Нулевой экземпляр. Часть 1. Пепел

Спустя часа полтора подробный пересказ случившегося подошёл к концу. Вадим отчитался за все свои действия, выкинув из повествования наличие трёх предметов – камеры, книги и медальона. Если уж он не упомянул о них ранее, то и сейчас выдавать эту информацию не стоило. Когда он рассказал про Михаила Сергеевича, то оказалось, что того уже допросили несколько дней назад. Подозревать человека не станут, есть алиби. Самого же Вадима не покидало ощущение, что его словам не верят на все сто процентов. Он знал, что умалчивает некоторые подробности и чувствовал себя скверно. Как будто вышел из магазина без покупок и посмотрел в сторону охранника, который не спускает с него глаз до самого выхода. Вот так он себя чувствовал.

По дороге домой Лаврин больше спрашивал Вадима о семье, нежели о происшествии. Последний догадывался, что рассказывает уже известную для следователя информацию, но совершенно не предполагал, насколько. В подробности он не вдавался, того, чего говорить не стоит – не говорил, но под конец не выдержал и всё же спросил:

– Вы ведь всё это знали? Зачем спрашиваете, если уже в курсе?

– Почему ты решил, что я знаю о твоей семье? – наиграно удивился Лаврин.

– Догадался. Вы же следователь. Мне кажется вы много чего узнали обо мне ещё до того, как утром за мной приехали. По разговору понял.

– Ну, не столько уж и много. Так…

– Скажите только одно. Вы знаете, где они?

Павел Николаевич не отвечал. Вадим настойчиво повторил:

– Вы знаете, где мои родители?

– Нет! Не знаю! Никто не знает! Знал бы я – знал бы и ты! Не так разве?

Теперь не отвечал Вадим. Он думал о том, что Лаврин в чём-то прав. Этот ответ заставил его немного умерить пыл. Тогда он сказал:

– Что я только не пытался сделать, чтоб узнать… живы ли они, хотя бы. Так и не узнал.

– У тебя еще сестра осталась.

– Сестра… должно быть вы знаете, где она сейчас. Она в лечебнице. В психушке. Нет у меня никого. Один я.

– Не надо, парень. Катя вон… тоже без родителей росла. А к своим годам стала прекрасным специалистом.

– Да, я и не сомневаюсь нисколько. Только это ни о чём не говорит.

– Вот тут ты не прав, парень. Она смирилась с этим и двигается дальше…

– А с этим нельзя смирится. Никогда. Так думают лишь те, кто через это не проходил. И так получается со всем в мире. Мнение человека, который прошёл через потерю кого-либо или чего-либо, всегда рознится с мнением человека, который ничего не терял. Это можно пережить. В жизни есть моменты, с которыми ты просто ничего не можешь сделать. Их нужно просто пережить. Но смирится… смирится, пожалуй, не можешь.

– Весьма красноречиво. Это кто сказал?

– Это я вам сказал. То, что я думаю – насупился Вадим.

– Да, парень… ты оказался не таким глупым, как я о тебе сначала думал.

– Это потому, что первое мнение о человеке – не самое верное. Мнение – это фактор, который может меняться. Любое мнение можно изменить. Даже самое прочное. Только дурак в своей жизни не меняет мнения. Это ещё Конфуций говорил.

В салоне повисла гробовая тишина. Обернувшись назад, Вадим увидел выпученные глаза Васильченко. Лаврин, не отводя взгляд с дороги произнёс:

– Знаешь, Вадим, никто не вправе указывать тебе, как думать и как жить. И я не буду. Но ты точно не один. У тебя всё ещё есть твоя сестра. Я вот, например, в семье был единственным ребёнком. Зря ты думаешь, что я никого не терял. Жена умерла четыре года назад. Родителей нет в живых уже давно. Всё, что осталось – это моя работа и мои коллеги. А ты… ты выжил после ножевого ранения. Это стоит того, чтоб пересмотреть отношение к жизни, не так ли? Мог бы и не выжить. Двадцать шесть человек эта тварь завалила, глазом не моргнула. И тебя пыталась. Но ведь, не смогла.

– Да, кстати. А зачем он всю деревню то вырезал? И… почему Фёдор последним оказался? Его дом ведь не с краю находится.

– А потому что его целью и был Фёдор. Убийца сначала убрал всех, кто ему помешать мог, а потом и к Никитину пришёл.

– Как-то это всё не логично. Как они помогут? Чем?

– Пал Николаич, – послышался голос с заднего сидения, – ну видно ведь, что парень не при чём. Правду, вроде, говорит. Скажите вы ему.

Лаврин вздохнул, мельком глянул на Вадима и сказал:

– Ты вот шёл по дороге, говоришь, вечером. Вот, к Никитину, когда… ничего необычного не заметил?

– Ну как… тихо было, темно…

– Это ты говорил. А ещё? Запах там какой-нибудь?

– Запах? Ну пахло чем-то, не особо приятно.

– Пахло… ты вообще, когда шёл, под ноги смотрел?

– Смотрел. У меня ведь фонарик был.

Следователь не выдержал:

– Парень! Вся дорога телами усыпана была! По краям лежали! Люди, собаки, куры, свиньи… все, кто был в этих домах, мимо которых ты проходил. Ты что, вообще по сторонам не смотрел, когда шёл?

Вадим побледнел, посмотрел на следователя, водя по его лицу стеклянным взглядом.

– Да не было там никого, я вам говорю. Я же не слепой… это же… бред какой-то… ничего не понимаю…

– Да мы, собственно, тоже.

– А от чего? От чего они все умерли? То есть их не порезали?

– Остановка сердца, – спокойно произнесла Катерина.

– Сердца? – удивился Вадим. – Вот так просто? Остановка сердца? У всех разом?

– Вот так просто, – подчеркнул Лаврин, – У всех разом. Судя по всему… лежали пару дней, а то и дольше. Нас вот один вопрос беспокоит – как Никитин там жил, не выходя на улицу. Не подозревая, что все его соседи вдоль дороги разбросаны. Бездыханными.

– То есть никакого скобринского маньяка нет? Зачем же вы мне сказали, что всех вырезали?

– Тебе не понять. Методы у меня такие. Я хотел, чтоб ты сам мне всё рассказал. Теперь я вижу, ты и правда не знал, что вас всего двое живых в тот вечер… осталось.

– Так, погодите, вы же сказали, что рядом с ними числа написаны были?

– Так ведь не рядом с этими. С другими. Этих никто никак не помечал. И я такого не говорил.

– А каких тогда помечал?

– А других. Знаешь, Никитин же не первой жертвой стал, чьи останки можно было в кастрюльку сложить. Я же говорю, всех, кто тогда уволился, в далёком восемьдесят втором, всех в виде пепла находили. Началось всё с числа «42» и «41». Давно ещё, в нулевых. Это была пожилая пара. Муж в молодости был санитаром в той больнице. Работал там ещё с пятидесятых годов, а уволился сразу, как пропал Бризич. За ним ещё несколько человек потянулись на выход. Благо, детей у них не было. В отличие от его бывшего напарника, которого вместе со всей семьёй этот ублюдок вырезал. Лет… десять назад. Шестеро человек. Всех можно было на совок веником замести. А на стенах числа нацарапаны: «40», «39», «38», «37» …ну ты понял.

– Он отсчёт ведёт, – холодно произнёс Верстаков.

– Мы это уже поняли. Вопрос только… откуда известно такое точное количество жертв? Учитывая периодичность. А если дети родятся? Двадцать пять жертв за почти двадцать лет. И кто из них…

– Последний? – перебил Вадим.

– Последний? Да… И кто следующий, я хотел сказать. Мы должны проследить закономерность и предотвратить следующее убийство. А в идеале, схватить эту мразь. А лучше… завалить. К чертям. И тогда будет не важно, кто в списке следующий, а кто последний.

– Так может надо просто найти всех, кто уволился тогда?

– Думаешь это так просто, парень? Никаких документов в больнице тогда не нашли, а по одному пеплу, понимаешь ли, сложно определить, кто перед тобой лежит. Нельзя ведь просто взять и подать в газету объявление: «Всех, кто работал в психушке, просьба собраться на площади такого-то числа в пять вечера».

– Как вы потом узнавали, где работали люди? Ну этих… которых… того.

– Того… в основном по фотографиям в семейных альбомах. Одна или две фотографии с места работы. У одного был совместный снимок, на котором, как минимум четверых удалось опознать. Сделан он был незадолго до исчезновения доктора. Потом не сложно провести пару параллелей. Не вдавайся в подробности, рабочие тонкости.

– Если есть общее фото, найдите остальных с него. Которые ещё живы.

– Да всё, не осталось там никого. Никитин последний выживший был. Хотя был ещё один парень, который давно пропал, сын одного из «пронумерованных». Ростислав Калинин, кажется, его звали. Но на данный момент Никитин был последний.

– Почему вы его не спасли тогда?

– То, что Никитин тоже работал в больнице, мы узнали совершено случайно. Он всем подряд рассказывал эту историю про больницу, так же, как и тебе. Навели справки, пообщались с его бывшим работодателем. Так и узнали. На фотографии они же все молодые, относительно, а сейчас…

– Но он там был?

– На фото? Да, был. Удалось опознать по некоторым приметам.

– Откуда знаете, что все с этой фотографии мертвы?

– Так одежда же осталась. Там фамилии на нагрудных карманах. На фотографии их хорошо видно.

– А у Никитина что, не было на кармане фамилии?

– Совершенно верно! – улыбнулся следователь, посмотрев на Вадима, – Мы и понятия не имели, кто это такой, пока не прибыли в Скобрино неделю назад. Тут то всё и встало на свои места.

– То есть получается, что вы с начала двухтысячных начали расследовать эту череду странных смертей, с присвоением жертвам номеров в убывающем порядке, не зная, что все они работали в больнице? А в ходе расследования, когда находили очередную горстку пепла, простите, всегда находились фотографии со старого места работы?

– Да, – кивнул Лаврин.

– А потом вы нашли общую фотографию, с которой не осталось никого в живых, кроме одного неизвестного персонажа, коим оказался убитый неделю назад Фёдор Антонович Никитин?

– Верно. В его доме ведь остались документы, квитанции об оплате… Мы не знали точно, что это тот, единственный оставшийся. А когда, в ходе расследования выяснилось, что он тоже работал в дурке, всё сошлось.

– А как нашли Никитина и всех остальных? Кто нашёл?

– Внучка одной пожилой пары решила сделать сюрприз бабушке с дедушкой. Сюрприза, как ты понимаешь, не вышло.

– Теперь понятно. Только это всё не отменяет того факта, что ещё 16 человек в опасности.

– Мы работаем, как можем. Видишь ведь, не сидим на месте так просто, сложа руки.

– Я-то, выходит, в этот список не входил?

– Выходит, что нет. Ты просто не удачно попавшийся под руку свидетель.

– Везучий свидетель.

– Да уж. Не без этого… Знаешь что, Вадим, мы с тобой обязательно всё это обсудим, но только как-нибудь потом. Мне надо сейчас подумать немного, перед тем как составить отчёт.

На лице следователя возникла странная гримаса. Вадим отвернулся в сторону окна, за которым мелькали деревья и дорожные знаки. Ему снова было над чем поразмышлять. Ехать оставалось ещё прилично, но машина уже повернула в сторону города.

Глава 13.

«Дневник доктора».

Не знаю, что это. Не знаю для чего мне может понадобиться идти туда. Вопрос открытый. Сейчас занимаюсь расшифровкой медальона. Символ наверняка что-то означает. Символ, отнюдь, не новый. Я пытался найти его во многих книгах по оккультным наукам, даже смог достать редкую книгу чёрного некроманта, но там его нет. Символ имеет тринадцать отверстий, семь треугольников и один квадрат. При этом, каждый треугольник имеет одно отверстие. Это, очевидно, что-то обозначает.

Нашёл! Абсолютно не там, где ожидал найти. Но… я оказался прав. Это основа для перехода. Вернее, его основная составляющая. Теперь необходимо определить факторы этого перехода. Я, очевидно, близок.

Я нашёл! Это не просто символ! Это карта! Правда, пользоваться ею я ещё не научился, но думаю, что это так. Центр карты определяет основу, сердце портала, его отправную точку.

Я рисую его везде, но не могу понять его смысл. Нарисовал на полу, расставил свечи. Зажёг их. Одна потухла. Потому как оставил дверь открытой. Сходил, закрыл. Когда вернулся, все свечи опять горели. Странно… Завтра повторю эксперимент.

Не понимаю, что происходит! Положил медальон в центр, все свечи моментально потухли. Кроме одной. Дверь закрыта. Свечи просто погасли, все в один момент, когда медальон коснулся пола. Может ли это что-то значить? Через пару часов решил повторить, все свечи погасли. Кроме одной. В том же месте. Я очень близок.

Прочитал, что для того, чтобы он так сказать «заработал», его должны охранять три чёрные души. Точнее сказать, это я пришёл к такому выводу. Пришлось взять недельный отпуск для того, чтобы уехать из города и найти нужную литературу. Прочитал сотни страниц, прежде чем дошёл до необходимой мне информации. Судя по всему, медальон должен быть защищён от нашего мира, прежде чем он начнёт действовать. Кто такие эти чёрные души, я понятия не имею.

Прошёл почти месяц, до сих пор не могу найти информацию, какие чёрные души должны охранять медальон.

Сегодня услышал рассказ пациента, поступившего не так давно. Его история дала мне возможность задуматься о некоторых вещах.

Пациент, мужчина, тридцати шести лет, с диагнозом острая никтофобия, с проявлениями бреда преследования. Пациент был убеждён, что его преследует призрак сгоревшего человека. Далее пишу с его слов, записанных на магнитную ленту.

«Меня преследует призрак. Призрак старика. Старик часто появлялся в нашей деревне, когда был ещё живым. Покупал продукты. Но жил в лесу, причем один. Спустя какое-то время, он перестал приходить в деревню, а люди говорили, что его дом сгорел вместе с ним. Лет через пять, все уже забыли о том случае. Я тоже забыл. Где-то в июле, я в очередной раз пошёл за грибами в лес, и на этот раз, волей случая, выбрал направление точно в сторону сгоревшего когда-то дома. В тот день хороших грибов найти мне не удалось, не считая большого количества невиданных мною ранее. Когда я уже возвращался домой, я и наткнулся на пепелище сгоревшего дома. Солнце в тот день сильно пекло, а недалеко от пепелища я увидел старый колодец. Рядом с ним лежало ведро с длинной цепью, что давало мне возможность утолить жажду. Зачерпнув воды, я увидел, что вода в ведре чёрная. Как уголь. Я вылил воду обратно в колодец и уже думал уходить, но мне вдруг стала интересна та местность и я решил осмотреть остатки старого дома. Проходя сквозь заросли густой травы и спотыкаясь о куски кирпича, я дошёл до развалившейся печи. У основания печи, среди обломков, я и нашёл те проклятые часы. Я решил их оставить себе. По пути домой меня не покидало чувство, что за мной кто-то следует. Кажется, что я видел его. Это был некогда сгоревший старик. В тот день я совсем не мог уснуть. Всю ночь выли собаки. Я то и дело просыпался от ощущения, что старик всё время стоит у изголовья кровати. Потом я начал находить часы на полу. Каждый вечер я их оставлял на стуле рядом, но по утру они оказывались на полу. Всё ближе и ближе к выходу. И дверь утром всегда была открыта. Один раз я даже видел, как старик выходит ночью из комнаты, хромая на одну ногу. Часто стали сниться кошмары. Один и тот же сон, раз за разом. Будто я в его доме, посреди комнаты колодец, переполненный чёрной водой, она вытекает из него на пол, течёт по полу, потом вверх по стенам. Затем я вижу свои руки. В левой руке нож. Им я режу ладонь правой руки, а вместо красной крови течёт всё та же чёрная вода. Я беру в руки свои карманные часы, открываю их, и все вокруг загорается. Я долго наблюдаю, как всё горит. И потом просыпаюсь. Спустя несколько недель я пытался вернуть часы туда, где их взял, но каждое утро я находил их у дверей. Один раз я даже выкинул их в колодец, но утром так же нашёл в комнате. Дальше дни и ночи слились для меня в одно целое, и я перестал разбираться в происходящем. Старик мне рассказал, что поджёг дом и себя сам…».

Прошло несколько дней. Я расспросил приёмную о вещах, изъятых у этого пациента. Карманных часов среди них не было.

Ввиду того, что эта история показалась мне интересной, я счёл необходимым навестить его родителей и осмотреть комнату. Узнав адрес пациента, я командировался в соседний район и успешно прибыл в нужное мне место. После разговора с его матерью я попросил показать комнату сына. Предметов мебели в ней было немного, а точнее говоря, она была почти пуста. Когда я сделал несколько шагов внутрь, я чудом не наступил на чёрный круглый предмет на полу. Это и были карманные часы, о которых говорил пациент. Подобрав часы с пола, я поинтересовался происхождением данной вещи. Мать пациента объяснила, что часы появились незадолго до припадков сына. Они сами оказываются на полу, независимо от того, куда их положили. Я спросил, можно ли забрать их в лечебницу и передать сыну, на что получил одобрение. Так же я расспросил о сгоревшем доме. Тот действительно существовал. На момент прибытия я не собирался посещать то место, но после того, как нашёл часы, я всё же решил сходить туда. Время мне позволяло, а мать пациента объяснила, как до туда добраться. Спустя час пути, я увидел разрушенную печь среди зарослей травы. Подойдя ближе, я наткнулся на колодец, рядом с которым лежало ведро с цепью. Вода, действительно, была похожа на уголь, но не пахла и от обычной воды не отличалась. Осушив свою флягу, я без труда наполнил её водой из колодца. Потом просто покинул это место, не увидев там больше ничего необычного, и вернулся в лечебницу.

Вернувшись на работу, я перелил чёрную воду из фляги в мерный стакан. Получилось чуть больше семисот миллилитров. Для проведения задуманного мною ряда экспериментов, я решил разлить её по колбам в равных пропорциях. Получилось пятнадцать штук. Жидкость не горючая, не имеет запаха и по консистенции не отличается от обычной воды. Буду думать, как можно выяснить её влияние на организм человека. В данный момент все колбы находятся в личном сейфе под замком.

Ночь прошла беспокойно. Мне снился ужасный кошмар, рассказанный владельцем часов, которые я привёз. Всё точь-в-точь как он описывал. А также во вторую ночь. И в третью. Пока я думал, что буду делать с чёрной жидкостью, я проводил свободные часы в палате подвального помещения, где на полу мною был нарисован загадочный символ. В попытках разгадать значение символа и поведение пламени свечей, я уснул в кресле и наутро понял, что мне ничего не снилось. На следующую ночь, я спал у себя, и этот сон вновь меня беспокоил. При этом часы находились в кармане халата, в котором я ходил. Возможно, это как-то связано.

На следующий день я забыл часы на кресле в палате, занятой для моих личных опытов с медальоном. Ночь снова прошла спокойно. Утром я нашёл часы на полу, лежащие рядом с креслом. Не знаю, на что и думать. Возможно владелец уже ищет их здесь.

А что, если старик и есть чёрная душа?

Вечером я повторил фокус со свечами. Как только медальон коснулся пола, все они погасли. Все, кроме одной. Вверху треугольника. Затем, я зажёг обратно все свечи, но в этот раз, на место медальона в центр положил часы. Свеча, которая оставалась гореть, погасла. Это наверняка что-то означает. Я положил часы на место потухшей свечи, но ничего не произошло. А когда в центре оказался медальон, все свечи погасли. Все, кроме одной. В левом углу треугольника. Я, кажется, начинаю всё понимать.

Прошёл почти год. Я не касался вопросов, связанных с символом, а сделал упор на экспериментах с чёрной жидкостью и на влиянии её на человека. Подробнее об этом я написал в журнале опытов и экспериментов с чёрной водой.

Изучая дела пациентов, проводя с ними беседы, я наткнулся на несколько любопытных историй, среди которых история женщины, убившей свою семью под влиянием некоего голоса.

После обычной беседы с ней я понял, что ничего нового она рассказать не может. Основываясь на экспериментах, проведённых за прошедший год и её показателях организма, я пришёл к выводу, что стоит попробовать расспросить её о случившемся, но после приёма ЭСВР (экспериментальная субстанция владения разумом).

Реакция на ЭСВР оказалась стабильной, как я и предполагал. Спустя сутки после приёма у пациента стали проявляться признаки апатии, вплоть до депрессивного состояния. Спустя ещё сутки я решил, что прошло достаточно времени, чтоб побеседовать с пациентом.

В ходе беседы удалось узнать несколько любопытных подробностей. По её словам, желание убивать появлялось у неё задолго до инцидента. Она склонна полагать, что желание убить кого-либо появлялось только в тот момент, когда она брала в руки ножницы, необходимые ей для работы портнихой на дому. В какой-то момент, взяв в руки ножницы, она поняла, что не перестанет слышать голос, пока не убьёт кого-нибудь. Что она и сделала. Все, кто жил с ней в тот момент, были заколоты ножницами, которые она потом спрятала в подвале. После этого она вышла на улицу и долго сидела на крыльце дома с окровавленными руками. Её признали невменяемой и определили к нам.

Дом находился в Нерске, поэтому я без труда смог его найти, проникнуть в подвал и отыскать завёрнутую в ткань коробку с ножницами, тщательно спрятанную за коммуникациями. Брать их в руки я, по понятным соображениям, не стал. Так и не вынимая, привёз их в лечебницу.

Прошло несколько дней в размышлениях о том, что нужно сделать с ножницами, чтобы получить то, что мне нужно. Положив ножницы в центр символа, я отметил, что ничего не происходит и свечи не гаснут. Сколько бы раз я не пытался.

Я решил действовать более радикально. Во время отсутствия пациентки положил ножницы под её подушку. От терзаемых меня мыслей я не мог уснуть пол ночи, а утром меня разбудил крик персонала и голоса пациентов. Пробравшись через толпу, я медленно зашёл в палату, и выгнав всех за двери, которую запер на ключ, увидел тело той женщины. Ножницы она держала в руке, а их лезвия были воткнуты в шею. Кровать, пол, часть стены и она сама были залиты тёмно-бордовой, почти чёрной кровью. Не теряя времени и надев перчатки, я аккуратно извлёк ножницы, после чего вытер их о простыню и положил в карман. Потом я вложил ей в руку заранее подготовленный скальпель и в такой форме воткнул ей в шею, а после открыл дверь и позвал санитаров.

Я останавливаю эксперимент. После происшествия с убившей себя женщиной в лечебнице начались массовые проверки. Все предметы, связанные с этим, мне пришлось вынести с территории и спрятать в укромном месте. Включая и этот дневник. Продолжу записи, когда это станет возможно, и когда будет смысл возобновить этот эксперимент. До этого буду работать в несколько ином направлении.

Прошло несколько месяцев. В лечебнице многое поменялось. Я, как и весь основной персонал, попал под подозрение в халатности и доведения человека до самоубийства. Впредь мне следует работать намного аккуратней. По причине неестественного цвета крови жертвы, проверки затронули и пищевой блок. Продолжительное время инспекции не спускали с нас глаз.

Сейчас всё более или менее успокоилось. Серьёзных инцидентов за последнее время не наблюдалось.

Прошло четыре месяца с последней записи, и мне всё же удалось вернуть комнату в подвале в личное пользование.

Сегодня я продолжил эксперимент с символом и медальоном. Расставил предметы и свечи в том же порядке, на котором я остановился в последний раз, и снова положил на место медальон и ножницы. Свеча в левом углу погасла. На её место я положил ножницы, а в центр медальон. Погасли все свечи. Кроме одной. Той, что в правом углу. Я без сомнения на верном пути.

Прошло полгода. За всё время, я так и не смог найти следующую душу. Я пересмотрел много кандидатур, но никто меня не устраивал. Возможно, их стоит искать за пределами клиники. Или просто продолжать ждать.

За время моих экспериментов с ЭСВР мне удалось выявить несколько любопытных свойств этой жидкости. По этой теме я написал журнал «Эксперимент 2. Чёрная вода», и уже там подробнее описал её влияние на живые организмы, в том числе на людей. Там же некоторые её физические свойства и взаимодействие с материалами. После того как мне удалось заполучить древнюю книгу по алхимии, я наткнулся на некоторую интересную информацию касательно состава, который по многим характеристикам схож с ЭСВР. Судя по описанию его многочисленных свойств, я считаю, что это даёт возможность для большого количества экспериментов.

В первую очередь, эта чёрная субстанция, вероятно, даст мне возможность управлять людьми на расстоянии, а также внушать им свои мысли, вплоть до полного подчинения.

Самое любопытное, что в книге также содержится информация о разном влиянии жидкости на разных людей.

Во-первых. Есть в книге интересные сведения о приобретении необычных свойств металла, закалённого в этой жидкости холодного оружия.

Во-вторых. Там есть информация о том, что существа, похороненные в землю, пропитанной этой жидкостью, могут иметь единую душу. Либо, даже, обрести материю.

В-третих. Жидкость может полностью менять внешность людей. Существуют некоторые обстоятельства, при котором внешность одного человека может полностью измениться. Это касается роста человека, его формы тела, цвета волос, формы лица и даже отпечатков пальцев. Для достижения этого результата достаточно несколько минут провести в этой жидкости, но нагретой до 95 градусов по Цельсию.