Огонёк

– Что именно ты знала? – нахмурилась Фая.

– Что ты на него западешь. Все предыдущие объекты твоих воздыханий точно такие же!

Леся снова весело хохотнула. Вторая помрачнела, так и не уразумев причины ее смеха. На выручку пришла всегда тактичная и примиряющая всех Катя:

– Дружок, ты согласись, тебе еще со школы нравится один и тот же типаж парней: лощеные, холеные, успешные или явно перспективные. Умеющие красиво себя подать, держать и говорить, особенно с девушками. Артур Акопян как раз из таких. Вот что хотела сказать Лесенка. Да, Лесь?

– Вовсе он не лощеный! – запротестовала Фая. – Носит, как все, джинсы и кроссовки.

– Которые стоят половину моего гардероба, включая верхнюю одежду, – съехидничала Леся.

Фая пропустила ее ремарку мимо ушей и обратилась к Кате: «Прости, но из всех качеств, что ты перечислила и, я подтверждаю, действительно нравятся мне в мужчинах, по сути, нет ни одного плохого! Или, по вашему мнению, меня только забитые никчемные лошки должны привлекать?»

«Зачем же такие крайности?..» – начала было возражать Катя, но Эльвира перебила, не дав ей договорить: «Не слушай их, Огонек. Они обе ничего не понимают! Артур действительно классный. Я бы тоже на него запала, но раз уж ты первая успела застолбить за собой это право, vas-y[18]! Он твой».

* * *

«Ведь действительно лощеный, аж сверкает!» – подумала Фая, отметив его презентабельную, начищенную до блеска обувь, безупречного покроя костюм и узнаваемые запонки от Mont Blanc, когда Артур первый раз вошел к ним в аудиторию.

Ее, безусловно, радовала возможность видеться с ним по меньшей мере раз в неделю, но она совершенно не представляла, как вести себя с ним в рамках учебного процесса: кокетничать и заводить роман с преподавателем ей претило, казалось пошлым.

В итоге они общались на «ты», только если их не слышали другие студенты – на переменах или при случайных встречах в коридорах университета. На занятиях Артур обращался к ней на вы, ничем не выдавая их знакомство, а Фая готовилась к его предмету так, словно он был самым строгим педагогом факультета. На вечеринках, куда Андрей все чаще и чаще приводил своего друга, Фая непринужденно, много и весело болтала с ним, но все же старалась держать дистанцию, не позволяя со своей стороны намеков на флирт. Точно так же вел себя и Артур, что всякий раз ее очень расстраивало: по незначительным жестам, фразам, взглядам она чувствовала его особенную симпатию к ней и не понимала, почему он не предпринимал никаких более решительных шагов.

В остальном последний пятый курс прошел для Фаи без каких-либо ярких событий и потрясений, не считая того, что ей очень не хватало Леси. Та на несколько месяцев уехала по программе Work&Travel в Америку подтянуть разговорный английский и заработать напоследок легких студенческих денег перед тем, как начать поиски «взрослой» работы по специальности. Предварительно уладив все вопросы по учебе, она вернулась только к государственным экзаменам и вручению дипломов.

– Ну что, Леська, have you improved your English? – спросила ее Эльвира, когда они снова собрались вчетвером.

– Так себе, – фыркнула в ответ Леся. – Я там большую часть дня молча картошку фри жарила, только к чертям все руки маслом обожгла.

Девушки засмеялись, она закурила сигарету и уже с большим энтузиазмом продолжила:

– Плюс в том, что я там познакомилась с кучей айсекеров[19], и они мне открыли мир зарубежных стажировок! Оказывается, нет ничего сложного в том, чтобы уехать, к примеру, в Мексику на какой-нибудь срочный рабочий контракт. Просто надо знать организации и, еще лучше, конкретных людей, через которых такую стажировку можно замутить. Чаще всего там не платят огромных денег, но на проживание и внутренний туризм хватает.

– Какого рода работа? – поинтересовалась Катя. – У тебя есть какие-то приоритетные направления по стране или по большому счету все равно, куда ехать?

– Я на самом деле уже все нашла! – заявила Леся с выражением довольной маленькой девочки, наконец, проболтавшей приготовленный ею сюрприз. – В конце июля уезжаю в Индию, в Джайпур. Меня берут ассистентом менеджера на прядильном заводе.

Подруги восторженно ее поздравили, уточнили детали и, когда эмоции утихли, Леся сказала:

– Жалко, что проговорилась. Планировала рассказать вам об этом вечером в пятницу. Вы как, не против собраться с Толяшей, Дрончиком, Артуром и по городу с пивком погулять, пока белые ночи не закончились? Потом до моего отъезда уже все вместе не увидимся скорее всего. Хотела еще предложить присоединиться к нам приятелю из Аргентины, познакомилась с ним в штатах, и его другу – англичанину. Давайте гульнем так весело, чтобы они надолго запомнили, как на Руси пить хорошо!

Гульнули они весело, но иностранные гости наутро не могли вспомнить добрую половину событий предыдущей ночи, а кое-что и вовсе предпочли бы забыть. Почему-то их разгоряченный водкой-тоником британский товарищ вдруг начал бить фары припаркованных у Гостиного двора машин, после чего всей компании пришлось убегать по Садовой, опасаясь разъяренных автовладельцев.

– Вот тебе и цивилизованная Европа, – немного разочарованно протянула Фая, шагая рядом с Артуром, когда стало ясно, что никто за ними не гонится. – Считают русских алкоголиками, но я не припомню, чтобы кто-то из знакомых мне наших студентов так бессмысленно дебоширил по пьяной лавочке.

– Ты знаешь, я по работе и в путешествиях, особенно на курортах, частенько сталкивался с англичанами и, замечал, этим ребятам свойственно дуреть от алкоголя. Так что не удивляйся, репутация у них в этом смысле тоже порядочно подмочена.

Они помолчали.

– Когда мы виделись в прошлый раз, ты была еще студенткой, – заговорил Артур. – Поздравляю с окончанием! Жаль, конечно, что я больше не твой преподаватель.

– А мне нет! – быстро ответила Фая и одернула себя: прозвучало очень кокетливо, почти вызывающе.

Парень лукаво улыбнулся. Она смутилась, соображая, что теперь сказать и как замять неловкость, однако ничего объяснять не потребовалось, ее собеседник сам сменил тему:

– Как с поисками работы?

– Ищу, – неопределенно пожала плечами Фая. – Есть варианты, на которые не хотелось бы соглашаться. Пока готова ждать, когда подвернется действительно хорошая вакансия, а не бросаться сразу же на что попало.

– Почему бы тебе не начать с Big Four[20], как я? Там посмотришь, как пойдет, но в качестве старта – очень даже неплохой вариант, как с точки зрения навыков, полезного опыта, так и для строчки в резюме, если не понравится. Диплом и английский у тебя хорошие. Французский, как второй иностранный, тоже в плюс. Наконец, я порекомендую твою кандидатуру старшему, он, в свою очередь, эйчару, а это, можешь быть уверена, уже полдела. Не думала о такой опции?

Разумеется, она о ней думала, но предчувствие, что когда-нибудь Артур проявит инициативу и предложит помощь с трудоустройством, останавливало ее от отправки резюме в компанию, где он работал, и тем более к конкурентам.

Спустя полтора месяца после их разговора Фаина Сапфирова вступила в гордые ряды многочисленной армии сотрудников большой аудиторской четверки, где начался новый, особый этап ее жизни.

* * *

Тем, кто имеет представление о специфике международного консалтинга, особенно в начале двухтысячных, нет необходимости читать следующий абзац. Для тех же, кто от него далек, расскажу чуть более подробно про образ жизни Фаи в первые годы ее карьеры.

По большому счету она проводила в работе (за компьютером или отвечая на письма в то и дело мигающем Blackberry) все часы суток, свободные от сна и того непродолжительного времени дома, которого хватало лишь на позавтракать, переодеться, помыться. Кстати говоря, принимать душ в своей квартире необходимости не было – на каждом этаже офиса имелись душевые (будем считать, по причине действительно заботливого отношения к сотрудникам, и вовсе не для того, чтобы те забыли, зачем вообще нужно каждый вечер возвращаться с работы домой). Поначалу у нее вызывали недоумение коллеги, шлепающие с полотенцами в тапочках под утренний гул принтеров в коридорах и имеющие в своих кабинетах целый гардероб сменной одежды – костюмы, рубашки, «кэжуал». Однако со временем нашла это практичным, ведь оставаться на работе до раннего утра приходилось регулярно. На попрание права на отдых здесь не жаловались: ненормированность рабочего дня компенсировалась приличной по меркам рынка зарплатой, престижем работодателя и прочими маленькими радостями в виде хорошей страховки, а также предлагаемых на кофе-поинтах без ограничений бесплатных соков, горячих напитков и сладостей. Да, еще возможностью поужинать и заказать такси за счет клиента, если приходилось задерживаться в офисе до поздней ночи, что случалось практически каждый будний вечер. Впрочем, большинство выходных Фая тоже проводила в офисе, как и другие коллеги, особенно стажеры ее возраста. Перефразируя известное утверждение Маркса, корпоративная культура определяет сознание, а потому такая поглощающая занятость почти никому не казалась чем-то из ряда вон выходящим. Амбиции молодых финансистов, подогреваемые высоким уровнем конкуренции, отодвигали на второй план их потребности в отдыхе и насыщенной радостными событиями частной жизни. Точно так же Фая, считая свое место работы одновременно большой удачей, собственной заслугой и возможностью для стремительного профессионального роста, не жалела ни сил, ни личного времени, чтобы себя проявить.

Пожалуй, единственное, в чем ей редко хотелось принимать участие, это в еженедельных вечерних «дринксах» в ближайшем баре по четвергам. Их она пропускала, не желая тратить без необходимости ни одного часа на коллег, недостатка в общении с которыми не испытывала, и предпочитая как можно раньше вернуться домой, чтобы попить чай с бабушкой. Они почти не виделись, хотя по-прежнему жили в одной квартире. С университетскими приятелями Фая встречалась крайне редко, ее подруг в то время в Петербурге не было. Катя по направлению от Эрмитажа уехала на несколько месяцев в Италию изучать архивы одного из флорентийских музеев. Эльвира устроилась стажером в юридическую фирму, входящую в «Magic circle»[21], и теперь жила в Москве примерно в таком же ритме, что и Фая. Леся звонила, писала из Индии не часто, но каждый раз удивляя и вдохновляя неожиданными идеями, планами на будущее. Подробнее о них немного позже.

Что касается Артура, виделись они почти каждый день, без сомнений, сблизились, но отношения так и не выходили за рамки дружеских. И хотя Фая ощущала некую романтическую недоговоренность между ними, подмечая намеки на его особую нежность и доверие к ней – в том, как он иногда прикасался к ее руке, разговаривал, когда их никто не слышал, и какими переживаниями делился, – поведение Артура никоим образом не нарушало ни одно из многочисленных положений HR policies, циркулирующих в фирме и запрещающих какого бы то ни было рода «харассменты» или, выражаясь понятным русским языком, ухаживания, романы, сексуальные связи. Стоит упомянуть, что по какой-то негласной договоренности эти самые «полисис» нарушались сотрудниками без каких-либо официальных последствий в ночи после «корпорейт патиз», «тимбилдингов» и «ретритов»[22].

Большую часть дня Артур проводил не в офисе, а на клиентских встречах, пресс-конференциях, других «бизнес-девелопмент евентах» и, по убеждению Фаи, вкалывал еще усерднее и спал даже меньше, чем она. Прошел почти год ее пребывания в компании, когда удалось согласовать кредитную документацию по одному нашумевшему проекту, над которым они работали вместе. Финансовое закрытие выпало на самый разгар белых ночей, оба к тому времени потерялись в сутках, путая утро и вечер, однако если Фая, словно на энергетиках, еще чувствовала в себе силы, то на Артура не могла без жалости смотреть. Все его движения выдавали, если не изможденность на грани так называемого берн-аута, то настоящую притуплявшую сознание замотанность, поэтому не удивилась, когда он, тяжело выдыхая, потер глаза и предложил:

– Фаюш, пойдем напьемся?

Напиться им не удалось: алкоголь почти не действовал – то ли по причине накопившейся усталости, то ли в силу привычки ошалевшего за предшествующие недели организма постоянно быть в тонусе. И все-таки сковывающее мышцы напряжение отпустило и сменилось приятно разлитым по телу теплом. Другие посетители ресторана давно разошлись, а они долго оставались в зале вдвоем, продолжая со смехом вспоминать то капризы клиентов, то плутни Андрея. Лишь когда персонал начал убирать скатерти и переворачивать стулья на столы, Артур заказал одно на двоих такси; как всякий раз, когда им обоим случалось задерживаться допоздна в офисе и вместе возвращаться по домам: он жил на Каменноостровском и выходил раньше, она продолжала с водителем путь до Черной речки. Только в этот раз, перед тем, как открыть дверцу машины у своей парадной, Артур положил ладонь ей на колено, слегка надавил кончиками пальцев и, многозначительно глядя в глаза, спросил:

– Не хочешь выйти на этой остановке?

* * *

Пробудившись следующим утром, первый раз по-настоящему безмятежной и счастливой с тех пор как они повстречались, Фая прошла на кухню. Ее возлюбленный в темно-серой шелковой пижаме выжимал там сок из апельсинов.

– Выспалась? Присаживайся! – приветливо подмигнул он ей. – Ты что пьешь по утрам, чай или кофе?

– В офисе кофе, дома только чай, – ответила она с улыбкой.

За завтраком Артур поинтересовался:

– Ты планировала взять три недели off в конце июля. Куда в итоге поедешь?

– Первым делом на недельку в Улан-Удэ. Одна школьная подруга выходит там замуж, пригласила на свадьбу. Заодно бабушку с дедушкой навещу. Да и просто не могу не бывать в тех местах хотя бы раз в год, тянет. Затем вернусь в Питер – на венчание Кати, а сразу же после через Париж в Лотарингию на две недели. Я подыскала там неплохую, по отзывам, языковую школу. Францию, наконец, увижу, язык попрактикую, чтобы совсем не забыть: читаю-то хорошо и все понимаю, когда смотрю фильмы или слышу французскую речь на улице, в ресторанах, но разговорной практики, увы, почти нет.

Школьной подругой, выходившей в Улан-Удэ замуж, была Аюна, ее женихом – тот самый Баир. По всей видимости и к искренней радости за них Фаи, школьная любовь друзей ее детства не прошла с взрослением, они действительно ни с кем другим не могли и не хотели быть более счастливыми. Точно так же не приходилось переживать за выбор Кати. Ее будущий муж, на тот момент начинающий, но уже зарекомендовавший себя в медицинских кругах пластический хирург, почти на семь лет старше, редко участвовал в их студенческих сборищах. Подруги видели его лишь несколько раз, но впечатление он производил очень приятное, и ни у кого не возникало сомнений, что это будет крепкая, хорошая семья.

– Кстати, мне тоже ничего не известно о твоих планах на лето, – заметила Фая. – Ты так и не определился, берешь отпуск в августе или перенесешь?

– До Катиной свадьбы я в Питере, нужно решить много организационных дел, – задумчиво произнес Артур. – Потом, скажу тебе пока что по секрету, уезжаю на secondment[23] в Лондонский офис. До января две тысячи пятого. Хотелось бы параллельно поучиться в бизнес-школе. Посмотрю, где какие программы предлагают на тему проектного финансирования. Отпуск возьму, но исключительно для переезда.

Фая едва не задохнулась от обиды и, всеми силами стараясь не показывать, как та ее душила, потянулась задеревеневшей рукой к чашке чая. Вкус бергамота вдруг показался ей отвратительным, а мягкая булочка сушила и драла горло. Он сказал, что уезжает на полтора года в Лондон так, словно речь шла о выходных на даче у родителей в Приозерске! Возмущенное «А как же мы?!» вот-вот бы вырвалось из ее груди, и только леденящее понимание, что никакого «мы» для него нет, сдержало этот порыв. Фая принялась его поздравлять, уточнять детали, говорить другие уместные слова, одновременно пытаясь не разрыдаться и утихомирить рой мыслей в своей голове. «Зачем ты меня к себе пригласил, если уезжаешь? Зачем мы это сделали, если, по твоему мнению, между нами ничего нет и ты можешь вот так спокойно заявить, что уезжаешь из страны?» – стучало у нее в висках, однако вслух свои вопросы не озвучивала. Она догадывалась, что услышала бы от него в ответ. «Ну как же, Фаюш? Между нами ведь все предельно ясно, разве нет? Мы с тобой давние знакомые, хорошие приятели, а с некоторого времени и коллеги. Разумеется, мы друг другу не чужие, нас связывают общие интересы, да и чувства тоже. Конечно, ты мне нравишься, очень даже. И я тебе тоже. Поэтому мы дружим, много времени проводим вместе, и не только по работе. То, что произошло сегодня ночью, когда-нибудь бы наверняка случилось, просто вчера мы были особенно уставшими, выпили, очень душевно посидели, поговорили, и все закономерно закончилось тем, чем закончилось. И стало совсем хорошо! Сегодня – восхитительно приятное утро. Не переживай и не придавай произошедшему большого значения. Обещаю, оно ничего не изменит – мы и дальше будем пересекаться по работе, на встречах с общими друзьями. Возможно, когда-нибудь снова… Разве ты со мной не согласна?»

Слишком хорошо Фая представляла его подобный монолог и с горечью осознавала: все именно так и есть. Зря она себя утешала, полагая, что от более решительного проявления любви Артура удерживали лишь обстоятельства, складывавшиеся не в их пользу – сначала он был ее преподавателем, затем старшим по статусу коллегой. На самом деле все намного проще и очевиднее: она в него влюблена, а он в нее нет. Да, парень питает к ней особенную привязанность и более теплые чувства, чем к другим своим приятельницам, но упрекать его в том, что тот планирует жить в Лондоне и оставляет ее в Питере, у нее оснований нет. Они – не пара.

* * *

Казалось бы, за прошедшие два года Фая привыкла к страданиям по своей неразделенной любви, к тому, что каждый раз расстается с Артуром без воображаемых ею объятий и поцелуев, в одиночестве возвращается домой к бабушке, и события последних несколько часов в этом смысле ничего не изменили. Однако до вчерашнего вечера она лелеяла себя надеждами, ожидая того самого дня, когда все случится и все изменится. Сегодня все случилось, но ничего не изменилось, и обломки разрушенных надежд ее буквально раздавили. Даже работа утратила смысл и не приносила никакой радости. Если раньше, когда он находился в офисе, Фая использовала любой повод для встреч с ним, то сейчас, наоборот, стала их избегать. Она с нетерпением ждала отпуск, чтобы самолет, суета с последующими душевными посиделками с близкими в Улан-Удэ хоть немного ее отвлекли и взбодрили.

Говорят, что на традиционные бурятские свадьбы принято звать всех родственников, друзей и просто соседей целыми деревнями. Не всегда это правда, но Аюна и Баир пригласили почти четыреста гостей. После церемонии каждому хотелось лично поздравить жениха и невесту, сфотографироваться с ними, а потому в тот день Фае удалось потолковать с разрывающейся между дядюшек и тетушек подругой только утром, когда той делала прическу пришедшая на дом мастерица из салона красоты.

– Спасибо, моя хорошая, что ты здесь! Ну-ка, из Питера прилететь, да так быстро все вопросы с отпусками-билетами решить, это вам не хурма-мухтар! – оживленно щебетала под плойкой взволнованная Аюна.

– Ты меня, конечно, огорошила приглашением всего за три недели до, но у меня и мысли не возникло пропустить такое событие, – сердечно заверила ее Фая.

– Да, блин, мы сами в шоке! Пошли в июне к шаману, а он нам говорит, мол, если хотим жениться, то нужно в текущем году: потом два года неблагоприятными для нас будут, чтобы семью начинать. Ну а мне не хотелось, считай, три года пережидать. Осенью тоже ни то ни се свадьбу гулять, вот и решили – лучше уж на скорую руку, но этим летом. Хотя пипец я задолбалась с подготовкой! До сих пор очково, что там говорить… Надеюсь, духи предков помогут, чтобы все нормально прошло!

С детства знакомая с местными порядками и верованиями, Фая нисколько не удивилась аргументам Аюны и, улыбаясь исключительно ее не изменившейся с юношеских лет манере говорить, сказала: «Не переживай, вы все отлично успели организовать, так что праздник ваш пройдет на ура! Платье у тебя супер, и ты – самая красивая!»

Та довольной улыбкой ответила на комплименты и, поколебавшись, спросила: «Как поиски твоего идеального платья? Все померила? Знаешь, к какому вернуться?»

Фая догадалась, что подруга намекала на их давнишний спор о том, стоит ли выходить замуж за своего первого парня или следует поднабраться жизненного, любовного опыта, чтобы распознать достойного жениха, но рассказывать про Артура ей вовсе не хотелось. «Померила парочку, не подошли», отшутилась она. «Ничего страшного, у вас там магазин большой, что-нибудь да подберешь!», так же иносказательно, поспешила подбодрить невеста. Пожалуй, все же не с самым искренним оптимизмом.

Допросы гостей на ту же тему вымотали Фаю куда больше. Их общие с Аюной подружки по школе, двору или конькобежной секции, с большинством из которых Фае с тех самых времен не доводилось видеться, какие-то тетки, чьи имена и степень родственных связей с молодоженами она либо забыла, либо никогда не знала – все они непременно норовили поинтересоваться, удачно ли сложилась личная жизнь их в прошлом землячки, а ныне гостьи из Санкт-Петербурга. Узнав, что та не просто не замужем, но у нее и мужчины-то постоянного нет, начинали пространные экзистенциальные рассуждения, сводившиеся к тому, что ей давно пора бы определяться, чай не студентка уже, иначе, того и гляди, до старой девы принца прождет. Поначалу Фая отбивалась, насколько могла, вежливо, – напоминала свой возраст, добавляя, что в двадцать четыре года все еще позволительно не отчаиваться и не бросаться под венец с первым встречным. Пару раз не хватило терпения и она огрызнулась, в более грубой форме давая понять, что предпочитает всю жизнь платить слесарям за мужскую работу в своей квартире и вообще никогда не иметь детей, чем жить с кем попало, только чтобы замужем. В конце концов поняла, что для нее будет менее эмоционально затратным, если вообще ничего не объяснять, а просто кивать головой, соглашаясь, что все-то в ее жизни действительно плохо, и как можно скорее менять предмет беседы.

На свадьбе Кати подобных наставлений Фае никто не давал, и ей, наконец, удалось поделиться с вернувшимися в Петербург подругами своими переживаниями из-за Артура.

– Вот козел! – безапелляционно прокомментировала Леся. – Нечего удивляться, у меня к этому парню всегда были вопросы.

Фая робко попыталась за него заступиться:

– Лесь, а какие по большому счету могут быть к нему претензии? Он мне ничего не обещал, решение остаться у него я приняла сама, на что иду, знала. Во всяком случае могла догадаться, что романтического продолжения на следующий день не последует, если до того дня ни о какой романтике речь и не шла.

– Не оправдывай его и не взваливай всю ответственность на себя! Как ты говоришь, он «мог догадаться» о твоих чувствах, но плотоядно наплевал на них. Как козел. Порядочный мужик при добром к тебе отношении не потащил бы в постель, а давно и другим образом дал понять, что парой вам не быть.

– Я меньше Лесенки рассчитываю на мужскую порядочность в таких ситуациях, но в остальном согласна, – вступила в разговор Эльвира. – Фай, ты, главное, себя ни в чем не кори, не стыди, в депрессию не загоняй. Случилось – и ладно, благополучно осталось в прошлом. Уезжает – хорошо, быстрее его забудешь. Мы тебе другого парнишу подыщем!

Фая отвела взгляд в сторону. Сама она в последние дни склонялась к тому, что еще не все потеряно: возможно, Артур, заранее зная о своем переезде в Лондон на достаточно долгий срок, просто не хотел связывать ее отношениями и обещаниями, но, когда он вернется, у них все может получиться. Ведь не ошибалась же она все это время в своих ощущениях! Разумеется, она значит для него больше, чем просто добрая приятельница и коллега! Видя, насколько Леся с Эльвирой уверены в бесперспективности ее влюбленности, но не желая ни соглашаться с ними, ни делиться своими предположениями, чтобы убедить в обратном, Фая махнула рукой, дескать «я в порядке, не волнуйтесь», и попросила:

– Расскажите лучше о себе. Лесь, мы ведь первый раз встретились после твоего возвращения из Индии. Голова кругом не идет? Что дальше планируешь делать?

– Дальше, девочки, я на три-четыре месяца останусь в России: в Красноярск к родителям слетаю, в Питере улажу кое-какие бумажно-визовые вопросы… Потом дождусь, когда с той стороны подготовят все документы, и поеду работать на Красный крест. В Нигерию. Вот такие планы.

Эльвира присвистнула, Фая удивилась меньше. По телефону Леся рассказывала о новых знакомых из Красного Креста, сетуя на то, что загорелась идеей там работать, но, как выяснилось, в этой организации немало бюрократических сложностей, требований и одного лишь энтузиазма помогать людям может оказаться недостаточно для трудоустройства. Так что неожиданностью ее новости для Фаи не стали, она лишь в очередной раз почувствовала приятное щекотание гордости за своих друзей и широко улыбнулась Лесе, выражая в своей улыбке поддержку и восхищение.