Полная версия
20 глав о любви, или Вечное солнце мятущейся души…
Этот некролог разгневал министра народного просвещения С.С. Уварова. Редактор «Литературных прибавлений» журналист А.А. Краевский был вызван к председателю Цензурного комитета, который объявил ему о неудовольствии министра: «К чему эта публикация о Пушкине?.. Но что за выражения! «Солнце поэзии!» Помилуйте, за что такая честь?..» (Русская старина. 1880. № 7).
3 февраля ночью тело Пушкина тайно увезли в Псковскую губернию, где находилось родовое имение семьи ‒ Михайловское. Гроб с телом повезли за 400 километров, в Успенский Святогорский монастырь. За год до смерти Пушкин похоронил в этих местах мать и купил место для себя. Гроб в специальном ящике обернули рогожей, поставили в простую телегу без кузова, называемую дроги, и завалили соломой.
Сопровождать тело поэта царь Николай Первый повелел Александру Тургеневу, приятелю Александра Сергеевича и единственному по-настоящему близкому к Пушкину человеку, его слуге Никите Козлову ‒ «дядьке», который был приставлен ещё к мальчику Саше и находился рядом с барином всю жизнь. Никита Козлов всю последнюю пушкинскую дорогу не ел и не пил от горя…
Вот и всё… «Жизнь кончена»….
Заключение
… Итак, мой дорогой читатель, в заключение мне только остаётся сложить все вышесказанные части в единое целое, чтобы ещё раз вспомнить бессмертные лермонтовские строки:
Смерть поэта
Погиб поэт! ‒ невольник чести ‒
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде… и убит!
Убит!.. К чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь… Он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?.. издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
И он убит ‒ и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..
И прежний сняв венок ‒ они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он ‒ с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда ‒ всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
10 февраля 1837 г.
… Сейчас уже совсем не главное – были ли любовь меж А. Пушкиным и сестрой Натальи Гончаровой Александрой, были ли любовниками барон Геккерен и Жорж Дантес, принадлежал ли один из детей Натали самому императору Николаю I. Был даже послан слух, что те самые клеветнические письма, которые именовали А.С. рогоносцем, сочинил де он сам, дабы поправить своё материальное положение…..Утверждают, что на Дантесе был чуть ли не бронежилет, который и защитил его от пули поэта… Главное только то, что мы потеряли Первого гения русской поэзии так рано, так глупо, так трагично…
…А я уже много лет думаю, что всё могло бы сложиться совсем по-другому, если бы Наталья Гончарова сразу вышла замуж за полковника Ланского, ну, а Пушкин женился бы, допустим, на Анне Керн. И тогда бы мы не знали никакого барона Геккерна и его «сынка» Жоржа Дантеса… И прожил бы Александр Сергеевич, возможно лет эдак 82, как Лев Толстой… А сколько шедевров он смог бы ещё нам подарить!!!
Да что Л. Толстой – Жорж Дантес просуществовал целых 83(!!!) года и стал пожизненным сенатором Французской империи, а барон Геккерен прожил ещё более – целых 92 года и был удостоен почётного пожизненного звания государственного министра в Нидерландах. Какая разная судьба и жизнь. В любом случае, при всей любви к великой французской литературе и знаменитой голландской живописи, смерть нашего гения целиком и полностью лежит на двух этих европейских цивилизованных странах…
Освобождение от всех испытаний и мук, выпавших на долю величайшего гения мировой поэзии, наступило незадолго до трёх часов пополудни 10 февраля 1837 года. Перед смертью лицо его прояснилось, сознание вернулось, и он тихо произнёс: «Кончена жизнь…»
Его последним желанием было – нет, не желание попросить прощения перед царём за эту дуэль или за строки «Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу», а просто горсть морошки…
…Именно сегодня 10 февраля 2022 года ‒ ровно 185 лет со дня гибели нашего А. Пушкина – Солнца русской поэзии!
P.S. Реконструкцию его последних дней жизни вы можете увидеть переходя по этой ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=I7ymHqIIH1U
Глава II
«А он, мятежный, просит бури!».
(К 180-летию гибели М.Ю. Лермонтова).
Земные взоры Пушкина и Блока
Устремлены с надеждой в небеса,
А Лермонтова чёрные глаза
С небес на землю смотрят одиноко.
(Игорь Шкляревский)
Глава 1. «А он, мятежный, просит бури!»
Дорогие мои друзья-книголюбы! Я даю вам 100-процентную гарантию, что если бы Лермонтов был высоким и стройным красавцем, провёл счастливое детство, окруженный материнской и отцовской любовью, если бы ему ‒ такому счастливцу ‒ женщины всегда отвечали взаимностью, то Лермонтов, конечно бы, существовал, да вот только великим поэтом никогда бы не стал!
Может показаться странным, но в пору моей юности, когда все всегда ставили на первое поэтическое место в России, конечно же, А. Пушкина, мне более всего нравилась поэзия М. Лермонтова: такая жестоко-печальная, одиноко-насмешливая…
…Если задуматься, с этим погибшим целую бездну лет назад поэтом меня по жизни связывало много фактов и событий…
Ну, начнём даже с таких мелочей, как с наших с ним одинаковых инициалов – М.Л. (Михаил Лермонтов и Михаил Лиознов), а ведь для многих любителей различной символики – это уже НЕЧТО!
Лермонтов был с детства моим самым любимым поэтом, и до сих на моих избранных книжных полках на одном из самых почетных мест выделяется синими обложками его четырехтомное собрание сочинений, которое давно уже всё читано-перечитано, а выглядит почти как новое, не смотря на то, что издано почти сразу после войны ‒ в 1948 году! Синие обложки – скорее всего, это цвет моря, это «Белеет парус одинокий», это – «А он, мятежный, просит бури!»…
Дальше с годами пришли и открывались новые имена, но он всегда оставался среди самых-самых избранных!
В юности я старался походить на лермонтовского Печорина, (такого одинокого, стоящего выше мнений света), да, в принципе, таким я и остался на всю свою жизнь…
…Когда-то, еще на школьный скамье, я выписал себе его строки из «Фаталиста»:
«А мы,…жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы неспособны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастия, потому что знаем его невозможность, и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою». Да, всё так, дорогой Михаил Юрьевич, всё и сегодня так…
Кстати, примерно тоже сказано им в его великолепной и отчаянно правдивой «Думе», вчитайтесь ‒ ведь это и о нас сегодняшних:
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее ‒ иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны,
И перед властию ‒ презренные рабы.
…Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
…Помню, что в годы моей учебы на филфаке Смоленского университета был у нас такой предмет «Выразительное чтение». По ходу его изучения мои сокурсники читали самые различные стихи. Мой же выбор был всё время однозначен: я читал стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «И скучно, и грустно»:
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды…
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят ‒ все лучшие годы!
Любить… но кого же?.. на время ‒ не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? ‒ там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно…
Что страсти? ‒ ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг ‒
Такая пустая и глупая шутка…
…Кажется, что эти строки написаны седым мудрецом, человеком, прожившим долгую и бурную жизнь, но, представьте себе, что их написал молодой человек – М. Лермонтов ‒ в 25 лет!!!
А вот вам ещё факт из нашей с Лермонтовым жизни: мой тесть – Александр Леонович – боевой разведчик, бравший во время войны вражеский Кенисберг ‒ ещё в детстве участвовал в областном конкурсе чтецов в Смоленске. И знаете, что он читал? – Лермонтовскую «Смерть поэта». Читал наизусть и в десять, и в девяносто лет чётко, возвышенно, трагически, без единой запинки… Вот что значит – сила лермонтовской поэзии…
А вы спрашиваете: что связывает меня с Лермонтовым? Конечно, очень и очень многое!
Помните, Достоевский когда-то сказал, что «мы все вышли из гоголевской «Шинели». Так вот я на 100% уверен, что многие последующие поколения поэтов вышли из знаменитой лермонтовской бурки, накинутой на плечо на знаменитом автопортрете! Его «Смерть поэта», «Бородино», «Прощай немытая Россия», его «Белеет парус одинокий», «Люблю отчизну я, но странною любовью!», «Печально я гляжу на наше поколенье…» – все эти и многие другие его строки лежат в основе поэзии 19 -21 веков!
Недаром великая Анна Ахматова, признаваясь к любви к М.Ю., написала: «Он подражал в стихах Пушкину и Байрону и вдруг начал писать нечто такое, где он никому не подражал, зато всем уже целый век хочется подражать ему. Но совершенно очевидно, что это невозможно, ибо он владеет тем, что у актера называют «сотой интонацией». Слово слушается его, как змея заклинателя: от почти площадной эпиграммы до молитвы. Слова, сказанные им о влюбленности, не имеют себе равных ни в какой из поэзий мира.
Это так неожиданно, так просто и так бездонно:
Есть речи ‒ значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.
Если бы он написал только это стихотворение, он был бы уже великим поэтом».
… Подводя итоги этой главы, хочу подчеркнуть, что Лермонтов был и остается самым мятежным, самым непокорным поэтом 19 века! И вся его судьба, и само его творчество, начиная от брошенного в лицо высшему свету «Смерть поэта», и «Герой нашего времени», и неповторимый, горький, небесный, грешный и непокорный «Демон», и «А он, мятежный, просит бури…» и сама его гибельная дуэль, и многое другое ‒ было открытым мятежом против всего и всех!
Глава 2. «Белеет парус одинокий…»
Одиночество – вот, пожалуй, самая главная тема в творчестве Лермонтова.
Я специально задался целью сделать выборку лермонтовских строк об этом чувстве, и вот далеко не полные результаты моего мини-исследования: «Выхожу ОДИН я на дорогу», «Белеет парус ОДИНОКИЙ», «На севере диком стоит ОДИНОКО на голой вершине сосна…», «Так царства дивного всесильный господин ‒ я долгие часы просиживал ОДИН…», «Как страшно жизни сей оковы нам в ОДИНОЧЕСТВЕ влачить….», «Никто моим словам не внемлет… Я ОДИН…».
«ОДИНОК я – нет отрады: Стены голые кругом…», «И все мечты отвергнув, снова остался я ОДИН…», «Я ОДИНОК над пропастью стою, где всё мое подавлено судьбою…», «Я здесь, стою близ моря на скале; Стою, задумчивость питая. ОДИН…;» «ОДИН я здесь, как царь воздушный…», «Угрюм и ОДИНОК, грозой оторванный листок, я вырос в сумрачных стенах…»
… А каким одиночеством веет от строк «И скучно и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды…» …
Как одинок был в этом мире его Печорин из «Героя нашего времени: «Я был готов любить весь мир, ‒ меня никто не понял: и я выучился ненавидеть…»
Возможно, у всех этих горьких строк были вполне конкретные жизненные причины:
М.Л. был невысокого роста. Его лицо не назовёшь красивым, большая голова, немного хромал, некоторые даже утверждают, что у него был горб…
Да, все эти физические недостатки, собственная внешность вкупе с небольшим ростом угнетали великого нашего поэта, талантливейшего человека ‒ Михаила Юрьевича Лермонтова.
Интересные воспоминания о М.Л. оставил И.С. Тургенев, который, в частности, написал: «В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовался с выражением почти детски нежных и выдававшихся губ… Известно, что он до некоторой степени изобразил самого себя в Печорине. Слова «Глаза его не смеялись, когда он смеялся», которыми он характеризует своего литературного героя, на самом деле точно применимы и к нему самому!…»
Да, Лермонтов ‒ натура страстная, амбициозная и чрезвычайно одаренная от Господа Бога. И, так и кажется, раздираемая своими противоречиями и комплексами…
Пишут, что рост Михаила Юрьевича был ‒ 169 см. Не такой уж и маленький. Но, непропорционально широкие плечи, видимо зрительно уменьшали его рост. И рядом «со товарищи», что были и высоки и красивы, наш поэт становился ядовито насмешливым и язвительным. Страстная натура преобладала порою над талантливым разумом.
Одаренный от природы блестящими способностями и редким умом, Лермонтов любил преимущественно проявлять свой ум, свою находчивость в насмешках над окружающею его средою. И своими колкими, часто очень меткими остротами, подчас выводил из себя знакомых ему людей.
С таким характером и наклонностями он вступил в жизнь. И, понятно, тут же нажил себе множество врагов.
Будучи не особо красив собою и злоязычен, он, войдя в возраст юношеский, когда страсти начинают разыгрываться, не мог нравиться женщинам. А, между тем, был чрезвычайно влюбчив. Невнимание к нему прелестного пола раздражало и оскорбляло его самолюбие. Это служило поводом к беспощадному бичеванию женщин.
Как поэт, Лермонтов возвышался до гениальности, но как человек, он имел, как и все мы, свои недостатки.
Сегодня, спустя 180 лет, живя совсем в других реалиях, нам трудно понять ‒ зачем человек столь одаренный так испытывал судьбу?
Вот что писал в своих воспоминаниях И.А. Арсеньев ‒ родственник поэта по линии бабушки и мамы: «Будучи талантливейшим поэтом и писателем, одаренным художником и ваятелем,этот необыкновенный человек искушал судьбу с одержимостью обреченного».
И судьба однажды приняла вызов. Судьба выстрелила рукой Мартынова прямо в мятущееся сердце поэта.
А что, если был бы Мишель высок и красив, может, тратил бы он свои способности на творчество.
А может, еще столько сердец сломал бы мимоходом.
Может и так. Может быть, эта мятежная душа ‒ наследственность? И так может быть.
"Под ним струя, светлей лазури
Над ним луч солнца золотой,
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в буре есть покой!"
Да, поэзия Лермонтова ‒ поэзия страдающей совести. Его спор с небом ‒ попытка переложить ответственность с себя, соблазненного миром, на Того, кто этот соблазнительный мир создал, кто «изобрел» его мучения.
Лермонтов систематически прививает читателю жгучий яд страстей и страданий. Читательский покой ему так же несносен, как покой собственный. Он душу читателя водит по мытарствам страстей вместе с душой действующего лица. И чем страшней эти мытарства, тем выразительнее становится язык Лермонтова, тем, кажется, он полнее ощущает удовлетворение.
…Для меня вся поэзия, весь смысл жизни Лермонтова заключается в его бессмертных строках, обращённых к тому свету, к тому праздному и беспечному, так называемомму «высшему обществу», в котором он был вынужден вращаться:
О, как мне хочется смутить веселость их
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
Облитый горечью и злостью!..
Глава 3. «Уж не жду от жизни ничего я…»
…Пушкин был убит на дуэли в 37 лет, а Лермонтов таким же образом погиб, когда ему было всего 26 лет. И я думаю: сколько же ещё он мог создать шедевров, если бы судьба подарила ему хотя бы эти десять с лишним пушкинских лет?!
Я часто размышляю о равном величии и всё-таки о большой разнице между этими двумя гениями. Сравните сами: Пушкин – поэт-жизнелюб, он в восторге от дарованной ему жизни:
Что смолкнул веселия глас?…
Подымем стаканы, содвинем их разом!
Да здравствуют музы, да здравствует разум!
У него была масса лицейских и других друзей ‒ Дельвиг, Пущин, Кюхля, Вяземский, Горчаков, Чаадаев и другие, а его жена – считалась первой красавицей Петербурга! У Пушкина, наконец, были дети: две девочки и два мальчика…
А теперь обратимся к нашему Лермонтову: его мать умерла, когда ему было всего 3 года, с отцом они почти не виделись, у него, по сути, не было ни близких друзей, не было жены, не было детей…
Это о себе самом он сказал:
Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей….
Даже о своей печали они говорят совершенно по-разному:
Пушкин пишет: «Мне грустно и легко; печаль моя светла»;
Совсем иная ‒ демоническая ‒ печаль у М.Л.
Моя ж печаль бессменно тут,
И ей конца, как мне, не будет;
И не вздремнуть в могиле ей!
Она то ластится, как змей,
То жжет и плещет, будто пламень,
То давит мысль мою, как камень –
Надежд погибших и страстей
Несокрушимый мавзолей!..
И недаром Александр Герцен ‒ русский революционер, писатель, философ справедливо замечал: «В отличие от Пушкина Лермонтов никогда не искал мира с обществом, в котором ему приходилось жить: он смертельно враждовал с ним ‒ вплоть до дня своей гибели… Герои Лермонтова ‒ часть его самого; его стихотворения ‒ самая полная его биография».
Кстати, ещё один такой примечательный факт: М. Лермонтов и другой великий поэт Ф. Тютчев умерли в один день ‒ 27 июля, только М.Л. погиб в 1841 году, а Фёдор Иванович тихо покинул этот свет в 1873 году, в возрасте 70 лет, в принципе, прожив достаточно спокойную жизнь!
При всём различии между двумя этими поэтами и у них были схожие мысли и строки. Достаточно вспомнить печальные тютчевские стихи:
Вот бреду я вдоль большой дороги
В тихом свете гаснущего дня…
Тяжело мне, замирают ноги…
Друг мой милый, видишь ли меня?
Тютчев написал их в 1864 году, а созвучное его мыслям стихотворение, только намного раньше, в начале июня 1841 года, буквально за месяц до гибели, создаёт М.Л. Это знаменитое, возможно, итоговое стихотворение «Выхожу́ оди́н я на доро́гу; Сквозь туман кремнистый путь блестит…»
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чем?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
… Какая печаль! Какие великие вселенские строки!
Да, он осознанно шёл к своей скорой смерти. Вот как писали об этом факте современники тех событий: «Жёлчный и наскучивший жизнью человек не оставлял своей жертвы. Лермонтов продолжал острить и насмехаться над Мартыновым, который, наконец, выведенный из терпения, сказал, что найдёт средство заставить молчать обидчика. Избалованный общим вниманием, Лермонтов не мог уступить и отвечал, что угроз ничьих не боится, а поведения своего не переменит».
А вот, как напишет об этом же сам поэт в «Фаталисте», ключевой новелле «Героя нашего времени»: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера ‒ напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится ‒ а смерти не минуешь!»
…Нелепый конец… Нелепая дуэль, по сути, со своим бывшим другом и однокашником по юнкерской школе – Николаем Мартыновым…. Нелепая смерть…
… А в памяти всё всплывают и всплывают эти его беспощадные стихи: «И вы не смоете всей вашей чёрной кровью поэта праведную кровь!»
Когда-то прекрасный русский поэт В. Ходасевич заметил: «Лермонтовские герои, истерзанные собственными страстями, ищущие бурь и самому раскаянию предающиеся, как новой страсти, упорно не хотят быть только людьми. Они «хотят их превзойти в добре и зле» ‒ и уж, во всяком случае, превосходят в страдании. Чтобы страдать так, как страдает Демон, надо быть Демоном…»
… Эпиграфом к своей статье я взял прекрасные строки из замечательного поэта Игоря Шкляревского:
Земные взоры Пушкина и Блока
Устремлены с надеждой в небеса,
А Лермонтова чёрные глаза
С небес на землю смотрят одиноко.
… Да ‒ так и будет вечно одиноко смотреть на нас с небес Михаил Лермонтов, погибший 180 лет назад ‒ 27 июля 1841 года, погибший, но в тоже время бессмертный ‒ великий Демон русской поэзии!
Глава III
Записки, найденные на графских развалинах
(лучшая поэтесса 19 века – Евдокия Ростопчина).
«Я верю, под одной звездою мы были с вами рождены».
(М. Лермонтов)
Гуляя минувшим летом 2021 года по своим любимым московским местам – от родного Чистопрудного бульвара в сторону Красных ворот, где на Новой Басманной улице красуется храм Петра и Павла, я набрёл на развалины некогда красивого дворянского дома начала 19 века. Здесь я и нашёл записки, написанные женской рукой, в конце которых стояла дата 1858 год и подпись «Евдокия Ростопчина».
Именно сегодня я решил опубликовать избранные страницы из её рукописи. Итак:
«… Меня всегда звали – Додо, а позже русской Жорж Санд. Я была красивая, умная, талантливая… и несчастная… Я, Ростопчина Евдокия Петровна, родилась в Москве в прекрасном районе Чистых прудов.
При рождении я носила фамилию Сушкова.
Прожив всего неполных 47 лет, я испытала всё: счастливое детство в богатом доме знатных родственников, юность, прошедшую не только на великосветских балах, но и в единении с прекрасными книгами. Я изучила пять языков. Увлечение высшим светом шло для меня рядом с первыми поэтическими опытами… А потом… потом моими друзьями и знакомыми стали лучшие поэты и писатели нашего времени А. Пушкин и М. Лермонтов, В. Жуковский и Н. Гоголь, П. Вяземский и Н. Огарев…