Липкие сны

И это несмотря на принятую недавно концепцию минимального потребления.

Что нужно обычному человеку в этом мире – только то, что делает его существование полноценным. Понятно, что нужны источники тепла и света. Само собой, маленький домик на берегу моря – вполне достойный вариант. Но, к домику понадобится садик, бассейн, автомобиль, да мало ли что может придти в голову создателю. К тому же, все это нуждается в тщательном уходе. Придется нанять истопника, и у моря иногда бывает прохладно. Понадобится также хороший повар, вкусно покушать – это естественное состояние для наших подопечных. Потом еще садовник, водитель – механик. В этом случае мы экономим одну штатную единицу. Плюс, у клиента могут возникнуть индивидуальные пожелания, и нам приходится их выполнять, ничего не поделаешь, рай все-таки.

Малик: Да. Но, откуда вы берете столько людей для вспомогательных работ? Неужели, есть желающие?

Кассиэль: К сожалению, не так много. Конечно, иногда попадаются люди с ангельской душой, соглашающиеся на работу садовником или поваром. Но, никто не хочет водить или ковыряться в моторе – слишком нервная работа, поэтому мы используем роботов. Да, там и расстояния не большие. Скажу тебе честно, Малик, для любителей путешествовать вполне хватило бы велосипеда, ну, или, в крайнем случае, скутера. Так что, экономия средств – это самая большая мечта нашего офиса, и, как ты понимаешь, несбыточная.

Посмотри туда, Малик. Солнце уже почти село, и моя смена фактически закончилась. Давай отложим это дело до утра. Я тебя очень прошу. Ну, пусть пока побудет у вас в предбаннике, погреется немного напоследок, а утром доставите его сюда с первыми лучами. А?

Малик: Ах, Кассиэль! Как же ты не понимаешь, что я не могу пойти на этот подлог. Мое руководство уже знает, что эта душа приписана к раю, и поэтому отправило меня сюда для согласования мелких деталей.

Кассиэль: А о моем руководстве ты подумал? Я сегодня видел ЕГО. Он совершенно измотан. Ты только представь, Он не спал двадцать шесть с половиной суток, почти половину моей смены. Глаза огромные, красные, буквально источают скорбь. Борода и волосы на голове не расчесаны, висят клоками, как на рисунках Бидструпа. А ведь мне придется подниматься на гору и тревожить его, прежде чем открыть ворота. Ключи на ночь он забирает с собой, чтобы ни один грешник не смог сюда попасть несанкционированно.

Малик: Мне очень жаль, Кассиэль! Но, это моя работа. Я сочувствую тебе и ЕМУ. Кстати, передай ему мое восхищение и благодарность за прошлые дела. Хвала Создателю!

Кассиэль: Ах, Малик, Малик! Умеешь ты уговаривать. Ладно. Давай сюда душу этого несчастного. Где находится тело?

Малик: Вон там, видишь? В предгорье Северного Кавказа. Молодой солдатик, двадцать лет, родом из Москвы, учился в МГУ на Физфаке, отчислен с третьего курса за академическую неуспеваемость, по моим сведениям – не захотел платить за пересдачу экзамена.

Кассиэль: Но, на Северном Кавказе нет никакой войны, там контр – террористическая операция. Так, ты хотел меня обмануть, Малик? Как тебе не стыдно?

Малик: Никакого обмана. Согласно указа, Создателя за номером 2169 от 11 декабря, эта, так называемая, операция считается войной. И не говори, что ты об этом не слышал.

Кассиэль: Ладно. Давай его душу.

Малик: Тут, того этого. Видишь, как оно получается.

Кассиэль: Что там еще?

Малик: Дело в том, что душа еще не отошла от тела. Она только готовится. Но, это произойдет в ближайшие минуты или даже секунды, короче говоря, вот-вот. Я и явился сюда пораньше, чтобы предупредить тебя об этом.

Кассиэль: Так он еще и не убит? А ты мне голову морочишь. Все. Иду сдавать дежурство.

Малик: Погоди. Погоди. Пока он в коме. Но, очень скоро его душа предстанет пред тобой.

Кассиэль: Слушай, Малик! Мне проще спуститься вниз и посмотреть, что случилось с этим несчастным, чем выслушивать твои домыслы. Оставайся здесь и жди меня. Это приказ!

Кассиэль прочертил в воздухе магический знак и мгновенно исчез. В этот момент небо прорезала яркая молния. Чуть позже раздались раскаты грома. И как только они окончательно стихли, Кассиэль вновь оказался на своем привычном месте.

Кассиэль: Ну вот, и стоило из-за такой ерунды огород городить. Жив этот несчастный. Действительно, в коме. Пуля попала в голову, состояние тяжелое, но жив. Слава Создателю, не придется тревожить Апостола.

Малик: А хирурги после осмотра сказали, что этому солдатику осталось несколько минут

Кассиэль: Эти неучи ничего не смыслят в медицине. Их давно пора отправить на переподготовку. Я тебе говорю, что он жив. И….. Сейчас загляну в его историю болезни. Так. Пуля попала в голову, задеты важные органы, но кровоснабжение мозга удовлетворительное. Сердце у него молодое, здоровое – выдержит.

Мы с тобой вот что сделаем. Пусть он пока побудет в таком состоянии, месяц-другой. За это время ничего не изменится. Пока он в коме, врачи перевезут его в Москву, в госпиталь Бурденко, подключат все системы жизнеобеспечения. А через два месяца я вернусь из отпуска, заступлю на дежурство и вдохну в него новую жизнь. Мне это совсем не сложно.

Малик: Кассиэль – ты гений! Я восхищен этим твоим решением! Ты поступаешь в высшей степени благородно и великодушно.

Кассиэль: Чего не сделаешь ради хорошего друга… и отпуска.

Малик: Спасибо тебе Кассиэль. Ты спас не самого плохого человека на земле.

Кассиэль: Ладно, Малик, ладно. Я, конечно, люблю, когда меня хвалят. Но, ты же знаешь, что самое главное в нашей работе, да и в жизни тоже – это чувство меры.

Итак. Мой дорогой Малик! Наши дежурства закончились, и мы можем отправляться в отпуск со спокойной душой. Ты, кстати, куда собираешься поехать на этот раз?

Малик: Я хотел поплавать с аквалангом. Я давно мечтал окунуться в морскую пучину, посмотреть этот загадочный подводный мир. Рыбки, кораллы и прочие прелести.

Кассиэль: Ха! Ты решил меня насмешить, Малик! Мало тебе твоей подземной бездны! Так ты еще решил окунуться в подводную. К тому же, на мой вкус, там должно быть холодно и жутко. Смотри, не подцепи там воспаление легких или еще что-нибудь похуже. Клаустрофобию, например. Знаешь, как эти погружения могут повлиять на твою психику?

Малик: Я надеюсь, что ничего подобного не произойдет. К тому же, я собираюсь поехать к теплому морю. Мальдивы – лучше всего подойдут.

Кассиэль: Хороший выбор! Бывал я на этих островах. Только одного я не пойму, зачем тебе там куда-то погружаться? Замечательная кухня, свежие морепродукты, восхитительные фрукты буквально с ветки, изысканные напитки, будоражащие кровь и воображение. И здесь же легкодоступные красавицы, готовые реализовать любую твою фантазию за скромное вознаграждение. Мне кажется, ты немного слукавил, когда рассказывал мне про свои погружения. Поверь мне, там и без этого можно очень хорошо расслабиться.

Малик: Ну, я не знаю. Впрочем, если ты будешь настаивать, не буду спорить. Хотя, можно будет и погрузиться разок-другой. Во всяком случае, я надеюсь, что у меня получится.

Кассиэль: Ладно. Расскажешь потом.

А сейчас. Посмотри на запад, Малик! Последние луч и солнца спрятались за горизонтом, и это означает, что наши смены, наконец, закончились.

Малик: Да, это действительно так!

Кассиэль: Теперь, когда мы освободились от своих служебных обязанностей, у меня возникло простое желание – предложение.

Малик: Мой друг, я весь внимание.

Кассиэль: А не выпить ли нам по рюмашке в связи с окончанием нашей службы?

Малик: С превеликим удовольствием! К тому же, мы оба заслужили этот скромный праздник.

Кассиэль: Вот-вот. Именно, праздник. Я предлагаю тебе спуститься на землю, я там знаю пару-тройку злачных мест, где нас уже ждут, и устроить там маленький, но запоминающийся праздник для двоих одиноких джентльменов.

Малик: Я думаю, мы этого достойны.

Кассиэль: Я никогда не сомневался в твоих умственных способностях, Малик! Поверь, мне действительно искренне жаль, что мы так редко видимся с тобой. Только на сей раз уговор – за все плачу я.

Малик: Почему? Может, как всегда, в складчину?

Кассиэль: Никаких возражений, Малик! Я старше тебя по званию и не потерплю пререканий. К тому же, мое содержание существенно выше твоего.

Малик: Хорошо, Кассиэль! Не буду спорить. Я же знаю, чем кончаются такие пирушки. Вы – ангелы сначала напиваетесь и вляпываетесь в историю или в полицейский участок, и нам – демонам потом приходиться вытаскивать вас из кутузки, или разбираться с местными сутенерами.

Кассиэль: Какой ты стал ворчливый, Малик! Неужели это старость?

Малик: Ха-ха. Не дождешься! Хорошо, я согласен, ты платишь за ужин. Но, тогда, я выбираю место.

Кассиэль: Договорились!

В это время темнота окутывает всю картину. Не видно ни малейшего проблеска. Кажется, будто огромное черное пятно укрыло собой все видимое пространство. Но это пятно живет, дышит. Какое-то неясное шевеление угадывается внутри него. Что-то таинственное пугающее как бы взрастает в его чреве и вот-вот вырвется наружу. Липкий страх пронизывает все, что соприкасается с этой чернотой. И вот уже кошмарные видения готовы поглотить мой разум. И только краешком сознания, каким-то самым сокровенным уголком моей души я продолжаю верить, что очень скоро наступит новый день, и солнечные лучи разгонят эту пугающую тьму и разбудят меня своими нежными прикосновениями.

Глава 6. Человек из мерседеса.

Ну вот, еще один сон.

Откуда в моих видениях берутся подобные персонажи? Пошлые продажные черти решают судьбу какого-то солдатика раненого на Кавказе.

Кто они такие? Что они делают в моей жизни?

Все последние годы я занимаюсь словом. Это главная цель моей жизни. Найти или увидеть идеальное сочетание формы и содержания. Чтобы слово точно и полно высветила мысль автора. Иногда мне хочется быть этим автором. Но, я рад и тому, если увижу это у других сочинителей, кто бы они не были. В такие моменты я готов парить над землей от счастья, и в моей душе разливается небесное тепло. Сразу улетучиваются все тревоги и неприятности жизни.

Я стараюсь не смотреть телевизор – это пустое времяпровождение. Особенно политические новости.

Наташа, конечно, смотрит телевизор. Возможно, я видел этот или похожий сюжет, не осознавая этого. Собственно и сюжета никакого не надо. Мимолетным оком увидеть раненого в армейской форме на фоне гор, вполне достаточно для этого наваждения.

И что теперь делать? Запретить Наташе смотреть ТВ. Но, это абсурд.

Как бы я не хотел избежать этого, жизнь, так или иначе, ворвется в мое сознание.

Но, я живой человек, мне не избежать потерь и страданий.

Хорошо бы понять, предвестником чего является этот сон?

******************

Примерно через неделю после поездки к Юре я возвращался домой с работы. Это был, пожалуй, самый красивый день осени. Только в начале октября бывает так, что в природе все сходится. На какое-то время прекращаются дожди, облака улетучиваются куда-то на восток, и солнце, теплое, ласковое и не обжигающее, как летом, согревает землю, напоследок перед надвигающимися ненастьем и холодами.

Деревья в парках прямые и величественные все еще раскрашены в восхитительные оранжево-желтые, золотые тона, Они медленно и плавно роняют свои листья, покрывая мокрую землю этим великолепным ковром. А на земле, кое-где, все еще пробивается наружу из-под этого ковра, сочная зеленая трава. Под вечер, тускнеющие, уходящие солнечные лучи золотят верхушки деревьев, фасады домов, купола церквей, наполняя воздух величественным покоем и благостью.

Однако и это празднество природы, увы, недолговечно. Стоит зайти солнцу и темные сумерки плотно заволакивают землю, закрашивая сочные, яркие, живые цвета темно-серыми тонами. Потом начинает накрапывать мелкий осенний и, кажется, бесконечный дождичек, окончательно вымывая из памяти картины золотой осени.

Но, в тот ранний вечер солнце еще и не думало прятаться за горизонт. Я стоял на троллейбусной остановке и любовался начинающимся закатом, когда прямо передо мной неожиданно и резко затормозил новенький мерседес. Дверца приоткрылась, и я увидел улыбающееся лицо, окаймленное курчавой бородкой.

– Андрей? Сапрыкин? – Я услышал своё имя.

– Да. Это я. А, вы?

– Садись скорей. Здесь нельзя долго стоять.

Преодолев секундное колебание, я сел в машину и захлопнул дверцу, пытаясь вспомнить, где я мог видеть этого незнакомца, и откуда он меня знает. Машина медленно тронулась с места.

– Значит, не узнал. – После неловкой паузы произнес незнакомец. – Конечно, больше двадцати лет прошло. Да и. бородки у меня тогда не было.

Он говорил это, не отрывая взгляда от дороги. В моей голове вихрем проносились давнишние воспоминания. Мелькали лица людей, которых я знал или мог видеть в молодости. В армии, в Университете. Или это было еще раньше? Что-то неуловимо знакомое было в его внешности. То, как он уверенно вел машину. И голос. Конечно же.

– Дима? Ты? Неужели!

– Ну, наконец-то! Еще немного и мне пришлось бы прямо здесь сбрить бороду. Или, по крайней мере, подумать об этом. – Он на мгновенье повернулся в мою сторону, и я успел заметить блеск его глаз. – Я рад тебя видеть, Сапрыкин!

Дима Пирогов. Перешел в нашу школу в девятом классе. Он был молчаливым и довольно скрытным подростком. Держался высокомерно и практически ни с кем не общался. Однако ко мне он всегда относился дружелюбно. Со временем мы с ним немного сблизились. Я бывал у него дома. У них была большая трехкомнатная квартира на Покровском бульваре, и мы с компанией часто собирались там, чтобы послушать музыку. У Пирогова был магнитофон SONY и много записей всех популярных направлений. К тому времени мода на музыку диско уже прошла, и мы с удовольствием слушали классику рока и реже группы новой волны.

Сейчас я был взволнован и немного смущен. С одной стороны, всегда приятно встретить старого школьного приятеля, с которым проводил так много времени в юности.

С другой… Пирогова трудно было назвать искренним и преданным другом. Он был для этого слишком эгоистичен и самолюбив. Да и расстались мы с ним после очень неприятной истории. Я тогда учился на третьем курсе Университета. К учебе я относился кое-как, поэтому и был отчислен за неуспеваемость. Тут же возникла повестка из военкомата, и почти сразу же меня призвали на службу. Тогда у меня была девушка, Ирина. Моя первая любовь.

Так вот, когда я оказался в армии, Пирогов взялся ухаживать за ней и вроде бы, не без успеха. Так или примерно так, мне рассказали после моего возвращения. Тогда я не стал разбираться, правда это или нет. С Ириной я не смог поговорить, она к тому моменту вышла замуж за незнакомого мне человека, и через подругу передала мне, что не хочет меня видеть. Что касается Пирогова, он просто исчез из моего поля зрения. И я не слишком сожалел об этом. И вот, после стольких лет, он вновь появился в моей жизни.

– Ну, что молчишь, Андрей! Расскажи, как ты живешь? Чем занимаешься? Или хотя бы, куда тебя подвезти?

– Я не знаю, о чем говорить. – Я старался держать себя в руках и тщательно подбирал слова. – Ты узнал меня и предложил подвезти. Но, зачем, Дима? Прошло столько лет. За все эти годы мы ни разу не пересеклись. Судя по всему, в этом не было необходимости.

Так стоило ли сейчас останавливаться?

– Неожиданный вопрос, Андрей! А впрочем, ты всегда был таким, прямым и беспардонным. Извини, конечно, но я думал, что ты хоть немного обрадуешься нашей встрече.

Но, я готов ответить на твой вопрос предельно откровенно. Ты же хочешь услышать мой ответ. А впрочем, не важно.

Почему я остановился? – Пирогов на мгновенье задумался.

– Я часто вспоминаю то время. Жизнь тогда была другой, в ней было много фальши и прочего идеологического дерьма. Но, для меня это были лучшие годы. Я был молод, успешен, учился в институте. Все пути были открыты. Будущее представлялось мне светлым и безоблачным. Позже я понял, каким наивным дураком был тогда.

И, тем не менее, когда я перебираю в памяти события тех лет, я всегда испытываю чувство радости и какой-то душевный подъем. Кажется, я все еще способен на многое, на хорошие поступки. Хочется послать к чертовой матери своих теперешних друзей и изменить жизнь к лучшему. Поэтому, когда я тебя увидел, я нисколько не сомневался, останавливаться или нет. Во мне что-то щелкнуло, как будто свет включился. Наверное, подсознательно я хотел увидеть тебя. Ведь у нас было так много общего в юности.

Он замолчал и посмотрел на дорогу. Мы все также ползли в потоке машин.

– Может, это просто ностальгия о себе – любимом, молодом. – Он скривил губы в улыбке. – Итак, куда тебя подвезти, Андрей?

– Здесь недалеко. Еще полторы остановки, и будет мой дом.

– Так ты живешь здесь? Давно?

– Почти двадцать лет. – Я глубоко вздохнул и почувствовал облегчение. В конце концов, в этом нет ничего необычного. Встретились, поговорили, вспомнили юные годы и разошлись. Совсем необязательно поддерживать в дальнейшем это знакомство.

– Родители разменяли квартиру, когда я женился. Таким образом, я и оказался здесь.

– Понятно. И как они?

– Кто? – Я не сразу понял его вопрос.

– Твои родители. Мария Васильевна и Петр Николаевич. Видишь, я помню, как их зовут.

– Они умерли. Десять лет назад. Сначала мама, потом отец. И года не прошло.

– Прости, Андрюш! Я и подумать не мог, что так рано. Правда, прости. Мне очень жаль.

– Не переживай. Для меня все это в прошлом. Но, мне приятно, что ты не забыл. Даже помнишь их имена.

– Хорошие были люди, земля им пухом. Но, расскажи о себе, Андрей. Как ты живешь? Чем занимаешься?

– Как живу? Как все, наверное. Тихо и незаметно. Работаю корректором в издательстве. Чисто техническая работа, хотя иногда бывают яркие моменты. – Я замолчал, пытаясь вспомнить последний редактируемый текст.

– А дети есть? – Своим вопросом Пирогов выел меня из замешательства

– Да. Дочь, Женечка. Студентка. А у тебя есть дети? Да. И как твои родители? Я тоже помню их. Мы же так много времени проводили в вашей квартире. Помнишь?

– Конечно, помню, Андрюш! Папа умер несколько лет назад. Мама – жива, но в очень плохом состоянии, болеет. Сам понимаешь, возраст.

– Понимаю. И надеюсь, она поправиться.

– Это вряд ли. Знаешь, когда я вижу, как она страдает, я думаю, может лучше ей уйти без этих мучений. Да и возраст уже такой, что надеяться на улучшение просто глупо.

– Сочувствую. Наверное, тебе сейчас нелегко.

– Ты прав, Андрей. Нелегко. – Пирогов надолго замолчал. – Зато в остальном, никаких проблем. Но, ты же помнишь времена нашей лихой молодости, нашу компанию. Как все мы тогда мечтали о красивой жизни, дорогих иномарках. Сейчас, когда все это есть, мне не хватает именно того задора, который был у меня тогда. Чувства свободы. Да, да именно свободы от всей этой мишуры и условностей. Хочется иногда просто встретиться и поговорить откровенно с близким по духу человеком. Да, вся беда в том, что близких друзей у меня не осталось. А может, и не было никогда. Поэтому я и остановился, когда увидел тебя на остановке. И ничуть не жалею об этом. – Пирогов хотел сказать еще что-то, но в этот момент мы подъехали к перекрестку.

– Дима, За светофором притормози. Вот мой дом. – Я показал рукой в сторону наших окон.

– Жаль, что так быстро доехали! – В его голосе чувствовалось разочарование. – Может, встретимся как-нибудь, Андрюш? Посидим за рюмкой чая. Вспомним молодость. А?

– Это вряд ли. – Пирогов ловко припарковал машину у бордюра. – У каждого из нас своя жизнь со своими интересами. Скорее всего, у нас не будет общих тем для разговора.

– А вот тут ты ошибаешься, Сапрыкин. Я знаю как минимум одну тему, про которую ты хотел бы узнать все. Или почти все.

И еще, странно, что ты до сих пор работаешь корректором. Ты же, насколько я помню, учился в МГУ. А значит, у тебя, наверняка, должны быть знакомые с более высоким, значимым положением. Неужели, ты так и не смог обзавестись связями, чтобы улучшить свое положение, материальное и должностное.

Это же естественно, стремиться подняться выше по карьерной лестнице. Так проще реализовать себя, да и деньги всегда помогут жить более яркой, полноценной жизнью.

– Именно так я и живу, Дима! Именно так. – Я улыбнулся впервые с момента нашей встречи. – Я пересмотрел все фильмы Федерико Феллини, некоторые из них не дублированные на русский язык. Моя дочь учится в Университете в Праге. Как ты понимаешь, и у нее со знанием иностранных языков все хорошо, моя жена, всю сознательную жизнь работает преподавателем иностранных языков, в школе и репетиторством подрабатывает.

Что касается материальных благ, мою семью устраивает уровень наших доходов, у нас с женой не такие уж большие потребности. Но главное – «я никому ничего не должен», как говорил один из персонажей Джойса. Это главное, Дима. Наличие связей подразумевает некоторую зависимость от вышестоящих знакомых. Так вот, я полностью свободен от этой, да и от других зависимостей. Чего и тебе желаю.

Пирогов громко и неискренне засмеялся. Я понял, что он взял паузу. Часто люди смеются потому что им нечего сказать, чтобы скрыть свою растерянность.

– Вот теперь я узнаю тебя, Сапрыкин. Наконец, ты показал мне свой характер. Что ж, я рад, что у тебя все так хорошо. Но, может быть? – Пирогов на мгновенье задумался. – Ты не хочешь ничего узнать про Ирину? Или ты все давно забыл? – Этот вопрос заставил меня замереть.

– Что ты хочешь рассказать про нее? – Я вдруг почувствовал сильнейшее напряжение. Если он скажет что-то пошлое о ней, я, не задумываясь, набью ему морду.

– Ладно, Андрюш, расслабься. Вижу, что не забыл. Неудобно разговаривать в машине. Мне все время надо следить за дорогой. Да и ты как-то нервно меня воспринимаешь. Я же говорю, давай как-нибудь встретимся и поговорим. Не враги же мы с тобой. Я если честно, даже не знаю, почему ты не позвонил мне, когда вернулся из армии, И из-за этого кончилась наша дружба. Дело, конечно, прошлое, но осадочек, как говорится, остался.

– Послушай, Дима! Мне кажется, не стоит ворошить прошлое. По крайней мере, нашу так называемую дружбу. Ты сам прекрасно знаешь, почему я не позвонил.

– Кое о чем я догадывался. – Пирогов не дал мне договорить. – Скорее всего, кто-то снабдил тебя искаженной информацией. Проще говоря, оболгал меня, и ты сделал неверные выводы.

Но, ты прав. Сейчас не стоит копаться в прошлом. Я смотрю, у тебя не подходящее настроение для разговора. Давай я запишу номер твоего мобильного. Позвоню тебе, и мы сможем встретиться в соответствующей обстановке. Я закажу столик в ресторане, посидим, выпьем, тогда и выскажешь все свои обиды. Правда, Андрюш! Любой из нас нуждается в такой эмоциональной встряске.

Неожиданно я вспомнил свой странный сон. Мне показалось, что один из демонов явился ко мне в обличье Пирогова и пытается соблазнить меня. Шальная мысль зародилась в глубине сознания. – Черт с ним. Пусть звонит. Узнаю про Ирину, а на все его уговоры не поддамся.

Я изобразил приветливую улыбку и продиктовал свой номер.

Мне кажется, он не ожидал такой быстрой реакции.

После этого мы быстро распрощались, и я направился к своему подъезду. Перед тем как войти в дом, я обернулся, но Мерседес уже исчез в потоке машин.

Ирина. Моя первая любовь. Как близки мы были тогда. Как она наполняла мою жизнь тогда. Я давно не вспоминал о ней, и вдруг эта встреча.

Какое-то неясное темное волнение поднялось внутри. Я даже замер, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, на ступенях, ведущих к лифту.

Глава 7. Письмо матери в деревню.

Здравствуй, моя любимая Мамочка!

Прости, что долго не писала тебе. Все как-то не могла собраться с мыслями. По мобильному мы с тобой говорим редко, и как-то скомкано. Видно, что не привыкла ты к этому виду общения. Да и я немного теряюсь, когда удается до тебя дозвониться. Когда уже наладят у вас нормальную связь.

У нас событий немного. С того самого дня как Женечка уехала в Прагу, ничего, считай и не случилось. Теперь в нашем доме стало тихо и как-то неуютно. До этого я почти все время тратила на нее. Ну не мне тебе рассказывать, как внимательно надо обходиться с взрослеющей дочерью. Я, как и ты, старалась отдать ей всю себя, все, что я знаю и умею. Научить всему, как общаться с людьми, как постоять за себя в трудных ситуациях. Да и простые заботы. Каждый день нужно накормить чем-нибудь вкусненьким, проверить уроки, дневник. Порасспросить, не связалась ли с плохой компанией. Иногда бывает, проснешься ночью, и мысли нехорошие так и лезут в голову. Вдруг, не дай Бог беда нагрянет. В такие минуты страх так и подкрадывается к сердцу, а потом как сожмет его, как будто в ладони. И я чувствую, как мои соки исходят из меня и страх за то, чтобы с Женечкой ни го плохого не случилось. Я не знаю. Я бы все за нее отдала.