроме патронов, но их-то мы везём с собой в ручной клади и в багаже семей, а то, что ты нам рассказал, про это не говори. Даже Диме.

– Понял.

– Где, говоришь, оружие?

– Передний багажный отсек. Там обычно перевозят собак, продукты, всё, что имеет повышенную ценность и хрупкость. Но грузим иногда и обычный багаж.

– Понятно. Пойдём, посмотрим на наше “богатство”.

Мы с парнями пошли к люку багажного отсека, но перед этим я приказал Оле закрыть двери и достать пистолет-пулемёт, а Жека приказал всем своим, кто находился в салоне, быть готовыми к бою.

– Вот, смотрите. – сказал я.

Жека взобрался в отсек и две минуты что-то смотрел там. После он спрыгнул на землю и посмотрел на меня таким взглядом, что я сразу понял: не всё хорошо.

– Патроны не те.

– В смысле.

– Калибр. Ты же помнишь, что у наших автоматов калибр семь на шестьдесят два?

– Ну, помню. А калибр того, что мне дали тогда, пять сорок пять. Ты к этому клонишь?

– Да.

– И что?

– А что. Автоматы надо к делу. – сказал третий из спецназовцев.

– Вить, ты сними уже маску. – сказал Жека. – Чужих тут нет.

– Понял.

Боец снял маску и я увидел обычного русского парня.

– Приятно познакомиться. – с долей иронии сказал Витя.

– Взаимно. Так что с автоматами?

– Автоматы… Забираем их с собой. Один выдадим тебе, в том, что ты выстрелишь туда, куда нужно, я уверен. – сказал Жека. – Остальные – в патрули определим. У нас два ящика с цинками, а раз в каждом обычном цинке по тысяче сто патронов, ну почти, математика, у нас в каждом ящике полтора десятка таких. Значит, у нас по любому раскладу больше тридцати тысяч патронов калибра пять сорок пять.

– А как с патронами для “Грачей”? Их вроде мне не грузили.

– По поводу этого как раз: Пистолетов там штук двести пятьдесят, не больше. Остальные полсотни коробок, видимо, набиты рожками для автоматов, запасными магазинами для пистолетов и патронами к ним. Точно не скажу, но патронов там около сорока тысяч будет.

– Гонишь! – воскликнул я.

– Может быть. Но ты что, не смотрел на то, что написано на коробках?

– Смотрел, вроде…

– Дурак ты. Хорошо хоть бомбу не подкинули. Пистолеты тоже в патрули определим.

– А с гранатами что?

– Себе оставим. Пригодятся. Гражданские не умеют с ними обращаться… Ладно, давайте в салон, я спать хочу. – сказал Жека не по-военному.

– Поддерживаю. – сказал Витя. – Считай сутки на ногах.

– Ага. – сказал я, вспомнив события в Подмосковье.

Как я тогда подсчитал, я не спал двадцать семь часов – начиная от мародёрской прогулки и заканчивая полётом из захваченного регенератами Остафьево в Киров. Ну, это так, к сведению.

Поднявшись по трапу, я взял рацию и вызвал Олю.

– Оля, открой дверь. Всё в порядке. – сказал я в рацию.

– Сейчас. – сказала она. – Оружие мы убрали.

Через две минуты мы ввалились в салон, где Жека сразу убежал со своими парнями, а я, будучи как выжатый лимон, взял два пледа и плюхнулся в кресло рядом с любимой, где и отрубился…

08:31

Яркий свет майского солнца начал внезапно бить через лобовые стёкла самолёта, а так как дверь я оставил открытой, то лучи солнца коснулись и меня, отчего я проснулся.

– Проснулся? – спросила меня Лена. – Сладко спал, не хотела тебя будить.

– Да ничего. – я в шутку подёргал её за ухо. – Пора собираться.

– А как ты с самолётом будешь?

– Ну, на грунтовые или травяные полосы его нельзя сажать, так что будет тут стоять. Может быть, это был его крайний полёт.

– А почему не последний?

– Не говори так! Беду навлечёшь.

– Суеверный… – прыснула Лена.

– Ладно, пошли, поедим. – постарался я перевести тему.

– Пойдём. А что у нас есть?

– Наверное, касалетки с рыбой остались. Ну и наверное, пару батончиков, если мы их не съели в Кирове.

– Или в Москве… – грустно сказал я.

– Ладно. Всё равно, вдруг что-то есть поесть.

Мы прошли на кухню, где уже стояла Оля.

– С добрым утром. – сказал я. – Где Мишель?

– Помогает на кухне. Её развернули полчаса назад.

– Ладно… – сказал я. – когда завтрак?

– Через полчаса.

Я вышел из самолёта и увидел, как в метрах ста пятидесяти от нас стоял "КамАЗ", видимо в модификации для полевой кухни. А рядом с грузовиком стояло и три привычных прицепа, в которых на каждое 9 мая варят тонны гречки.

Я же направился пока что не на кухню, а в багажный отсек, забитый оружием.

– Ну что сказать, нам стволы нафиг не нужны. И так жируем. – услышал я чей-то голос. Видимо, это был Дима.

– Всем привет. – сказал я дружелюбно.

– О, привет товарищам лётчикам. – сказал Жека.

– Залезай, мы тут втихаря от тебя склад РАВ замутили, ничё?

– Склад чего? – спросил я, недоумённо посмотрев на Диму.

– Склад ракетно-артиллеристского вооружения. – сказал он мне тоном учителя и обратился к Жеке. – Ну и как с этим салабоном в бой идти?

– Нормально идти! – сказал Жека. – Проверяли. Фриц, давай, залезай.

Меня втянули в отсек, где на меня, в мятой форме пилота, оценивающе посмотрел Дима.

– И как стрельба? В мишень-то попадёт?

– А то. Лёха знатно охренел, когда он в первый же раз расстрелял все мишени. А потом по регенератам фигачил.

– Слушай, Жек, надо твоих собрать. Вы Лёху помянули?

– Не успели. Хотели сегодня.

– Собирай парней. – сказал Дима. – только выдай оружие.

– Конечно. Фриц, давай сюда.

Жека выдал мне незаряженный АК-105-2, судя по выбитой маркировке на самом автомате и приставленным к нему магазину.

– Этот другой, не тот, что вы тогда мне выдали.

– Да, у этого чуть укорочен ствол. Таких там штук пятнадцать. Ещё пятнадцать – семьдесят четвёртые. Почему мы тебе такой выдали – даже комфортнее будет. Ты же не собираешься стрелять на дистанции до километра?

– Ну, вроде нет.

– Ну вот. Метров на двести бить будет хорошо. А тебе и на сотню вряд ли придётся. И да, держи патроны.

Жека выдал мне три пустых рожка к автомату, бумажный пакет с патронами и жестяной ящик.

– Здесь сто двадцать патронов. Двадцать пять уже в автомате. Больше мы не стали набивать, чтобы пружину не испортить. Ну и немного "консерв" про запас.

– Понял.

– Инструкцию на телефон скинуть? Отличается всё же от того. – спросил Жека.

– Да, давай.

Жека достал свой смартфон и по Bluetooth скинул мне инструкцию для этого автомата. Когда инструкция была получена, я спрыгнул из самолёта и пошёл в сторону полевой кухни, предварительно сбросив цинк с патронами в свой рюкзак в кабине. На кухне уже собирались люди, как военные, так и гражданские. Единственное, что уже было привычной деталью портрета обоих категорий людей – оружие. Оно было практически у всех, кроме детей, естественно. Им вообще казалось, что это приключение, которое заканчиваться не собирается.

Вот смотришь на то, как дети лет по 12-13, почти подростки, смотрят на мир детскими глазами и невольно задумываешься: а что будет с ними через год, месяц, неделю даже. Где гарантия, что с ними ничего не случится. А то знаете, сейчас умереть – не особая проблема. Умереть не в смысле не встать, а в смысле… ну вы поняли, стать регенератом. Ладно, пора приступить к трапезе.

– Господа, и дамы, сегодня на завтрак греча обыкновенная с хлебом и чаем. – объявил военный повар.

Я сел рядом с Димой, так как мне надо было с ним поговорить. Как минимум, мне было интересно, почему аэропорт снова работает, хотя три недели назад меня заверяли, что он не работает. Хотя три недели в новой реальности как три года или даже десятилетия, как уж тут посмотреть.

– Дима, можно вопрос?

– Задавай.

– Как вы аэропорт отбили? Мне сказали в Кирове, что тут никого нет.

– Ну как никого нет. Была толпа регенератов, мы их выманили на дрон с музыкой, а когда пришло время, спалили их всех.

– Огнемётами?

– Не, облили бензином с безопасного расстояния и подожгли бронебойкой[3]. Горело долго и знатно. А пока горело, зачищали помещения, штук пятнадцать регенератов отстрелили и обезглавили.

– Обезглавили? – тут я завёлся интересном.

Мы с Лёхой хотели проверить "куриную" теорию, и даже взяли мачете в Москву, но не смогли ими воспользоваться.

– Ага. И знаешь что, походу, реально помогает. Только сцуко, царапаться начинают. Мы им руки отсекли, чтобы не расцарапали.

– Сработало?

– Да. Только криво. Отсёк башку, и всё. Всё затянулось, остались только дырки для дыхалки и видимо, под глотку. И всё. Царапался, сука, одного моего цапнул. Пришлось пристрелить, уже начал обращаться.

– Куриная теория… – отстранённо произнёс я.

– Какая "куриная теория"? – вопрошающие спросил Дима.

– Мы с Лёхой хотели отсечь головы паре регенератов для эксперимента, но максимум, что успели – перебить шейные позвонки одному из них. Кажется, тот не смог встать после этого.

– В смысле кажется?

– Он тогда укусил моего бортпроводника, и вышло так, что я его… убил.

– Только не говори, что раньше ты не…

– Нет. Он первый…

– Правильно сделал. А причём тут вообще курица?

– Принцип. Если курице "удачно" отрубить голову, то те могут минут десять-пятнадцать бегать очень даже бодрячком. А тут тот же принцип. Что с обезглавленными сделали кстати?

– Сожгли от греха подальше.

– Понятно. Думаю, пока это лучшее решение. А город что?

– А что с ним? Почти все обратились. Но ничего, мы сумели выкосить их.

– Все шестьсот тысяч человек? – недоумённо спросил я, немного представляя численность населения Барнаула.

– Да не, тысяч сто пятьдесят. Не больше. Остальных, как ни странно, приманил огонь и бензин, которым мы заливали регенератов. Так что, тысяч четыреста пятьдесят мы тут точно уложили.

– Много осталось?

– Не особо. Тысяч пятьдесят, не больше. В основном – те, кто живёт на окраинах. Ну и ещё сотня тысяч регенератов.

– А там, на оперативной базе, там безопасно?

– Да. Из ста девяноста тысяч населения города всего сорок тысяч стали регенератами. И то, их уже сожгли. Мне кажется, это неплохо.

После непродолжительного завтрака мы все занялись своими делами. Я – или помогал Жеке с Васей сгружать внезапное "богатство" на перрон, или разбирался с самолётом перед его консервацией, или же, просто сидел в кресле пилота и наслаждаясь, читал руководство по эксплуатации моего нового оружия. Оказалось, что тут есть небольшой "сюрприз" в виде стрельбы "отсечками" по 2 патрона за раз.

– Наслаждаетесь кабиной, Пол? – спросил меня Мишель, зайдя в кабину.

– Да. Боюсь, этот самолёт больше никогда не взлетит. Так что, хотя бы в последний раз.