Попаданка. Колхоз – дело добровольное

Господин Орбрен вольготно расположился в кресле, что ближе к двери, не иначе, чтобы я не сбежала, а я осторожно присела на краешек другого.

– Малла, – его светлость, покрутил перо, – ты должна рассказать нам, что делала, когда просила у Оракула сарафаны.

– Сарафаны? – переспросила я и покосилась на хмурого господина Орбрена. Мол, чего ты? Давай уже начинай отправлять меня в кутузку.

– Об этом, – он правильно понял мой взгляд, – мы поговорим позже. И очень многое будет зависеть от того, как старательно ты будет отвечать на все остальные вопросы.

Кошмар меня подери! Вот уверена я, что в этот-то раз он меня не провоцировал. Я даже сама от себя такого не ожидала. Но как вывернул ситуацию в свою пользу! Попробуй теперь упусти какую-нибудь мелочь, которая окажется важной…

Я вздохнула и начала рассказывать. С самого начала. Раз уж им важно все до мелочей. Как купила ткань, как раскроила, как Салина меня огорчила…

– Малла, – с ехидной улыбкой перебил меня его светлость, – давай опустим подробности и сразу перейдем к самому обращению к Оракулу.

– Хорошо, – «господин, добрый полицейский», добавила про себя…

Теперь рассказ уложился в два предложения: пришла, взяла круг Оракула и, потянувшись силой, попросила.

И вот тут «добрый полицейский» показал свое истинное лицо. Мурыжил он меня целый час, задавая каверзные вопросы и записывая мои ответы на листочек. А потом довольно хмыкнул.

– Ты прав. Это она изменила статус вдов во всем Гвенаре. Но я не понимаю, как она смогла это сделать, ведь для этого нужна близкая мужская энергия равная по силе. А тогда… хм… ее у Маллы не было.

– Была, – Орбрен встал с кресла и подошел ко мне, – посмотри внимательно.

Его светлость пристально всмотрелся и выругался:

– Арр! И так давно! Я не мог это пропустить!

Я подскочила с кресла в панике. Бежать! Этот негодяй господин Орбрен сдал меня с потрохами! Я как овца на заклание сама притащилась в эту ловушку, и ведь знала, что нельзя доверять никому. А в особенности господину Орбрену.

– Тише, Малла, – поймал меня в шаге от двери негодяй, – его светлость никому не скажет.

– Никому, кроме его величества, – уточнил герцог, – ты должна нас понять, Малла. Ты не просто попросила у Оракула разрешения носить сарафаны, ты оказала влияние на все государство. И мы не можем оставить это без внимания.

– Малла, послушай, я все объясню, – господин Орбрен крепко держал меня, не давая вырваться, – все очень серьезно. Это дело государственной важности. И лучше, если ты выслушаешь нас добровольно. Мне бы не хотелось заставлять тебя.

Я обмякла в его руках. Кошмар меня подери, вот я вляпалась. Как-то Орландо еще в юности проигрался в подпольном казино. И он мне рассказывал, как выбивали из него долги крышующие нелегальный бизнес полицейские… да, ни от меня, ни от моего малыша мокрого пятна не останется, если я сейчас буду упираться. Это не какие-то бандиты, это государство…

Господин Орбрен, мягко обхватив за плечи, подвел меня к креслу и усадил, присев рядом на подлокотник. Наверное, чтобы я снова не убежала. Но я не побегу. Я может еще не поняла, во что вляпалась, но то, что с его величеством, его светлостью и господином Орбреном лучше не спорить, догадалась.

Герцог спокойно сидящий за столом, продолжил, как ни в чем ни бывало:

– Оракул это всего лишь артефакт, работающий на магии, и он выполняет заложенные в него функции, но сам ничего не регулирует. Например, сигнализирует, если купец обманывает. Но вот критерии лжи вносятся теми, кто управляет артефактом. Или вдовы… правила для вдов внесены Ведающими еще во время войны с Хадоа, до миграции в Мидгард. Не могу сказать, какие у них были причины, но, Малла, за столько тысяч лет мы ничего не могли изменить в этих правилах. В наших силах было всего лишь сделать жизнь несчастных женщин более-менее сносной. А ты просто захотела сарафан… и сделала так, что вдовы перестали быть изгоями в нашем обществе.

Он помолчал, а потом продолжил с тяжелым вздохом:

– А мы с его величеством чуть с ума не сошли, пытаясь разобраться, как это у него получилось, – его светлость прикрыл глаза, – решили, что это ее величество, которая как раз накануне услышала рассказ про ваше поселение. Пришлось в спешном порядке готовить указы об изменении статуса вдовьих поселений. Сначала отправили вам, вы же у нас чересчур заметные, с внешним миром общаетесь больше всех остальных. А теперь и во все остальные ушли указы о присвоении вдовьим поселениям статуса деревни.

– Но я ничего такого не хотела, – пролепетала я, замирая в кресле. Поди пойми, хорошо это или плохо в масштабах государства.

– Мы знаем, – теперь добрым полицейским был господин Орбрен.

– Есть еще один момент, – его светлость взъерошил идеально уложенные волосы, – даже два. Первый, чтобы управлять Оракулом человек должен быть равен сильнейшим Древним Ведающим. И второй, управлять им в одиночку невозможно. Для этого нужно смешать две энергии: мужскую и женскую, двух равных по силе Ведающих.

– Поэтому я и следил за тобой, после этого выступления на площади, – теперь говорил господин Орберн, – именно тогда я понял, что ты очень сильная Ведающая. Но у тебя должен быть сообщник. Если бы я знал, что ведьмы закутали тебя в кокон не для того, чтобы скрыть силу…

– У меня нет никакого сообщника, – побледнела я. Как пить дать сейчас обвинят в шпионаже и все…

– Есть, – улыбнулся его светлость, – это твой сын.

Я застыла. Ледяной холод прошелся с головы до ног, выстужая эмоции. Меня никто не отпустит. Я была абсолютно права, не доверяя господину Орбрену, надо было уходить тогда, на поляне.

Положила руки на живот пряча малыша. Если бы я умела сворачивать пространство осознанно, как его светлость, то воспользовалась бы своим умением и сбежала. Если бы да кабы… кошмар меня подери!

– Малла, – господин Орбрен заговорил снова, – не бойся, никто не обидит ни тебя, ни твоего сына. Поверь, нам важно, чтобы ты нам доверяла.

– Верно, Малла, – подтвердил его светлость, – мы позаботимся и о тебе, и о твоем ребенке. Защитим вас от Хадоа.

Я молчала. От хадоа-то они может быть нас и защитят, но кто защитит нас от них? Нет, пока нельзя думать. Не здесь, не сейчас…

– Я ничего не знаю, я не нарочно, – вжалась в спинку кресла. Как же страшно, – мне ведь ничего не нужно. Я просто хочу жить спокойно. Работать в колхозе. Растить сына. Раз теперь вдовы не изгои, я ведь могу оставить его себе!

– Да, Малла, – сокрушенно вздохнул его светлость, – формально ты изменила статус вдов, но готовы ли люди принять эти изменения? Много тысяч лет детей у вдов отнимали, чтобы их не забрала тьма. Смогут ли люди вот так сразу привыкнуть к тому, что дети останутся у матерей? Но не окажутся ли предрассудки сильнее Оракула? И не увидят ли люди в твоем ребенку эту самую тьму? Я, честно говоря, не уверен, Малла.

– Но не нужно паниковать, – господин Орбрен взял меня за руку, словно желая успокоить, – ты же помнишь, я обещал тебе сделать все возможное, чтобы твой сын был рядом. И я сдержу обещание, Малла.

– Но и ты должна нам помочь, ведь иначе мы не сможем защитить вас от глупых предрассудков.

– И от хадоа, – господин Орбрен проникновенно заглядывал мне в глаза, – ты ведь это понимаешь?

– Очень хорошо, – прошептала я помертвевшими губами. Похоже у меня совсем нет выбора, – понимаю…

– А теперь расскажи нам, что именно ты сделала в последний Первый день. Это было вечером на посиделках у Салины. Вспомни, что такого необычного ты чувствовала, – его светлость замер, словно я должна была сообщить что-то важное.

– Я, – я прокашлялась, потому то горло сжал спазм от страха, – ничего такого не делала. Мы просто пели. И у меня даже круга Оракула не было.

– Вот именно, Малла, ты смогла связаться с Оракулом даже без круга. Вспоминай. У тебя должны были появиться какие-то особенные ощущения, не такие как обычно…

– Я просто пела, – попыталась вспомнить я, – песню про любовь девушки Катюши и бойца с пограничья.

Господин Орбрен и его светлость быстро переглянулись. Явно неспроста. И я, вздохнув, пересказала свои ощущения во время пения. И про то, как увидела весь Генар словно на ладони, и про то как дунула на уголек, который почти потух, и про то, что приняла все это за видения, и про то, что Дайра назвала меня песенницей. Все равно ведь его светлость скоро все знает…

Когда я закончила, в кабинете было тихо. Господин Орберн и его светлость молчали.

– Скажите, а что я сделала-то? – осторожно попросила я.

Но господин Орбрен ответил вопросом на вопрос:

– Малла, а ты в этот момент думала ли сама о тех бойцах на границе? И что ты думала?

– Думала, конечно, – пожала я плечами, – из-за этих ваших войн на границах, столько женщин любимых теряют, вдовами остаются. И потом оказываются в ваших ужасных платьях-мешках во вдовьих поселениях без всякой надежды на лучшее. А что все таки я сделала?

– Ты отодвинула границы Гвенара, – сдержанно ответил его светлость, – почти на целую веху по всему периметру…

– И что это значит? – жалобно протянула я, – это хорошо или плохо?

– Это значит, Малла, – господин Орберн снова взял меня за руку, а я еле сдержалась, чтобы не выдернуть ее из его ладони, – что теперь от хадоа свободно немного больше нашего мира. Ты отобрала наши земли у захватчиков. И это очень хорошо.

Глава 46

– Но и это еще не все, – его светлость устало потер переносицу, – вчера ты каким-то образом уничтожила армию хадоа, которая направлялась к нашей границе. И ты должна нам рассказать, что именно ты сделала. Как ты смогла пробудить активную защиту Оракула. Потому что, Малла, хадоа не простят Гвенару подобной выходки. Нападения продолжаться. И мы должны понимать, сможем ли ответить им так же, как вчера. Или нет.

– Я не знаю, – я уже чуть не плакала. В голове вместе с пульсом стучало: «Мне конец!», – я ничего не делала. Мне просто было страшно, очень страшно. И нужно было… куда-то Туда, чтобы сделать… что-то сделать.

– Куда Туда, Малла? – его светлость крутил в пальцах перо, выдавая свое нетерпение.

– Я не знаю, я же не добежала до Туда. Не успела, – я рассказывала о своих ощущениях, о том, что делала в эти самые страшные минуты жизни, вытирая слезы, которые сами лились из моих глаз. Вот что за невезение? Зачем мне это все. Я же просто хочу жить спокойно.

Его светлость и господин Орбрен внимательно слушали, иногда задавая уточняющие вопросы.

Когда я дошла до того момента, как обнаружила Источник, и как сроднила с ним наши с сыном энергии, его светлость зафыркал от сдерживаемого смеха, а на лице господина Орбрена заходили желваки, словно от тоже сдерживал, но совсем другие эмоции.

– Объясните мне, – не стерпела я, – это что-то значит, да?

– Нет, Малла, – ответил господин Орбрен, – это почти ничего не значит. Просто так никто до тебя не делал. Но до тебя много чего никто не делал. А на его светлость не обращай внимания. Он просто завидует.

– Чему? – не поняла я.

– Что ему не повезло, – раздраженно ответил гоподин Орбрен, ничего не проясняя, – рассказывай дальше.

– А дальше все. Я отправила Шар Туда, чтобы он уничтожил Угрозу. И все.

– М-да, понятно, что ничего не понятно, – снова растрепал волосы его светлость, – куда же ты бежала, Малла… где это это твое Туда. И что это за Шар. И отправила ты его совсем не на границу, где была Угроза, а куда-то в неведомое Туда…

– Ваша светлость, нужна карта. Есть? Хочу кое-что проверить.

– Есть, – его светлость выдвинул ящик и вытащил лист бумаги. Оба мужчины склонились над картой, что-то разглядывая.

– Вот поселение, – ткнул пальцем в карту господин Орбрен, – вот здесь Малла начала играть с пространством. Дальше, я полагаю она двигалась только прямо для экономии времени. Здесь наш путь закончился, – отметил он вторую точку.

Его светлость достал линейку и перо и прочертил линию. Они оба одновременно выдохнули, и выругались:

– Арр!

– Все так просто!

Пока они отвлеклись на карту и совсем забыли про меня, я попыталась улизнуть. И медленно, осторожно пятилась к двери, чтобы в тот самый момент, когда оба негодяя были заняты разглядыванием чего-то интересного на карте, рванула прочь, одержимая желанием оказаться как можно дальше.

Я была очень напугана и, возможно, мне удалось бы сбежать, но я с размаху впечаталась в чье-то тело, потерявшись в пространстве от удара.

Тело охнуло и еле удержалось на ногах. Я рванула в сторону, как испуганный заяц, но кто-то снова удержал меня, грубо и больно схватив за предплечье:

–– Куда собралась? Мы еще не закончили! Брантир, ты не мог притащить этих двух бродяг сразу во дворец?!

–Ваше величество, – склонили головы негодяи. А я чуть не задохнулась. Да что же такое?! Что же мне так не везет?! Опять я «покусилась» на его величество?! – Я решил, что лучше сначала выяснить все обстоятельства здесь, подальше от дворца.

– И вынудить меня добираться верхом больше двух часов. Орбрен, – его величество кивнул его светлости и господину Орбрену, отвечая на приветствие. Меня он так и не отпустил и крепко, до боли сжимал за плечо. – Надеюсь, теперь ты здесь, чтобы взяться за ум и прекратить бегать от своих обязанностей?

– Ваше величество, – практически перебил короля сумасшедший герцог, – господин Орбрен уже приступил к работе.

– Господин? – его величество выразительно приподнял брови, – хм… ну, пусть господин… А девицу-то чуть не упустили. И, вообще, Орбрен, когда ты успел…

Он резко и безжалостно толкнул меня обратно в комнату.

– Простите, ваше величество, – снова невежливо перебили короля, – все вышло совершенно случайно. Мы сейчас вам все объясним.

– Ясно, – нахмурился его величество и сделав пару шагов сел в кресло, вытянув ноги, – Брантир, надеюсь, моя двухчасовая скачка стоила того? Рассказывайте, что вы нашли, и причем тут эта дурная девица. И надеюсь, – он выразительно посмотрел на господина Орбрена, – дело не только в твоей женитьбе. Я, конечно, рад, но этому я мог бы порадоваться и позже.

– Ваше величество, может быть мы пока отпустим Маллу? – согласно кивнул его светлость.

– Пусть сидит, – устало махнул король, – а то сбежит еще. Я под защитой приехал, без сопровождения. Все равно мозгов у нее, как у курицы. Одно замужество на уме.

Я даже вздрогнула и проверила свои пластиковые окна. Все на месте. Но как его величество прочитал мои мысли? Ведь я как раз думала, что странные намеки его светлости и его величества… как бы не вышло так, что женился господин Орбрен на мне, а я и не заметила, как это случилось. Слишком уж все подозрительно…

Его светлость захохотал, а господин Орбрен зашипел от гнева… Кошмар меня подери! Неужели я права? Но его величество явно заглянул дальше, чем ему позволяли мысленно установленные стекла между нами. Неужели для него это не преграда? Кошмар меня подери!

– Ваше величество, – отсмеявшись, посерьезнел его светлость, – мы выяснили кто виноват во всех этих странных и внезапных изменениях Оракула.

– Да? – король весь подобрался, – и кто же это?

– Она, – господин Орбрен, кивнул на меня, стоявшую рядом с креслом его величества, – это Малла.

Его величество и два негодяя уставились на меня как на неведому зверушку. Я даже сделала шаг назад, в попытке спрятаться от этих пугающих взглядов. И еще… пока не наткнулась на стену. И замерла, прижавшись к ней спиной.

– Она? – удивленно приподнял брови его величество, – вы уверены? Да эта дура способна думать только о поисках мужа.

– Ваше величество, – почтительно склонил голову господин Орбрен, – совершенно точно, это она. Я присутствовал при всех трех ритуалах связи с Оракулом…

– Почему не сообщил? – рыкнул король, не давая даже договорить, – мы потеряли столько времени!

– Я думал она Последняя, – виновато повесил голову господин Орбрен, – а вы знаете, как я отношусь к… этому вопросу. Поэтому, когда узнал, арровы ведьмы скрывают ее Дар, решил, что все к лучшему.

– Орбрен, твоя глупая вера в идеалы прошлого, обходится слишком дорого. Продолжай, – тяжело вздохнул его величество и разрешающе махнул рукой.

Рассказ о моих случайных и нечаянных ритуалах занял довольно много времени. Господин Орбрен подробно рассказал о том, что я натворила, неоднократно подчеркнув, что все это было без злого умысла, а по недомыслию. При таких словах, его величество каждый раз довольно кивал, словно соглашаясь, что ничего другого он от такой дуры и не ждал.

Король постоянно прерывал господина Орбрена, задавая уточняющие вопросы. И тогда я поняла, что меня еще жалели, допрос его светлости и господина Орбрена был на порядок дотошнее. И двум негодяям приходилось отвечать на миллиарды вопросов его величества, которые иногда, вообще, никак не относились к тому, что произошло. Ну, мне так казалось. Вот зачем ему было знать, какого цвета сарафан был на мне или что делали все остальные, когда я говорила.

А про меня как будто бы забыли. Но стоило мне сделать только шаг в сторону, как рядом оказался господин Орбрен, схватил меня за руку и больше не отпускал.

Помимо того, что мне было уже известно, я услышала и кое-что новое. В тот самый первый раз, когда сожгла руки на круге Оракула, я тем самым, вероятно, провела привязку к артефакту и именно поэтому потом смогла влиять на него без круга. А бежала я, оказывается туда, куда меня хотел доставить господин Орбрен – в столицу. Потому что именно там главный Храм Оракула, из которого король с королевой следят за Оракулом. Влиять-то они на него не могут, в отличие от нас с сыном.

Разговаривали мужчины долго. Я так устала стоять, что опустилась прямо на пол, спрятавшись за кресло его величества. И задремала. Все же вымоталась и перенервничала знатно.

– Тише-тише, Малла. – Я открыла глаза в тот самый момент, когда он поднял меня на руки. – Я отнесу тебя в спальню. Спи. Завтра утром мы с тобой отправимся домой, в колхоз. Ты же не хочешь пропустить Сайкину свадьбу? – усмехнулся он.

Он шагал легко и мягко, и я мгновенно заснула снова прямо у него на руках, так и не распознав, было все это на самом деле или просто приснилось. Особенно прикосновение его жесткой ладони к моей щеке, когда он уложил меня в постель и укрыл одеялом. И его слова:

– Малла… откуда же ты взялась такая… на мою голову… и толковая, и бестолковая одновременно…

Глава 47

Противное солнце снова разбудило меня, приласкав ярким светом. Наверное, из-за того, что окна были непривычно прозрачными, я проснулась даже раньше, чем обычно. А голод не дал мне уснуть снова. Вчера для меня закончилось без ужина, поэтому есть я хотела даже больше, чем принять ванну.

Наскоро умывшись, приоткрыла дверь и прислушалась. В доме стояла тишина, наверное, все еще спали. Не привыкли аристократы рано вставать, хмыкнула про себя, это не колхозники, у которых столько дел, что с рассвета и до заката присесть некогда.

На цыпочках вышла и, сделав буквально два шага, начала спускаться по лестнице.

– Доброе утро, – голос его светлости позади меня, заставил буквально подпрыгнуть от неожиданности. Я не удержалась и скатилась бы по ступенькам, если бы он не поймал меня за руку, – Малла, – он вздохнул, – ты хоть когда-нибудь бываешь осторожна и внимательна? Как ты, вообще, дожила до своих лет со своей способностью влипать в неприятности?

– Вы подкрались ко мне неслышно, – тихо ответила я, – я думала, все еще спят.

– Все еще не ложились, – он широко зевнул, – по твоей милости, мы последние две семидневки спим не больше двух часов в день, разгребаем то, что ты наворотила.

– Да, почему опять я? Я ничего не делала! – возмутилась я шепотом. Никак не могла перестать думать, что все вокруг спят.

– Только изменила статус вдов и отодвинула границы на веху? – ехидно спросил его светлость.

– Но вы сами вчера говорили, что это хорошо!

– Малла, – он снова зевнул и энергично потер мочки ушей, – ты хотя бы представляешь, чем обернулось для всех государственных служащих твое «просто захотела сарафан»? Ты создала невероятный объем срочной работы всей королевской канцелярии! И им спешно пришлось переписывать несколько сводов законов и тысячи положений. Ведь вдовы теперь могут и замуж выйти, не в виде исключения, а повсеместно, и переехать, и, вообще, не поехать жить во вдовье поселение, а остаться у себя дома. А значит нужно было пересмотреть порядок наследования имущества, все положенные вдовам льготы и пособия, что-то убавить, что-то добавить, и донести это до сведения не только всех глав вдовьих поселений, но и всех остальных городов и деревень. Перераспределить финансовые потоки и пересмотреть бюджеты на всех уровнях. Причем сделать это надо было как можно быстрее, ведь все уже заработало. Да, у нас сотрудники сутками из-за стола не вставали, чтобы все переделать как можно быстрее. А ведь текущую работу тоже никто не отменял, Малла. И мы еще не разобрались окончательно с этой бедой, как ты нас снова облагодетельствовала, отодвинув границы на веху. На веху! По всему периметру! И все крепости, все блок-посты, все таможенные службы оказались не на границе, а в вехе от нее. А тут, Малла, одной бумажной работой не отделаешь. Вот скажи, сколько времени и ресурсов нужно, чтобы построить пограничную крепость, а? А их у нас двенадцать! И они в один миг превратились в бесполезные и никому не нужные груды камней, потому что перестали выполнять свои функции. И теперь наши пограничники живут во временных лагерях в чистом поле. И если что-то случится, Малла, и хадоа прорвутся, смертей будет на порядок больше. Ведь стены крепости их теперь не защищают. А они прорвутся. К нам уже пришла депеша с претензиями от хадоа. А мы даже не знаем, Малла, что им ответить. Мы же не можем написать, что границы, никого не спросив, подвинула глупая баба, которая пожалела вдов. А уж уничтоженная позавчера армия…

Его светлость говорил, а мне чем дальше, тем больше хотелось провалиться под землю от стыда. Я ведь ни о чем таком не думала и сделала это не нарочно. Но, разве всем остальным от этого легче?

– Вот и думай, Малла, прежде чем что-то делать. Его величество, кстати, настоятельно рекомендовал не забывать об этом, – закончил герцог, когда мы дошли до кухни, – Марла, отнеси завтрак его величеству и господину Орбрену. И девичьи глазки не забудь. А то они так и не ложились…

– Что?! – побледнела я. Кошмар меня подери! Пустят меня сейчас на глазки!

– Не дури, Малла, – устало ответил его светлость, – никому твои глаза не нужны. Это цветы. У нас сейчас во всей столице это самая популярная травка, потому что дает бодрость без сна.

Марла, мимоходом облив меня ненавистью, ушла с подносом наверх, к его величеству, а его светлость, сел за кухонный стол и мгновенно задремал. Не понимаю, почему Марла меня так невзлюбила. Я ведь ей ничего не сделала. Может быть она не рада, что я спасла дедушку Леарда от смерти?

– Доброго утречка, дочка, – хмурый дедушка Леард, словно в ответ на мои мысли, заглянул на кухню. Он увидел заснувшего герцога и перешел на шепот, – ох, и досталось же бедолагам. Почитай две семидневки уже на глазках сидят. Марла ругается. Очень уж это для здоровья вредно. Эх, знать бы кто такую кутерьму устроил… Хорошо, что младшенький образумился. Хотя бы поможет… Садитесь, госпожа, – кивнул он мне на свободный стул, – по утрам не до церемоний, даже его величество здесь завтракает…

И, сокрушенно вздыхая, дедушка Леард принялся собирать на стол. Он все делал тихо, чтобы не разбудить его светлость.

А я сидела и понимала, что натворила. Это только сказать просто, а на деле выходит все совсем не так, как кажется. Вон сколькими бессонными ночами обернулись для короля, герцога и всех остальных мои сарафаны. И воинов жалко… нападут хадоа… а им и спрятаться негде… И строить теперь надо эти крепости…

И еще неизвестно, что его величество решил на счет меня. Хотя какое это имеет значение… нет… нельзя… Не думай, Малла, о черной кошке. Не думай.

Позавтракала я без удовольствия. Его светлость так и спал, положив руки на стол и уткнувшись в них лицом. А я-то думала, колхозники раньше встают… а этот неправильный король, вообще, не ложился. И герцог тоже у них неправильный. Они должны на балах гулять, с фаворитками зажигать и, вообще, вести праздный образ жизни. А иначе зачем быть королем?

– Малла, – на кухню заглянул хмурый и осунувшийся от бессонной ночи господин Орбрен, – его величество позволил тебе вернуться домой. Пока не понадобишься. И, держи, надень эти амулеты, – он протянул мне две загогулины на золотых цепочках, которые я со вздохом повесила на шею. – Придется нам своим ходом до дома добираться, его светлость не сможет и нас, и его величество перенести. Выходи сразу во двор, я твою сумку уже забрал.

Меня отпускают… я даже выдохнула. Оказывается все это время я была в напряжении. Но, кажется, у меня получилось! Я постаралась не улыбнуться, чтобы не выдать свою радость. Все будет хорошо, положила ладонь на живот, мама со всем справится, малыш.