Окаянное лето

– Здравствуйте, это мы вам звонили по поводу поездки.

– Быстро вы меня нашли. Неместные?

– Здравствуйте. Мы приезжие, из Москвы. – Уточнила Алёна.

– Припёрлись на севера лёгкого бабла срубить?

Вопрос мужчины смутил Женю и он инстинктивно сделал два шага назад.

– В смысле? – переспросила Алёна и покраснела, а лёгкая злость понемногу давала о себе знать.

– А вы думаете, для чего сюда народ приезжает? Конечно, деньги зашибить. А они, кстати, у вас есть? Я ведь возьму с вас аванс, и сразу деньги за топливо, учтите.

– Мы и приехали уточнить некоторые детали оплаты вашей услуги. Сколько примерно потребуется солярки для нашей поездки?

– Не меньше полутора тонн. Сколько будет стоить, посмотрите на заправке. У нас горючка дюже дорогая. Это вам не «большая земля».

Алёна припомнила цифры стоимости топлива на здешней заправке, и, пересчитав, поняла, что прогулка обходится в астрономическую для неё сумму. Тех денег, что у неё были, и что оставил отец, не хватало, чтобы оплатить даже половину планируемой вылазки в тундру.

Видя, что молодёжь погрустнела, мужик улыбнулся свысока и снисходительно пробурчал:

– Ничего личного – только бизнес. Я же не буду здесь годами торчать за копейки. Я приехал сюда денежку заработать, а не обустраивать эту проклятую землю. Раньше говорили за «длинным рублём». Так что, если наберёте мелочь в своих копилках, то милости прошу. А на нет и суда нет.

– Значит, о скидке говорить бессмысленно?

– Ну да, кумекайте поскорее, у меня того гляди может появиться заказ, ехать в лагерь к учёным. Вот они башляют – хочешь «зеленью», хочешь в евро, да и рублей у них сколько хочешь.

– Спасибо, мы подумаем.

– Не за что, молодёжь. Да и кто же вас жизни-то выучит, если не мы? А?

– Да уж, точно.

Женя и Алёна вернулись к выходу и направились к дороге, ведущей в посёлок. По бетонным плитам их нагнал грузовик. Алёна махнула рукой, и тупомордое чудовище встало как вкопанное в облаке чёрной пыли и выхлопных газов. Усмехающийся водитель выглянул в окно и сквозь белозубую улыбку цыкнул:

– Ну что стоите, садитесь.

Они добрались до посёлка и еле вылезли из высоченной кабины, а после ещё пару минут отходили от грохота грузовика.

– Пойдём.

– А куда?

– Да куда глаза глядят!

Они прошли мимо первых пятиэтажек. Навстречу им спешили два паренька, не обращая ни на кого внимания громко толковавших между собой:

– Да у нас можно построить огромный космодром и сюда станут прилетать межпланетные корабли с инопланетянами. Вот было бы здорово!

– Да ладно. Космодромы строят ближе к экватору. Лучше, когда я вырасту, то оживлю мамонтов и шерстистых носорогов, и они снова поселятся в нашей тундре.

Ребята обошли взрослых. Женя рассмеялся:

– Фантазёры.

– Мечтатели, – Алёна помолчала и спросила: – А помнишь, нам таксист рассказал, про семью тундровиков из посёлка? Может, махнём к ним?

– Давай, а то на нас уже собаки стали коситься.

– Да, они жили где-то около пятиэтажек.

Женя достал телефон и откопал в памяти гаджета фотографию улицы, на которую указывал таксист.

– Алёна, идём. Насколько я понимаю, здесь совсем недалеко.

Вскоре они очутились среди гаражей, мастерских и ржавых контейнеров. И вышли к одноэтажному дому с синей крышей. Сразу за участком начинался пологий склон сопки, усеянный камнями, ржавыми остовами машин и каких-то непонятных механизмов, напоминающих скорее луноходы, чем земные средства передвижения.

– Кажется, пришли, Женя.

– Только никого не видно.

– Давай подождём, осмотримся.

– Я, пожалуй, постучу.

Журналист подошёл к дому, огляделся. Кнопки звонка на стене не имелось, и тогда он постучал в дверь.

– Заходите, – кто-то отозвался из глубины дома, словно из чрева кашалота.

– Алёна, пошли.

Женя распахнул дверь, стойкий запах бензина встретил гостей. Друзья оказались в просторной прихожей, переходящей в гостиную, и дальше в мастерскую. Рядом с диваном и тумбочкой с телевизором красовался полуразобранный снегоход. Вскоре к ним вышел парень в джинсах и тельняшке, слегка прищурив раскосые глаза, словно озорной тюлень вырвался из полыньи. Он с головы до ног осмотрел гостей и принялся вытирать промасленные руки какой-то тряпкой.

– Здравствуйте. Извините нас, но звонка мы на двери не обнаружили.

Отложив скомканную тряпицу на снегоход, он пригладил жёсткие волосы, топырящиеся во все стороны, как у ежа.

– Здравствуйте. У нас не принято закрывать двери. Что хотели?

Алёна вышла из-за журналиста и спросила:

– Мы хотим поинтересоваться, возможно ли нам нанять вездеход, или как он там называется, чтобы в завтра-послезавтра отправиться на несколько дней в тундру?

– У нас с отцом все гусеничные вездеходы в рейсах, и раньше конца сентября они едва ли освободятся.

– Жалко, прямо печалька. А не подскажите, где ещё в посёлке можно найти «вездеходы»?

– А что вы хотите везти и куда?

– Нам надо вначале добраться до военного полигона. А там видно будет, в зависимости от обстоятельств.

– Знаю это место. А сколько вас?

– Поедем мы вдвоём: я и Евгений.

– И всё, а груз?

– Ну да, совсем забыли – мы возьмём с собой еду, фотокамеру, запас одежды. Мы ищем пропавший военный вездеход.

– А я про него слышал, он вроде разыскивает дезертира. Если везти никакой груз не надо, то можно поехать на трэколе.

– А что это «трэкол»?

– Это машина на шести огромных колёсах, такие делают под Москвой. Она может даже переплывать через небольшие речки, болота, снежные торосы. Потом, она экономно расходует топливо, не надо бочки с собой везти.

– Я видел такую, в посёлке, – вспомнил Женя. – У неё, кажется, белый кузов?

– Да. Ничего удивительного, у нас их полно. Мой сейчас стоит в ангаре, осталось только заправиться, и можно в путь. У меня есть пара свободных дней. Но учтите – это недешёвое удовольствие.

– Мы, конечно, готовы заплатить. Не подумайте, что мы совсем без средств, но, правда, и не олигархи, а тем более не арабы. Кстати, сколько стоит такая прогулка?

– За день возьму три тысячи. Ну ещё плюс топливо столько же, не меньше.

– Ничего себе экскурсия! – вырвалось у Алёнки.

– Такие здесь цены. Подумайте, но дешевле вы не найдёте.

Парень присел на сиденье снегохода.

– Да что делать – мы согласны. Вон у того кровопийцы ещё дороже. – Алёна повернулась к журналисту. – В крайнем случае, я позвоню домой, и мне вышлют деньги. Но отца не брошу!

Водитель вскочил и кинул взгляд на девчонку, а после на Женю.

– Какого отца вы ищете, не разберу?

– Моего папу, капитана Жукова. Я прилетела к нему на каникулы, а тут вот такая приключилась история. Вместо семейной идиллии, селфи на фоне айсбергов, обнимашки с белыми медведями, такая вот засада!

Парень отошёл к противоположной стене, увешанной плакатами с монстрами и героями, обнажившими чудо-клинки.

– Это меняет дело, – сказал он через пару минут, повернувшись к гостям. – Я не буду брать с вас деньги. Только у меня не хватит топлива на весь рейс, а мой отец в поездке, но я что-нибудь придумаю. Так что, когда выезжаем?

– Хоть сейчас, – захлопав в ладоши, ответила девочка.

– Мы полностью оплатим заправку и купим продукты в дорогу, так что не переживайте, с нами с голоду не умрёте.

– Мне, правда, надо ещё отпроситься в редакции. А как вы думаете, сколько времени уйдёт на поход?

– Думаю, два-три дня, но я вас в тундру в таком виде не повезу, там вас сожрут комары. У вас есть нормальная одежда? – Отец мне что-то оставил, надо посмотреть.

– Тогда собирайтесь. А я заправлюсь, а ещё возьмём в дорогу продуктов и в ночь можно отправиться в тундру, к утру мы уже будем около полигона, там и выясним у солдат маршрут капитана Жукова.

– Постойте, молодой человек, давайте для начала хоть познакомимся. Я – Алёна, а он – журналист Евгений Хронов. – Анко, так меня зовут.

– Странное имя. Необычное.

– Северное. Нашенское, юкагирское.

– Вы обещаете, что по дороге расскажите нам о юкагирах?

– Конечно.

– А можно посмотреть на этот самый трэ…

– Трэкол! Пойдёмте со мной.

Они вышли из дома и прошли в ангар с высокими воротами. Внутри стоял высокий шестиколёсный автомобиль с белым кузовом. Чтобы попасть в салон через небольшую дверь, следовало встать на подножку и подтянуться. Колёса оказались высотой в человеческий рост. Лена потрогала чёрную покрышку, она слегка проминалась под пальцами.

– Анко! Колесо спущено, надо подкачать в дорогу!

– Оно сверхнизкого давления, ведь это не обычный автомобиль, а вездеход, внедорожник, амфибия – всё в одном флаконе. Кстати, вместимость восемь человек. А двигатель дизельный, есть автономный отопитель салона. Так что, не замёрзнем даже если снег пойдёт.

– Снег? В середине июня? Такое разве возможно?

– Евгений, это Арктика, надо быть готовым ко всему.

– Тогда до вечера. Вот деньги на топливо, и запишите мой телефон. А на дорожку доедим мою уху, а то жалко – прокиснет, ведь я наварила огромную кастрюлю.

– Женя, ты умеешь стрелять из автомата? – спросил Анко.

Журналист задумался на секунду.

– Конечно. А что, мы возьмём с собой оружие?

– Неважно, это я так просто спросил. До вечера.

Дома Алёна поболтала по Скайпу с мамой, бабушкой с дедушкой, ничего не говоря о том, что отец пропал, и даже не заикнулась о готовящейся поездке в тундру. Родные были успокоены, поэтому девочка направилась в кладовку. Там отыскалась кое-какая одежда – куртки, брюки, накомарники. Учитывая, что в Арктике свирепствовало лето с холодными туманами, но всё же плюсовой температурой, этого оказалось достаточно. Алёна ещё прихватила с собой в тундру томик «Двух капитанов» – авантюрный дух книги как раз соответствовал затеваемой экспедиции. Тем более, после смерти отца в тюрьме мать Саньки готовилась снова выйти замуж, и отчим оказался престранным типом, если так можно сказать. И чтобы не очутиться в приюте после смерти матери, Санька с другом бегут в Москву, и только клятва – «Бороться и искать, найти и не сдаваться» поддерживает их в пути.

Женя тем временем сбегал в редакцию и отпросился в командировку «с целью посещения стойбища оленеводов и непосредственного ознакомления с их суровым бытом». Вместе с благословением главный редактор подарил стажёру-журналисту компас и дал в дорогу банку со сгущёнкой.

К вечеру отзвонился Сабуров с невесёлой вестью – вертолёт возвратился на базу ни с чем, и новой информации пока нет. Отсутствие вестей о судьбе капитана и солдат заставило Алёну ещё скорее готовиться к выезду.

Около шести вечера белый вездеход на огромных черных колёсах подъехал к дому капитана Жукова. Снаружи, вдоль бортов и на багажнике, красовались канистры с соляркой. Ребята на дорожку слопали уху, попили чая, посуду помыли. После загрузили в трэкол тушёнку, консервы, макароны, каши, спальники. Теперь, на несколько дней и ночей внедорожник превратился для них в дом на колёсах. Скорее даже в твердыню, ограждавшую ребят от недружелюбного мира.

Вездеход покинул пустынный посёлок и покатил колобком на мягком ходу по бетонке, в край непуганных птиц. По краю сопки, насколько хватало глаз, тянулась бесконечная свалка из старых автомобилей и тракторов, на сотни метров тянулись ряды чёрно-рыжих бочек, рёбра вагончиков и каких-то неведомых машин, созданных пытливым человеческим умом для покорения ледяных пространств. Ржавый оскал агрегатов навечно застыл среди покорённой земли, как памятник неудержимому освоению далёких земель.

Твёрдое покрытие дороги вскоре предательски оборвалось, и местами разбитая или промытая весенними потоками насыпь повела путников на юг. Цепь сопок прижималась к дороге то слева, то справа. На северных склонах, в тени, кое-где ещё белели пятна снега. Совсем недавно вытаявшие кустики карликовой берёзы и ивняка зеленели свежей листвой. В низинах серебрились озера, а плотный воздух до краёв наполнил свист крыльев бесчисленных утиных стаек. Журавли семьями потянулись из тундры на вечернюю кормёжку в сторону морских отмелей.

– Анко, ты посещал раньше этот полигон? – спросила Алёна.

– Доводилось, бывали с отцом.

– А ты не устанешь ехать всю ночь? Может, Женю привлечь, у него есть водительские права.

– До полигона продержусь. Пока вы там будете выяснять, куда отправился капитан, я посплю. Потом мы пообедаем, и дальше в путь. Я думаю, не мог капитан далеко уехать.

– Если он рядом, то почему его не найдут?

– Возможно, туманы мешают вертолёту обследовать местность, а люди боятся идти в тундру из-за дезертира. Кстати, Женя, если что-то подозрительное появится, я подскажу, что делать.

– Я что, сам не разберусь, как себя вести? Я попадал ещё не в такие переделки. А здесь так, прогулка. Солдат-то убежал без оружия, чего его бояться.

– Ну ладно.

Анко отвернулся от ребят и принялся не моргая смотреть вперёд, на дорогу среди однообразной зелёно-бурой тундры.

– Ну, ты, оказывается, настоящий Рэмбо.

– Да ладно, я тут самый старший, – отмахнулся журналист и зашептал на ухо девчонке: – Да ему всего-то лет шестнадцать, максимум семнадцать.

– Тундра – это его родной дом, он здесь как рыба в воде, понимаешь?

– Красуется перед тобой. А ты уши развесила, как Чебурашка. Скинь лапшу-то, лохушка.

– Отстань, Шерлок Холмс. Пойду лучше спать, а то эти серые пейзажи и некоторые люди навевают на меня уныние.

– Ложись, я следом.

Женя и Алёна устроили спальные места в салоне, среди мешков и пакетов с провизией, и только в глазах Анко рябило от монотонности пейзажей, но он ещё крепче сжимал руль, изредка поворачиваясь направо, где в розовые перины опускалось полярное светило.

Ребятам спалось плохо, время от времени вездеход прыгал на камнях, проваливался в ямы, и путники просыпались от сотрясений, от ударов о коробки с едой, инструментом, и о непонятные тяжёлые вещи.

Утром трэкол наконец-то остановился, и тишина разбудила девочку.

– Анко, что случилось?

– Приехали.

– Полигон?

– Да, он в ста метрах. А теперь давайте перекусим. Я голоден как белый медведь.

– Наконец-то закончилась эта кошмарная ночь! У меня болит спина и шея. Сейчас я приготовлю завтрак.

Открыв дверь, Алёна вышла наружу. Облака разбежались на небосклоне, и в освободившееся окно высунулось яркое утреннее солнце, залив свод лазурью, и в придачу совершенно бесплатно освежив серебром тундру. Рядом с вездеходом равнодушно дремали валуны, словно замёрзшие тролли, невесть как угодившие за многие тысячи миль от родных фьордов. А в ложбине сверкали окоченевшие от утренней свежести три озерка, до краёв полные синевы.

Ребята вскипятили чайник, и ещё девочка нарезала хлеба и приготовила бутерброды. Анко съел парочку и полез в рюкзак. Извлекая на свет банку тушёнки, рассмеялся:

– Алёна, оставь городскую еду для журналиста, я наверну привычного. У меня тут есть ещё вяленая рыба, сгущёнка. Вам достать?

– Нет, не надо. Пойду разбужу Женю, может, он захочет сладенького.

Журналист отозвался сам:

– Иду-иду. Без меня, небось, всё вкусненькое съели? Ого-го какое утро!

– Да, вот какая бывает тундра. Смотрите! – закричал Анко, указывая на небо. – Лебеди летят!

Вытянув грациозные шеи, прямо над ними легко и свободно парила пара белых птиц, изредка взмахивая крыльями.

– Да прямо как в зоопарке! Тут ещё и журавли, и утки.

А под ногами суетились крошечные комки из пуха.

– Смотри, не наступи на куличка, Евгений!

После завтрака Анко отправился спать, а Женя и Алёна двинулись к воротам полигона. Их наличие носило скорее символический, чем практический характер. Они не отделяли мир человека от необузданного первозданного хаоса, расплёсканного невесть кем по всей местности. Кроме названия и номера воинской части, указанного на них, толку от ворот не было. Справа и слева их запросто можно было обойти и попасть вовнутрь, ведь ограждения просто-напросто отсутствовали.

– Поищи звонок.

– Не видно.

– Тогда пошли.

В сотне метров от въезда стояло несколько вагончиков, металлические ёмкости, разнокалиберные ящики, антенны и всё то, без чего нельзя представить нормальную жизнь за полярным кругом. Наперерез гостям кинулись две собаки, но, не преодолев и полсотни метров, вдруг утратили всякий интерес к незнакомцам, и ушли обратно к вагончику, добротно выкрашенному в голубой цвет. Услыхав лай, из него вышли два солдата в мятой форме и, глядя на гостей, равнодушно закурили. Ребята подошли к ним.

– Здрасьте. Чё надо?

Женя поздоровался и начал расспрашивать горе-военных, заброшенных по приказу командиров в тундру, да ещё на всё лето. А Алёна злилась, да так, что едва могла совладеть с собой, ведь они тут дрыхнут день и ночь без задних ног, а где-то рядом, может, за соседней сопкой, погибают их сослуживцы. И ведь даже собаки у них ленивые!

– Молодцы, что ищете капитана Жукова. А то «вертушка» пару раз залетала, да так, покружилась-покружилась и ушла в сторону посёлка, небось, из-за тумана. Вот и все поиски.

– А вы его не искали? – не сдержавшись, спросила девочка.

– Не, нам нельзя из-за дезертира покидать полигон. Вдруг нападёт?

– А папа к вам заезжал?

– Заезжал. Жуков – твой отец? – длинный почесал затылок, посмотрел на кивающую Алёнку, затем по сторонам, словно выглядывая среди ржавых бочек опасных шпионов, и добавил: – Заходите в наш балок. В ногах, как говорится, правды нет, тут и поговорим.

Друзья переглянулись. До Анко метров сто, да и он, наверно, дрыхнет.

– Чай будете? Только кофе у нас нет, всё давно выпили, остался только чаёк индийский – тоже неплохо.

Они зашли в вагончик и сели за стол в крошках, с грозной батареей из немытых кружек. Каланча продолжил:

– Капитан привёз нам почту, еду и так, по мелочам. Они заправились, связались с частью и уехали. А ещё порасспросили нас про беглеца. Мы сказали – Колю Рыкова не видели.

– Да, ещё они обещали на обратном пути заехать, – добавил второй, с чайником в руках.

– Подождите, дайте я вам хоть чашки помою и со стола вытру. Как вы в таком бардаке живёте?

– Скучно живём, оттого и лень мыть посуду.

Собрав посуду, она отошла к умывальнику и отмыла чайный налёт.

– А Сунцов и Рыков тоже жили в этом вагончике? – поинтересовалась Алёна, ставя на стол чистые чашки.

– Нет, в том, что рядом стоит. В нём несколько раз копались менты. А здесь была столовая, но после убийства мы перебрались сюда. Мало ли что…

– А можно посмотреть хоть одним глазком, как жил убийца?

– Да легко, пошли. Пока чай стынет. Только об этом никому ни-ни.

– Замётано.

Солдаты и гости вышли из столовой и направились за угол, где оказался круглый металлический вагончик.

– Вот, они ночевали в этой «бочке».

– Диоген, наверно, жил точно в такой же.

Высокий покосился на журналиста и ответил:

– Отродясь не было у нас никакого Диогена.

– Ну ясное дело, ведь он давно умер.

– Такого случая не припомню.

– А можно зайти внутрь? – спросила Алёна, стоя у деревянных ступенек. Она носком откинула в сторону расплющенный с одной стороны грязный алюминиевый таз, и коврик из пластика, походивший на кусок искусственного газона.

– Да там нет ничего такого, остался только мусор после них. Заходи.

Длинный оглянулся на всякий случай и открыл висячий замок. Алёна переступила порог «бочки», вдохнув застоявшийся воздух, насыщенный пылью, запахом мужского пота и бардака. На вешалке болталась замызганная гимнастёрка, ватник. Под ними на полу валялись две пары старых сапог, покрытых слоем чёрной грязи. Дальше обеденный стол, алюминиевая посуда. Следом электрическая плитка, кастрюли. На стене пожелтевшая карта улуса, да ещё афиша районных соревнований по гимнастике за прошлый год. В спальне четыре армейских кровати, без ватных матрасов с панцирной сеткой. Под одной валялись три тазика, и ещё один кусок искусственного газона, свёрнутый в рулон. Книжная полка – Джек Лондон, «Территория» Олега Куваева, учебник по неорганической химии для вузов. В углу три лопаты, ломик, два веника.

– Да, ничего особенного, – вздохнула девочка. – Пойдёмте отсюда, хорошо бы здесь оставить окно открытым и проветрить вагончик.

Все вышли на улицу. Солнце продолжало робко выглядывать из-за облаков, словно сомневаясь, стоит ли греть эту мрачную страну, или нечего попусту расходовать тепло?

– А вы чем занимаетесь целыми днями? – спросил у солдат Женя.

– Ремонтируем ангары для техники. Так, штукатурим, заделываем трещины. Скучно. А потом пусть работает паровоз, который нас сюда привёз!

– Да уж, здесь не повеселишься, – добавил коротышка.

– А что же тогда ремонтировали Сунцов и Рыков в том году? – спросила Алёна.

– Да они просто халявщики – в ручье углубляли дно, чтобы установить насос пожарной помпы.

– А поблизости есть ручей?

– Да. Тут рядом, прямо за нашими вагончиками, идти всего-то метров сто.

– Мы прогуляемся с Женей?

– Идите. А как же чай?

– Точно, мы совсем заболтались.

Ребята возвратились в вагончик. Чай уже остыл. Они посидели и, наскоро опустошив кружки, поднялись.

– Мы, пожалуй, всё же пройдёмся до ручья.

– А мы пока покурим на солнышке.

– Женя, пойдём!

– Неохота, что мы там не видели?

– А что ещё делать? Анко надо поспать, а мы пока прогуляемся. Тебе не интересно побродить по настоящей тундре?

– Ну да, занятно. Но только рядом с жильём.

Ребята отошли от вагончиков и ступили на пёстрый ковёр из трав и мхов. Цвели ромашки и разноцветная разрыв-трава. Вдали на пригорках рассыпалась белыми цветками морошка. Ноги пропаливались в ковёр изо мха и трав, да ещё местами подтаивал грунт, словно на болоте. Приходилось пытаться наступить на кочки, и при этом не грохнуться, поскользнувшись на влажных камнях. Прогулка затягивалась, благо сбиться с пути не позволяла труба, тянувшаяся от ручья в сторону полигона.

Шумящий поток оказался мелким и порожистым, а русло твёрдым и каменистым. Они немного спустились вниз по течению и обнаружили искомое. Действительно, за прошлое лето солдаты выкопали крохотный прудик, шесть на четыре метра, завалив берега щебёнкой и песком.

– Давай попьём? – предложила Алёнка.

– Ты что? Страшно. Кто знает, откуда он течёт?

– Как хочешь, а я попробую. Здесь нет людей – значит, вода чистая. Ты что, ещё не понял, от кого на земле мусорные полигоны и грязь?

Вода на удивление оказалась ледяной – заломили зубы и озябли ладошки. Но на вкус оказалась мягкая и даже, как показалось Алёнке, чуть-чуть сладковатая, словно амброзия, вытекающая из райского сада.

– Жень, ну попробуй настоящей воды. Совсем не то, что в бутылках или из-под крана.

– Не буду, не уговаривай. Мне бутылки милее.

– Как хочешь.

Она прихватила с собой на память несколько разноцветных камешков и горсть песка с берега ручья. Женя заметил:

– Ради этого ты и притащила меня сюда?

– Не капризничай, пойдём обратно. Смотри, по берегам носятся маленькие пушистики.

– А, птенцы! Вот и их мамашка – куличок, изображает из себя раненую птицу, прямо по Станиславскому прихрамывает. Я про это в детстве читал, кажется, у Виталия Бианки.

Ребята вернулись обратно к вагончикам.

– Ну, как бассейн? – спросил длинный.

– Для купания коротковат будет, – рассмеялся Женя.

– Про то и речь. Что они всё лето тут делали, непонятно?

– Может, спали? – предположил журналист.

– Как пить дать.

– А здесь есть поблизости ещё река или ручей?

– Ну да, вон там протекает небольшая речка. Вы если вернётесь на дорогу, то будете её переезжать.

Солдат махнул рукой в противоположную сторону.

– Спасибо. Мы будем собираться в дорогу. Посмотрим, где застрял мой папа.

– Подождите, не уезжайте. У нас через полчаса сеанс связи. Может, есть какие новости о капитане.

– Хорошо, мы ещё погуляем.

Ребята бродили под неожиданно тёплым северным солнцем, правда, далеко не удаляясь от вагончиков.

– Для чего тебе понадобилась речка?

– Отвечу по-еврейски, вопросом на вопрос: а ты обратил внимание, в чём сапоги солдат Рыкова и Сунцова?

– По-моему, в грязи, но точно не в гуталине.

– Ты прав, но, если ты заметил, в здешнем ручье грунт другой – обычный жёлтый песок, чёрной земли совсем мало. Посмотри на свои кроссовки. Похоже?

– Нет, ну и что?

– Получается, где-то в другом месте пропадали солдаты прошлое лето. Надо искать грязь.

– Ты с ума сошла, как мы её найдём?

– Сама пока не знаю, но речку посмотрим. Ты тоже присматривайся к грунту, а не спи на ходу.

– Тоже мне, возомнила себя Шерлоком Холмсом, – пробурчал под нос Женя и отошёл в сторону. – Слава плохо действует на женщин – у них просто сносит крышу. А потом ещё обижаются на одиночество.