Ты не для меня

– Да я не собиралась, – начинаю оправдываться. – На мне был браслет Даны, и тот парень… он подумал, что я участница…

– Тебе что, пять лет? Ты не могла просто взять и уйти?

– Да я пыталась, – слабо оправдываюсь.

Брат прав, это я во всём виновата. Роняю руки в ладони. Всхлипываю.

– Чёрт… – вздыхает он. – Олли, прости, – обнимает меня за плечи, – чего уж сейчас об этом. Всё уже случилось, поэтому работаем с тем, что есть. Тебе придется пойти на суд, ты понимаешь?

Часто киваю, не убирая рук от лица. Мне стыдно смотреть брату в глаза. Стыдно, что ему приходится расхлёбывать всё это.

– Ну же, Олли, мы со всем справимся, – говорит он уже мягче, притягивая к себе.

Порывисто прижимаюсь к его груди, зарываясь лицом в ворот рубашки. Как давно мы были так близки? Годы, годы назад.

Брайан легонько гладит меня по волосам, тихо шепчет обещания, что не даст друзей в обиду и не позволит им сесть в тюрьму. Не сразу, но я всё-таки беру себя в руки. Отстраняюсь, вытираю щеки, смотрю на брата с благодарностью.

– Что требуется от меня? – спрашиваю твердо.

Он поднимается, протягивая мне руку.

– Идём. Прежде чем начинать войну с таким, как Саймон Шоу, надо знать, с кем воюешь.

С готовностью поднимаюсь. Брайан открывает передо мной дверь, и мы выходим в длинный коридор с многочисленными дверями.

– Что я должна знать?

– Тебе расскажет Киллиан, – тихо отвечает он, провожая меня в самый конец коридора.

– Что? Как? Мне можно с ним увидеться? – сердце почти выпрыгивает из груди от услышанного.

– Да, я договорился о короткой встрече. Прослушки там не будет, но у вас всего пятнадцать минут, пока шерифа нет на месте. Поняла?

Киваю часто, с волнением.

– Тогда иди, – он старается улыбнуться, но улыбка получается грустной.

Мои ноги прирастают к полу.

– Почему, Брайан? – тихо спрашиваю, заглядывая ему в глаз – серо-голубые с синим кольцом вокруг радужки. Такие были у мамы.

Он вопросительно поднимает брови.

– Почему ты так отдалился? Почему я отдалилась? Почему мы потеряли столько времени? – до боли закусываю губу, чтобы больше не плакать.

Брат протягивает руку и бережно проводит по моей щеке, смахивая слезы, которые всё-таки успели выступить.

– Я виноват перед тобой, Ливи. И перед мамой тоже… – он громко сглатывает, низко опускает голову, разглядывая свои ботинки. – В моей жизни было столько дерьма, Ливи. Столько злости, сожаления… Там не было места для тебя, и мне так… жаль.

Последние слова он говорит очень тихо. Но я вижу, что ему жаль. Его голос пропитан скорбью. А у меня нет желания ворошить прошлое. Я тоже виновата.

Обнимаю его. Порывисто. Буквально стискиваю его в своих объятьях. Меня накрывает ураган чувств, когда брат так же порывисто обнимает меня в ответ. Покачивается из стороны в сторону, словно убаюкивает.

– Времени почти не осталось, Олли, – Брайан отстраняется, прикасаясь губами к моему лбу. – Иди к Киллу, он нуждается в тебе, – он открывает передо мной дверь, и я прохожу внутрь.

Брат подбадривающе подмигивает мне, а потом дверь закрывается.

Мозг требует пару секунд передышки. Внутренний голос подсказывает, что сейчас меня ждёт очередное потрясение, а я никак не могу подготовиться к этому. Однако всё моё естество жаждет увидеть Киллиана.

И я вижу его. Наконец вижу.

Но что-то не так…

Киллиан, ссутулившись, сидит на стуле, взгляд направлен в пол, и он не смотрит на меня, хотя знает, что я здесь.

По коже ползет озноб. Неужели он винит меня? Ведь я поднялась на чёртову сцену. Я так подвела его…

Слёзы вновь обжигают глаза. Чёртовы слёзы, они бесполезны сейчас.

Отклеиваюсь от пола, подхожу к нему. Хватаю его за подбородок, вынуждая смотреть на меня. Но когда вижу его взгляд, полный тоски и раскаяния, у меня подкашиваются колени. Лучше бы он злился на меня, но не был так раздавлен. А он раздавлен, и это моя вина.

– Прости меня, Олли, – нарушает тишину Киллиан, притягивая к себе и усаживая на колени.

Боже, этот день состоит из чертовых «прости». Мы все облажались, раз нам приходится бесконечно извиняться друг перед другом.

– Нет, нет, это ты меня прости, – припадаю к его губам, не давая начать спорить. Долгожданный поцелуй придает мне уверенности. – Это я во всём виновата…

Киллиан прикладывает палец к моим губам.

– Шшш, твоей вины тут нет. Ты просто не была готова ко всему этому, потому что ничего не знала. А сейчас слишком поздно…

– Нет-нет-нет, ничего не поздно, – изображаю грозный вид. – Скажи мне, чего я не знала?

На нём всё ещё костюм, который он надел по случаю банкета, и Килл быстро избавляется от пиджака. Потом расстегивает манжет и закатывает рукав рубашки до предплечья, обнажая замысловатую татуировку в виде креста.

– Тут были слова, Лив, – говорит он тихо. – Плохие слова… для меня плохие…

Киваю. Я помню об этом. Тогда, в машине, я не стала настаивать, а Килл не вдавался в подробности.

– Рэйчел, – тихо говорит он, проводя пальцем по тёмным штрихам. Под ними не видно слов, но он будто читает то, что скрыто. – Рэйчел. Она моя сестра и дочь Лорен – моей матери – и её нового мужа. И я ненавидел эту девчонку, хотя даже не знал её.

Мои руки ложатся на его опущенные плечи. Огромный ком в горле мешает говорить, но этого не требуется.

– Здесь было написано всё то, что я ненавидел, – тихо продолжает Киллиан, обводя пальцем контуры татуировки. – Лорен, Саймон, Рэйчел… Эта дурацкая фраза, которую ты мне бросила. «Ты не для меня» – я ненавидел эти слова. Словно я прокажённый… А я ничего не сделал, чтобы дорогие мне люди покидали меня. Моя мать ушла, и я не знал, в чём моя вина. Ты тоже ушла… Но я не сидел в той машине, там был мой отец. Это он врезался в машину скорой помощи, которая ехала к твоей маме…

Обрушившаяся информация вызывает такое количество боли, что меня практически скручивает. Его отец был за рулём… Вот только какая теперь разница? Важно только то, что Я стала частью его ненависти… Киллиан ненавидел меня!

Боже, он ненавидел меня. На его руке было и моё имя, хоть он и не сказал этого вслух. Он считал себя прокажённым, сделал из себя прокажённого. Все эти татуировки… Боже, что Саймон сделал со всеми нами?…

– Почему ты не сказал мне? Если бы я знала правду, то не уехала бы, – мои слова звучат как жалкое оправдание. Зажимаю рот рукой, сдерживая всхлипывания.

– Я не мог, – он бесстрастно пожимает плечами. – Саймон держал всех нас за горло. Я ослушался его. Влез туда, куда не следовало. Узнал о его грязных фетишах, извращениях… Но я не должен был лезть во всё это. Я лишь искал свою мать… В тот вечер я нашёл не только её… Он маньяк, Олли. Настоящий маньяк…

И вот наконец я узнаю правду. Киллиан рассказывает мне обо всём. О девушке в номере отеля, о том, как мой брат вступился за неё, и как потом Саймон заставил их молчать о случившемся.

Теперь слёзы просто текут по моим щекам от осознания всей суровой действительности. Все мы просто пешки в больной игре Саймона Шоу, и теперь, как никогда, я мечтаю о возмездии.

Глава 34. Суд

Киллиан

Признание пятилетней давности далось мне нелегко. Вроде бы я очистил душу, рассказав Лив правду. Но в то же время мне казалось, что я подвергаю её жизнь ещё большей опасности.

И всё же я жалею, что не сказал ей раньше. Боялся её реакции, но, как выяснилось, зря. Олли восприняла всё с холодной головой и смогла подавить все эмоции. Но её грудь жгло ненавистью – я это видел. Ненавистью к Саймону – в ту ночь пять лет назад он разрушил не одну жизнь. К ситуации – ведь он заставил меня молчать, и Лив ненавидела меня, думая, что это мой глупый поступок забрал жизнь её мамы. А я ненавидел её, потому что она уехала. Теперь я даже себе могу в этом признаться. Я ненавидел Лив, потому что не мог её получить. Не мог быть с ней. А ненависть гораздо лучше, чем ничтожная жалость к самому себе.

Но нет ничего лучше, чем осознание того, что всё в прошлом. Ненависть, ложь, непонимание – мы смогли перешагнуть через это.

Сейчас она всё знает. Правда, мы потеряли пять лет жизни…

Отгоняю эти мысли прочь, вновь возвращая свой взгляд на прокурора. Он вчитывается в документы и передаёт их судье.

Лив написала заявление на Саймона, хотя я не хотел этого. Не хотел, чтобы она врала ради меня, и, чего доброго, за ложь сама попала на скамью подсудимых. Но Брайан убедил меня, что это наш единственный шанс. Она написала…

За час до суда я всё-таки смог внушить Брайану, что он не должен подставлять Лив. Друг сделал правильный вывод и порвал заявление, хотя Олли этого не знает.

Мои показания, раскрывающие всю мерзкую личину отца, уже прикреплены к делу. Показания друзей о том, самом первом изнасиловании, также перед глазами прокурора округа, судьи и присяжных. От последних зависит наша судьба. В состав группы присяжных входят обычные люди – та самая общественность, которая так любит Саймона Шоу. В общем, надежды почти нет.

Олли пришла на суд, и я, отгораживаясь от происходящего, смотрю на неё. Вижу, как она измотана, как переживает. Ведь с нашей последней встречи прошло две недели. Две недели ожидания и неизвестности кого угодно могут измотать.

И, боже, я не стою всех её слёз и переживаний. Не стою её любви.

С усилием проглатываю подступающий к горлу ком. Вымученно улыбаюсь, хотя стараюсь, чтобы улыбка выглядела ободряющей.

Ни хрена не получается.

А вот Олли посылает мне ласковую улыбку, и я так благодарен, и я такой эгоист…

Конечно, я эгоист, ведь должен был отпустить её. Очевидно же, что наши отношения, в которых изначально была одна гребаная ложь, не могли закончиться чем-то хорошим. А они закончатся сегодня. Потому что Саймон Шоу никогда не проигрывает, и из этой переделки ни мне, ни моим друзьям не выпутаться. Хотя они тут ни при чём.

Показания об этом я тоже дал. Только я должен и буду отвечать. А самое ужасное, что я ни о чем не жалею. Я давно должен был дать ему отпор. Дать волю кулакам точно так же, как делал он раньше.

– Суд и присяжные удаляются для совещания, – громко объявляет судья.

Рядом со мной садится Брайан.

– Сегодня я уволил второго бармена, – выдаёт он.

Боже, какое сейчас это имеет значение? Бросаю на него понурый взгляд.

– Я проверил его счета, недавно ему упала очень приличная сумма денег, – продолжает Брайан, а я оживляюсь. – Наверняка от Саймона. Если этот сукин сын знал о том, что я под него копаю, значит, и сам копал под меня. Знал о Лив и о ваших отношениях. Ему нужно было тебя спровоцировать, и он это сделал. Нужно было вытащить Лив на сцену – и вуаля, она там. Я недооценил твоего папашу…

– Как нам это поможет? – отмахиваюсь от его причитаний. Мы все недооценили Саймона Шоу.

– Никак, – он пожимает плечами. – Все обвинения против него бездоказательны, разве что…

– Нет, – сухо роняю я.

– Ты уверен? – тут же спрашивает он.

– Да, уверен. Ты не станешь приплетать сюда мою мать.

– Но она же тоже жертва Саймона, – говорит он с мольбой. – У нас нет никаких улик, чтобы предоставить суду и доказать правдивость обвинений. Пока это расценивается как жалкая попытка оклеветать доброе имя твоего папаши.

Брайан ощетинивается.

– Почему ты не хочешь ей позвонить?

Последние две недели друг умоляет меня привлечь к делу мою маму, пригласить её в суд и дать показания против Саймона. Но её история далека от совершенства. Когда-то очень давно она покусилась на жизнь Саймона, чтобы убежать от него. И это не просто не нужно ворошить, это нельзя ворошить, иначе моя мама пострадает. А я сыт по горло разрушениями и страданиями, которые принёс мой отец, а теперь и я.

– Нет, и всё, – отбриваю я. – Это не обсуждается.

Оборачиваюсь. С тоской смотрю на Олли. А она смотрит на меня с недоумением. Конечно, она ждала, что её пригласят на дачу показаний. Но она не фигурирует в деле, её просто там не было.

– Ты ей скажешь? – спрашиваю у Брайана.

– Нет, ты ей скажешь. Когда покинешь это место.

– Мне бы твой оптимизм, друг, – безрадостно хмыкаю я.

– Прекрати, – грозно одергивает меня Брай. – Если суд проигнорирует показания, и тебе будет грозить срок, мы будем настаивать на домашнем аресте под крупный залог. Деньги мы найдём…

От мыслей о деньгах меня передёргивает. Возможность заработать превратилась в крупное поражение. Мало того, что все деньги, вырученные с лотов, ушли обратно на лицевые счета покупателей, так ещё и клуб оброс репутацией, от которой невозможно будет отмыться. Теперь каждый в этом городе будет обходить стороной яхт-клуб и всех нас. А Саймон, вероятно, из любимца публики превратится в жертву, пригревшую на груди сына-отморозка. И его станут любить ещё сильнее.

Его нет в зале. По слухам, он на реабилитации в Нью-Хейвене, в каком-то очень дорогом пансионате на берегу Атлантики. И я рад, что его тут нет. Кулаки всё ещё сжимаются от воспоминаний. Желание его избивать всё ещё горит во мне пламенем возмездия.

Нет, я ни о чем не жалею.

– Удивительно, что отец Криса бессилен, – тихо шепчет мне Брайан, оборачиваясь на родителей Васкеса и Холта.

– Ничего удивительного. Они тоже под колпаком моего отца. Бизнес Холтов косвенно, но зависит от Саймона, как и драгоценное место Васкеса-старшего в парламенте, – так же тихо отвечаю я, но не оборачиваюсь, не смотрю на родителей друзей.

Не хочу видеть в их глазах презрение. А они меня презирают, я это точно знаю.

– Знаешь, лучше совсем не иметь родителей, – грустно хмыкает Брай, отворачиваясь от них.

– У тебя есть Олли. Она твоя семья.

– У тебя тоже она есть. И если ты решил смириться, принять свою участь, знай, она тебе этого не позволит. Так же, как и я. Мы справимся, Килл.

Рука друга сжимает моё плечо. Что бы я без них делал? Без друзей, без Олли…

Оборачиваюсь, смотрю на девушку, потом бросаю взгляд на охранника. Хочется просто встать и подойти к Лив, просто сжать её в своих объятьях, просто забыться хоть на минуту…

Но я не могу этого сделать. Охранник, приставленный ко мне, этого не позволит, даже если попросит Брайан. Он сейчас бессилен, он сделал всё, что мог. Моя судьба в руках присяжных и адвоката – бесплатного адвоката, предоставленного городом. В общем… надежды почти нет.

Всё, что остаётся – это смотреть на Лив, любоваться её красотой, позволяя своим фантазиям мечтать о скорой возможности быть с ней рядом.

* * *

В ожидании приговора проходит очень много времени. Брайан покидает меня, чтобы попробовать узнать, в чем заминка, но тоже пропадает. Все на взводе. Все устали. Но просто ждут.

Брай возвращается в каком-то странно возбуждённом состоянии.

– Есть новости, – говорит он, падая рядом. – По делу Саймона появились новые улики, – тараторит, поглядывая на дверь, за которой сейчас решается моя судьба. – Шериф привёз какое-то видео, которое таинственным образом попало сегодня в участок.

– Какое видео? – не понимаю я.

– Понятия не имею, – шепчет Брай. – Вот только там, – кивает на дверь, – все на ушах стоят, – он улыбается. – Но у меня есть мыслишки, что это может быть за видео. И откуда оно появилось…

Однако друг не успевает поделиться со мной, потому что злополучная дверь открывается, и судья, прокурор и присяжные занимают свои места.

Брайан встаёт, уступая место моему адвокату. Тот едва заметно кивает мне, но я не понимаю этот жест. Поворачиваюсь к друзьям. Дом и Крис пожимают плечами. Они тоже ничего не знают. Перевожу взгляд на Олли, но она смотрит на судью, который собрался зачитать приговор.

Отворачиваюсь. Молюсь, хотя никогда не умел этого делать. Но, похоже, самое время научиться.

– Принимая во внимание новые улики по делу Шоу, которые полностью подтверждают обвинения, выдвинутые подсудимыми, суд и присяжные единогласно выносят оправдательный приговор. Доминика Холта, Кристиана Васкеса и Киллиана Шоу немедленно освободить из-под стражи. Все обвинения с них снимаются.

Кажется, по залу проносятся вздохи. А я просто не могу дышать.

Новые улики? Видео? Видео, из-за которого нас оправдали?

– Какие улики? – опрометчиво выкрикиваю с места.

Адвокат пихает меня локтем.

– Вы можете быть свободны, – судья игнорирует мой вопрос. Скользит взглядом по нам троим, останавливаясь на мне. – Твой отец будет немедленно взят под стражу. И если у тебя есть, что ещё сказать суду, прошу, – взмах руки, словно приглашение излить душу.

Поднимаюсь.

– Мой отец – монстр, – выдавливаю с трудом, – и я надеюсь, что он ответит за всё, что сделал.

– Ответит, – обещает судья. В его тяжёлом взгляде читается что-то вроде жажды возмездия. – Улики не имеют срока давности, даже если прошло пять лет, – негромко добавляет он, глядя прямо мне в глаза.

Пять лет? Видео?

Пять лет назад мы спасли ту девчонку. В грязном мотеле стояла камера. Саймон всё снимал. И это может быть только то видео. Но как?

Хотя это неправильный вопрос. Почему? Почему только пять лет спустя?

Судья ударяет молотком, заканчивая заседание. Потом уходит.

Вот теперь я могу дышать.

Охранник, приставленный ко мне, тут же покидает свое место. Дом и Крис пробираются сквозь толпу в надежде добраться до меня, но самой шустрой оказывается Олли.

Она улыбается, но в глазах стоят слёзы счастья. Льнет к моей груди, чтобы скрыть эти слёзы. Подхватываю её на руки, впиваюсь в пересохшие губы долгожданным поцелуем. И плевать, что мы ведём себя неприлично в этих стенах. Мы молоды, свободны и счастливы.

Теперь – безгранично!

Эпилог

Хэндем, штат Коннектикут, две недели спустя

– Давай же, Олли, не заставляй меня тащить тебя силой!

– Я стараюсь, стараюсь, – она закатывает глаза. – Просто вода такая холодная. Бррр…

Трогает воду большим пальцем ноги и сразу отпрыгивает. Обнимает себя руками.

Мой взгляд становится воинственным. Демонстративно начинаю двигаться к берегу, хотя уже успел погрузиться по пояс.

– Нет-нет-нет, – она выставляет руки перед собой, – я уже захожу.

Уроки плавания, которые я дал Лив в бухте, не прошли даром. Она уже неплохо держится на воде, но сейчас мы на озере Уитни, и её пугают его темные, непрозрачные воды.

На ней соблазнительное белое бикини, и я готов выйти из воды, чтобы вновь взять её на этом берегу. Снова быть у неё внутри, ощущать жар её тела, а вместе с тем чувствовать и себя живее всех живых. Но… Но Олли этого и добивается. Делает всё, чтобы не заходить в воду, посылает мне томные улыбочки, которые я стойко игнорирую.

– Давай же, ну! Чего ты боишься, Олли? – прыскаю я, наблюдая, как девушка погружает ноги в воду и оглядывается по сторонам.

– Вдруг меня кто-то схватит, – изображает она ужас на лице.

– Кто? – тихо посмеиваюсь.

– Ну не знаю. Монстр?! – она тоже смеётся.

Мой смех обрывается.

– Монстра больше нет, Олли. Мы его победили.

Победили, чёрт возьми! Мой отец в тюрьме. До сих пор пыжится, нанимает лучших адвокатов, пытаясь доказать свою невиновность. Но улика пятилетней давности – неопровержимое доказательство его вины. У Саймона нет шансов на спасение. Ему грозит серьёзный срок, а может, и смерть, учитывая отношения сокамерников к его персоне. А самое ужасное, что его судьба теперь в моих руках. Почти всё имущество и деньги теперь принадлежат мне, и только мне решать, в каких условиях пребывать Саймону Шоу. Он хочет в одиночку. Я – нет…

Зажмуриваюсь. На моих руках не будет крови моего отца. Я не он.

– Килл, всё в порядке? – голос Олли возвращает меня в этот мир.

Распахиваю глаза. Неуверенно улыбаюсь. Она смотрит на меня с грустью. Делает шаг вперёд, потом ещё один. Иду к ней навстречу, подхватываю на руки. Она, как обезьянка, цепляется за мои плечи и обвивает ногами, скрещивая их за моей спиной.

– Ты прав, – тихо шепчет, касаясь губами моих губ. – Монстров нет. Я больше ничего не боюсь.

Моя рука ложится на её затылок. Вторая обвивает тонкую талию. Притягиваю Лив ещё ближе. Встречаю её губы в поцелуе, скользя языком в рот. Её язык вступает с ним в схватку. Страсть, желание обладать этой девушкой и понимание, что теперь это возможно, выбивает весь воздух из груди. Но в то же время всё это заполняет мои лёгкие кислородом – кристально чистым воздухом.

Олли – мой воздух!

– Ну что, ты будешь плавать? – нехотя отстраняюсь от её сладких губ.

– Эммм, может, в другой раз? – лукаво отвечает она. Вновь тянется к моим губам.

Хитрая Олли.

Пока целую её, медленно бреду на глубину, но Лив этого не замечает. Опускаюсь под воду, утягивая её за собой в надежде показать, что там, в глубине, нет ничего страшного. Она не отстраняется, даже когда вода накрывает нас с головой. Лив задерживает дыхание. Открывает глаза.

Темно-зеленая вода испещрена солнечными лучами, которые делают подводный мир каким-то сказочно таинственным. Тихо. Красиво. И только мы вдвоём.

Она обводит взглядом пространство вокруг, но в этом взгляде нет страха. Лёгкая улыбка касается её губ, вызывая улыбку и у меня. Она складывает пальцы, изображая ими какую-то фигуру. Через секунду понимаю, что это сердце. Её первое признание в любви. Этот момент навсегда отпечатается в моей памяти.

Я вновь её целую, поднимая нас на поверхность. Свои слова любви я шепчу ей уже на берегу, когда мы оба сгораем от страсти в объятьях друг друга.

– Знаешь, Олли, – говорю я спустя час, когда мы сидим у самой кромки воды, а Лив уютно устроилась на моей груди. – Пять лет назад мы спасли ту девчонку, а я даже не знаю, кто она и откуда взялась. Сама ли пришла к Саймону, или он её заставил. Знаю только то, что видео всё это время было у неё. Она каким-то образом смогла его забрать, но почему-то пять лет скрывала ото всех.

– Я тоже знаю немного, – пожимает плечами Олли. – Брайан уехал в Нью-Хейвен, но он же обещал всё рассказать, когда вернётся.

– Ты звонила ему?

– Да, я звоню ему постоянно, но он, вероятно, очень занят, потому что не берет трубку, – она поджимает губы с обидой.

– Да, на мои звонки он тоже не отвечает, – посмеиваюсь я.

Чёртов Брайан в своем репертуаре – умеет создать интригу.

– В любом случае, – Олли разворачивается ко мне всем телом, давит руками на грудь, вынуждая лечь на траву, – самое главное, что видео появилось так вовремя. Оно спасло много жизней.

Она ложится на меня сверху. Нежно целует в уголок губ.

– Ты права, эта девчонка спасла нас. Жаль, что я даже имени её не знаю.

– Тайлер, – тихо говорит Олли. – Брайан сказал, что её зовут Тайлер.

Бонусная глава 1

Милфорд, штат Коннектикут, пятнадцать лет назад

– Девять-один-один, что у Вас случилось?

Лоран громко сглатывает, дрожащей рукой сжимая телефон, и переводит взгляд на тело. Оно лежит на полу возле обеденного стола. Не двигается. Уже давно не двигается, слава Богу. Она ненавидит этот кусок дерьма…

Издевательства и побои, которые приходилось терпеть все те годы, что она была замужем, достигли предела её терпения, и судьба подарила ей Клинта. Лоран познакомилась с ним, когда в поисках поддержки и понимания отправилась в анонимное общество женщин, таких же, как она, терпящих издевательства от мужей. Клинт был её куратором. Он так сильно отличался от властного мужа, что Лоран без оглядки влюбилась. Сначала это были просто встречи, разговоры, пропитанные её отчаянием и его пониманием. Потом эти отношения перетекли в зависимость друг от друга и ошеломляющую страсть. Лоран была напугана, она не собиралась «играть в любовь» на стороне слишком долго, но и отпустить Клинта тоже не могла. Мечтала просто забрать Киллиана и уйти. Но от таких, как Саймон Шоу, не уходят. Либо бегут без оглядки, либо остаются, склонив голову, как над плахой, уповая на милость судьбы.

Саймон узнал о её маленьком рандеву, наверное, сразу же. Какое-то время молча позволял ей укрепить эту связь, чтобы падать в итоге было больнее. Чтобы разрушить её ещё больше. Он сам ей так сказал. Но Саймон не знал главного. Она не просто ненавидела мужа, она желала ему смерти. И была готова его убить…

– Вас не слышно! – настойчиво говорит диспетчер. – Повторите, что у Вас случилось!

Язык не подчиняется, тело словно онемело, и женщина продолжает сидеть на полу, прячась за кухонным островком.

Выглядывает, словно проверяя, что монстр находится там же, где и должен, и не поднимется с этого пола больше, потому что уже горит в аду.

Киллиан в безопасности. Она увезла его ещё этим утром. И теперь может просто сдаться властям. Она не знает, что её ждёт. Будет ли суд к ней милосерден, когда она расскажет обо всех издевательствах мужа. Отпустят ли её, невзирая на то, что она забрала чью-то жизнь. Пусть даже такого ублюдка, как Саймон Шоу. И она не хотела бежать, как предлагал ей Клинт. Не хотела скрываться всю жизнь. Потому что от Саймона не скрыться.