Всего лишь лето юности

Глядя в окно, я замечаю, что некоторые люди уже проснулись, надо срочно ложиться. Сон совершенно не идёт. Посмотрев на себя в зеркало, я обнаружила, что мои глаза невероятно краснючие. Я закрываю их на несколько секунд, расслабляю веки и позволяю глазам отдохнуть, они трудились целую ночь, позволяли мне прочитывать слово за словом, предложение за предложением, страницу за страницей, а сейчас пора воздать им должное, чем я и занимаюсь.

Так интересно, что бабушка единственная, кто заметила, что я изменилась, наверное, это от того, что мы с ней не так часто видимся. Но мне так приятно, что она видит нечто другое во мне, что даже я не могу разглядеть. Размышления об этом окутывают меня теплом, я не одна в этом мире. Это всё так странно осознавать после произошедшего. Дедушки не стало месяц назад. До этого момента мне не приходилось терять близких людей, а тут вдруг умирает самый важный человек моей жизни. Мы были с ним слишком близки, между нами существовало понимание на каком-то более высоком уровне, нежили на словах и, казалось, возрастного расстояние и не было. И поначалу, когда случилась эта трагедия, я отрицала происходящее, я не была готова принять уход деда из жизни, мне казалось, что все решили просто пошутить. Это всего лишь глупая шутка, – твердила я себе, но время шло и с каждым разом всё больше и больше вынуждало меня принять действительность, переставая искать бесконечные оправдания происходящего, которые уже настолько иссохли, что даже самовнушение перестаёт работать. Тогда-то боль охватывает новой силой и становится невыносимо, меня засасывало в пучину отчаяния и, казалось, что вынырнуть я не в силах. Внутри разгоралось желание покончить с этим, и я начала в серьёз задумываться об этом. Но, когда я представляла нашу с дедушкой встречу, я была уверенна, что мы встретимся, что бы там ни было после смерти; дак вот, когда я представляла это, то видела осуждающий взгляд дедушки, а после слова:

– Ну и? Что дальше?

Я стою в полной растерянности не в силах найти подходящие слова.

Вспоминается опять же высказывание деда: «Умереть ты всегда успеешь, успей пожить!»

Наверное, только так я тогда и могла выжить. А ещё, спустя некоторое время я поняла, что главная причина, моих суицидальных мыслей состояла не в уходе из жизни дедушки, а в том, что мне было жаль себя, а не его, было невыносимо представлять, что теперь придётся существовать в этой реальности без него, без его слов, поддержки, внимания. А это было отвратительно. Но сейчас я вновь ощутила кусочек дедушки, ведь он безумно любил бабушку, поэтому в ней я ощущаю его более всего.

Довольно с рассуждениями, сейчас мне необходим сон.

Глава 3. Лёша

– Наша машинка подъезжает, готов?

Я неуверенно кивнул. Вынув граббер из кармана, я чуть высунулся из-за угла, чтобы было видно происходящее. Чёрная Toyota парковалась в нескольких метрах от меня. Мы с Тёмой стояли за двумя противоположными стенками, разделяющими парковку. Для такого места здесь поразительно хорошее освещение, над каждым парковочным местом весела длинная трубчатая лампа. Разбить парочку из них было бы неплохо, а ещё лучше пару пар. Взять бы биту и с размаху вмочить по ним, только одна загвоздочка – биты-то у меня нет, да и водитель Toyota вряд ли это оценит.

Ужасно хотелось закурить. Ещё, как назло, мужик делал всё очень медленно. Бросив беглый взгляд напротив, я заметил, что не одного меня это напрягало – Тёма нервно дёргал ногой. Ну же, давай паркуйся быстрей, мудила. Левая рука нащупала в кармане штанов пачку, перспектива закурить сейчас казалось всё более реальной, глядя на тормоза.

Фуф, дверца распахивается, после чего из машины вылазит мужик. Лишь бы всё получилось. Он захлопывает дверь, с нежностью проводит рукой по машине. Меня всегда поражали чудаки, которые так пекутся об обычной железяке, привязываются к ней и постоянно трясутся, как бы на их любимой машинке не появилось пятнышко или, чего ещё хуже, царапинка.

Чувствую, как сводит скулы, руки немного потрясываются. Я, кажется не моргая, уставился на мужика. Он ставит на сигнализацию машину и в этот самый момент я нажимаю кнопочку и граббер перехватывает сигнал. Мужик подумал, что промахнулся, нажал не туда и потому не услышал привычного пиканья, он нажимает ещё раз и, убедившись, что всё окей, со спокойной душой отдаляется от машины. Я же чувствую, как внутри разливается приятное тепло, наслаждение.

Я поворачиваюсь к Тёме и с улыбкой киваю. Мне не видно его лица из-за капюшона и кепки, но я точно знаю, что он сейчас выдохнет и опустит голову вниз, довольно закусив губу в улыбке.

– Камеры, – напоминает он, когда мудила скрывается за углом. Мужик удалялся такой развалистой походкой, что я еле сдерживался, чтобы не придать ему немного скорости.

Те камеры, что были над нами уже закрыты, остались лишь те, в поле зрение которых попадает нужная нам машина. Хоть лица наши вряд ли разглядят, но так будет спокойней. Я выуживаю мешки из кармана. Тёма подсаживает меня, и я закрываю первую камеру, защиту лица усиливает чёрная тряпка, придерживаемая рукой. Я спрыгиваю, и мы подходим ко второй, но закончить наше дело нам не даёт машина. Её ещё не видно, но в таких ситуациях слух обостряется, а потому уловить механические волны довольно-таки просто. Вдвоём мы, подобно выстрелу, устремились за стенку, за которой я только что перехватывал сигнал. Мы постарались вжаться в угол, пытаясь раствориться в стене. Если увидят занавешенные камеры или ещё хуже – нас, то всему конец. Эта мысль заставляет меня ещё сильней вжаться в стену.

Мимолётный взгляд на выражения лица Тёмы позволяет мне понять, что один я напуган до такой степени, что кажется не смогу сейчас связать и пары слов. Он же похоже не особо напряжён. Иногда в его взгляде читается страх, но сейчас я вижу в нём лишь искорку, словно то, что мы делаем подзадоривает его.

– В машину, – шепчет Тёма и проскальзывает мимо меня.

Что? Он сбрендил. Там какой-то чувак паркуется. Он может быть знаком с владельцем Toyota, а если это так, то это всё…

Однако Тёме наплевать, пригнувшись, он пробежал и сейчас встал между машинами, ожидая момента, когда я нажму на граббере кнопку. Хоть это и очень тупо, но я нажимаю её, и на корячках он открывает дверь машины.

Тёма не мог просто стоять на месте и пускать всё на самотёк, этот человек привык бороться и только этим способом выбираться из передряг, в которые сам себя и втягивал. Я же не был таким, обычно я ждал, когда всё само собой рассосётся или когда кто-то сделает всё за меня, как это происходит сейчас. Может это, конечно, неправильно, но кого это волнует, меня вот нет.

Кажется, тот чувак уже вылез из машины, но Тёма так и не завёл машины. Я пытаюсь незаметно высунуться, но ничего не видно, тогда я выношу чуть больше туловища вперёд и вижу, что чувак уже в нескольких метрах. Что делать? Залазить под машину? Что? Я жестом пытаюсь показать Тёме, что пацан близко, ужасно близко. Заводи, заводи машину. Я начинаю вновь проклинать себя за то, что во всё это ввязался опять, но мне нужны деньги и это весьма веская причина пойти на такое.

Шаги возле соседней машины. Вдруг Toyota, в которой Тёма начинает сигналить. Он не смог её завести, а это означает лишь одно, нам придётся вырубать пацана. Он вылупился на машину, я же неспеша поднялся и медленно покрался к нему. Шаг, другой. Ещё два и мой локоть с размаху соприкоснулся с его затылком. Парень попытался обернуться, но ещё один удар, нанесённый уже Тёмой, повалил его. Как он так быстро вылез из машины?

На вид парню лет двадцать пять. Единственное в чём он был повинен, это то, что приехал не в подходящее время и место. Внутри что-то сжалось.

– Поехали-поехали, а то сейчас ещё кто-нибудь приедет.

Я оттащил парня, после чего сел в машину, барабаня пальцами по своей ноге.

– Натяни тряпку на лицо, – Тёма запустил её мне прямо в лоб.

Закурить. Надо закурить – единственная, что мне сейчас нужно было.

– Он же ничего не сделал, зачем мы его вырубили?

– Надо было подождать, чтоб сделал? Завязывай давай, сестра милосердия.

Со стоянки выехали, осталось проехать лишь полгорода. Конечно, ехать по центральным дорогам – огромная ошибка, лучше затратить больше времени, гораздо больше и проехать по дворам, зато вероятность успешного конца значительно возрастает.

Время уже пол одиннадцатого, нам надо успеть до одиннадцати, иначе машину ставить будет уже некуда, все просто с автосервиса свалят, так как у нас есть уговор.

– Успеем, не ссы, – Тёма считал мою нервозность. Взгляд на него позволил мне понять, что он слишком во всём уверен, даже немного раздражает. Лично я всё ещё на парковке, пытаюсь убедить себя, что я поступил правильно. Поступил правильно, вырубив человека, смешно.

Интересно, что всё в этой жизни мы делаем для себя. Как бы люди не говорили, что кому-то помогают, не, ничего подобного. Если кто-то кому-то и оказывает помощь, то это лишь для того, чтобы совесть не докучала своими лекциями. Значит, что все эгоисты, а я один из них. Я всего лишь не хочу садиться в тюрьму и всё. Пока что убедительно.

Окидываю взглядом салон. Неплохо. Пафосно. Наверное, можно продать его содержимое и от этого уже нормально так поиметь. Но у нас в планах немного другое. Вначале мы пригоним машину в автосервис, на этом в принципе наша миссия и закончится. Потом там уже будут проводить свои махинации – менять номера, внешний вид и сбагривать куда-то, но это уже не наши заботы.

Тёма остановился на противоположной стороне от автосервиса. Я выскочил из машины.

– Три коротких, один длинный, два коротких, – напомнил вслед Тёма.

Я длинными шагами поскакал через дорогу, из-за чего послышались недовольные сигналы от водителей машин. Я выставил факи на обеих руках.

– Кусок говна, надеюсь тебя собьют, – водитель машины сбавил скорость, чтоб я смог услышать.

Мой жест пригласил пойти его нахуй, я безумно надеялся, что он найдёт туда дорогу.

Так, три коротких, один длинный, два коротких. Я принялся отстукивать наш код по двери автосервиса, правда в ответ я не услышал ничего. Стоп, мы не могли опоздать. Достаю телефон. Время – 22:54. Тогда, что за дело? Пробую отстучать код ещё раз, но опять тишина. Ударяю с размаху по двери, руку пронзает боль. Сука. Да где ж они? Прикладываю ухо к двери и в этот момент замок начинает открываться.

– Ты со всем долбанутый? – Виталик высунулся из двери.

– Хрень эту поднимай, машину надо загонять.

– Вы смогли угнать? – маленькие поросячьи глаза шокировано распахнулись.

– А ты сомневался? Поднимай эту хрень.

Виталик зашёл обратно в помещение, и через несколько секунд подъёмные ворота наконец освободили место для въезда. Он и вправду думал, что мы не сможем. Пару раз такое случалось, но чаще всего не по нашей вине, а потому, что кто-нибудь палил завешанные камеры, а иногда и нас, и тогда приходилось сваливать так, как только могли.

– Слышь, Виталик, какого хрена ты делал всё так медленно? Насколько я знаю, тебе тоже выгодно, чтобы нас не спалили или тебе не нравится твоя свобода, а? – Тёма вышел из загнанной Toyota, в его глазах проблескивала агрессия.

– Я сделал всё так быстро, как только смог. Вы, два придурка, должны быть мне благодарны за это. Кстати, вы на часы смотрели, уже почти одиннадцать?

Это он сказал зря. Упрекать Тёму в чём-либо было большой ошибкой, а называть придурком огромнейшей.

– Благодарны? – прозвучал переключатель, Тёма не собирался его трогать, но сейчас у него включился другой режим. Режим, который, ни я, ни он не могли контролировать – Лёх, мне кажется, нам стоит поблагодарить человека. Что ж мы за сволочи такие неблагодарные, человек получает всего лишь десятку за то, что открывает целые ворота. Прости, что задержались, – его дыхание участилось.

– Тём, Тёма, – я попытался задержать, приостановить его, но было поздно, Виталик взбесил его, хотя взбесить его может всё, что угодно и никогда толком не понятно, что на этот раз выведет его из себя. Чаще всего приступы агрессии начинаются тогда, когда кто-то его оскорбляет, требует больше, чем планировали, пытается отыметь, но бывают и такие ситуации, которые, казалось бы, пустяковые.

Тело механика при помощи сильного толчка Тёмы отлетело в стену. Он подошёл к нему и, схватив руками за горло, прижал к стене и пытался задушить.

– Поблагодарить тебя за то, что ты выполняешь работу, за которую тебе платят деньги? Да? Тогда держи благодарность, – он ослабил хват и выпустил горло из руки, но удар не заставил себя долго ждать – кулак прилетел по лицу.

Кажется, что-то хрустнуло. Всё, всё, его надо остановить. Я хватаю его за плечи, пытаюсь оттащить его, но он в разы сильней меня. Остаётся единственный способ – я вкладываю много силы в ногу и пинаю его под зад. Он поворачивается и на миг в его взгляде я вижу разъярённого зверя, который обезумел в схватке, но всё улетучивается и возвращается обычный Тёма. Как же он жесток, иногда я думаю, что друг вовсе не способен на сострадание или жалость.

– Ты мне нос сломал, – то ли сказал, то ли прошептал механик.

По лицу Виталика стекает кровь и не только из носа, кажется его бровь тоже разбита. Из его глаз струятся слёзы, внутри меня вновь что-то сжимается. Он чуть привстал и подполз к стене, облокотился и сел, уставившись глазами полными ужаса на меня.

– Какого хрена ты ждёшь, валим отсюда, – Тёма был уже на улице, но зашёл обратно, так и не дождавшись меня. Сейчас он не был зол, он чувствовал себя виноватым, так как намерено не бросал взгляда на механика, боясь увидеть на его лице результат своей ярости.

Мы вышли на улицу. В ночном воздухе витало что-то жутко-отвратительное, всё вокруг было пропитано этим. Я чувствовал запах крови, хотя мои руки были чисты, правда «чисты» – слишком громкое слово для меня и моих рук. Скоро получу свои деньги, надо радоваться.

Смотрю на ночное небо, оно полностью усыпано звёздами. Помню, в детстве, когда я жил с бабушкой, каждый раз возвращаясь из бани, я задирал голову кверху и представлял, что находится там, в том тёмном пространстве с бесчисленным количеством огоньков, которые в моём воображении представлялись душами умерших людей и маминой был самый яркий огонёк, полярная звезда. Я знал, что, когда солнце уходит с небосвода, мама совершает немой приход ко мне, я чувствовал, что она близко, а большего я и не требовал. Космос был таким огромным и загадочным, он вносил в мою детскую реальность дольку чего-то необычайно мистического. Он побуждал мой разум работать так активно, пытаясь понять, что в нём таится, бывало, от моих рассуждений начинала болеть голова, да ещё и бабушка постоянно напоминала, чтобы я смотрел себе под ноги и не засиживался допоздна. Космос слишком великолепен для моей жизни.

Порывы воспоминаний из прекрасного периода жизни вызывают щемящую боль в области груди. Хочется прижаться к стене, как Виталик, обхватить колени и просто рыдать, рыдать так долго, пока всё не выйдет. Никакие деньги становятся не нужными, когда внутри всё скручивается, подобно змее, и вызывает столь неприятные ощущения.

Я достал сигарету и закурил, делая глубокую затяжку, желая наполнить всё, что находится внутри едким дымом. Хочется всё сжечь.

Глава 4. Лина.

Подхожу к зеркалу. Интересно, все люди скрыто ненавидят своё отражение или есть такие индивиды, которые смотрят на себя ради наслаждения? Я не помню такого момента, чтобы стояла у зеркала и искренне восхищалась тем, что оно отражает. Многие твердят о том, что все люди по-своему красивы, что в каждом из нас есть своя неповторимая прекрасная изюминка, но никто не говорит о том, как всё это разглядеть в себе. Мне кажется, я просто не строю никаких иллюзий и реально смотрю на себя, невозможно что-то увидеть, если этого попросту там нет, как бы я не старалась.

Рыжие вьющиеся волосы, мелкие веснушки по всему лицу, плечам, губы какие-то тонкие. Разворачиваюсь спиной, продолжая с неприязнью кропотливо разглядывать тело. Всё кажется таким объёмным, толстым. Я всегда завидовала Марине, обладательнице стройной фигуры, хотя она никогда особо не прилагала для этого усилий. Я же стараюсь укладываться в дневной калораж, но вес застыл в мёртвой точке и, вроде как, не собирается сдвигаться. Каждый раз я зачем-то подхожу к зеркалу и повторяю одни и те же мысли, занимаюсь бессмысленным самобичеванием.

Пора начать регулярно бегать, вчерашняя ситуация указала на мои слабые физические показатели. Главное, выработать в себе дисциплину, заниматься этим каждый день.

Ещё с минуту смотрю на себя, а потом решаю нанести тональник, видеть эти веснушки невозможно. Помню, ещё в начальной школе, какой-то парень попытался унизить меня и у него это отлично получилось:

– Твои пятна на лице похожи на какашки мух, это так мерзко. А волосы у тебя заржавели, потому что ты не моешь голову, – наверное, стоило ему тогда сказать, что ржавчина образуется не поэтому, но мне было восемь и на тот период я об этом не думала. Я лишь была поглощена унижением, которое моментально охватило всю меня. Я позволила маленькому тупому говнюку ранить себя. Все оборачивались в мою сторону, кто-то тыкал пальцем и смеялся, кто-то просто пялился, некоторые перешёптывались. Этот класс был сборищем идиотов, это стояло понять уже тогда и перевестись в другой, а лучше в другую школу, однако я всё оставила в себе. Поступила бы я в тот раз по-другому и не было бы сейчас такого неуважительного отношения к себе. Думаю, я смогла бы восстановиться, оправиться от того оскорбления. Но тогда я сделала свой выбор, и он оказался не в мою пользу.

Раздаётся звон в домофон. Кого это притащило к нам, вроде никто не должен был прийти. Я заканчиваю с тональником, так-то лучше. От бурундучьих щёк бы ещё избавиться и вообще отлично будет.

– Да, хорошо, – доносится мамин голос из коридора.

– Денис ждёт тебя на улице, – просовывается её голова в комнату.

– Он же сказал, что не сможет сегодня, – я в недоумении уставилась на маму, на что она лишь развела руками.

Я нахмурилась, в спешке накинула кофту и выбежала в подъезд.

Денис стоял ко мне спиной несмотря на то, что звук домофона должен был заставить его обернуться. На нём была надета белая футболка с чёрными джинсами, я обожала этот его образ. Костюмы, конечно, тоже круто, но с этим не сравнится. Надо сказать, у Дениса прекрасный вкус. Иногда мне кажется, что я на его фоне кажусь серой мышкой, которая ходит примерно в одном и том же – худи, джинсы, кеды. Мне так комфортно. Если я надеваю что-то обтягивающее, к примеру юбку, то начинаю чересчур стесняться, движения сразу сковываются и меня это бесит, поэтому я стараюсь избегать любой одежды, сидящей на мне в облипку.

– Ты же сказал, что мы не сможем сегодня увидеться, так как идёшь на ДР к другу.

Это прозвучало вместо: «Привет, рада тебя видеть!», хотя кому нужна эта милая хрень, не Денису уж точно. Однако я бы хотела с ним говорить именно так, проявлять свою любовь подобным образом, использовать мимишные клички, но я не могу. Мне кажется, это будет неприятно ему, его будет это раздражать, а мне слишком нравится его шикарная улыбка и его хорошее настроение, чтобы портить его подобной ерундой.

Денис оборачивается и направляется ко мне.

– Я подумал тебя взять с собой.

Я приподнимаю уголки губы, и подхожу к нему, прижимаюсь к его телу. Мы не виделись целые сутки, моё тело изголодалось по его прикосновениям.

– И как я выгляжу? – я ничего нового не надела, ничего не изменила во внешности, мне просто было интересно посмотреть его реакцию.

Денис прищуривает глаза, осматривает ими всё моё тело, после чего отвечает:

– Как всегда отпадано.

Подходит совсем близко ко мне, отодвигает волосы. Я чувствую его дыхание – смесь мятной жвачки с сигаретами. Денис целует меня, позволяя мне раствориться в нём. За такие моменты я готова отдать всё.

– К кому хоть мы идём? Я с ним знакома? – я взяла Дениса за руку, продёрнув свои пальцы в его.

– Думаю, нет. Познакомишься. Сейчас за нами подъедут.

– А куда именно поедем?

– Парни сняли дом на сутки. Остальные, наверное, уже там.

Я нахмурила брови. Сняли дом? Не бедствуют парни. Эта мысль вызывает предвкушение веселья и в то же время голос внутри твердит, что что-то не так, уверяет меня в неправильности поездки, как будто пытается уберечь от какой-то беды. Но что это может быть за беда? Глупо из-за собственных необоснованных подозрений от всего отказываться, более того, я и так три дня не виделась со своим парнем, не буду же я сейчас себя лишать нашей встречи.

– Эй, – Денис положил руку мне на бедро. – Ты едешь?

– Естественно, – одно прикосновение и никаких сомнений.

Когда мы доехали до нужного нам дома, то я увидела, что вечеринка в самом разгаре. Из дома доносились громкие басы музыки. Мне не терпелось уже чего-нибудь выпить, в приоритете была, конечно, баночка пива.

На секунду я задумалась. Было б прикольно иметь такой дом. Он выглядел довольно-таки дорогим и чем-то напоминал дома из американских сериалов. Мне захотелось прошвырнуться по нему и изучить каждую комнату на двух этажах. Возможно, когда-нибудь у меня будет такой же.

Внутри было человек пятнадцать-двадцать. Сильно воняло табаком, чем-то сладковато-жжённым, отчего не произвольно подступил приступ рвоты, но ничего не вырвалось наружу. И уже минут через десять здешние запахи не раздражали меня, я привыкла к ним, слилась с ними и пропиталась ими, теперь я едина с атмосферой, витающей в округе, я её часть.

– Что будешь пить? – спросил Денис меня.

– А что есть?

– Думаю, всё по классике, но на всякий случай, сейчас узнаю.

Я увидела двух девушек, стоящих неподалёку, и решила, что пора вливаться в компанию, она выглядит вполне дружелюбной, за исключением парочки парней, спор которых медленно переходил в конфликт и я обратила внимание на то, что один уже еле себя сдерживает, чтобы не ударить другого. К тому же, перспектива просто стоять наблюдать, как Денис с кем-то общается для меня не подходит. Я умру со скуки, ведь я обожаю болтать с кем бы то ни было, да и знакомиться с новыми людьми. Сам ритуал знакомства очень приятен для меня. Я только подхожу к человеку и совершенно ничего о нём не знаю, начинаются первые предположения, исходя из его внешнего вида, даже на этом начальном этапе многое можно понять. Потом человек начинает говорить, и ты потихоньку, шажочек за шажочком узнаёшь его. Знакомишься с его манерами, жестами, с частичкой его внутреннего мира. Это безумно интересно! Конечно, полностью всего человека нам никогда не узнать, но тот кусочек, который он позволяет мне в нём увидеть настолько удивительный и у каждого неповторимо уникальный. Так как я постоянно с кем-то новым знакомлюсь, то уже, не изучая никакой психологии, какой жест и какая поза, что значит, я могу немного предугадывать, что за человек находится передо мной. Сейчас я подхожу к двум новым девушкам. Сразу можно сказать, что та, которая повыше явно немного высокомерная, а может и не немного, также более закрытая, чем её подруга.

– Я тут с вами позависаю? Просто я почти никого не знаю.

Девушки переглянулись друг с другом, видимо таким образом они получили какой-то сигнал, который я не смогла бы расшифровать. Они однозначно лучшие подруги, просто друзья, а тем более знакомые не способны на такое молчаливое взаимопонимание. У нас с Мариной присутствует похожая связь, но иногда, она нарочно отказывалась читать в моём взгляде ответ, особенно, когда это касалось её, подруга боялась увидеть там правду, а потому и строила из себя дурочку.

– Я Оля, а это…

– Настя, – решила сказать она сама за себя.

Я улыбнулась. Мне было приятно, что они легко пошли со мной на контакт. Неплохое начало. Может у меня появятся новые друзья.

– Я Лина. У вас не возникает иногда такое ощущение, что имя человеку, ну, совсем не подходит?

– Да. У меня была друг – Дима и каждый раз мне хотелось его назвать Славяном, потому что он им и был. Его родители явно лоханулись с выбором имени, даже как-то обидно за него что ли. – Настя, как я и предполагала, с большей лёгкостью общается с незнакомками, это однозначно мне нравится. Я моментально зарядилась её открытостью, ощутила непринуждённость нашего с ней начавшегося диалога, мы определённо были на одной волне, в какой-то степени меня это даже вдохновляет

– У меня такое же чувство о тебе. Настя для тебя слишком простое имя, ты не выглядишь, как Настя. Я не знаю. Может, Виктория или Есения. Понимаешь, что-то такое более возвышенное, что ли, – моя речь выглядит так, будто я обсираю её имя, но я не планировала этого делать.

– Я даже об этом не задумывалась, ты первая, кто мне об этом говорит, – она рукой естественно коснулась моего плеча.

– Я тебе пиво принёс, там ещё была водка с колой, но колы там примерно столько же, сколько мяса в колбасе. Как я и предполагал, всё по классике, – Денис протянул мне банку, это он как раз вовремя, а то лёгкая жажда начала разрастаться.