Клуб 28, или Ненадежные рассказчики

Без длительных споров хроникером Клуба назначили красавца-мущщщину, глубокопьющего ценителя красоты глаз и полноты губ, адепта коньячного дыхания и любителя сплевывать виноградные косточки Милорада Кесаревича (да-да, это все про меня устами Антося Ўладзiмiравiча). Другие члены занялись организационно-активистской деятельностью. На следующее заседание Артур пообещал изготовить бюст Платона и выплавить свечи, Антось Уладзiмiравiч продемонстрировал коммерческую жилку: «Мерч будем делать? Футболки для барышень с надписью: “Посторонись – мне 28”? И мыло. Мыло с запахом виски и анемонов».

Я следил за диалогом со стороны. «Можно на футболки напечатать цитаты из нашей хроники, – предложил Артур. – “Скажи, а ты романтик?” – и красноармеец, грозящий пальцем. С усами щеточкой и пилоткой пароходиком». – «Клуб 27, в котором семерка перечеркнута и поверху написано «8». – «Нет, не восемь, а имя твоей бывшей». – «Повторяетесь, Артур Викторович. Объятия твоей бывшей.

Это название мороженого». – «Стоит заказать, – прикинул Артур, – затраты на наши заседания отобьем в два счета. Мороженое “холодное, как сердце твоей бывшей”. Вообще, я лелею мысль все-таки с музыкой в этой связи тоже делать. Может, группу соберем?» – «И пустим слух, что Дженис Джоплин умерла все-таки в 28, а не в 27». – «Пригласим “Пусть говорят”. Тема передачи: «Эта и многие другие тайны “Клуба 28”». Мы накатили на посошок.

Кафе «Парос» очаровало нашу компанию. «Зарегуни», «Киликия» – квалитетно посидели. В тот день мы обсудили все остальное, кроме конечной проблемы: почему женщины сходят с ума в 28 лет? Вышли из ресторана и направились к метрополитену. По пути Антось подобрал с земли 1500 рублей, окликнул девушку, шагавшую впереди, и спросил: «Не вы обронили?» Она смущенно отвернулась, будто мы только что обвинили ее в воровстве, и отрицательно покачала головой.

– Ну что поделать? – задумался Антось и перевел с карты полторы тысячи в московский хоспис. Он хитро подмигнул. – А наличные себе оставлю.

Через пару месяцев Антось потерял 3 тысячи рублей на выходе из бара «Ровесник». Если кто найдет – переведите на благотворительность. Не один я замечал: оставишь пусть даже 100 рублей на филантропию – получается чувствовать себя не очень плохим человеком, даже если жизнь живешь впустую. Но моя жизнь отныне пустой не была: в ней появились «Клуб 28». «Клуб 28» и Флора.

* * *

Застыл напротив огромного граффити, занявшего весь торец пятиэтажного дома. На полотне, нарисованном 163 банками краски, изображался контур Крыма, самолет Sukhoi Superjet 100, сочинская Олимпиада и «вежливый человек» в полной боевой выкладке, вручающий кошку маленькой девочке. Венчали граффити улыбающийся портрет Гагарина и надпись: «Юра, мы исправились!» Задумался: если исправились, то зачем «вежливый человек» скрывает лицо маской? Точно через дорогу прозвонил колокол Храма Преподобной Евфросинии. От малинового перелива меня такой духовностью захлестнуло, едва не проблевался.

В район Нахимовского проспекта приехал, чтобы поздравить лучшего шеф-повара Полесья – мастера приготовления драников и салатов из крапивы. Поздравить трезвенника с двухлетним стажем. Поздравить путешественника, посетившего 50+ стран – и нашедшего в себе силы остепениться. Одним словом, я приехал на новоселье к Антосю Ўладзiмiравiчу. Ахура-Мазда видит все и не даст солгать: я старался подобрать максимально положительные автозамены для словосочетания «взял ипотеку». Не знаю, изобрели ипотеку в эпоху Понтия Пилата или нет, но почти наверняка уверен, что Иуда предал Иисуса затем, чтобы взять в кредит сторожку, окруженную деревьями со спеющими баккуротами, и по ночам вглядываться через крохотное оконце в мерцающую звезду, ведущую в Вифлеем, чтобы в конце концов повеситься. Не зря же английское слово mortgage («ипотека») происходит от латинского «mors» (смерть) и «gauge» (мера, счетчик). Путь Антося от дискотеки до ипотеки занял четыре года жизни в Москве.

Второе заседание «Клуба 28» получилось выездным. Антось Уладзiмiравiч поджидал нас в аллее вместе с новым членом «Клуба 28» Георгием Антоновичем. Георгий Антонович – статный чау-чау-бамбино четырех месяцев от роду – пока что скромник: увидев в парке собаку с набором XX-хромосом, он смущенно пятится за дерево. Да, его не бросали суки двух лет и пяти месяцев от роду, но молодой кавалер отлично вписался в наш «Клуб», став компаньоном, собратом и талисманом.

– Я вот, – говорит Антось Уладзiмiравiч, – чувствую себя посланником зла, когда идиллию целующихся на скамейке парочек нарушаю походом к мусорной урне, чтобы выбросить говно моего дорогого Георгия, покоящееся в пакетике. На днях вышел в парк. Беглое лорнирование окрестностей зарегистрировало наличие целующейся парочки. Когда они вдоволь намиловались, подошел и выбросил пакет. Ах, каким презрением повеяло вслед…

Артур Викторович, припадая на левую пятку, тут же добавил:

– Ибо нехуй. Ишь как от рук отбились! Содомы на скамейках устраиваюць, вавилоны на голове накручываюць, по лавкам сидзяць, цэлуюцца, а заводы стаяць. Хто работать будзе?

Пребывание в компании беларусов никогда не проходит бесследно: познакомившись с уроженцем беларусской глубинки или даже столицы, рано или поздно вы начнете пародировать знаменитый «трасяначны» прононс.

Антось Уладзiмiравiч прокашлялся:

– А мне Георгий вчера подарок к полугодию сделал: в самом начале прогулки нашел наисвежайшую и самую большую на районе кучку собачьего дерьма и в ней вымазался с головы до пят. Вот в кого он такой? Пытался с утра отмыть, но не получилось: легкий флер до сих пор не выветрился из квартиры.

Мы медленно шагали в сторону Антосевой конуры, как мимо пробежал огромный черный лабрадор. Хозяйка семенила следом. «Сатаненыш, малыш, не убегай далеко!» – крикнула девушка. Хорошая кличка, точная. С трудом уцепившись в холку и надев поводок, девушка натужно управлялась с собакой: пусть и назвала Сатаненыша «малышом», протягивала сухой корм в ладошке, он рвался навстречу свободе – вдогонку проезжавшим по проспекту машинам, и невольно напрашивался вопрос, кто кого выгуливает. От каждого рывка Сатаненыша столица чуть-чуть сползала в Москву-реку.

Тут и Антось Уладзiмiравiч подал голос: «Фью-фью! Фью-фью!

Георгий Антонович, к ноге!» – и собакен бросился к хозяину. Молодая мать с коляской, сидевшая на скамейке у песочницы, недовольно оглядела нашу компанию, будто осуждая и отчитывая: «Взрослые люди – и собаку заводите?! А кто детей растить будет? Мужики, называется! Тьфу!» Я заочно вступил в спор: «Вынужден не согласиться. Вот кто лучше: собака или ребенок? Жора Антонавiч мгновенно вернулся к хозяину. А твой сын песок за щеку уплетает – и хрен ты его домой отведешь, пока всю площадку не съест». Слова так и просились на язык, но здравомыслие одержало верх: никогда, ни при каких обстоятельствах не спорьте с молодой матерью: это чревато обоюдным помутнением рассудка.

Наличие домашнего животного говорит о человеке куда больше, чем все церковные исповеди или сеансы у психотерапевта. Вот, например, главный штамп применительно к 40-летним незамужним: закончит жизнь в окружении кошек. Да, они часто заводят кошек и продолжают страдать, как и в 28.

Одинокие мужчины куда чаще заводят собак, и это совсем не одно и то же: собака – не кошка, тут немалая, скорее даже циклопическая ответственность требуется, между прочим. Вот Антось Уладзiмiравiч завел Георгия Антоновича – и все, пропала душа компании: за месяц одну книгу прочел – на большее времени не хватило.

С кошкой забот меньше: поменял лоток, насыпал корма с горкой на неделю вперед – и ебись направо да налево. По себе знаю: у меня жила кошка (ее бывшая завела – а потом мне оставила, когда расстались, и девушка вернулась в отчий дом). Так и жили двое ебанутых – беларусский серб да британская вислоухая.

Кошек заводят те, кому некуда дарить свою любовь. Собак – те, кто нуждается в ответной любви. Вы можете представить себе картину, как британская вислоухая дожидается хозяина у двери после работы? Как бросается на шею, соскучившись за десять часов? Как станет защищать ночью в переулке, если на тебя маньяк накинется? Я не могу. Зато запросто представляю, как кошка придет, перевернет полную миску с едой, выказывая недовольство кормом. Или нассыт в балетки девушки, заночевавшей в твоей квартире. Или порвет в клочья руки, когда потянешься погладить. И, невзирая на все это, ты продолжишь любить дуру шерстяную.

Думаю, поэтому жена другого моего земляка – уроженца Беларуси Джона Уика – завещала ему собаку, а не кошку: супруга умрет, и кто его такого – импозантного, статного, целеустремленного, ответственного, отчаянного сироту – полюбит? Конечно, хочется ответить: любая женщина, но правильный ответ: только собака. Стал бы герой Киану Ривза крошить в щепы 77 человек (только в первой части!) из-за убитой кошки? Трудно представить подобную кинокартину. Не звучит, не смотрится. Ну, разве что за мейнкуна.

* * *

Пришли домой, накрыли поляну, у нас появилось время и возможность заняться обстоятельным изучением достоинств водки «Еврейский стандарт» и местного разливного пива.

Антось Уладзiмiравiч выставил на столе несколько пивных бокалов, подозрительно напоминающих стаканы, которые я видел в барах Harat’s, «16 тонн» и «Белфаст». Поймав взгляд, земляк признался:

– Да, у меня дома ни одного покупного стакана нет! Все из баров вынес. Все в дом, все в дом.

Я же говорю: я неправильный беларус.

Мы выпили и предались беседе. Агент «Дупэк» (он же Артур Викторович) подвел итоги своей паневропейской кампании. Месяцем ранее он десантировался в Польшу. В соответствии с планом операции «Курва», агенту «Дупэку» предстояло отыскать Янтарную комнату и доложить в Ставку Верховного Главнокомандования. Новости последователи незамедлительно: уже на второй день пребывания в Польше он отчитался об обнаружении тайника, где может скрываться Янтарная комната, украденная нацистами из Царского села. Тайник располагался в лесу в районе Мамерок, однако внутри оказалось пусто.

Расстроившись, агент «Дупэк» заглянул на огонек в Освенцим, после чего окольными тропами прорвался на свидание с матерью городов русских. Операция в Киеве вошла в историю под названием «Болдхэды в городе»: Артур Викторович давно распрощался с обрамляющими плечи локонами и регулярно брил голову, блестевшую на солнце, как начищенный самовар (я знаю, о чем говорю: я давно заимел электрический самовар). Агента «Дупэка» ожидал украинский связной – тот самый Аляксей, готовивший драники на кухне у Антося во второй главе.

Мы выпили, Артур смачно хрустнул малосольным огурцом и доложил: «В Киеве познакомился с иранкой. Зовут, кажется, Асашина. Тут лучше у Аляксея уточнить. Одним словом, впечатлений много».

«От Киева или от иранки?» – «От всего». – «Потом отправились водружать флаг “Клуба 28” на Лысую гору, в узких кругах этнографов более известную как “Девич-гора”. Лучшего места для флага и придумать нельзя». Агент «Дупэк» уточнил: «Подробности похода помню плохо. На гору взобрались кое-как. Помню, шатало. Помню, ветер усилился. Помню, дождь начался, а следом – молнии, серп молодой, крест старообрядческий… И больше ничего не помню. А, нет, помню! Девушки в Киеве красивые!» – «Звучит весьма стереотипно, – усомнился я, – так про каждый город сказать можно». – «А вот дудочки, – возразил Антось Уладзiмiравiч. – Какие стереотипы? Съезди в Киев и посмотри сам!»

Невольно вспомнилось, как в начале 1930-х гг. физики, среди которых были, в частности, Нильс Бор, Эрвин Шредингер, Энрико Ферми, Вернер Гейзенберг, Макс Планк, Петр Капица и другие теоретики, разработали безупречный, статистически выверенный метод изучения красоты женщин: на одном из международных симпозиумов Бор, за которым давно закрепилась слава главного европейского тролля, чему немало способствовало скандинавское происхождение, предложил другим ученым поработать над обобщенной картой женской красоты. Исследователи откликнулись: часто разъезжая по городам и странам для участия в конференциях и лекциях, ученые получили уникальную возможность собрать массив больших данных и оформить в виде изокал («равный» и «красота»: уж простите, древнегреческий не всегда приятен уху) на картах континентальной Европы. Всякий раз, если оценки физиков выглядели подозрительно высокими (4,5 и выше) на место отправлялась расширенная делегация для ревизии указанных результатов.

Выяснилось, что самые красивые женщины (твердая пятерка) живут в Тоскане, чуть ниже физики оценили красавиц Флоренции (4,7), югославского Сплита (4,6), южной Ирландии (4,5). А вот южная Италия и даже Париж оказались аутсайдерами: вопреки расхожему мнению, красивых женщин в этих регионах ученые не повстречали. Какой вывод из приведенной истории? Не говорите впредь, будто ученые – зануды и не умеют развлекаться.

– Коллеги, ваши утверждения звучат провокативно и нуждаются в непредвзятом взгляде, – заключил я. – Полагаю, что в ближайшее время мне предстоит лично отправиться в Киев для проведения полевых и половых исследований. Вам же, к сожалению, предстоит собрать меня в поход: подготовить ментально, очистить морально, напоить фигурально.

Взаимовыручка – сильное качество нашего «Клуба»: Артур Викторович незамедлительно пришел на помощь, и мы опрокинули по холодной стопке, заботливо налитой из заледеневшей бутыли.

* * *

Спустя неделю пришлось снова наведаться к Антосю Ўладзiмiравiчу. Земляк собрался в командировку и попросил присмотреть за собакеном. Геодезист напутствовал: «Воду меняй, корм насыпай.

Будет буянить – угости собачьим печеньем. В холодильнике – пиво и сковорода с мясом. Это тебе, не Георгию. Не перепутай».

Проводил беларуса, оценил содержимое холодильника, расстроился, прогулялся к магазину, купил веганских и не очень салатов, батарею пива. Оценил калории, понял, что в одиночку все не выпью, и позвонил никому (она просила не упоминать ее в книге, а я человек высоких моральных принципов и слово держу). Офис компании никого располагался в получасе езды от дома Антося Уладзiмiравiча, и никто согласилась приехать с ночевкой.

Голова кипела после двухдневной попойки. Я завалился поспать на часок. Как нетрудно догадаться, Мерфи и здесь оказался прав: никто приехала, пока я кемарил. Сорок сороков раз позвонила, настойчиво стучала в дверь, ломилась к соседям – и все неудачно. Постояла, подумала, решила: чтобы день не пошел насмарку, съездить к дяде и тете на юг Москвы (благо по пути).

Когда проснулся, увидел пропущенные. Перезвонил никому.

На обратном пути от родни никто заскочила на район, и мы отправились выгуливать Георгия. Через час вернулись домой, побалагурили и улеглись спать.

Никого я считаю самой красивой женщиной из всех, кого доводилось встречать – что в Москве, Минске, Маниле, что в Багдаде, Берлине, Будапеште. Никто – эталон женской красоты. Когда-то мы спали, не стану скрывать, и, как часто случается, секс перерос в крепкую дружбу, которую впредь мы зареклись портить половыми упражнениями.

Проснулись рано, никто укатила на работу. Хотел принять душ, но Георгий Антонович озвучил другие планы: возмущенно облаял меня, подвинул миску с несвежей водой, требуя повторить, а потом бросил поводок, на что-то намекая. Харизме Георгия Антоновича невозможно противиться: пришлось обуться.

Наличие собаки – репетиция семейной жизни, ее демо-версия. Питомца не заботит, маешься ты от похмелья или нет, когда тебя ждут в офисе, какие завалы предстоит разгрести: собака жаждет внимания и заботы здесь и сейчас. Приглядитесь, как человек обращается с приемышем: ровно так же он позаботится о детях.

Собакен устремился в парк и потянул за собой. Навернули несколько кругов по скверу, обнюхали хилые березы, разогнали пчел, облюбовавших пестики и тычинки в малиннике. Бабки, просыпающиеся ни свет ни заря, приветливо улыбались самому хорошему мальчику на районе. Глядя на помятого сопроводителя, улыбку выключали.

Через полчаса Георгий Антонович утомился и улегся на тропинку, вывалил фиолетовый язык и флегматично окинул окрестности взором прожженного романтика. Мимо пробегала симпатичная девушка лет 25-ти. Заметил спортсменку еще накануне, во время вечерней прогулки. Барышня остановилась, вынула наушники и спросила: «Как зовут красавца?» – «Георгий Антонович». – «Вас, стало быть, Антоном зовут?» – «Нет, Милорад». – «А почему Антонович?» – «В честь хозяина. Это собака моего друга. Пока он в командировке, приглядываю». – «Можно погладить?» – «Конечно, он не кусается. Так ведь, лапушарочка? Он у нас пока трусливый, но все поправимо». Девушка потянулась к собакену и потрепала за ухом. Георгий Антонович довольно разинул пасть, улыбаясь во все клыки.

И тут я осекся, подобрал челюсть с асфальта и рассмеялся: «Ах ты коварный, двоедушный, лукавый, палец-в-рот-не-кладибельный полещук!» Антось Уладзiмiравiч завел собаку, чтобы с девушками знакомиться! По крайней мере, я воспользовался ситуацией и стрельнул у девушки телефон. Позвонить спортсменке позабыл: забегался.

Конечно, я наговариваю на Антося Ўладзiмiравiча. Человеку порядочному, коим является гомельчанин, претит обращаться к подобного рода низкосортным ухищрениям. Земляк, знающий, что единственный экзистенциальный вопрос, на который каждому человеку рано или поздно придется ответить, звучит так: «Куда жить эту жизнь?» – и он завел собаку, чтобы появилась весомая и весьма пахучая причина возвращаться в пустую квартиру: Антося Уладзiмiравiча ждет дома невыгулянный пес, Артура Викторовича – недопитый алкоголь и зачехленная бас-гитара, меня – билет с прошедшего концерта Флоры и недописанные книги. Так и живем.

Глава 4

Na Trioblóidí, или Ставка Верховного Главнокомандования

Третье заседание «Клуба 28» состоялось на конспиративной квартире североирландских сепаратистов, говоря точнее – в баре «Белфаст» неподалеку от метро «Новокузнецкая» в двух шагах от Овчинниковской набережной.

Что привело нас в бар? Скажу: «Обстоятельства непреодолимой силы» – и не слукавлю. Накануне я случайно выпил бутылку водки, хотя слово «случайно» явно лишнее: я давно не верю в совпадения.

Пожалуй, меня преследует фатум: я вернулся домой, открыл рюкзак, надеясь достать учебник по компьютерным сетям, как вдруг на самом дне, там, где сгущается плотный, как пивная пена, мрак, пронзительно, зазывающе сверкнула полная бутылка водки на спирту «альфа». Я не привык отступать перед трудностями – и принял вызов, после чего поблагодарил Ахуру-Мазду за неожиданную находку. Неудивительно, что поутру срочно потребовалось опохмелиться. Воспользовавшись служебным положением, на правах секретаря организации я объявил экстренный сбор участников «Клуба 28». В бар приехал первым. Хорошо запомнил, как спускался под землю: из щербатой пасти метрополитена ударило осубботившимся перегаром, как из рта пропойцы, опохмелившегося политурой и денатуратом. Плохо помню, как возвращался.

Что привело нас именно в бар «Белфаст», спросите вы? Я снова не стану лгать: официантка. Вы бы видели ее фигуру, ее формы, когда девушка наклонилась за бокалами за соседним столиком. Вот Антось увидел и признался: «Бубенцы немного напряглись. Я бы попробовал ее картофельные дольки». Да, все самое эротичное беларусы ассоциируют с картошкой. Артур Викторович разрушил иллюзии Антося: «У нее кольцо». Антось машинально уточнил: «Баскетбольное?» Во времена голодной юности гомельчанин отлично играл в баскетбол, и если бы не артрит, он бы и сегодня будил район ритмичными ударами мяча о баскетбольный щит. Когда жизнь отнимает надежду, остается питаться воспоминаниями и алкоголем.

Бар «Белфаст» – уникальное место. Дорогу в паб может найти только тот, кто уже бывал здесь раньше – и никак иначе. Даже если вы отыщите заведение на Google-картах, по дороге навигатор выйдет из строя. Если поедете на машине – уткнетесь в тупик. Пойдете наобум – сорветесь в канал с обледенелой набережной, и вас тоже не найдут.

Впервые я оказался в «Белфасте» в компании гнома, выбравшегося на свет из сургутских рудников. Гном – тот еще тролль – знает поименно всех гоблинов и синих ходоков района «Чертаново», сатиров и вурдалаков Битцевского парка, где регулярно поет в полнолуние под гитару. А еще он водит дружбу с местными лепреконами – и ему открыты двери всех ирландских пабов. Одним словом, в бар меня привел Иван Денисович.

«Клуб 28» устроил заседание в баре в разгар субботы. В зале нас приветствовали автомобильные номера, скрученные с ирландских и североирландских автомобилей; граффити с изображением бойцов «Ирландской республиканской армии» и надписью: «37 лет. Время наступать»; дорожные указатели ольстерских городов и таблички на столе: «Этот стол несвободен. Как Северная Ирландия. Пока что…» Пока парни искали свободное место, застрял напротив плаката «12 причин, почему пиво лучше женщин». В списке, в частности, значились следующие пункты: «Пиво никогда не опаздывает. Пиво всегда мокрое. У пива никогда не бывает мигрени. Пиво всегда идет вниз легко. Ты можешь разделить пиво с твоими друзьями. Когда идешь в бар, ты всегда можешь подцепить пиво. Пиво никогда не приревнует, если ты возьмешь другую пинту. Пиво никогда не расстроится, если ты придешь домой с другой бутылкой. Ты можешь позволить себе больше чем одно пиво за ночь – и не чувствовать вины». «Отличный повод!» – подумал я и направился к стойке.

Публика в баре подобралась та еще. За большим столом в шумной компании сидел лысоголовый бородач. Когда он поднимал бокал, то оттягивал не мизинец, а указательный палец, будто говоря: «Всем цыц! Я, я пью!» Очень кричащий жест, у меня аж уши заложило. По левую руку от бородача сидела девушка с ярко-фиолетовыми волосами, покрашенными совсем недавно. Никогда не понимал таких людей, как и тех, кто забивается татуировками. Кажется, что этим персонажам, кроме как цветом волос на пизде, и выделиться нечем.

В углу зала за высокой стойкой ссутулился мужчина с грустным ебальником. Антось тут же раскусил одиночку – сказал, что такие лица бывают только у русских в Стамбуле или у беларусов в Москве – опустошенные, будто завтра на эшафот.

Наша троица уселась за большой стол аккурат напротив входа. Мы с Артуром заказали пиво по принципу «горше, плотнее, темнее».

Звучит как слоган БДСМ-клуба, но у ирландского пива и секса действительно много общего. Трясущимися, неуверенными руками я нес два заветных бокала «Харпа» (зачем мельчить, если все равно придется повторить?). Антось, не пьющий уже два года, заметил мандраж и поддел: «Что ты идешь с бокалом, как на крестном ходу?» Наконец, мы уселись, и Артур Викторович поинтересовался, что стало причиной моего вчерашнего пития. «Как писателю мне ваш вопрос кажется оскорбительным», – сказал я и раскрыл тайну внезапно материализовавшейся бутылки водки.

Артур Викторович остался впечатлен: «Мистический алкоголизм в чистом виде! Пожалуй, можно создать секту мистических алкоголиков. Вот вы представьте: кому с большей вероятностью откроют дверь – баптисту с Библией или мистическому алкоголику с бутылкой коньяка? Мистический алкоголик знает ответы на все вопросы. Вот спросят его, например: “Вы верите в Бога?” – а он и ответит: “Я верю в алкоголь”. Спросят: “Где смысл жизни?” А он и скажет: “На дне бутылки”. Спросят: “Почему люди так жестоки?” – он и здесь не растеряется: “Потому что трезвые!” Спросят: “Тварь я дрожащая, или право имею?”, и он парирует: “Конечно, тварь, потому что не опохмелился, вот руки и дрожат!”»

«Не понимаю, что плохого в похмелье? Похмелье – заебись! я возразил Бороде. – У меня с похмелья всегда три желания: подрочить, попиздиться, понаписать книжек. Подрочить я уже успел». «На фото Флоры, надеюсь?» – уточнил Антось. – «Само собой». Я нагло солгал: дрочил на грязный тройничок с «порнохаба», а вот поднимать кулак на чистый образ Флоры не посмел. Артур Викторович съязвил: «Ну а книгу-то сегодня написал?» «А зачем я приехал сюда, господа?» – я отхлебнул пива и открыл походный блокнот.

Если задуматься, то алкоголь играет очень весомую, если не сказать – решающую роль в жизни российского (да и многих других) общества, потому что выступает одним из наиэффективнейших инструментов социализации. Вот с кем вы дружите из ваших университетских знакомых: с теми, с кем сидели на одной скамейке в душной аудитории факультета международного права, или же с теми, с кем прогуливали пары по гражданскому праву и шли пить пиво за гаражи? Ответ очевиден.

– Удивительно, – задумался Антось. – Когда в Беларуси запретили пить на улице, я стал чаще потреблять. Борьба с государственным строем, моя маленькая герилья, перманентная партизанщина. Запретили пить? Долой законы! Я же бунтарь по природе. Хотя, с другой стороны, в Беларуси алкоголизм пестуют и поощряют: пьяными проще управлять.

За соседним столиком женщина принесла запотевший бокал пива своему ухажеру. Увидев столь трогательную сцену женской заботы, мы завистливо утерли скупые мужские слезы и вышли на перекур, где стали свидетелями еще более ошеломительной картины: худенькая блондинка, присев на корточки, завязывала шнурки своему кавалеру. Да, мужчина сильно прихрамывал на левую ногу и держал костыль в правой руке, но тем не менее! «Вот где найти такую женщину, где?» – Артур Викторович завистливо вздохнул и закурил.