Королевский поцелуй

– Все-то он знает, – проворчала, забираясь под одеяло прямо в одежде. – А про семенники не знает. Уважаемый, как вас по имени, вы только кинжал из кальсон достаньте, пожалуйста. Проткнет же меня ненароком посреди ночи.

Мужчина кашлянул и бросил в мою сторону тяжелый взгляд. Я его почти не видела, но очень хорошо чувствовала, как камнем между глаз треснул.

– Ты же сейчас несерьезно?

– Абсолютно серьезно, убирайте клинок! Матушка, да хранит Маргес ее душу, постоянно напоминала отцу, что спать с оружием – дурной тон и проявление слабости! Но он клинок хотя бы под подушку клал…

– Я еще и слабак, – пробурчал мужчина, забираясь под одеяло. – Эрвин, ты проверяешь мою выдержку?! Поверь, мой бесстрашный неразумный олененок, для тебя мой… гхм, кинжал, абсолютно безопасен. И он не похож на тот кинжал, что твой отец зачем-то клал под подушку. Не испытывай судьбу, спи!

Безопасен, как же! Спать с наемником в одной кровати вообще так себе идея. Да и как тут уснешь, когда рядом источник таких интересных знаний!

– А есть еще рецессивные каналы? – спросила, поворачиваясь лицом к новому учителю. И почему Пьерн мне о них не рассказывал?

Мужчина безмятежно отдыхал, закинув руки за голову. В тусклом свете уличного фонаря я могла рассмотреть крутой рельеф его мышц, волосы подмышками, что меня особо позабавило, широкую грудь с грубыми горошинам сосков и несколькими шрамами. Меня так увлекло это зрелище, что я не сразу поняла, о чем он говорит.

– Есть, – обреченно протянул мужчина, не открывая глаз, но приподняв уголки губ, словно чувствуя, что я его разглядываю. Красив же, что греха таить. Я такой красоты никогда не видела. Грубой, сильной, мужественной…

– А поможете открыть самый сильный? Я заплачу. Хорошо заплачу, если получится. В долгу не останусь, что угодно сделаю.

– Самый сильный тебе отроет муж.

– А вы не сможете? Принципиально или из немощи?

Джаффар порывисто повернулся и злобно прошипел:

– Если ты продолжишь так тонко издеваться над моей мужественностью, то тебе никакие каналы не понадобятся.

– Почему?

В абсолютной тишине опасно скрипнули чьи-то зубы.

Не мои.

– Потому что я тебя пр-ридушу!

– Оно того разве стоит?

– О, Эрвин!

Незнакомец зарычал, схватил одежду и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

И чего он так распереживался? Ну, не хочет учить, так бы и сказал.

Говорят, что у меня скверный характер. Как по мне, так это у других нервы ни к Маргу. Я имею право на некоторые огрехи в воспитании. Мать рано угасла, а отец нами не занимался. Когда я была малышкой, он пропадал на свечном заводе, а после смерти матери ушел в себя. Ходит в халате, бесконечно курит и читает газеты. Не помню, чтобы за последние несколько лет он хоть раз вышел в сад. Сестры уже давно не могут обслуживать себя самостоятельно, денег хватает на слуг, еду, лекарства и сиделок. Я смогла получить сносное образование, но и росла далеко не как аристократка. Вместе со служанками помогала на поле, доила коров и кормила кур, иногда помогала со свечами на заводе, пыталась вникнуть в бумаги. Пытаясь убежать от проклятья, я работала так, что зачастую падала без сил посреди ночи. Я занимала каждую минуту своей жизни так, что времени на обычные девичьи радости не оставалось. Прогулки с подругами, вышивка, танцы, балы, прогулки с парнями – всего этого у меня никогда не было. Мне говорили, что я похожа на бездомную собачонку. Внешне милую, но стоит протянуть руку, сначала тяпнет, а потом спросит, хотел ли ты накормить или обидеть.

Я укрылась одеялом и устроилась удобнее. Немного стыдно, что не поблагодарила незнакомца, но сожаления пусты. Если увидимся снова, спасибо скажу. Если не забуду. Женская память такая избирательная.

Олененок. Это же надо было так сравнить!

Сон настиг удивительно быстро, а утро наступило внезапно. В окно долбили так, что стекла жалобно звякали, грозя высыпаться крошкой прямо на дощатый пол. Не с первого и даже не со второго раза поняла, что это учитель. Пусть он и выглядит как фазан, но в его заколдованном теле томится дух сильного мага. Знаю, делать ставку на фазана, когда на кону будущее семьи – как-то странно, но наша история… обнадеживает. Ведь именно учитель готовит для меня зелья, отсрочивающие действие проклятья.

– Адка, ну наконец-то! – в комнату ворвалось три килограмма негодования, центнер пафоса и тонна недовольства. – У меня такие новости, такие новости! – учитель громко хлопал крыльями и носился по комнате, от чего с его разноцветного хвоста срывались яркие пятна магии. Захлебываясь, он пролепетал: – Не-ет, у меня ТАКУЩИЕ новости, что ого-го-го-го!

– Учитель Пьёрн, постойте, я ничего не понимаю! – широко зевнула, протирая глаза кулаками.

Фазан взметнулся к потолку и устроился на люстре, покачиваясь на ней, как на качелях. Свечи угрюмо наклонились в разные стороны, теснясь от упитанных боков учителя.

– Значится, помнишь, я говорил не сообщать, что ты закрывала разрыв?

Усмехнулась, потирая задницу. Сложно что-то забыть, если твой учитель – птиц, у него есть клюв, и он тайный извращенец, любитель клевать девушек в мягкие места за забывчивость, рассеянность и неправильные ответы.

– Забудь! Все забудь! Еще на проходной все должны понимать, что на отбор прибыла будущая хранительница, да не абы кого, а самого гранд-джаффара Эльриха Драгнора!

– Гранд-джаффара? – протянула с сомнением.

Я понимала, что вряд ли долго продержусь на отборе. Съедутся девушки со всего королевства. Сильные, магически одаренные, способные работать с энергией подмирья, обученные. А у меня за плечами только начальная школа хранительниц. Но я и не планирую побеждать, мне главное встретиться с королем. Всего один раз! Возможно, я даже и участвовать-то в отборе не буду, может, повезет, и все случится до испытаний! Что ему, сложно поцеловать подданную ради жизни ее семьи?

Впрочем, будем откровенны, о короле я знаю по отцовским газетным заметкам: женат, своенравен, любит балы и фрейлин королевы. Особенно фрейлин королевы.

– Соображай, Адка, соображай! Не абы кто, а сам Эльрих Драгнор! Они же с королем на одном горшке сидели и одной ложкой ели!

Сон как рукой сняло.

– А-а, вижу, дошло! Ты должна во что бы то ни стало сорвать со столба его флаг! Нам, как ты понимаешь, джаффар не нужен, нам гранд-джаффара подавай!

– И через него я доберусь до короля. Отличная идея, учитель!

Окрыленная, я спозаранку выдвинулась в путь, прихватив бутерброды и горячие травы в согревающем артефакте. Думала, явлюсь на регистрацию одной из первых, но куда там. Учитель Пьёрн говорит, некоторые, особо настырные дамочки, прибыли еще вчера вечером и разбили лагерь возле дворцовых ворот, поэтому я вклинилась в длинную и унылую очередь из пары сотен участниц. Солнце все выше поднималось над площадью, нещадно пекло даже сквозь шляпу, я страшно потела и хотела в туалет. Понятное дело, без потери очереди не отлучишься, а что до запаха, так другие участницы пахли не лучше.

Через несколько часов отчаянных попыток обуздать природу я уже была близка к поражению, но подошла моя очередь.

– Имя? – с тяжелым вздохом спросил молодой парнишка, закованный в латы. Я даже на миг о своих проблемах забыла. В латах под палящим солнцем…

– Оливия Штерн, – я протянула потрепанный свиток с записью о рождении.

Не выступать же под собственным именем. Меня скорее затравят и выставят с соревнований, чем позволят поцеловать его величество, поэтому Оливия. Племянница кухарки одолжила документы.

– Стихия? – широко зевнув, бедолага поправил шлем, сползающий на глаза, и поерзал. Королевские доспехи ему явно велики, но он делал вид, что все под контролем, и что наплечники не грозят вот-вот отвалиться, как что-то под столом до этого.

– Воздух, – ответила, сдавливая улыбку и пританцовывая.

– Уровень.

– Конфиденциально.

По мне пробежались сочувствующим взглядом.

– Второй, навскидку. Ехали бы вы домой… Вышивали бы, цветочки собирали, ну зачем вам это? Нужны шрамы на красивом личике? Вы хоть знаете, кто ваши соперницы? Пятерки в основном. Одна – семерка!

Парень присвистнул и поиграл бровями для весомости.

– Благодарю за непрошеный совет! – рыкнула и выложила на стол два золотых. – Я заплатила, значит, могу участвовать.

– Не так быстро! – парень дернул уголком рта и, плюнув на большой палец, перелистнул анкетный лист.

Возраст, род занятий, социальное положение… О, вопросов у него было много, а туалет по-прежнему далеко!

– Опыт закрытия разрывов? – скучающе прочитал он, и, не дожидаясь, начал выводить «отсутствует».

– Был!

Перо остановилось. На меня медленно подняли обличающий взгляд.

– Девушка, вы сознаете, что врать королевскому писчему опасно для жизни и здоровья? Тюремный срок, между прочим.

– Был опыт! Шесть лет назад.

Он выругался под нос и закончил еще решительней: «Отсутствует». Вот же ж гад! Ну, да, мне было всего четырнадцать. Я закрыла тогда прорыв, а из подмирья вырвалось всего несколько сущностей… И я всех уничтожила!

Кроме одного… Но на тот момент я и не догадывалась, что он сущность.

И это правда. Хоть и невероятно.

– Положите руку на сферу.

Внутри стеклянного шара – кусочек энергии подмирья. По какой-то причине работать с ней могут только женщины, и разрывы закрывать получается только у нас. Сколько бы сильнейшие маги мира ни бились – без толку. Я поднесла к шару ладонь, и черный комочек встрепенулся, ощетинился воздушными иглами, заметался по шару, пытаясь забиться в дальний угол сферы. Когда мои пальцы коснулись холодного стекла, энергия подмирья взбунтовалась, заметалась из стороны в сторону, резко ударила в стенку шара, тот подскочил и, скользнув по столешнице, грохнулся на мостовую.

Стекло брызнуло в стороны, а я запоздало поняла, что внутри была вовсе не энергия подмирья!

– Марговы потроха!

Писчий вскочил, беспомощно схватился за меч. Народ шарахнулся в стороны, заверещали трубы, а комочек тем временем юркнул под стол, но… я оказалась быстрее. Сиганула следом, опрокинув стол вместе с сотней анкет, пороняла стулья, оттоптала чьи-то ноги, рванула вперед и… в последний момент крепко ухватила комочек обеими руками.

Противно заверещав, он попытался протиснуться сквозь мои пальцы, но, растянувшись на мостовой, я призвала магию, представляя, что затягиваю разрыв и развоплотила сущность низшего порядка! Это оказался мохнатый хвостатыш – с виду безобидный, а на деле кровожадный плотоядный монстр. Он имеет обыкновение втираться в доверие наивным малышам, а, когда те приведут миленького хвостатыша домой и лягут спать, выпивает досуха всю семью. В нашей деревне был такой случай.

– Вы… да вы… – у королевского писчего, нависшего надо мной, затрясся подбородок.

Толпа оживленно стекалась со всех сторон, обнимая нас кольцом.

– Да не благодарите, – отмахнулась, бодро вскакивая с мостовой и отряхиваясь.

– Вы уничтожили редкий экземпляр мохнатого хвостатыша! – вспыхнул парень. – За что мне вас благодарить?!

– Но вы же теперь исправите запись в графе «закрытие прорывов», – довольно улыбнулась, настырно провожая писчего к опрокинутому столу. – Обязаны! Сами все видели!

Чтобы ускорить дело, я помогла и стол поднять, и несколько анкет помять. Основательно так, до нечитаемого состояния.

После демонстрации силы дело пошло быстрее. Меня быстренько оформили в группу опытных. Я взяла под уздцы свою любимицу Пирлипат, и, проверив учителя в дорожной сумке, повела лошадь к стойлам, в надежде, что где-нибудь в том районе сыщется туалет или, на худой конец, густая растительность. Прости Маргес, вот-вот согрешу!

Но Маргес меня явно любит. Передав Пирлипат вместе с учителем королевскому конюху, я вышла во внутренний двор и порыв ветра указал верное направление. Немного поплутав вокруг хозяйственных построек, я нашла и уборную, и общественные умывальники, и летнюю кухню. Участницы, прошедшие раньше меня, беззастенчиво мылись, черпая воду прямо из деревянных лоханей, угощались напитками, отдыхали в огромных белоснежных шатрах и лениво переговаривались.

Я тоже освежилась и сменила льняную рубашку на тренировочный топ. Вскоре пришли слуги, еще раз собрали анкетные данные, рассортировали нас по шатрам и попросили не разбредаться до соревнований. Я с опаской поглядывала на соперниц. Одна была лысая как мой дядюшка Перси. Другая – вся в шрамах, третья так орудовала двумя кортиками, что я едва поспевала взглядом за ее движениями. Четвертая расширяла резерв, не стесняясь показать пятый круг.

Тяжело сглотнула, наскоро перекусила фруктами и решила-таки немного разбрестись. Вдруг наткнусь на его величество? Неужели ему не любопытно посмотреть на прекрасных лебедушек… Еще раз обернулась на соперниц и мысленно себя отредактировала. Ладно, прекрасных лебедушек тут раз-два и обчелся. С такими и в помещении-то дном находиться опасно, не ровен час, задушат тебя бедрами. Но все равно, неужели не любопытно?

Оказалось, не любопытно, а, чтобы мы не совали длинные носы на королевскую территорию, сразу за полигоном джаффаров переливался мощный энергетический купол. Тонкий намек, что дальше хода нет. Я заметила лишь золоченую крышу королевского дворца со стрельчатыми окнами, угол оранжереи, сверкающей идеально начищенными стеклянными стенами и сад-лабиринт из плотного зеленого кустарника. Но ни одной живой души вокруг, словно придворные не в восторге от нашего присутствия. Я видела, как в окнах дворца для знати то и дело шевелятся занавески. Придворным любопытно, но не настолько, чтобы посмотреть поближе.

Незаметно для себя, я добрела до купола. Лениво тронула его пальцами, ощущая мягкую и немного липкую вязь, пытаясь определить состав энергии. Много-много хаоса, немного огня и ветра, что-то еще. Хитрое сплетение выставляло несколько магов сразу.

Но я напрочь обо всем забыла, когда увидела свои ладони, испещренные глубокими морщинами!

– Маргово отродье!

Забыла выпить зелье. Проклятье ощутимо вгрызалось в кожу, жалило ее и карабкалось к локтям. Как некстати я надела майку без рукавов!

Дрожащими пальцами вынула из поясной сумки маленький флакон, насилу откупорила, уронив пробку в траву и судорожно глотнула. Кончилось. Стоит послать учителя за ингредиентами для нового зелья!

– Вот, вот она! – обличительно крикнул знакомый голос.

Серьезно?! Я нырнула в траву за пробкой. Если кто-то заметит мои руки, узнает о проклятье или составе зелья, меня, в лучшем случае, дружелюбно попросят удалиться, а в худшем дадут пинка и отправят в темницу до разбирательств. Де Виньеттам запрещен вход в дворцовый комплекс. Так что мне бояться нечего, если не попадусь.

Нашла пробку, наскоро закупорила капли зелья и сунула в сумку. Верховной ведьме хватит одной капли, чтобы разобраться в ингредиентах.

Морщины медленно разглаживались, проклятье отступало, но старческие пятна все еще уродовали кожу. Я выпрямилась и спрятала руки за спину.

– О, друг, советую уносить ноги, – усмехнулся обладатель второго, и тоже знакомого голоса. – Олененок сначала делает, потом думает! И далеко не факт, что второе будет лучше первого.

И почему в груди стало так тепло? Как от встречи с добрым другом.

Джаффар переоделся и уже не выглядел как наемник с тракта, только что заваливший парочку небесных гьердов. Он выглядел, как… принц, не меньше! В белоснежном костюме среди буйной дворцовой зелени он казался яростным разрядом молнии. Брюки, заправленные в высокие сапоги, плотно обтягивали его мощные ноги, камзол обнимал широкую грудь, стягивал мышцы рук, подчеркивая их при каждом движении. Широкая голубая перевязь демонстрировала целую галерею орденов за военные заслуги и героизм. На бедрах – портупея из золотой тесьмы, на которой болталась сабля, украшенная драгоценными камнями. На обшлагах рукавов – вышивка золотыми шелковыми нитями. На литых пуговицах – эмблема гранд-джаффаров: обоюдоострый меч, обрамленный поднятыми вверх крыльями. Волосы мужчина аккуратно зачесал набок, не изменился только взгляд, полный иронии и самоуверенности.

А вот моей самоуверенности поубавилось. Кто открывал мои рецессивные каналы?

Потрясенная увиденным, я моргнула и перевела взгляд на королевского писчего. Тот уже не так бойко смотрел на джаффара, а джаффар, посмеиваясь, смотрел на меня. Точнее, на мои локти, торчащие из-за спины.

– Ступай, я разберусь со злостным уничтожителем королевской собственности.

– Протестую, собственность сбежала! И вообще, она планировала пакостить! Много и гадко, гарантирую.

Королевский писчий неуклюже поправил шлем, подпрыгнул, громыхнув сползающими доспехами и, неуверенно кивнув, оставил меня на попечение старшего.

– Если понадобится помощь, я, это… буду на проходной, что ли, – неуверенно бросил он.

– И вообще, хвостатыш первым начал! – добавила с деланным отчаянием.

– Да забудь ты про хвостатыша, – отмахнулся джаффар, когда мы остались наедине. – Олененок, тебе что, жить надоело? Что ты здесь делаешь, да еще и в белых шатрах?

– На отбор пришла, – моргнула и посмотрела честными-пречестными глазами. – Хранительницей стать хочу.

– А я ночами танцую балет.

Кто-то здесь мастер иронии.

– Я, правда, хочу войти в историю, стать гордостью семьи, защищать королевство и все в этом духе.

– Допустим, – хмыкнул джаффар. – А в руках что?

– Что в руках? – переспросила, выигрывая время. Пощупала ладони, морщины еще не исчезли. Зелье действует не так быстро, как хотелось бы.

– В женщине должна быть загадка, не спорю, но ты похожа на неразрешимую теорему с совершенно нелогичными реакциями.

– Это для вас они нелогичные, а для меня – в полной мере обоснованные.

С этой стороны джаффар явно не думал. Мужчина закинул руки за спину и лениво обошел меня по кругу. Я поворачивалась вслед его шагам, усиленно растирая ладони. Вряд ли помогало, зато успокаивало. Он остановился. Ирония и веселость в глазах собеседника сменились холодной решимостью.

– Дай руку, – жесткий приказ.

Я посмотрела на широкую ладонь джаффара и сглотнула. Сердце билось через раз, неуклюже дергалось в горле. Еще бы потянуть. Сморозить какую-то глупость, но больше не прокатит, он возьмет мою руку силой, и тогда будет только хуже. Зажмурилась, боясь увидеть результат, и коснулась пальцами ладони джаффара.

– Другую руку, – чуть теплее.

Ишь какой начальник! Да чего уже терять. Положила и вторую руку.

– Надо же, – задумчиво произнес мужчина, погладив мои пальцы. – Я всегда поражался тому, как хитро устроена природа. Яростная мощь подмирья не покоряется мужчине. Но ее подчинят вот эти хрупкие ладони, которые я могу смять одним движением.

Неужели обошлось? Я открыла глаза и уставилась на свою молодую кожу. Только потом, когда убедилась, что зелье сработало, и я в безопасности, пришло понимание, что джаффар бережно держал мои руки, и они казались игрушечными в его огромных грубых ладонях. Он будто касался фарфоровой куколки, боясь неосторожным движением повредить искусную работу мастера, сломать ее. Он зачем-то поглаживал меня большими пальцами, вызывая непонятные ощущения в животе.

– Ты слишком юна и наивна для отбора и дворца. Олененок, если тебе нужны деньги, я дам, – неожиданно предложил джаффар.

Я словно пощечину получила. Мы что, на рынке? Я на оленятину похожа? Почем нынче сорок пять килограмм парного мяса? Вырвалась и отпрянула.

– Вы хоть понимаете, что предлагаете? Не все в этой жизни можно купить, дарси!

Упомянутый придерживался иного мнения, но все же торговаться не стал, выдавил из себя:

– В гущу не лезь.

– Не поняла?

– Скоро поймёшь.

Джаффар холодно кивнул и ушел, а я долго смотрела ему вслед, подметив, что прежде ленивые и спокойные движения стали решительными, жесткими и волевыми. Он будто рубил брусчатку, по которой ступал, словно резал собой воздух, пугливо отскакивающий от него в разные стороны. Чем я опять его разозлила?

И снова не поблагодарила, чтоб меня! А еще жалуюсь, что у Мирты память дырявая.

– Ты погляди, на кого губу раскатала! – прошипел кто-то.

За деревьями шушукались участницы.

– Сначала пройди первый тур!

– Вообще дойди до него, – жирно намекнула коротко стриженная, и троица зашлась мужицким хохотом.

Не стала ввязываться в разборки и вернулась к шатрам, где нас уже ожидал мужчина в белоснежной, как у моего джаффара, форме. То есть, не моего джаффара, а…

Ой, все!

Эльрих Драгнор

Дожил, Драгнор. Предложил незнакомке деньги, и ради чего? Что вообще на меня нашло? Да, у нее слишком большой потенциал, и Байдер сразу заметит девчонку, но мне-то что?

Ее взгляд… Ее магия… Ее внутренняя сила… Мой хаос чувствует в ней что-то родное и невыразимо чужое одновременно. Она манит, как бездна.

Чем опасна нежная девочка с огромными глазами цвета летнего неба? Не знаю, но интуиция твердит, что ей не место на отборе.

Дошел до королевского дворца, но точно знал, где сейчас олененок. Я чувствовал ее так, словно она – часть моей семьи. Как ощущаю Лизолин или как чувствовал родителей. Но мы не связаны кровью. Мы вообще не встречались до нелепой ночи в Беззубом Кейре.

Собрался, отсекая мысли о незнакомке, мучившие меня всю ночь, и двинулся к Байдеру. Стража вздрагивала при моем появлении, хрустели позвонки, выпячивались груди, щелкали каблуки, взмывали к козырькам ладони. Отвечал едва заметными кивками, взлетел по центральной лестнице, не обращая внимания на дам, свернул в западный коридор, еще три лестничных пролета и дверь в кабинет правителя.

Стража в золотых мундирах встрепенулась, вздернула подбородки, отдала честь. Байдер всегда славился любовью к роскоши. Нарядить гвардейцев, гордость королевского полка в золотые шелка, как каких-то кукол… Дернул губой и толкнул двери в кабинет. Все равно Байдер слишком занят фрейлиной королевы, чтобы услышать стук.

Его величество, опрокинув женщину на стол, рваными движениями вколачивался в нее и громко сопел. Парочка не стеснялась выражать эмоции, я услышал их еще на втором этаже.

– Если бы вошла Лизолин? – прорычал, стискивая кулаки, чтобы не сорваться. Еще немного, и я двину этому козлу по смазливой роже.

– О, королева давно выучила, что чревато тревожить меня во время работы, – отмахнулся Байдер, и продолжил объезжать фрейлину. – Присоединяйся, ее ротик свободен. Грайс, ты же не против?

Откинув с лица волосы, женщина обернулась и, узнав меня, растянула ярко накрашенные губы в улыбке.

– Дарси Драгнор! Я с удовольствием…

Кашлянул так, что Байдер почувствовал неладное своей голой королевской задницей. Остановился, шлепнул Грайс и отошел, лениво запихивая стручок в брюки.

– Все удовольствие испортил, Эльрих. В этом весь ты. Всегда. Все. Портишь! С самого рождения.

Я бы с радостью испортил тебе прикус, если бы не важность моего дела!

Любовница короля привела себя в порядок, потерлась грудью о его величество, приняла жадный поцелуй и вышла из кабинета, громко и неудовлетворенно вздыхая.

– Ты сволочь, Байдер! – прорычал, когда мы остались вдвоем.

В кабинете короля царил полумрак. Тяжелые портьеры закрыты, в подсвечниках танцевало пламя, бумаги валялись на полу, а на столе стояли початое вино и фрукты. В воздухе витал аромат порока и мускуса. И не скажешь, что в этом месте решаются важные государственные дела.

Впрочем, они давно уже решаются не здесь.

– Ой, да прекрати, будто ты не тискаешь девчонок при первой возможности!

– Я не женат, имею право.

– А Лизолин знала, на что шла, когда приняла мое предложение! И ты поймешь меня, когда женишься. Сейчас и говорить бессмысленно.

Это точно. Потому что я в шаге от государственной измены.

– Да расслабься ты, друг, расслабься, – рассмеялся Байдер и уронил тяжелую ладонь мне на плечо. – Я твою сестру не обижаю. Она живет в свое удовольствие, радуется жизни, имеет все, что хотела бы иметь любая женщина: деньги, драгоценности, наряды, лучших слуг. Я даже построил ей оранжерею!

Этому придурку невдомек, что моя сестра с детства мечтала только о любви и большой семье. Но ни первое, ни второе Байдер ей не дал. Король бесплоден, и хвала богам. Некоторым кандидатам категорически противопоказано размножаться во имя чистоты человеческой расы! Впрочем, бесчисленные толпы любовниц трудятся, не покладая, пусть будет рук, лишь бы принести королю наследника, но без толку. А многочисленные «отпрыски» легко испаряются, стоит появиться королевской ведьме с зельем определения родства.

– Ты же с хорошими новостями? Арталийский прорыв закрыт? Мне уже донесли.

Что б их, доносчиков! Я надеялся потянуть время.

– Закрыт, – процедил сквозь зубы, скидывая ладонь его величества, и направляясь к бару в углу кабинета.

Плеснул выпивку в хрустальный стакан, глотнул. Горло обожгло огнем, по венам прокатилось пламя, но быстро угасло. Мой отец долго искал решение проблем на дне бутылки, но, как показала практика, на дне бутылки только дно.