40 дней до и после безмятежности. Загадочные страницы жизни майора Дроздова

– Отставить, намилуетесь еще. На самом деле я вас не для этого здесь собрал.

Желание идти на свидание у Кати тут же пропало. Она резко преобразилась и принялась слушать своего, вдруг ставшего строгим, дядю.

– Коллеги, дабы объяснить свое непонятное поведение, расскажу, почему мы собрались именно здесь в таком составе. Дело, как вы понимаете, у нас не из простых, и желающих его себе заполучить немало. Есть у меня некоторые опасения, что Швыдко не единственный, кто задействован в небезызвестной схеме. А посему, товарищи, работать будем в условиях некоторой секретности. Доверять, по понятным причинам, мне больше не кому. Из этого следует, что все разговоры на данную тему будут проходить на этой самой кухне. Возражений нет? Возражений нет!

Таким образом, план действий будет следующий: в пункт переливания завтра поедешь ты – Катя, тем более, что там трудится твоя однокурсница. По дружбе, так сказать, многое можно выведать. Замотивируешь, мол, нужна помощь, есть возможность устроиться на престижную работу. Обещать, что будешь обязана, только в крайнем случае.

Учитывая, что труп опознать не удалось, твоя задача, Сереж, проверить сводки, провести анализ. Да что я тебя учу, как школьника. Ты в свое время собаку на этом съел. Так что, дерзай, старина, покажи класс. Вечером очередной сбор, сопоставляем всю добытую информацию.

Больше, ребят, нам надеяться не на кого. Если раскрутим это дело и утрем нос Петровскому, Родина нас не забудет. Ну, вы поняли. А потом уж и на свидание можно сходить. Всем все понятно?

Ответом послужило одобрительное молчание. План действий выглядел идеально, и учитывал все аспекты для получения максимально положительного результата. Сергей и Екатерина в тот вечер еще не до конца понимали, насколько их наставник оказался дальновиден. Своим последним решением Алексей Николаевич, фигурально выражаясь, убил двух зайцев: отвел от удара близких ему людей и, одновременно с этим, связал их судьбы воедино.

11 сентября, вторник

Подполковник полиции Морозов Алексей Николаевич имел железное правило никогда не садиться за руль своего авто после алкогольных возлияний накануне, а предпочитал на следующий день ездить на работу в общественном транспорте, либо в метро.

К своим пятидесяти двум годам он сумел сохранить давно забытое многими стремление, хотя бы изредка, быть ближе к народу. Ему доставляло несказанное удовольствие наблюдать за толпой, вычленяя, как меняются повадки в социуме.

После вечернего разговора с Сергеем и Екатериной на следующее утро он, следуя своему правилу, отправился на службу автобусом. Находясь в приятной задумчивости от удовлетворения, что все складывается наилучшим образом, он впервые за последнее время не обращал внимания на окружающих. В этом расслабленном состоянии ему удалось задремать в утренней автобусной тряске, и он не придал особого значения подозрительно резкой боли, вызванной ударом каблука по его правой стопе стоящей рядом весьма миловидной девицы.

По пути от автобусной остановки Алексею Николаевичу становилось все хуже, навалилась невероятная слабость, кружилась голова, он задыхался. Остановившись возле одного из жилых домов, он присел на скамейку и навсегда уснул.

Вокруг сновали люди, не обращая особого внимания на уставшего сотрудника полиции. Экипаж скорой помощи вызвали только, когда мышцы окончательно расслабились, и уже мертвое тело упало на землю. На тот момент Алексею Николаевичу было все равно.

В следственное управление о случившемся сообщили после обеда. Сергей находился в своем кабинете и допечатывал результаты своего задания, Екатерина на тот момент еще не вернулась. Климов постучал и с порога озвучил трагическую новость. Слезы лить было некогда, сразу все как-то завертелось.

Удалось выяснить, что тело доставили в службу к Швыдко, и по предварительной версии причиной смерти является остановка сердца. Но что-то здесь не вязалось. После известных событий с Максимом Игнатьевичем Дроздов решительно настроился на прессинг данного гражданина. И, не дожидаясь Екатерины, улетел по внутреннему зову, на бегу запретив подчиненным сообщать ей о произошедшей трагедии.

Как и следовало ожидать «швыдкий» Максим, как его мысленно окрестил Сергей, все уже разболтал Петровскому, хотя, подобное событие мимо того точно не прошло бы. Вскрытие уже провели, в таком деле медлить было не принято. Диагноз «острая сердечная недостаточность» подтвердился. Но верить в это не хотелось, не мог такой человек уйти подобным образом. В таких условиях наседать на Швыдко не было никакого смысла, а потому Сергей в своем молчаливом горе просто удалился.

Когда он вернулся в управление, Катя уже ждала его. В ее глазах стоял вопрос, каким-то образом она все узнала, но не понимала, почему Сергей ей не сообщил. Уже в его кабинете, она поинтересовалась об этом.

– Почему ты мне не сказал?

– Собирался сказать лично, не по телефону.

– Если бы позвонил, ничего ужасного не произошло. Чему случиться уже случилось.

– Да как такое можно говорить по телефону? Ты же была для него последним дорогим человеком. И вообще, ты как-то слишком спокойна.

– Мне не пять лет, или ты думаешь, я должна заливаться слезами? Не привыкла я показывать свою боль. К тому же я была готова к такому, дядя просил никому не говорить о его проблемах с сердцем.

– Почему он мне ничего не говорил? Хотя это похоже на него. А я-то, идиот, напридумывал себе всякого.

– Что ты хочешь сказать?

– Уже не важно. Извини.

– Да, ничего. Я знаю, как ты к нему относился, просто невовремя все это.

– Да уж, невовремя. Теперь все будет по-другому.

– Ничего не будет по-другому. Он же тебя метил на свое место. Ты справишься.

– Справляюсь-то, справлюсь. Твою ж мать, тяжко-то как. Подвел, Николаич. Не готов я был к такому. Ладно, собрались. По организации похорон тебе будет нужна моя помощь?

– Я сама все сделаю завтра, машину только выдели. У тебя теперь и без меня забот по уши будет.

– Машину обеспечу.

– Единственное, сегодня помоги мне прибраться у него в квартире.

– Конечно. Поехали сейчас, сегодня нам уже будет не до работы, да, и время уже позднее.

Засобиравшись, Сергей не забыл прихватить распечатку, Катя, заметив это движение, не сказала ни слова, а лишь одобрительно улыбнулась. И пускай улыбка вышла натянуто грустной, они поняли друг друга. В это самое время в кабинете зазвонил телефон. Дроздов поднял трубку. На другом конце провода сообщили, что завтра к девяти часам утра его ждут в следственном управлении Российской Федерации по поводу сегодняшних событий. Явиться непосредственно к генерал-майору Петровскому. Закончив слушать, Сергей произнёс:

– Час от часу не легче.

– Что-то случилось?

– С утра к Петровскому на ковёр. А, впрочем, может так даже лучше.

– Не переживай, все будет хорошо.

– Ладно, нам пора ехать.

Добирались до жилища Морозова в полном молчании. В самой квартире первым делом прошли на кухню, и в память о традициях сей обители принялись обсуждать работу. Дроздов, переняв эстафету от павшего товарища, завёл разговор первым.

– Сначала о делах. Как твоя поездка?

– Погоди, я правильно тебя поняла в конторе? Ты сознательно не стал там обсуждать рабочие моменты?

– Да, все верно. Докладывай, по существу. Время!

– Хорошо, постараюсь. На станции переливания крови установлено, что на сегодняшний день в нашем городе количество лиц с бомбейским феноменом насчитывается не пять человек, как утверждал Швыдко, а значительно больше, порядка шестидесяти семи. Список прилагается, из них двадцать восемь женщин, что составляет сорок два процента от общей цифры. Кровь сдают регулярно, два раза в год. В этом году по два раза уже отметились все.

– Любопытно. Ну что же, а у меня ситуация следующая. За последние три дня по сводкам пропало три лица женского пола: Белозерова Ольга Петровна, девяностого года рождения, Реутова Елена Павловна, семьдесят третьего года рождения и Жданова Марина Васильевна, восемьдесят третьего года рождения. Есть совпадения?

– Как ни странно, да. Целых два: Белозерова и Жданова.

– Хм. Обе по месту проживания относятся к нашему району. Стало быть, работаем. Точнее работаю я, после визита к Петровскому. Подряжу Климова, чтоб штаны не протирал, у тебя завтра другие заботы.

– Ты ему доверяешь?

– Не то, чтобы доверяю, но на гниду он не похож. Вот и проверим. В остальном секретность сохраняем на прежнем уровне, а вечером здесь же обсудим результаты.

– Так точно.

– Ну и славно. А теперь за уборку и баиньки, в смысле по домам.

Уборка не заняла много времени, но красок добавила. Как ни старались двое несчастных гнать от себя печальные мысли, все в доме напоминало им об Алексее Николаевиче. В связи с этим, после уборки было принято решение выпить по рюмке в память об ушедшем дорогом им человеке.

После второй стопки у Кати случилась истерика, держаться она больше уже не могла. Слезы горечи от недавней утраты заструились из её, уже дорогих Сергею, зелёных глаз. Бороться с собой он не стал, и принялся гладить рукой по её золотистым волосам, пытаясь успокоить. Катя прильнула к его груди, тот обнял ее со всей нежностью, на какую был способен, и окончательно понял, что теперь уже ни за что её не отпустит.

Держа Катю в объятиях, Сергей приговаривал: «Ну, что ты, моя хорошая. Перестань, не терзай себя». Когда она успокоилась, Сергей отнёс ее в спальню. Уложив на кровать, раздевать заснувшую Екатерину он не стал, но заботливо укрыл пледом. Сам же устроился в кресле, время от времени просыпаясь проверить её состояние, пока не наступило утро.

12 сентября, среда

Подъем был ранний, Сергей сварил кофе и принес в постель Екатерине. Она молча выпила бодрящий напиток, лишь изредка с интересом поглядывая на Сергея. Затем, в благодарность за заботу, по-девичьи чмокнула его в щеку.

– Спасибо, Сереж. Что-то я вчера раскисла.

– Я все понимаю, Катюш. Не за что благодарить.

Она потянулась к нему, ей очень захотелось его обнять. Сергей возможности не упустил, и они впервые поцеловались. Все произошло как-то неловко, но как сладостен для них был этот миг. Екатерина, недолго думая, молча сняла с плеч блузку и оголила грудь, приглашая Сергея к активным действиям. Он на мгновение замялся, все никак не мог решиться, но последовавший очередной поцелуй и разрешающий взгляд Кати, развеял его сомнения.

Он целовал ее обнаженное тело, впитывая все соки трепещущего в крепких мужских руках женского естества. А после, став одним целым, они отдавались друг другу с неистовой страстью, словно это было в первый и последний раз. И все никак не могли насытиться этим источником, открывшегося им чувства, принимая различные формы, подобно глине в руках мастера гончарного дела. Но ничто не длится вечно и в какой-то момент, когда они иссякли, их снова стало двое. И только их сердца, продолжали биться в унисон.

Отдышавшись, они резво, как по команде, побежали в душ, заливаясь смехом, словно дети. Затем последовали жаркие поцелуи, и все повторилось под струящейся по мокрым телам водой. И лишь окончательно успокоившись, они приземлились за кухонным столом и с блаженным видом упивались табачным дымом. Времени для них больше не существовало, они, наконец, обрели счастье и стремление идти по жизни вместе.

***

К Петровскому Сергей явился точно в назначенные девять часов, предварительно успев подбросить Катю до работы, распорядиться выделить ей машину и дать указания Климову.

Добираясь до резиденции, в которой обитал Михаил Степанович, он не переставал восхищаться тем, как все-таки интересно устроена жизнь. Насколько лихо в ней все переплетено: рождение и смерть, любовь и ненависть и еще тысячи разных полярностей.

Окрыленный, он размышлял о том, как так вышло, что в одно мгновение в его душе поселилось доселе неведомое ему чувство, подобно тому, как разгорается пламя от свечи. И сколько в таком состоянии можно всего успеть за относительно короткий промежуток времени.

Поднимаясь по ступенькам, он явственно ощущал необычайный эмоциональный подъем. Это давно забытое ощущение придавало дополнительные силы перед неприятной встречей. Он был твердо уверен, что все пройдет наилучшим образом.

Однако, окончательно отдать себя в руки свалившемуся на него счастью он себе не позволил. А посему, подойдя к кабинету генерал-майора Петровского, максимально собрался и, набравшись решимости, постучал в дверь. Услышав отклик, Сергей по-офицерски выпалил.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор. Разрешите войти?

– Входи, майор, присаживайся. Чай, кофе.

– От кофе не откажусь.

Петровский организовал кофе и перешел к делу.

– Знаешь, по какому вопросу вызвал?

– Догадываюсь.

– Это упрощает процедуру. Значится так, моим приказом с сегодняшнего дня ты назначаешься исполняющим обязанности начальника следственного управления  УВД по Восточному административному округу.

– Возражения?

– Никак нет.

– Вот и хорошо. Парень ты добросовестный и перспективный. Справки я наводил. Так что, поздравляю.

Петровский протянул руку, Сергей ответил. Рукопожатие оказалось крепким и уверенным, и характеризовало Михаила Степановича как человека, который не привык к отказам. Завершив официальную часть, Петровский перешел в наступление.

– Дело с бомбейским феноменом я забираю, ты должен это понять. Проявлять инициативу не советую. Вопросы?

– Вас понял, вопросов нет.

– Молодец, далеко пойдешь. Теперь о менее приятном. С похоронами Алексея Николаевича вопрос решен, не переживай. Завтра в десять утра на Ваганьковском кладбище. Негоже такому человеку блекло уходить, торжественная часть в полдень в Роял Холле, это рядом. Своим объявишь сам, пусть приходят все, кто пожелает. К вечеру только сообщи, сколько вас будет.

– Товарищ, генерал-майор…

– Можно просто Михаил Степанович.

– Михаил Степанович, мы планировали сами все организовать.

– Отставить! Никаких сами. Сергей, послушай. Алексей Николаевич мне тоже был не чужой человек. Мы с ним по молодости были сослуживцами, многое прошли. Отличный был офицер и замечательный человек. Жалко, когда так рано уходят такие люди. Не противься. Если хочешь, это мое личное решение. Так сказать, последнее, что могу для него сделать. Ведь я многим ему обязан, да и тебе он был дорог, я знаю. Так что, завтра достойно проводим старого товарища в последний путь. Согласен?

– Согласен.

– Ну, тогда, стало быть, все. Можешь быть свободен.

О личности Петровского Сергей был наслышан, но тот оказался еще большей сволочью, чем он себе представлял. Всего лишь одна единственная встреча оставила в душе Сергея несмываемый отпечаток отвращения к этому человеку, который стал его руководителем. И как с этим быть? Смириться и плыть по течению?

С другой стороны, теперь у него развязаны руки, а о карьере он никогда всерьез не задумывался. Светлая память об Алексее Николаевиче толкала на свершения, мысленно уговаривая не бросать начатое дело, чем бы это не обернулось. Так что, пропади оно все пропадом. В конце концов, у него теперь есть Катя, а, значит, все будет в порядке.

Вспомнив про Катю, и про то, что сказал Петровский об организации похорон, в ее усилиях уже не было смысла. Сергей позвонил ей и, вкратце обрисовав ситуацию, уговорил все бросить и приезжать в управление, в котором все уже знали о его назначении.

***

Старший лейтенант полиции Андрей Петрович Климов, двадцати семи лет от роду был простым парнем, ничем особо не выделялся, но службе отдавался без остатка, и каждый раз обижался, когда какое-нибудь интересное, по его мнению, дело отдавали более опытному сотруднику. За свои, без малого, пять лет работы он научился относиться к взаимоотношениям среди коллег, как к ролевой игре, и сам, порой подыгрывая, смог изучить характер и повадки каждого в коллективе.

Обладая невзрачной внешностью, ему легко удавалось расположить к себе собеседника, поэтому, когда Дроздов отправил на задание именно его, подобный выбор был обусловлен не столько проверкой молодого сотрудника, сколько немалым потенциалом Андрея. И Сергей Андреевич не ошибся на его счет. Старлей раздобыл по-настоящему интересную информацию, это было видно по выражению его лица, и, повинуясь внутреннему импульсу, Дроздов твердо решил дать этому парню шанс.

Глядя на него, Сергей Андреевич вспоминал свои первые годы службы, и, во многом узнавая себя, мысленно улыбался. Он думал о жизни, о том, какая же это все-таки школа. Как часто бывает, что старший товарищ, бывший сначала твоим учителем, затем другом, а когда уходит, вместо него появляется кто-то ещё совсем молодой, готовый впитывать опыт, и тогда уже ты сам становишься учителем.

И даже сейчас, когда они втроём с Катей сидели на кухне Алексея Николаевича, Сергей все ещё отказывался поверить, как быстро все произошло. Ведь, казалось, ещё вчера он сам точно также, как и Андрей, сидел перед своим будущим наставником и был согласен на все его условия. А теперь роли расставлены иначе. И все бы ничего, но Алексея Николаевича ему физически не хватало. Однако, такова жизнь, и, по-видимому, все устроено таким образом, что за отпущенное количество времени ты должен пройти все этапы становления.

Обряд посвящения прошёл на отлично, нестандартное мышление Андрея и его способность безошибочно определять психологические портреты буквально с ходу, по одному лишь выражению лица, значительно упростили процедуру и сэкономили массу времени. По завершении сего действия, претерпевшая изменения «кухонная тройка», наконец, перешла к обсуждению сегодняшнего расследования.

– Что удалось выяснить, Андрей?

– Начну с простого. Белозерова Ольга Петровна – женщина двадцати семи лет, не замужем, живет с матерью, нигде не работает, имеет ребёнка пяти лет, которого воспитывает бабушка, поскольку она ведёт разгульный образ жизни.

Ее мать терпит это все из-за внука, со слов которой все началось в студенческое время, когда дочь начала ходить по разным компаниям и, как следствие, курить, пить, ну и так далее.

Сейчас она её жизнью не особо интересуется, и, по моему мнению, была бы рада, если бы эта самая дочь вообще больше не возвращалась. Заявление подала, опять-таки, из-за ребёнка, который плакал и звал маму, а у бабушки сердце разрывалось. По-моему, субъективному мнению, это потенциально наш клиент.

– Допустим, дальше.

– По Ждановой Марине Васильевне. Возраст Христа, но до благочестивости там далеко. Живет одна, не замужем, родных и детей нет, работает бухгалтером в компании по поставке продуктов питания ООО «МаркетСайд». Соседи старики утверждают, что иногда заходят люди в странной одежде и допоздна устраивают оргии.

В розыск подала ее подруга – Пальцева Василиса Семеновна, живущая в соседнем подъезде, поскольку Марина дольше двух недель не пропадала и обычно предупреждала ее. А в этот раз она уже месяц не была слышна. Кстати, оргии подруга подтверждает. Говорит, что «Марина дико любит групповой секс», – это цитата. Фото Ждановой прилагается.

– Н-да, хороша кобылка. Такие дамы обычно страдают нимфоманией.

– Разрешите продолжить, это еще не все.

– Конечно, Андрей.

– Со слов подруги, к этому Марину приобщил ее парень, некто Данилов Вениамин Степанович. Они несколько раз виделись, выпивали. Вениамин с Мариной неоднократно пытались склонить Василису к их увлечению, но она отшучивалась. Адрес проживания Данилова выяснить не удалось, но работает он менеджером в салоне связи «Телефонист», также имеется совместное фото, что упрощает задачу его поиска.

Кроме того, Василиса утверждает, что раньше Марина такой не была, а все началось пару лет назад, с появлением в ее жизни этого ухажера, и с тех пор Марина резко изменилась. В последнее время, правда, она несколько раз сильно напивалась и в этом состоянии со слезами кидалась Василисе в объятия, говорила, что начала бояться Вениамина, особенно, после того, как увидела, чем он на самом деле занимается.

– Так, так. И чем же он занимается?

– Что-то бессвязное. Руководит филиалом какого-то мистического общества с ритуальными жертвоприношениями и прочей ерундой. На вопрос, принимает ли Марина наркотики, Василиса ответила уклончиво, мол, такого не замечала, но не удивилась, если бы узнала. Вот, пожалуй, и все.

– Ну что же, весьма содержательно, но выводы пока делать рано, всю добытую информацию необходимо будет отработать. Этим ты, Андрей, послезавтра и займешься, на завтра у нас другие заботы. А раз так, то собрание нашего «тайного общества» объявляю закрытым.

Дроздов остался доволен результатами, теперь их успешно сформированной инициативной группе есть с чем работать. Проводив Андрея, он закурил и попросил Катю сделать чаю. Оставшись вдвоем, они обсудили ситуацию с Петровским и отправились спать. Впереди предстоял эмоционально тяжелый день, необходимо было отдохнуть и набраться сил, но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Так и в эту ночь полноценного сна не вышло. Посреди ночи Екатерина разбудила Сергея, она находилась в возбужденном состоянии.

– Что с тобой, милая?

– Сереж, я вспомнила кое-что важное, и мне от этого как-то не по себе.

– Так, давай успокоимся, и ты мне все расскажешь.

– Только можно сначала кофе, все равно я уже не смогу уснуть.

– Конечно.

Сидя за чашкой кофе, Катя начала успокаиваться, то ли от самого напитка, то ли от крепких объятий Сергея. Окончательно оттаяв, она начала свой рассказ.

– Помнишь вчерашний разговор о Петровском? Мне все не давало покоя странное ощущение, что мы что-то упускаем, и теперь я знаю что. Несколько лет назад, когда я еще была студенткой дядя, крепко подвыпив, а это бывало редко – ты знаешь, поведал мне про личность этого «важняка».

Тогда Петровский не занимал такого высокого поста, как сейчас, но нервы дяде Леше трепал изрядно. В тот раз он был сильно не в духе, даже кидался посудой, хорошо я была рядом и успокаивала его. Очередной раз, запустив тарелкой, он резко изменился в лице, как-то сразу посерьезнел и заявил мне, чтобы я держалась от Михаила Степановича как можно дальше, и вообще, я зря пошла в «уголовку». Затем добавил, что знакомство с этим «оборотнем в погонах» – основная причина, почему он сделал все, чтобы никто не узнал о нашем родстве.

Кроме того, есть одна тайна, из-за которой Петровский был ему обязан, видимо та самая, о которой незадолго до смерти Алексей Николаевич сказал тебе. И тайна эта состоит в том, что, будучи сослуживцами в молодости они были не разлей вода. А потом один случай развел их в разные стороны.

Однажды Петровский сбил на машине беременную женщину и попросил своего товарища помочь замять это дело. Свидетелей не было, а женщина эта оказалась одинокой, без родных и близких. Алексей Николаевич пошел на это только из-за семьи, денег в то время не хватало, мне помогал. Повесили все на одного «барыгу». Петровский же умолчал, что сбитая особа была беременна, видать, связь с Швыдко в то время уже имелась. А когда дядя узнал правду, Петровский уже дослужился до определенных высот и совсем увяз в «подковёрных» играх. Понимаешь, Сереж, что это за человек. А теперь мне страшно, может, бросим дело «бомбейцев», пока не случилось беды.

– Никак нет. Теперь точно никак, дело чести. Вот как мы поступим. Про тебя никто не знает и это хорошо, и с завтрашнего дня ты ничего не делаешь. Твоя основная задача быть на виду у нашего коллектива, вся внешняя работа за мной и Климовым. В остальном – сценарий следующий: ты подаешь мне кофе и, по возможности, ублажаешь меня. Вопросы?

– Никак нет.

– Вот и чудненько, а теперь бегом в постель, будем снимать стресс.

Остаток ночи для этих двоих превратился в чарующее полотно, наполненное красками любви, на котором чувственными мазками в различных формах разлилась гамма откровенных ощущений, от страсти до экстаза. И в этом круговороте своих воплощенных желаний они все не могли насытиться друг другом.

13 сентября, четверг

Похоронная церемония прошла без происшествий, всякие волнения на этот счет оказались напрасны. Прощальное слово Петровский произносить не стал, лишь молча поднял пару стопок. Сергей же пребывал в подавленном состоянии, большего фарса он давно не видел. Правду говорят, что чужое горе никому не интересно, но чтобы настолько. В его хмельном от душевной боли сознании роились различного рода неприятные мысли.

Взирая на пришедших проститься, он отказывался принять, что люди разучились сочувствовать, сопереживать, сострадать чужой потере. Это насколько же сильно прогнил окружающий мир, что даже в такую трагическую для одних минуту, другие вместо поддержки и теплых слов могут говорить только о работе? В определенный момент, Сергей попросил слова, оставить забытой память об Алексее Николаевиче он не мог.