Экспериментариум

– Вот так и истина просачивается в нашу жизнь не всегда желательными явлениями, – подал голос профессор, трогая пальцами мокрые камни.

– Месье Соломон, я надеюсь, что когда вы пообещали мне продемонстрировать наглядно суть вашего уникального метода «перекодировки сознания», вы не шутили, затаскивая меня в путешествие по лабиринтам этих развалин, – в интонации Жана чувствовалась ирония. – Кстати, это действительно развалины замка тамплиеров?

– Не сомневайтесь, молодой человек, у нас в округе таких развалин немало. Смею предположить, что и о тамплиерах мы осведомлены далеко не полностью, каждая тайная организация строится по принципу вашей русской матрешки, внешний контур которой – всегда дезинформация непосвященных. Достоверно лишь то, что в свое время они оказывали услуги каббалистам, не истребляли их семьи во время крестовых походов, за что каббалисты делились с ними секретами, вот, например, изготавливать спирт и обрабатывать им раны, кипятить воду, дабы избежать болезней…

– А вы, профессор – мастер интриги… Если бы кто-нибудь сказал мне, что я буду с фонарем в руках блуждать по подземелью, просто поддавшись «гипнозу» вашего научного авторитета, я бы не поверил.

– А с моей точки зрения ничего удивительного – очень даже предсказуемые действия. Вы сделали точный расчет, устроившись на работу именно в нашу клинику. Вы понимали, что в моем преклонном возрасте целесообразно задуматься о приемнике, и сделали все, чтобы сблизиться со мной. А через время – заручившись моим добрым отношением и наилучшими рекомендациями – занять мое место. Надеюсь, не слишком обременительное потворство моим «чудачествам» действительно поспособствует укреплению наших отношений.

Ступени заканчивались, последняя из них была гораздо выше предыдущих.

Жан решил продемонстрировать пожилому коллеге свое возрастное превосходство и – вместо того, чтобы внимательно разглядеть поверхность каменного пола под лестницей – самоуверенно прыгнул со ступеньки вниз.

В этот момент острая боль, пронзившая ногу, помешала ему устоять на скользкой и бугристой поверхности камня, он попытался балансировать руками, но это не помогло – мужчина со стоном упал.

Фонарь откатился в сторону.

Пока Жан, чертыхаясь, пытался встать, месье Соломон, аккуратненько придерживаясь рукой за стену, медленно опустил ногу с последней ступеньки и уверенно ступил на пол.

Он дошел до фонаря и, подняв его, остался доволен тем, что прибор не повредился. Слегка передвинув клавишу выключателя, профессор приглушил свет.

– Зачем вы убавили свет? – капризно спросил Жан.

Он сидел на полу, прислонившись к стене.

– Истина приходит из тьмы, – ответил старик.

– Бросьте ваши метафоры и сделайте свет ярче – я не могу понять, что с ногой, – поморщился Боне. – Сейчас я сниму свитер и рубашку… – он начал раздеваться. – Вот, лучше порвите рубашку, ее придется использовать для фиксирующей повязки, – говорил он, надевая свитер на голое тело.

Профессор, отступив назад, уселся прямо на ступеньку – с которой неудачно «пикировал» молодой доктор – и принялся за изготовление «бинтов», продолжая свое повествование под звук рвущейся хлопковой ткани.

– Видите ли, уважаемый Жан, общепринятая картина мира, так яростно навязанная нам – имеет очень мало общего с действительностью. Человек вовсе не то, за что пытается себя выдавать. Все эти лозунги о гуманизме, о любви в ближнему и прочая лабуда – они навсегда останутся нереализованными. А все оттого, что человек куда охотнее вскармливает свой эгоизм, тем самым разобщая популяцию. Миллионы причин, мой бедный Жан, миллионы причин, лишь бы противостоять друг другу: по цвету кожи, по вероисповеданию, по политическим устремлениям, по полу, возрасту… Да и не в этом суть… Лишь бы разобщаться, лишь бы отмежёвываться. А этого достаточно, чтобы обречь себя на исчезновение лет так через тысячу или две. «Почему?», – спросите вы… – месье Соломон, разговаривая сам с собой, продолжил монолог. – А я вам отвечу. Потому, что перестает действовать высший закон формирования единого разума. Наш величайший коллега – Карл Юнг – он очень близко подошел к разгадке, он называл этот феномен – «коллективное бессознательное» – формой, являющейся продуктом наследуемых структур мозга, – с этими словами Соломон Кац вложил в руку Жана ровные и широкие полоски ткани.

– Так вот, я отвлекся… – продолжал он. – На определенном этапе из-за отказа человечества жить по единым законам – дабы, став мощным кластером, интегрироваться в процесс отнюдь не бессмысленного существования нашей планеты – мы стали ненужными существами. Никчемными двуногими, приносящими вред всему окружающему миру. Но так как гуманная мудрость Земли сжалилась над нами, не истребив за ненадобностью – нам была уготовлена участь «крысиного обслуживающего персонала». Оправдание нашего существования – служить крысам, действуя им во благо.

– Профессор, вы это – серьёзно? За всю жизнь не слышал большего бреда! – подал голос Жан, закончивший «бинтовать» лоскутами пострадавшую ногу. – По-вашему, крысы победили в тендере на право использования человечества?

– Отличное сравнение! – повеселел месье Соломон. – Надо будет запомнить такую меткую аллегорию: крысы победили в тендере. Вот, знаете ли вы, голубчик, сколько на планете в настоящее время проживает людей? Ладно, думаю, что знаете – семь с лишним миллиардов. А крыс? Крыс, к вашему сведению, на нашей планете – двадцать семь миллиардов. В основном они питаются тем, что производим мы, они плавают на наших кораблях, путешествуют в наших автомобилях и поездах, летают на самолетах, они используют все наши достижения. Уверяю вас, когда мы полетим обживать другие планеты – они поселятся там вместе с нами. Их единый разум позволяет им быть более живучими, более приспособленными к любым условиям. Эта отлаженная машина по завоеванию планеты сознательно использует нас в своих целях. Настоящие биологи знают, что крысы обладают коллективным разумом, который управляет действиями каждой отдельной особи. Эта объясняет многое: и быстроту, с которой эти грызуны расправляются с другими разновидностями; и успех в их борьбе с людьми. Крысиный коллективный разум способен видеть будущее лучше нас, а судьба отдельной особи – производящей за свою жизнь целые колонии себе подобных – вообще не имеет значения для популяции. А как четко выстроена крысиная иерархия: вожак, подчиненные, «разведчики»… Например, избранные вожаком «смертники» идут в разведку и поедают отравленные приманки. Если они распознают яд, то тут же оповещают членов крысиной стаи, а те – в свою очередь – игнорируют подкинутые ядовитые продукты. А «потерпевшие дегустаторы» отправляются в норы пить воду, пытаясь промыть себе желудок. Но тут уж, как говорят наши земляки: «Le jeu vaut la chandell!» – игра стоит свеч!

– Ерунда – вся ваша теория! Если крысы приобрели права на человека, то были далеко не одни. В том тендере принимали участие и победили: вирусы, бактерии, паразиты – наконец. Эти мелкие твари просто колонизировали пространство внутри нас! Сейчас меня больше интересует, как всё, что вы говорите, связано с вашим методом леченья? – Жан неловко проковылял пару шагов и уселся на широкую ступень рядом с профессором.

– Попытаюсь объяснить, – задумчиво ответил доктор Кац. – Развитие медицины, безусловно, интересует и крысиное племя. Они охотно жертвуют представителей своего сообщества для участия в научных экспериментах, исход которых пополняет копилку коллективного разума всей популяции, становясь инстинктами генного уровня. Допустите, что я сумел вступить с ними в контакт и – как Вы отлично пошутили – победил в тендере на право экспериментальных работ, – месье Соломон замолчал.

Жан вытащил из кармана спортивных штанов телефон и стал водить пальцем по сенсорному дисплею.

– Бесполезно, связи здесь нет, – констатировал месье Кац.

Жан убрал аппарат. «Хорошо, что «доктор Крыса» не заметил, как я проверял работу включенного диктофона…», – подумал он.

Неожиданно раздался лязгающий звук отодвигающегося засова и скрежет открывающейся двери.

Жан насторожился – из-за травмы ретироваться обратно по крутой лестнице у него вряд ли получиться – и посмотрел на старика.

Тот улыбнулся и успокаивающе произнес:

– Все в порядке, это Луиза, сейчас она подойдет, и мы что-нибудь придумаем с вашим передвижением.

– Луиза!?

Из темноты появилась Луиза. Она деловито поприветствовала рукопожатием профессора и его спутника. Направив луч яркого света на самодельную и не очень профессионально наложенную повязку на ноге Жана, помощница без слов подставила ему плечо и, обхватив молодого доктора за талию, помогла ему переместиться до вмонтированной прямо в стену подземелья двери.

После того, как дверь за вошедшими была закрыта на металлический засов, месье Соломон уверенным движением нащупал выключатель, и перед глазами Жана Боне возникло такое, что если бы Луиза хоть на секунду отпустила мужчину – он непременно грохнулся бы в обморок.

Небольшое, практически круглое помещение из серого сырого камня, видимо, служившее «прихожей», было наполнено смрадным зловоньем. А в самом его центре – как коврик на полу – находилось нечто отвратительное и кошмарное.

Огромное количество крупных крыс было выложено в форме колеса от телеги со спицами внутри. Только «обод колеса» был не ровным и подергивался то ли от непроизвольных мученических конвульсий звериных тушек, то ли от осознанных движений.

Хвосты – «спицы» обода – вытянутые к центру круга, были причудливо изогнуты.

Обезумевший от страха Жан даже не сразу понял причину, по которой эти чудовища не спешили разбежаться при появлении людей, а только вяло шевелили мерзкими лапками и злобно сверкали глазами, обнажая длинные грязно-желтые резцы их щетинистых пастей.

Приглядевшись, Жан Боне понял, что в средине этого круга – построенного телами тварей – находился грязный и многократно переплетенный узел, состоявших из их безволосых хвостов. Зловещий орнамент этого загаженного экскрементами сооружения казался настолько отвратительным, что Жан испытал судорожный позыв рвоты.

– О, Боже милостивый! Что это?

– Защита от дураков. Так называемый «крысиный король», за сорок лет я их штук двадцать собрал, – гордо ответил месье Кац. – Сначала больше семи-восьми особей соединить не получалось. В этой, так сказать, инсталляции – уже более сорока. Да прекратите паниковать – они это чувствуют. Возьмите себя в руки, еще раз говорю – это безобидный «флэшмоб». Люди, даже случайно проникшие через дверь, тут же убегут из суеверных соображений, так как увидеть «крысиного короля» – худшая из бед, которая по поверьям навлечет болезни и смерть на все их семьи. А мы с Луизой являемся неприкосновенными, потому что кормим «короля», и за это охранники берут нас под свое покровительство и защищают даже ценой своей жизни.

– Охранники? Какие охранники?

– Да вот присмотритесь, вот внизу, по стенам везде крысиные норы, все стены испещрены ими. Ну вот же, месье Боне, сколько любопытных горящих глаз сейчас вас рассматривает.

Жан стоял, вцепившись в Луизу и – слушая сумасшедшего доктора – не мог заставить себя даже опустить глаза, чтобы лишний раз не видеть этот кошмар.

– Месье Кац, Луиза, я устал стоять, давайте уже пройдем дальше. Я правильно понимаю, мы направляемся к двери напротив?

– Месье Боне, я должна вас предупредить, что обходя «короля», вам нужно внимательно смотреть себе под ноги – крайне нежелательно, чтобы вы его задели, – порекомендовала Луиза.

Потея от страха и проклиная себя за согласие посвятить выходной общению с профессором, Жан при поддержке Луизы благополучно добрался до следующей двери, толкнув которую, испытал спасительное облегчение.

Его глазам предстал привычный вид отлично оборудованного больничного отделения. Чистота, обилие света, вода и вентиляция – ничего не напоминало о том, что это обустроенное помещение находится под землей в развалинах старого замка.

– Вот это да! – выдохнул Жан.

Страх сменился восхищением.

Жан уселся на удобный стул и, принимая из рук Луизы чашку крепкого чая, понимающе произнес:

– Вот где – в буквальном смысле! – зарыты все гонорары и премии великого доктора Каца.

– Нам пришлось и этот участок земли выкупить – добавила Луиза. – Ужасно дорого, но крысы помогли. Соломон сделал так, что они круглыми сутками и огромными полчищами бродили именно в периметре участка, который нас интересовал, поэтому бывшие владельцы не мешкая продали землю и еще остались довольны, – Луиза хихикнула. – Наше экспериментальное отделение состоит из прихожей, где вам так не понравилось, ординаторской, где мы сейчас находимся, а так же: палаты, операционной и лаборатории с хранилищем.

Доктор Кац тем временем листал какой-то журнал, заполненный от руки ровным почерком бессменной помощницы, затем, бурча что-то себе под нос, прошел в соседнюю комнату, оставив открытой дверь.

– Луиза, срочно сюда! У Елены Ложкиной конвульсии, неси лекарство, – раздался его взволнованный голос

Луиза моментально удалилась вслед за шефом.

Обалдевший Жан Боне, забыв про больную ногу, тоже допрыгал до дверного проема, с любопытством разглядывая так называемую палату.

По периметру помещения располагалось множество медицинских металлических столов, на которых в прозрачных пластиковых кувезах лежали, сидели, спали или метались из угла в угол розовые, лишенные шерсти крысы.

Каждый из прямоугольных кувезов был снабжен табличкой, на которой было указано: имя, номер, дата рождения, диагноз и еще какие-то непонятные несведущему наблюдателю параметры.

Следующая комната, находившаяся за сплошной стеклянной стеной, видимо, была операционной – Жан понял это, увидев закрепленные на потолке бестеневые лампы.

А на противоположной стене, в неприкрытом до конца дверном проеме он увидел ряд металлических шкафов, какими комплектуют хранилища с возможностью поддерживания заданного температурного режима.

– Выйдете немедленно! Пациенты могут дать реакцию на ваше присутствие! – закричала Луиза.

Жан Боне стоял как вкопанный, читая имена на закрепленных табличках. Все имена принадлежали пациентам прославленной клиники «Sunny hill».

– Черт возьми, что это значит?!

– Минутку терпения, коллега, сейчас мы закончим воздействие на госпожу Ложкину… – приговаривал доктор Кац, ловким движением втыкая острую иглу в крепко удерживаемую сильными руками мадмуазель Луизы голову шипящего животного. – Ровно через полчаса ей надо подписывать завещание, и она не должна сопротивляться… – ввинчивая иглу поглубже в мозг зверька, приговаривал профессор. – Вот и отлично! Луиза, отнесите «мадам крысу» в её покои.

– Извините, Жан, непредвиденная ситуация, – проговорил он, снял резиновые перчатки и, взяв месье Боне за локоть, проводил обратно до стола.

– Наш разговор еще не окончен, мой друг. Да вы садитесь, сейчас все поймете. Даже хорошо, что вы сначала увидели, как это происходит, теперь объясню, на чем основывается мой метод, который – я надеюсь – вы продолжите и усовершенствуете.

Выпив чай, он открыл ящик стола и достал оттуда маникюрную пилочку, приступив к любимому занятию.

– Вы, наверное, знаете о том, что изучение устройства крысиного мозга ведется давно. Всем известно, что профессор Томас Демарс из университета Флориды создал автопилот из крысиных нейронов, сотрудники Токийского университета разработали «крысомобиль», работающий на основе прямого контакта между электродами и двигательной корой мозга. Нейробиологи из Лондона доказали, что нейроны, создающие координатную сетку при перемещении организма в пространстве – так называемые «grid-нейроны» – практически одинаковы у крыс и человека. Справедливости ради скажу, что я начал пересаживать человеческие стволовые клетки в мозг крысы на пятнадцать лет раньше, чем к этому приступил американский профессор Стивен Ропер из университета Флориды. Ну а получать стволовые клетки из так называемых «iPS-клеток» мы с Луизой начали, опередив нобелевского лауреата Синъя Яманака.

– Вы сейчас не шутите? – поинтересовался Жан

– А совместить пересадку стволовых клеток пациента человека в мозг крысы и, используя возникшую связь, управлять его поведением – воздействуя на зверька – уже не составило труда. Знаете, если бы я не был атеистом и прагматиком – наверное, мне бы в голову пришло что-нибудь про культ Вуду.

– Это невозможно!!! Какая связь?!

– Согласен, сразу вы не готовы переварить всю полученную информацию. Но когда вы почитаете все наши журналы и дневники, понаблюдаете за подопечными с обеих сторон – я уверен, что вы поменяете свою точку зрения, – продолжал Кац как ни в чем не бывало.

– Тогда почему вы не зарегистрировали все свои открытия?

– Обнародовать наше достижение категорически невозможно, если это открытие попадет в руки государства то… Проблема постоянного контроля и управления, да что там говорить – и полного порабощения – будет решена раз и навсегда. А наше «сообщество», в отличии от крысиного, вряд ли будет руководствоваться целью всеобщего блага… Поэтому – полная секретность… А те методы, на которые я имею авторские права – это та самая дезинформационная первая матрешка. Поэтому, хотите владеть истинным инструментом – вникайте в накопленный мною опыт.

– А как же пациенты, их права, разве вы ими не манипулируете?

– Да, но на то они и пациенты, изначально не я сделал их такими. А своими опытами я продлеваю им жизнь и делаю их безопасными для окружающих. В некоторых случаях воздействие оказывается ситуационно, но это за дополнительное инвестирование в мои разработки и только в частном порядке. Занятие наукой, видите ли, является дорогостоящим удовольствием! Вот, например, сегодня жена одного состоятельного бизнесмена из России – бывшая наша пациентка – категорически отказывалась подписывать свое завещание, естественно, составленное в интересах мужа, а мы помогли сделать её сговорчивей… – тут месье Соломон прервал полирование ногтей и испытующе посмотрел на Жана.

Жан молчал, вцепившись в ручку чайной чашки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Было заметно, что контролировать себя ему становится труднее и труднее.

– Не надо так нервничать, у вас уже руки трясутся. Вам просто надо дать согласие на совместную работу с нами.

– А ваши разумные крысы… Почему они не разорвут вас на куски за издевательства над сородичами? – спросил молодой врач.

– Не беспокойтесь, коллега! Это их инвестиционный взнос в развитие совершенствования вида и возможность лучше адаптироваться к более близкому сосуществованию с людьми. Да и для многомиллиардной популяции… Несколько сотен или даже тысяч – ничтожно малая цена за возможность «поближе узнать», что у этих людей в голове, – он хмыкнул, довольный своей шуткой.

Закончив полировать ногти, он с удовольствием рассматривал их, не поднимая глаз на собеседника.

– Конкретно, чего вы хотите от меня? – почти выкрикнул Жан Боне.

– Вы – со мной? – раздраженно произнес профессор. – Вы будете продолжать начатое мною? Только заручившись согласием, я могу уступить вам свое место в клинике!

Жан наконец поставил чашку на стол и в упор, не отводя глаз, с ненавистью посмотрел сначала на Соломона, а затем – на безмолвно стоящую у стены Луизу. «Только бы не сорваться, нужно придумать что-то и вернуться наверх. Все сегодняшние откровения месье Каца записаны на диктофон. Эта запись будет лучшим доказательством невменяемости профессора и лучшим алиби для молодого врача, если обстоятельства выйдут из-под контроля.

– Не сверкайте глазами, молодой друг. Вижу, вы еще не определились с выбором. Ну что ж, попробуем убедить вас иначе. Следуйте за нами.

Миновав помещение «палаты», профессор и Луиза зашли в операционную, предварительно закрыв дверь на ключ изнутри и оставив Жана Боне снаружи.

Некоторое время он рассматривал «омерзительных пациентов», копошащихся в пластиковых емкостях, затем раздался щелчок, видимо, включился динамик, и громкий голос старого профессора предложил ему приблизиться к стеклянной перегородке, дабы лучше видеть происходящее в операционной.

– Внимание, месье Жан! – с этими словами Луиза поднесла к стеклу прозрачный лоток с крысой, из лапки которой торчала игла, видимо, доставляющая подопытному зверьку неприятные ощущения.

Она развернула емкость так, чтобы находящийся за стеклом Жан мог прочитать надпись.

– Жан Боне, 1985 год рождения… – вслух прочитал молодой человек. – Что?! Что вы себе позволяете, ублюдки, уроды!!!

Он рванул дверь в операционную с такой силой, что чуть не повредил себе кисть. Не переставая трясти ручку неподдающейся двери, он выкрикивал самые грязные ругательства и угрозы. Потеряв самообладание, Боне вытащил диктофон и, стуча им в стеклянную стену, требовал от старика немедленно отдать ему крысенка.

– Может, лучше убить вашего двойника? – издевался профессор. – Заодно проверите мои разработки на себе… – с этими словами Соломон Кац подергал иглу в лапке грызуна.

Жан моментально ощутил резкую пульсирующую боль в ноге.

– Будьте вы прокляты, исчадия ада! Старая тварь Луиза, это ты подстроила мне неудачный прыжок! Будь проклята, ведьма!

– Месье, как вы разговариваете с дамой… Тем более что вы не верили в наши возможности… Где ваш здравый скептицизм?

– Вы сдохнете там, за этой дверью, – Жан без колебаний закрыл наружную задвижку. – Сдохнете!!! А сейчас я выключу вентиляцию, и вы задохнетесь в своем «аквариуме», долбаные крысы.

– Глупый, глупый мальчик, настоящие крысы всегда имеют несколько ходов для отступления… А вот ты не выйдешь отсюда никогда, «охранники» сгрызут твое тело, и вряд ли твой истерзанный труп будет когда-нибудь найден… А если найдут – появиться еще одна страшная история о «крысином короле». Только и всего.

Жан не дослушал старика.

Хромая и морщась от боли, он добрался до стены с электрическим щитком и, выломав декоративную дверцу, опустил первый рычаг вниз. Свет моментально погас, но тихий гул не стих – вентиляция продолжала работать. Чертыхнувшись, Жан включил свет и хотел уже опустить другой тумблер, как, обернувшись, увидел, что за стеклом никого нет.

Он торопливо доковылял до двери в операционную и отодвинул задвижку. Дверь оставалась закрытой изнутри, а в помещении никого не было.

«Сбежали крысы, сбежали из мышеловки. Ничего, выберусь отсюда – за все ответите!», – мысли молоточками стучали у него в голове.

Жан Боне решил выбираться тем же путем, каким привел его старый врач.

Взяв фонарь, он направился к ведущей в убежище «крысиного короля» двери. Но как только он переступил порог и включил фонарь – сонмища шипящих и визжащих тварей посыпалось на него со стен и потолка. Отвратительно пахнущие хищники вонзали ему в лицо, шею и руки свои острые зубы, выдирая куски плоти. Страх и брезгливость сначала парализовали молодого человека, однако яростное желание выжить вывело его из ступора – он начал сопротивляться как мог.

Зажжённый фонарь выпал из рук, но не погас, осветив кишащую разъярёнными крысами огромную каменную нору.

Жан с силой хватал их тела и, стараясь раздавить агрессоров, отшвыривал в разные стороны. Но полчища серых убийц, одурманенных запахом крови, снова и снова накидывались на него.

Окровавленный и обессиленный мужчина, из последних сил изловчившись, заскочил обратно в ординаторскую, тут же закрыв дверь на все запоры.

Парочка крыс все же успела забежать вместе с ним. Теперь они носились по кафельному полу в поисках убежища.

Жан открыл медицинский шкаф и, достав скальпель, с размаха метнул его в одного из грызунов. Тот, взвизгнув, упал и стал извиваться на полу, оставляя на белой поверхности размазанные бурые пятна.

Второй «охранник» – вместо того, чтобы испугаться – пронзительно завизжал и прыгнул. Он, подскочив с места почти на метр, зацепился когтями за свитер Жана.

Молодой доктор схватил другой скальпель, и уже не испытывая отвращения, зажал врага в руке, глубоко воткнув в него лезвие.

Устав от сражения, он сел к столу, пытаясь собраться с мыслями.

В этот момент опять раздался щелчок, и по всему помещению зазвучал голос Соломона Каца:

– Месье Боне, не пытайте нас искать – мы с Луизой дома, а через пятнадцать минут – отправляемся в кинотеатр, поэтому у меня совсем немного времени для… Э-э-э… Сеанса громкой связи. Думаю, вы уже убедились, что обратного пути для вас нет. Все попытки выбраться бесполезны. Но если, все-таки, вы примете мое предложение… Мы с Луизой можем вернуться за вами. Не молчите, месье Боне.

– Идите к черту!

– Ну… Тогда имейте в виду, дабы обеспечить себе стопроцентное алиби нам с Луизой придется покинуть Францию на пару дней и вернуться только в понедельник, непосредственно к совещанию.

– Идите к черту! – повторил Жан.

Раздался щелчок – связь отключилась.

Жан сидел у стола, обхватив голову руками.

«Итак, что я знаю о крысах?.. Вспоминай, вспоминай!», – торопил он сам себя. – «Иерархия: вожак, воин, разведчик… Нет, не пригодится… Кого боятся крысы: огонь, кошки, собаки, куницы… Ерунда… Не поможет… На кого не нападают крысы – «крысиный король»? Нет. Стоп! Стоп!!! «Крысиный волк»! Откуда я знаю про «крысиного волка»? Моя русская бабушка – моя русская бабушка – рассказывала, как из деревни изгоняли крыс… Мужики ловили крысу и ей скармливали ее соплеменников… Каннибал становился носителем специфического запаха, улавливаемого крысами, и они разбегались при появлении… «Крысоволка»? Придется проверить – миф это… А может?.. Реальность?..».