Холст

– Ты чем сегодня занималась? Наверное, по магазинам ходила, опять присмотрела себе новое платье? – Сергей флиртовал.

– Нет, Сережа. Сегодня совсем некогда, много посетителей. Такое ощущение, что в город пришла мода научиться рисовать. Весь день проведу у прилавка. Ближе к вечеру отец меня подменит, – она значительно повеселела, когда почувствовала намек на флирт.

– Давай, найдешь время, и я тебя свожу по магазинам. Помнишь, как хорошо съездили в прошлый раз.

– Конечно помню. Я тогда тебе целый показ мод устроила, – рассмеялась Юля, – Я с большим удовольствием. Только давай заранее договариваться, чтобы мне было на кого оставить прилавок. А потом сразу поедем к тебе в гости, в твой дом. Покажешь уже наконец-то накопившуюся галерею. Наверняка там скопился не один десяток картин за все эти годы. Я хотела бы уже лично, как специалист, оценить качество твоих работ. А ты все не приглашаешь и не приглашаешь меня, – внезапно проснулось ее кокетство. – Вот возьму и перестану тебе что-либо продавать до тех пор, пока не пригласишь – Юля демонстративно насупилась.

– Юленька, ты же знаешь, что я не могу тебя пригласить. Мария будет ревновать. Да и неправильно таким молодым красивым девушкам, как ты, ходить по домам женатых людей. Я лучше принесу тебе одну из картин, и мы вместе ее обсудим. Может, даже дорисуем ее. Покажешь мне свой мастер-класс. Как ты на это смотришь?

– Я тебя уверяю, Мария не будет ревновать. Я даже тебе это гарантирую. Мы же с тобой просто друзья, Сереженька. К кому тут ревновать-то?

– Нет-нет, пожалуй, не стоит, – задумчиво ответил Сергей, словно погрузился в себя, – еще не время, не время. – Он взглянул на часы и вдруг сразу заторопился. – Мы с тобой договорились насчет встречи. Мне пора домой. Хочу еще заехать проведать сынишку в школе, убедиться, не сбежал ли.

– До встречи, – с грустью попрощалась Юлия, провожая его томным взглядом.

– Так и не поговорила с ним? –после того как входная дверь закрылась за Сергеем,из дальней комнаты вышла мама Юлии.

– Нет, не стала. Может, еще не время? – вопрошающе посмотрела Юля в глаза своей мамы, – Может, мое время еще придет? Так ведь бывает и с картинами. Ходишь вокруг полотна, днем и ночь. У Пушкина кот ученый ходил. Бывает же, месяцами не можем уложить образ на один холст. Мама, здесь, может, также?

– Ах ты, моя бедненькая, как мне тебя жаль. Девочка моя, сперва любовь, а потом картина. Но никак не наоборот. Все великие художники писали на картине любовь, однажды испытав ее. Ты сама знаешь и без меня. Нельзя изобразить чувства, которые никогда не испытывал. Я вижу, как ты мучаешься, милая моя. А сделать ничегошеньки не могу, – мама обняла дочку и прогладила по спине.

Сергей быстрее пули долетел до машины, но ему все-таки не удалось обмануть дождь. Вымокший он сел в машину и сразу же поехал домой. В его голове уже кипела работа, образ леса вырисовывался сам собой. Картина вдруг предстала перед ним вся, целиком, все чувства, как сгусток энергии, были сконцентрированы на будущем холсте.

По дороге домой он заехал в школу проведать Ваську. Он так часто делал. Школа, в которой тот учился, была выложена из красного кирпича. Само здание было двухэтажным. С высоты птичьего полета здание напоминало черную букву П с красным кирпичным орнаментом. Черноту придавал цвет крыши, которая была обильно залита гудроном. Ремонт крыши был сделан пару месяцев назад, поэтому в воздухе до сих пор стоял запах гудрона. Заходя в школу, Сергей всегда вспоминал детство, как они с друзьями отдирали с крыш гудрон и жевали его.

Класс находился на втором этаже здания. Школьные стены на первом этаже окрашены в зеленый цвет. Прежде чем подняться на второй этаж, нужно было пройти вдоль всех классов, расположенных на первом этаже. Подобный принцип или скопирован с музея изобразительных искусств, или просто был такой проект здания. Так думал Сергей, когда брел по коридорам школы.

Вдоль лесенки, ведущей на второй этаж, висели фотографии выделившихся учеников. Это были ученики разных годов выпуска. Кто-то отличился в математике, кто-то в литературе, были даже спортсмены.

–Вот бы Васька оказался на этой стене, когда окончит школу, – шепотом проговорил Сергей. – А я специально нарисую его портрет. И среди этих фотокарточек будет красоваться портрет моего сына, а не фотография.

Каждый раз Сергей удивлялся тому, что в отличие от первого этажа, стены второго были окрашены в синий цвет. И снова он размышлял о том, почему в такие разные, несочетаемые цвета окрашены стены в этой школе. И каждый раз, как опытный художник, он приходил к неутешительному выводу: как обычно бывает в школах и детских садах, красили тем, что было в запасе. А на новую краску денег, как всегда, не было.

Класс сына находился ровно посередине второго этажа. Окна школьного коридора выходили во внутренний двор школы. С высоты второго этажа видна была дорожная разметка, выставлены конусообразные препятствия желтого цвета. Во дворе стоял старенький белый «Москвич». Во дворе школы старшеклассников обучали вождению на легковом транспорте.

Подойдя к двери, Сергей немного приоткрыл ее и увидел своего Ваську у доски. Тот выводил какие-то числовые формулы. Зрение Сергея не подводило. Это шел урок математики. Поймав на себе взгляд учительницы, которая в это время быстрым цоканьем каблуков направлялась к двери, он бесшумно прикрыл дверь и быстрым шагом пошел к выходу. «Хороший пацан», – прошептал Сергей, пока сбегал с лестницы.

Дождь иссяк, оставив после себя духоту и бесконечное количество ручейков, которые стекались в большие лужи на дорогах, по которым на скорости пролетали автомобили, обрызгивая пустые тротуары. Дорога домой заняла мало времени.

– Привет, милая, я дома, – войдя в дверь, прокричал Сергей. Мария стояла в переднике около плиты и была занята готовкой.

– Привет, милая, – еще раз повторил Сергей.

– Привет-привет.

– Сегодня ты готовишь свое фирменное блюдо? М-м-м, как вкусно пахнет, – Сергей смачно вздохнул ароматы. – Жду не дождусь, когда можно будет поесть.

– Милый, скоро все будет готово. Ты пока поработай у себя в мастерской. Я как закончу, сразу подойду к тебе. Тебе Юля привезла твои кисти?

– Да, Юля молодец, все сделала, как я просил, – Сергей подошел к Марии сзади, обнял ее за талию и чмокнул в щечку.

Мария стояла у самой плиты, мило улыбалась и с наслаждением нарезала солнечный хлеб. Борщ – коронное блюдо Марии, оно удавалось у нее всегда и никогда не надоедало ни Ваське, ни Сергею. Готовила она его очень часто. Борщ был по-настоящему красный и наваристый, на курином бульоне. Посередине тарелки с супом она всегда аккуратно клала чайной ложкой белую жирную сметану, которую покупала на колхозном рынке у местных бабушек. А на тарелочке рядом всегда были чесночные пампушки из черного хлеба с семечками. Пампушки были обязательно промаслены свежим сливочным маслом.

– Наверное, все дело в том, что ты готовишь с любовью, – проговорил Сергей ей на ушко. – Вот весь твой секрет.

– Конечно, с любовью, как же без нее, Сережа, – не оборачиваясь на него, она продолжила нарезать хлеб.

– Я жду тебя у себя в мастерской, милая, заканчивай поскорее. Сегодня я уже никуда не поеду. Ты не представляешь себе, какую картину я задумал изобразить. Она у меня вот здесь, вся целиком, – Сергей показывает пальцем на свой висок, – теперь осталось выложить ее на полотно.

– У тебя все получится, у тебя всегда все получается.

Наброски он начал делать тонкой кистью на большом холсте. Писать картину Сергей начал с шалаша, к которому они часто приходили до того момента, пока его не снесли вандалы. В лесу часто ошивались алкаши и бомжи. Они их частенько встречали по дороге на прогулке. Этот факт постоянно нервировал и пугал родителей. С каждым разом при посещении лесной зоны они то и дело наталкивались на выкинутые бутылки из-под алкоголя. Некоторые были разбиты. О них мог пораниться Василий, когда поднимал веточки с земли. Или он мог просто споткнуться и упасть на разбитое стекло. Воображение Марии и Сереги в этот момент работало на все сто двадцать процентов. По этой причине шалаш они построили в глубине леса, в надежде, что такие люди не будут способны дойти до него. Но к их великому сожалению, они дошли. И, судя по бутылкам и остаткам еды, устроили пиршество в их семейном лесном домике. Конечно, это разозлило все семейство, особенно возмущен был Василий, который, придя на место, увидел вместо шалаша остатки костра, гору бутылок и выброшенного мусора.

– Сережа, а у меня все готово.

– Вот это да, и это все для меня одного – растянувшись в улыбке, Сергей наблюдал за тем как Мария в переднике и с подносом в руках, входила в его мастерскую. – А знаешь, а я ведь мог бы тебя немного помучить. Хотя нет, для тебя было бы это невыносимо тяжело стоять с подносом весь день, пока я тебя рисую, – подмигнул он ей, пока та расставляла тарелочки на стол.

– Мучай, Сереж, я не против твоих идей, только не будь голодным.

– С тобой этого просто никогда не случится, – Сергей увидел ее фирменный, прищуренный взгляд, нацеленный в самое сердце. – Ну все, все, еще пара минуток, и я поем. Клятвенно клянусь, – он поднял правую ладонь вверх, в знак подтверждения клятвы.

– А наш ребенок-то когда будет дома? – спросила Мария пока стояла в дверях.

– Как обычно. Я проверял сегодня, он на занятиях, сегодня не сбегал.

– Ты так говоришь, словно он всегда у нас убегает из школы. Никогда такого не было и, надеюсь, не будет. Ты, наверное, сам этого хочешь, Сереж, чтобы как ты в детстве.

– Милая моя, может, и хочу. У нас классный пацан растет. И почему бы ему разок не сбежать, не устроить побег. Представляешь, он такой выбегает из школы, на пути закидывает рюкзак, спотыкается, но встает и снова бежит. А за ним бегут повара с половниками, учителя с указками, физрук с мячом в руках посвистывает, как милиционер, в свой свисток.

– Ой, все, тут твою фантазию можно смело останавливать. А то ты еще прикрутишь к ней и бегущий ОМОН с автоматами, полицию и бегущего за ним президента вместе с нашим зоопарком.

По тону ее голоса все это время со стороны могло показаться, что взрослые люди говорят о чем-то серьезном. Никаких вам «хи-хи» и «ха-ха». Если, конечно же, не вникать в сути дела разговора. Ну а если вникнуть в него, то удивление берет, почему никто не засмеялся.

– А что, можно и устроить. Я буду машину держать неподалеку, – Сергей в задумчивости почесал рукой подбородок, оставив на нем коричневый след краски.

– Ну все, перестань. Ты, как всегда, в своем репертуаре. Юморист.

Сергей выдержал театральную паузу, словно дожидался, когда ее проникновенный фирменный взгляд растопит кристалл истеричного смеха внутри него. И вот это произошло, как только она скрылась в дверном проеме, Сергей весело рассмеялся, притопывая правой ногой.

– Ну, вот она, моя настоящая Мария – произнес он, когда в него из-за двери прилетело белое, мучное облако. Выброшенная мука, словно первым зимним снегом легла на замаранный краской фартук. Мука скрала основные шероховатости, оставив только точки, как те, которые оставляют высокие горы в облаках.

Успокоившись, не став отряхиваться от диверсии Марии, он вернулся к шалашу, который был одним из основных элементов картины. Ему Сергей уделял особое внимание, он прорисовывал каждую его веточку. С улицы донесся звук мотора подъехавшего специализированного автобуса. После череды громких открываний и закрываний дверей шум исчез, вместе с самим перевозчиком.

– Папа, я вернулся – раздался крик сына из коридора. Далее до него донесся голос заботливой мамы с просьбами поесть, и чтобы пока не мешал отцу закончить картину. Мария только раз появилась в двери с Васькой, которого она обнимала. Он им махнул кисточкой в знак приветствия, и снова вернулся к картине.

Страшной платой за увлеченность всегда было время. Перенос образа на холст, сдвигал стрелки часов до двух часов ночи. За это время он смог выписать только набросок шалаша и березовой рощи.

Отодвинув стул, отойдя на два шага назад от холста, Сергей поднял обе руки, потянулся, привстав на цыпочки. Взглянул на наброски со стороны и произнес:

– Теперь шалаш никто не разрушит, он будет стоять вечно, а вокруг будет нетронутая алкашами лесная жизнь.

Сергей поднял свой взгляд выше нового холста и остановил взгляд на картине годовалого Васьки с Марией, на которой она держит сына на руках. Эта картина весела прямо напротив него, над самым рабочим местом. Волна воспоминаний унесла его в далекое прошлое, в то время, когда он и Мария подали заявление в загс. Он вспомнил ее удивление, ее слезы радости, ее гордость за его ответственное решение, и за его поступок.

«Как же я люблю тебя», – прошептал он.

***

Утренние хлопоты для каждого в семье всегда приносят разные чувства, особенно если это и не семья вовсе, а лишь пара, которая живет совместно сравнительно недавно. Молодая девушка в раннее утро субботызаставляетвставать своего парня, который, казалось только лег, придя в пятницу с работы, только обнял ее и улыбнувшись что она рядом с ним,задремал на пять минуточек. Но на уже ворчащий, еще не проснувшийся голос своего возлюбленного Мария быстро отвечала, что это сюрприз, он ему необыкновенно понравится, и он непременно должен последовать ее наставлениям. Она, конечно же, не замечала своей навязчивости, влюбленной наглости и продолжала, как сверлящая дрель утреннего соседа подгонять заспанного Сергея проявить солдатскую выучку. Хотя, по правде, он и в армии-то не был. И мало что представлял об этом в эту самую минуту сборов.

В молодости Мария была очень темпераментной девушкой. Вне зависимости от события оно должно непременно происходить по ее плану, только так, как она сказала. Загадочная история в том, что никто в окружении и Марии, и Сергея не понимал, что послужило поводом их взаимной симпатии. Они и сами не распространялись об этом, но как в каждой молодой паре, каждый сомневался в друг друге. А вдруг не помнит?

– Сколько уже можно собираться? – Мария выбегала из кухни, бросала на своего мужа прищуренный, но очень суровый взгляд. Хотя мужем и женой они еще не были, но ей нравилось так думать. – Ты надел рубашку и галстук? Да, те самые, которые лежат на диване? Да, на том самом, на котором почему-то я постоянно вечерами теряю свою одежду.

– Куда мы вообще идем, сегодня же суббота, утро, – потянув руки вверх, словно пытался достать до потолка, еще в зевоте ответил Сергей. – Я планировал поспать еще немного. Работал на неделе, ох уж, она выдалась у меня суровой.

Мария называла их отношения не человеческими. Воспитана она была в правильных традициях, когда девушка и мужчина могут жить вместе только после свадьбы, только после того, как свидетели скажут «да», только после того, как в паспорте появится печать о супружестве.

Мария в силу своего темперамента постоянно высказывала Сергею на этот счет свое недовольство. Хотя слово «высказывала» очень слабо выражает ту настойчивость, с которой она стремилась привести отношения к «человеческим».

– Считай, что это сюрприз. Давно я не делала тебе сюрпризов, я уверена, тебе очень понравится.

– О, я люблю от тебя сюрпризы. Особенно последний, помнишь, а? –Сергей подошел к ней, невзирая на наигранно надутые ею щеки и обнял. – Ну, помнишь, помнишь же? –в его глазах в этот момент, каждый бы заметил, пролетел целый ворох устроенных ею сюрпризов.

«Она меня любит», – довольно подумал про себя Сергей и от удовольствия самой этой мысли закатил глаза.

– Конечно, не такой же, ты чего, сегодня у нас культурная программа. Вот вувидишь, тебе понравится – завязывая ему галстук, ответила Мария

– Но зачем так рано-то, давай еще поваляемся?

– А ты сегодня прекрасно выглядишь. Почему так каждое утро не одеваешься,– обойдясь скупым комплиментом, не дожидаясь ее реакции, когда выкинет что-то типа «ты такой скупой» или еще лучше для него – ущипнет его за бедро и как шпагой проткнет его своим прищуренным взглядом.

Вся творческая жизнь города помещалась у Марии в что не на есть, в самом настоящем женском, в ярко-красном датированном ежедневнике. Хотя он был размерами в половину машинописного листа, с ним мог бы сверяться и сам министр по культуре города. И сегодняшний день не стал исключением. На субботней страничке жирными буквами, которые были обведены несколько раз красным фломастером, стояла запись «С Серегой посетить художественную выставка начинающего городского художника».

А мероприятия, которые она планировала посетить самостоятельно, расписывались тонкими линиями обычной перьевой ручкой с синей пастой. Без слоев, без нервов!

– Ты вообще представляешь, где я и где музей? – испытывая последнюю попытку остаться дома, он жалобно взглянул на нее. Но ничего, кроме сверлящего взгляда, он от нее не смог получить. Ведь никогда в жизни он не был в музее. Он даже смутно не представлял, где он находится, он технарь по образованию, инженер, в конце концов.

«Какой музей?» – орало все у него внутри. Но вот они уже в подъезде, вот она закрывает дверь, вот они идут по улице, вот центр города, и вот на горизонте музей изобразительных искусств. Обратный путь для него закрыт. Как, впрочем, обратный путь в прошлую жизнь закрыт и для нее самой. Она уверено дефилировала по улице в компании своего молчаливого, но любимого кавалера, чтобы показать ему свой мир, мир, в котором искусству отведено достаточное место.

Такая желаемая, и такая нежеланная выставка начинающего городского художника находилась в городском музее изобразительных искусств. Это был единственный музей в городе, который стоял на пересечении двух центральных улиц. Музей располагался в старом двухэтажном деревянном доме, который был добротно сложен из круглого бревна и тщательно обработан коричневой краской. Краска защищала дом от гниения и отпугивала грызунов. И в самом деле, дом выглядел статно, от него веяло стариной, а стены и крыша выглядели очень надежно. Складывалось ощущение, что его построили только недавно. Некогда дом принадлежал знаменитому местному купцу. Купец Егоров был очень богат и был вхож в тогдашнее местное самоуправление города. По завещанию купец Егоров оставил дом городу и приказал организовать в нем музей изобразительных искусств. Также он оставил солидную сумму на содержание музея и самого дома. С тех пор музей являлся охраняемым памятником архитектуры и гордостью местных жителей. Городские власти ежегодно выделяют средства на реставрацию музея для поддержания его былого вида.

В музее часто проводятся выставки художников, которые хотят показать городским жителям и приезжим свое творчество. Кстати, именно здесь было открыто немало талантов. В рамках выставки всегда проводятся тематические концерты, презентации в сопровождении местных танцевальных или музыкальных коллективов. Дом был достаточно большим, а внутренние помещения были настолько просторны, что позволяли проводить мероприятия любого рода. Как-никак, средневековая усадьба купца, а не крестьянский домик какой-то.

Еще с первых дней основания музея сложилось негласное правило. На первом этаже всегда размещалась экспозиция, посвященная жизни самого города. Здесь были выставлены картины художников прошлого столетия, которые привез в город сам купец Егоров. Некоторые картины были подарены музею жителями города. Экспозиция периодически менялась, но суть оставалась одна: войдя на первый этаж, погружаешься в быт и жизнь города. Здесь можно увидеть настоящее и прошлое. Многие горожане подумывают, что сам купец Егоров с хитрецой заставляет гостей города узнать получше и полюбить город, как любил его он сам и остаться в нем жить. Как правило, гости города начинают экскурсии по городу с посещения музея изобразительных искусств. Вход был бесплатным для всех, а в путеводителях музей указывался первым обязательным местом к посещению.

Второй этаж отдавался под всякого рода презентации, выставки достижений городских предприятий или как сейчас – под выставку картин начинающего художника, на которую пришла влюбленная пара.

Резкая смена уверенности на противоположные чувства началась со входа в музей. Если до музея Сергей шел плечом к плечу с любимой, иногда даже опережал ее, защищая от размашисто идущих прохожих, то внутри музея Сергей оробел. Он сразу спрятался за хрупкой спиной своей женщины и, как маленький ребенок, выглядывающий из-под юбки мамы, смотрел из-за левого плеча Марии на все происходящее. «Я технарь, я физик» – думал он, осматривая все столпотворение в ярких одеждах, которые стояли напротив размалеванных, по его мнению, ватманов. Теперь он был сдержан, стал стеснителен в своих движениях, ходил по пятам за Марией, смотрел строго туда, куда смотрела она, и постоянно наступал ей на ноги. Никогда художественный мир не соприкасался с Сергеем так близко, как сейчас.

– Картины как картины, ничего особенного, – первые слова с момента входа в музей вылетели из него с подтекстом «Я же говорил, что не стоило сюда приходить». – Такие картины продаются в каждом магазине, стоят в каждой витрине. Пойдем, я тебе куплю парочку, да хоть десять. Пошли, пошли прямо сейчас,–он бросил взгляд на выход.

– Не веди себя, как ребенок, успокойся, не порти пожалуйста наше с тобой первое соитие с творчеством .– Мария обернулась на него, теперь ее глаза были широко раскрыты. – Растерянность в таком месте это нормально. Скажу тебе честно, я не впервые в этом месте, но почему-то каждый раз мурашки бегают по спине. Знаешь, милый, изобразительное искусство – это не просто бумага, на которую просто наносят краски. Вот ответ на вопрос, почему люди любят картины, вот почему некоторые стоят так дорого, а некоторые просто громадных денег.

– Да тут всё просто – богатым некуда денег девать. Им же нужно много картин, чтобы обвесить все свои комнаты в своих виллах. И ведь каждому подавай единственную в мире, – по губам Сергея прочиталось удрученное «черт», – вот и платят бешеные деньги за такую размазню.

– Нет Сережа, ты не прав, – Мария хихикнула, похлопала ему по плечу. – Я тебе обещаю рассказать, хоть немного, но рассказать, почему я здесь, почему ты стал здесь раздражителен, почему все эти люди находятся здесь, и про дороговизну тоже. Обещаю, – она утвердительно кивнула ему головой. – Но дай мне собраться с мыслями, ладно? Пусть мои мурашки успокоятся. Ну-ка, погладь мне спинку, обними меня и пошли дальше смотреть. Я тебе все расскажу, Сережа, все-все. Обними меня покрепче.

– Уговорила, чертовка красноречивая.

– Сережа, ты помнишь день нашего знакомства? А я помню, отлично помню, как сейчас,– Мария шла медленным шагом, обнимала Сергея за талию. Она словно прыгнула на струну прошлого и растворилась в ее музыке. Закрыв глаза, не дав ответить Сергею, она продолжила.

– В момент нашего знакомства ты осматривал меня с ног до головы. Представляешь, – она рассмеялась, – ты даже наклонил голову, чтобы рассмотреть мои стройные ножки. Я уж подумала, что ты вообще обнаглел, набрался гордости при своих друзьях, хотел присесть и потрогать их. А как же ты активно кивал головой. Помню эти кивки. Туда, сюда, туда, сюда. Ты пялился то на мое лицо, но избегал моего взгляда, то на мою грудь. Ха-ха. Сейчас так смешно вспоминать, но тогда я думала, что ты раздел меня и теперь я стою нагишом перед твоими дворовыми друзьями. Хотела даже убежать, но не стала. – Мария остановилась, повернулась к нему лицом, распахнула глаза и, заглянув прямо в самую душу, нежным голосом буквально прошептала Сергею.–А ведь после этого ты и я уже вместе три года. Ты рассмотрел меня, увидел во мне то, что не мог увидеть долгое время. А ведь мы жили в соседних дворах. Мы часто встречались на улице или ходили к общим друзьям. Ты всегда меня избегал, ты меня не видел до того момента раздевания глазами. Ты помнишь этот момент, Сергей?

– Это ты про тот день, когда ты с подру… – Сергей не успел закончить фразу «с подружками»

– Так вот, ты просто неправильно смотришь на картины, и поэтому тебе не нравится находиться здесь. – Мария уже обычным тоном проговорила скороговоркой. Она осветила его своей задорной улыбкой, подмигнула ему, взяла его за правую руку, и не дав опомниться, подвела к ближайшей картине.

– Вот картина, вот ты. Теперь попробуй отойти от картины на два-три шага назад и оцени ее всю. Проведи взглядом от нижнего края до верхнего. Так, не спеши. Сейчас от левого нижнего угла. Вот от этого до правого верхнего, – Мария провела рукой, заставив Сергея следовать за ней глазами. – Не спеши, следуй за рукой. Осматривай картину медленно, води по ней своим взглядом, поворачивай голову, а не только глаза. Сделав только так, ты иначе увидишь картину. Ведь художник, рисуя, не стоит по центру полотна с кисточкой в руках и не двигает головой. Он двигается по всей картине, его взгляд падает на каждый миллиметр его будущего создания. Прочувствуй линии, цвета. Это я тебе рассказала лишь один из способов того, как увидеть картину, а не посмотреть. Правильно, милый, ты понял: УВИДЕТЬ, а не ПОСМОТРЕТЬ картину.