Дом злых ведьм с холма. Том I.

– Я его прикончу на месте, если ты будешь мне грубить, Мэри! – кричала мне в ухо, не щадя мою нервную систему, разъяренная девушка. Она пятилась назад, отходя вглубь гостиной.

– Пресвятые угодники, как ты смеешь творить такое при ребенке? – неуклюже заметалась Мэри, прикрывая своему сыночку глазки. Тот замер не шелохнувшись – впервые я видел мальчика столь кроткого нрава.

– Вчера ты закусила почтальоном на его глазах! – задыхаясь от возмущения, кричала еще громче Франческа. Я чувствовал, как ее трясет.

– Он надерзил его мамочке, что я должна была сделать? – невинно оправдывалась Мэри, теперь прислоняя ладони к своему лбу, – я учу его, что нужно защищаться в этом мире, где ему не рады, сама знаешь!

На ее безымянном пальце левой руки блеснуло золотое обручальное кольцо. «Вдова – заключил тут же я, флегматично примеряя на себе роль заложника. Отчего-то мне уже было все равно – разделю я участь почтальона или нет».

Вдруг Франческу от меня за ухо оттащила некая девица, явившиеся точно из воздуха.

Да сколько их тут?!

– Скарлетт, чего ты творишь?! Пусти!!! – запищала несчастная Франческа.

Я встал как вкопанный, опасаясь пошевелится. Скарлетт отличалась от остальных. Все присутствующие молодые особы были разные, но в то же время напоминали друг друга. Скарлетт же была явно из иного рода: ее карие жгучие глаза и темно-шоколадные волосы, серьезность и невероятная глубина души выдавали в ней одухотворенного и умного человека. Она была самой юной, но развитой не по годам. Ее платье было более простого фасона, ничего вычурного и вызывающего не виднелось в ее убранстве.

– Угомонись, Франи! – внушающим тоном проговорила она. – Ежели этот дурачок пришел сюда, я не дам вам его просто так слопать!

Скарлетт ослабила хват, покрасневшее ухо Франчески было отпущено, и разобиженная девушка в слезах ринулась в объятья Мэри, у которой был безумно сострадательный вид, будто это не они вдвоем только что устроили данную сцену.

– Я оставлю его себе, он будет замечательной наживкой для демонов, – проговорила Скарлетт зловеще, пристально вглядываясь в мое лицо, – они обожают мужскую энергию, ведь мужчины такие слабые.

Что?!

– Размечталась! – вдруг перестала плакать Франческа на плече у Мэри, и, отпихнув ее, тут же оказалась вновь подле меня, – нам с Филиппой тоже давно нужен был такой вот человек!

– Это еще зачем? – игриво приподняла брови Роберта.

– Между прочим, среди вампиров сейчас модно иметь игрушку противоположного пола, – сладко проговорила Филиппа, – но, к сожалению, у нас не то воспитание.

– Слыхала, Скарли? – воодушевилась Франческа поддержкой, – так что мама отдаст его нам!

– С чего бы это? Стоит мне упомянуть, что это для нашего дела, так она сразу примет решение в мою пользу, – Скарлетт изобразила собственными ладонями чаши весов, которые балансировали, – м, пустые развлечения или дело всей жизни, что же победит?

На миг Франческа заметалась, но быстро поняв за какую именно спасательную соломинку стоит ухватиться, чтобы наверняка оказаться в выигрыше, она пронзительно и протяжно прокричала, глядя в глаза противнице:

– Мааааам!

Мам? Она же не про тетушку Филицию говорит, это же очевидно какая-то другая мама? Нет-нет-нет, как же так все обернулось? Какой же я беспомощный и жалкий, а ведь хотела матушка взять мне дополнительные курсы в академии «Как обороняться от нечисти», а я-то бестолковый не слушал, беспечно отмахиваясь! Да и все эти местные любезные миловидные люди предупреждали меня, говорили не совать и носа в дом на холме! Но я, мня себя умнее всех, не слушал и вот теперь лицом к лицу встречусь с самой Филицией Альдофин!

Я знаю, я часто слышал каким жестким и скверным нравом она обладала! Она была невероятно везучей особой, в тот день, когда ей было суждено умереть, как все того ожидали, как того ждали ее родители и мой отец, она посмеялась в лицо смерти и на глазах у многотысячной толпы стала единственным живым человеком из крови и плоти, кто противостоял уничтожающему проклятью Холодного принца – Снежной лихорадке. Она слыла язвительной, упрямой и строптивой особой, непреклонной ни перед чем и ни перед кем. Одним словом характер ее был хуже некуда!

Никогда не видал я тетушки, много слышал о ней, и даже сейчас зная, что она находится со мной под одной крышей, я невольно чувствовал, как все мои конечности холодеют, будто кровь и впрямь стынет в моих жилах.

В гостиной зале все поутихли, а я даже не заметил этого из-за страха, что вновь захватил меня в свой плен. Напротив меня прямо рядом с Филиппой на мягком и слегка пыльном диване появилась она – Филиция Альдофин, по-прежнему такая же молодая, как на старых картинах отца, и обжигающе красивая. Взгляд ее был манящий и властный, я робел под ним с первых секунд, ни в силах противостоять. Рядом с ней я невольно ощутил свою слабость, вспомнив вмиг, какой я презренный, и что если ей захочется меня убить, то я даже не выражу ни малейшего сопротивления и не посмею заикнуться о пощаде.

Она смотрела так пристально, что я почувствовал, как мое сердце предательски уходит, скрываясь где-то в недрах желудка. Было видно, что подходящего наряда она не подбирала, так как не собиралась выходить в свет, не старалась что-либо скрыть, а что-то наоборот приукрасить. Однако, не смотря на это, вид ее был столь притягателен, столь чарующ, одним словом – услада для глаз.

Филиция в гробовом молчании облизнула губы, осмотрела меня тщательным образом, будто собиралась съесть. Уголки ее губ приподнялись в легкой усмешке, все ее большое потомство окружило меня, лишая последней надежды на спасение. Лица их сделались жуткими, выражая толику любопытства – в комнате повисла мрачная аура обреченности. Моей обреченности.

– Ты кто? Как посмел явиться сюда без приглашения? – проговорила госпожа Альдофин властным, непоколебимым голосом, который приятно резал тишину.

«Черт! – пронеслось у меня вихрем в голове, – сейчас она узнает, что я сынок ее ненавистного братца – предателя, что с радостью когда-то проводил ее в объятия смерти! Мой папаша даже из загробного мира умудряется мне досаждать!».

– Меня зовут Милон Оскар Альдофин, и я являюсь прямым наследником всех здешних владений, включая также особняк клана Альдофин. – Выпалил я с серьезным видом, решив до самого конца не терять лицо истинного джентльмена.

– Стало быть, ты сынок Оскара? – наклонилась она ко мне, улыбка ее становилась все явнее, о да – ей определенно нравилось играть со своей жертвой. Я это знал и предполагал, что обязательно стану ей, как только понял, где очутился. Филиция продолжила, – не похоже, слишком храбрый мальчишка для такого жалкого слизняка, как мой братец.

– Видите ли, я как преданный и хороший сын всем своим достоинством и честью пошел в мать, – гордо выпрямился я, ничуть не смутившись, – она назвала меня Милоном, потому что находила меня невероятно миловидным.

– Она лгала, – бессердечно отрезала тетушка, вставая с дивана.

Филиппа все так же восседала на диване, явно наслаждаясь сложившейся ситуацией. Франческа, готовая наброситься в любой момент, впивалась в меня своими хищными глазами, Роберта источала угрожающую надменность, а от Скарлетт веяло всепоглощающим подозрением. И даже Мэри со своим малышом казались мне в этот момент абсолютно недружелюбными. Но при всем при этом, важно было отметить то, что все девушки доединой, ощущали нескрываемое любопытство и интерес к моей персоне, которая кажется, была единственным гостем здесь за много лет.

– Так ты хочешь занять этот дом, как законный наследник? – продолжила Филиция. Я хотел было ответить, но оказалось, это был риторический вопрос. – Этого не будет, здесь живем мы. Однако можешь тут остаться – гостевая комната на втором этаже в твоем распоряжении. И да, видя немой вопрос на твоем испуганном лице – я Филиция Альдофин, та самая – жена Холодного принца, что бесследно исчез двадцать пять лет назад. Куда он исчез, тебя не касается. С девочками ты уже знаком – они все мои дочери, все мы клан Альдофин, и если ты тоже носишь данную фамилию, то можешь присоединиться к нам.

Они выглядели совершенно не располагающими к себе, доверия у меня к ним не возникало. Обида, страх и безысходность положения придавили меня к земле неоспоримой гравитацией, и я не в силах противостоять злым ведьмам с холма обреченно согласился:

– Я в вашем распоряжении, госпожа Альдофин.

3.

Всю ночь мне не спалось. Спать я лег пораньше, так как от переживаний и бесконечных дум смертельно устал. В доме было подозрительно тихо – весь шабаш ведьм куда-то испарился, или быть может, они к моему счастью, наконец, поубивали друг друга, оставшись наедине.

В конце концов, мне до этого не было никакого дела. Я лихорадочно обдумывал произошедшее, и никак не мог прийти к логическому умозаключению. Как ради всех святых небожительниц моя ненаглядная тетушка Филиция умудрилась не только чудом спастись от вампиров, но и стать одной из них?! В ту страшную ночь, когда вампиры вторглись в опрятный город, как говорят старики, они мало кого щадили, а об обращении в вампира уж тем более не могло быть и речи. Редьярд Больфис на пару с Гленом Монтеро разграбили дворец Холодного принца, разодрав на куски всю прислугу. Кровавое месиво царило тогда в столице, окрашивая ночное небо в алые цвета. Крики несчастных людей, которые упивались неземной любовью к Холодному принцу, перед смертью отчаянно звали его, но он так и не пришел им на выручку, как делал это обычно. Идеальный, святой Холодный принц с неизменной чарующей и добродушной улыбкой бесследно исчез, не оставив после себя ни души, ни тела. А его законная жена была отдана на потеху Монтеро с Больфис, павшая так низко без надежды на спасение собственного достоинства и чести.

И вот, спустя двадцать пять лет, я узнаю, что все эти истории оказались наглой ложью, ведь моя тетушка не только живая и невредимая оккупировала мой особняк, но каким-то дьявольским способом родила прекрасных дочерей, обратив их тоже в вампиров, хотя никто из вышеупомянутых созданий не имел способностей создавать себе подобных. Я часто слышал, как горько плакали многие вампирши оттого, что не могли иметь детей – это была поистине чудовищная расплата за бессмертие.

Очевидно, я нахожусь под крышей с женщиной, которая сумела обмануть самих дьявола и мать природу. Что ж, в таком случае следует от нее поскорее избавиться. Но как это сделать? Некоторым мужчинам за всю жизнь и от одной-то женщины не избавиться, а я хочу сразу куда-нибудь деть целых шесть особ, обладательниц самого скверного характера на свете! Ничего не скажешь – повезло так, повезло! Да и к тому же они принадлежат к числу вампиров – господ, что нынче возводят себя в культ, подобно богам!

Ах, а ведь, если подумать и поглядеть с иной стороны – попасть в подобный цветник одно удовольствие. Веди себя мои кузины прилично, как полагается юным девушкам, я бы здесь жил, словно король! Обо мне бы неустанно заботились, кормили, поили, и одновременно не докучали пустым беспокойством и женскими неприятностями! Но, увы, кроткий нрав по ним плачет, и в этом доме явно не доставало мужчины, который бы их хорошенько проучил! Да, кстати, где их отец?!

Остается радоваться одному, что они вовсе никакие не ведьмы, а всего лишь вампирши – да и то не входящие в элиту Редьярда Больфис, а значит имеют довольно-таки скудный набор прав. Никто в своем уме не захочет жить под одной крышей с ведьмами – аж дрожь берет при мысли о них! Надеюсь, Холодный принц истребил их всех при жизни, и нам ничего не угрожает.

– Ты кто такой? – в гробовой тиши непроглядной ночи раздался потусторонний шепот, от которого я едва не преступил порог загробного мира раньше времени, чуть не отправившись к праотцам.

Я подскочил, резко вырванный из собственных размышлений. В еле проглядываемой тьме виднелась фигура девушки в белоснежных одеяниях. Не успел я что-либо вымолвить вразумительного, как треск зажженной спички заполнил комнату мягким светом, освещая лицо незваной гостьи.

Рыжие локоны падали ей на лицо – прекрасное лицо, какого мне видеть не доводилось. Легкая россыпь веснушек ничуть не портили его, а наоборот еще более придавали игривости и озорства. Пухлые губы, брови изогнутые изящной дугой были словно нарисованные, а глаза… большие темные глаза, словно Черный океан – в них можно было тонуть и тонуть. Она была в исподнем, сорочка облегала ее красивую и весьма аппетитную фигуру.

– Ты кто такой? – опять повторила она, ничуть не смутившись и не испугавшись. Ее брови прелестно изогнулись, выражая нетерпеливость и крайнее недовольство.

– Прошу прощения, я Милон Альдофин, – резко очнулся я, ощущая некое смущение из-за того, что так нагло и неприлично разглядывал новую знакомую. Глупая улыбка, что застыла на моих губах, лишь сейчас была обнаружена мной и тут же поспешно скрыта. – А вы кто, позвольте узнать? Наперсница одной из леди?

– Какая наперсница? – зашептала, еще больше хмурясь, девушка, – я одна из младших дочерей хозяйки дома!

Что?

Нет, без шуток – сколько их тут?! Они все откуда вылезают?!

– А ты что, родственник какой? – продолжила она расспрос, приняв в мгновение надменный вид.

– Совершенно верно, я сын Оскара Альдофин, приходящегося вашей матушке родным младшим братом, – поспешно объяснился я, не в силах больше игнорировать тот факт, что ее сорочка слегка просвечивала, – то есть выходит мы с вами кузены.

– Лжешь, – озорной огонек засветился в ее глазах, она все еще шептала с неким придыханием, – маменька ясно дала понять – все ее родственники подохли от рук вампиров во время свержения ледяного болвана, а тех, кто остался жив, она сама добила. Да и к тому же, матушка говорила, что ее брат горбатый уродец, не слышащий на оба уха и косящий на два глаза, и что никакая девушка, обладающая хотя бы каплей собственного достоинства, в жизни за него не пойдет. Как это объяснишь?

От услышанного я слега опешил – что это за место такое, оскорбления за оскорблениями?!

Ее манера говорить явно отражала ее шаловливый характер, можно было даже подумать, что она со мной заигрывает, но это скорее относилось к черте ее нрава.

На этих словах не отрывая от меня своих зорких глаз, она бесцеремонно уселась рядом со мной на мою кровать – к незнакомому мужчине! Они тут все бесстыжие.

– Однако, это так – я ваш кузен и, – вздохнул я судорожно, – хозяин данного особняка.

Она усмехнулась так и находясь ко мне неприлично близко:

– Хозяин, а спишь в гостевой, вот так сюрприз.

– А почему вы здесь? – тут же вспомнил я причину этой престранной беседы, – вам как одной из младших не хватило отдельной комнаты?

– Я люблю здесь спать, когда наступают теплые весенние деньки, – она еще пристальнее заглянула мне в глаза, все ближе придвигаясь, будто силясь заколдовать меня. Я же и не думал шелохнуться, – я открываю окно, крадусь на цыпочках, сбрасываю с себя всю одежду и сплю абсолютно обнаженной.

Богини воительницы и падшие их покровительницы, зачем она мне это рассказывает таким тоном?!

– Тем не менее, – выдохнул я, стараясь держать себя в руках, – отныне здесь сплю я, не потому что тетушка любезно не выделила мне иной комнаты, что положена мне по статусу, а потому что я джентльмен, – я поглядел на нее, обворожительно улыбнувшись, – и не посмею выгнать из спален ни одну из своих прекрасных и чудесных новоиспеченных кузин.

Она диковинно прищурила левый глаз, словно старалась во мне углядеть что-то, что я глубоко упрятал от любопытных взоров.

– А ты знаешь, Милон, что спичка уже очень долго горит в моей руке? – прошептала зловеще она.

– Что? – растерялся я, не сразу сообразив, что к чему.

Взгляд мой, полный уязвимого ужаса, перепугано упал на спичку, что она так и держала двумя пальцами правой руки с самого начала нашего разговора. Моя реакция и то, как она ловко сбила с меня спесь весьма позабавили ее – девушка рассмеялась глубоким и неподдельным смехом.

Спичка неожиданно погасла, словно по чьему-то приказу и безмолвная тьма окутала нас, делая атмосферу все более испепеляющей.

– Я пойду спать, Милон, сладких снов, – прошептала она с неким придыханием, – тебе тут будет уютно, обещаю.

Она поднялась с кровати и спокойно направилась к выходу, в своих белых ночных одеяниях напоминая призрака.

Уже скрывшись за дверью, она неожиданно вернулась, просунув голову обратно:

– Меня кстати зовут Ребекка, и не говори маменьке, что я приходила, а то тебе не поздоровится. Пусть это будет наш маленький секрет.

Она одарила меня ласковой улыбкой, задерживая на мне взгляд своих зорких глаз, будто очень ясно видела в темноте, и затем растворилась.

– Что за черт, – прошептал я, оставшись растерянно сидеть в своей новой постели.

Я надеюсь, это будет наш единственный секрет.

4.

Ах, что за безобразие – рыжая ведьмочка мерещилась мне остаток ночи, не оставляя времени на размышления о том, как мне наутро все-таки избавится от назойливых, нахальных девиц, что завелись в доме в мое отсутствие! Всего лишь через три недели сюда прибудет Мариэль и… как ради всех святых богинь я смогу ей это все объяснить?! Если ее отец прознает, что я далеко не единственный хозяин дома, он тотчас заберет обратно свое благословение, которое я добыл таким тяжелым трудом. Особняк Альдофин был единственным плюсом, что перевешивал весы в мою пользу, и если его не будет, то это весьма огорчит ее папеньку, и он ни за что не отдаст мне свою прелестную дочурку. Дело действительно дрянь.

Конечно, возможно будущий тесть больше уповал на фамильные драгоценности, что так беспечно разбазарил мой папаша, но об их отсутствии я деликатно умолчу.

Рассвет уж забрезжил за окном, бесцеремонно рассеивая тьму. Розовые лучи неласкового солнышка едва коснулись моего лица, отчего я поморщился. Моим страданиям не было конца – перед моими глазами стояла эта озорница Ребекка, ночная гостья, что спутала мне весь настрой. Ее выражение лица, бесстыжее одеяние, манящий шепот и манера нахального поведения не шли из моей головы – и все это было приправлено огненным чувством, что она моя кузина. За что богини так бесчеловечно поступают со мной? Что за испытание на прочность и выдержку они для меня бесконечно припрятывают?!

О спичке, что горела в ее руке, я насилу старался не думать. Вампиры же создания порожденные колдовством, значит, могут проделывать подобные фокусы – очевидно? Нет-нет-нет, она никакая не ведьма, с чего бы ведьме жить под одной крышей с вампиршами? Случись такое – тут же возникла бы кровавая бойня ни на жизнь, а насмерть. Уж, что связывало Холодного принца с жуткими кровососами – обе стороны терпеть не могли ведьм, а значит, всему этому есть иное объяснение – очевидно?

Не в силах больше ворочаться из стороны в сторону, переменная бока, я вскочил с кровати в невероятно нервном состоянии. Мой дорожный костюм, в котором я вчера прибыл, красовался на вешалке, что томно стояла около окна. С печалью и тоскою я оглядел свое скромное миниатюрное жилище – не на это я рассчитывал по прибытию сюда.

Маленькая кровать без надежды на полог, прикроватная туба, письменный длинный и узкий стол, делящий одновременно участь с подоконником, шкаф для одежды напротив окна – все это сгрудилось вокруг меня, не давая свободно вздохнуть. Резким движением я открыл штору, дабы прочувствовать светлость дня.

– Какое чудесное утро, чтобы покончить с собой! – радостно вздохнул я в предвкушении завтрака. Надеюсь, закуской стану не я.

В доме насчитывалась четыре большие комнаты и столько же малых. Вчера я точно заметил, как старшие сестры – Мэри и Роберта заняли две больших комнаты, что находились в противоположных сторонах друг от друга. Напротив Роберты были покои Филиции, прямо-таки рядом с кабинетом. Скарлетт, не сменив прожигающую подозрительность ко мне на доверие, удалилась в малую комнату напротив моей, что находилась по соседству с лестницей. Франческа с Филиппой, как истинные двойняшки вместе проследовали в малую комнату по другую сторону от лестницы. Та комната, что была рядом с кабинетом, служила обителью местной домоправительницы Алессандры, с которой меня вчера по ходу дела познакомили. Кстати, она так радушно отнеслась ко мне, нужно с ней подружиться – матушка всегда говорила, если хочешь войти в семью, то перемани на свою сторону прислугу. Остается две комнаты рядом с моей – малая и большая. Допустим, что таинственная Ребекка в силу статуса живет в комнате поменьше, тогда выходит, что дальняя большая комната пустует. Так спрашивается, какого черта я все еще здесь?!

Подавляя бушующую бурю в груди, я изо всех сил старался натянуть на себя маску приветливого и галантного джентльмена, каким меня всегда желала видеть матушка. Но если бы она увидела здешних девиц, то не настаивала бы на своем.

Внизу, в блестящей столовой уже все собрались. Я жадно выискивал глазами ту, которая невзначай заинтересовала меня пуще остальных, но, увы – ее и тени не проглядывалось. Тетушка апатично восседала во главе стола, почитывая газету, рядом с ней по правую руку мрачнее тучи сидела Скарлетт, разделывая омлет с яичницей острым серебряным ножом. Стоило мне преступить порог, как она метнула в меня грозовые молнии своими острыми глазками. Да что я ей сделал-то?! Не стал закуской для ее демонят?!

Через несколько пустых мест напротив друг друга сидели Роберта с Франческой, на этот раз не выражающие признаки войны. Франческа уныло зевала, подперев голову рукой и развалившись на полстола. Ее волосы – вот ужас – упали в бокал с поданным соусом красного цвета, и она при этом не выражала ни малейшего беспокойства по этому поводу.

Роберта же, как и всегда, в противовес сестре выглядела потрясающе. Локон лежал к локону в ее грациозной прическе, декольте украшала подвеска из белого золота с кровавым опалом, корсет изящно обтягивал тонкую талию. С непоколебимой осанкой и слегка задрав курносый носик, она с видом светской леди попивала что-то из своего бокала. Каждый ее выход походил на посещение мероприятия грандиозного масштаба, от чего всякий бы невольно залюбовался этой неземной красотой.

Франческа наградила меня скучающим взглядом, что было совсем не похоже на нее. Филиппа рядом караулила воинственную сестру, вновь, как и вчера попивая вино из фужера. Ее нездоровое пристрастие к алкоголю порядком начинало напрягать меня.

Безутешная вдова Мэри, которая не расставалась со своим сыночком, различными уговорами и ухищрениями пыталась заставить того скушать овощи с тарелки. Мальчик, которого, кстати, звали Русланом, плотно сжав губы, отрицательно мотал головой. В его глазах проблескивало некое отчаяние, что так и говорило о его намерении вот-вот сдаться под таким давлением и опекой. Оба они уютно устроились дальше всех от Филиции, по правую руку от противоположной главы стола. Место это пустовало, а значит, мне ничего не мешало занять его.

– Доброе утро, прекрасные дамы, – не позабыв об этикете, поприветствовал я новоиспеченных родственничков. Важно усевшись на святое место, я вдруг заметил, что по левую руку от меня стояла тарелка с одиноко остывающими вафлями. Что ж, видимо сие угощение было подано для Ребекки, которая запаздывала. Если конечно в этом доме не найдется еще кузин – их с каждым мигом становится больше, едва успеваю считать.

– Как вам спалось, господин Милон? – обеспокоенно спросила Мэри, решив завязать со мной беседу. Хотя голос ее был крайне оживленный, глаза казались потухшими и отсутствующими.

– Благодарю, я прекрасно спал, – соврал я с блестящей грациозностью.

– Прошу прощения, я пока что не осведомлена насчет ваших предпочтений, господин Милон, – послышался вежливый и деликатный тон. Это была Алессандра, спасительная соломинка и единственная надежда этого дома на добропорядочность и приличие. – Что вы будете на завтрак?

Алессандра под стать домоправительнице особняка великого и знатного клана подавала себя с лоском и шиком. Ее скромное, но оригинальное одеяние было безукоризненным, фартук белоснежно чист и опрятен, а сама она источала открытость и независимость с ноткой легкой надменности. Одно ее веское и настоятельное слово и вмиг ты ничего уже не можешь с собой поделать, как беспрекословно подчиниться и повиноваться. Я намеревался стать ее любимцем.

– Мне неудобно вас утруждать, – с широкой и невинной улыбкой ответил я, – буду вам благодарен, если принесете то, что у вас есть.

– Вчера было плодотворное утро, поэтому у нас есть вафли с любым джемом на выбор, яичница с беконом, отварной холодный язык, молочные продукты на любой вкус и кукурузные кексы. Вы вчера весьма сильно утомились с дороги, поэтому я принесу всего по чуть-чуть! В чай я положу лимон, его следует съесть, иначе сейчас очень опасные весенние деньки, в которые запросто можно подхватить простуду!

Она, надев очки, что висели у нее на шее, на цепочке, с легкостью записала что-то в свой блокнот и также изящно удалилась в сторону кухни, не дав мне вымолвить ни слова. Поразительная решимость и уверенность в собственном деле вызывали восхищение этой женщиной. Я решил не возражать и не огорчать ее своей искренней нелюбовью к лимону, да и, в общем, ко всем цитрусовым.