Пернатым не место во дворце

– Что же ты такой бледный! – я наклонилась над ним, чтобы послушать, дышит ли чужак.

– Это ты… – прошептал он пересохшими губами. Веки дернулись, и он приоткрыл глаза: -Ты пришла.

Внутри все скрутилось в клубок. В этих отрывистых словах я услышала, что он уже и не надеялся на помощь. И не будет винить, если ничего не выйдет.

– Я не дам тебе умереть! Ты выживешь! – сейчас все зависело только от меня.

Я должна спасти торговца! Это тоже жизнь! Ничуть не хуже, чем жизнь одного из Лесных! Почему Зубастый так противится?!

Я села на подстилку, приподняла голову мужчины и осторожно положила себе на колени. Чужак скривился от боли. Нож все еще торчал в груди мужчины, но вытаскивать его было нельзя, пока мазь не остынет.

Я открыла снадобье и аккуратно приложила к губам чужака. С трудом, но он сделал мелкий глоток. Потом еще немного, и еще, словно через боль.

Такие мужественные черты лица! Такие необычные! Не зря говорят, что горцы самые красивые мужчины! И кожа бледнее нашей, и черты лица другие!

« О чем я думаю?!» – я сбилась и сильно наклонила тыкву так, что поток усилился и торговец закашлялся.

– Воды, – прохрипел он.

– Точно! – я мысленно застонала. – Конечно же, воды!

Я убедилась, что он допил снадобье, и посмотрела на его лицо. Торговец то ли потерял сознание, то ли уснул от бессилия и дышал тихо -тихо.

– Я не могу оставить тебя на земле. Ночью здесь ужасная влажность, поэтому все дома Лесных на деревьях. – а про себя добавила, что все, кроме одной старухи, которой все нипочем!

Чужак уже крепко спал и не услышал мои слова. Надеюсь, это снадобье отправило его в исцеляющий сон.

Что же делать? Оставлять на земле нельзя, тащить в клан тоже.

Телега!

Я из последних сил подволокла раненого обратно к телеге и посмотрела на ящики. Великий Янус, еще их стаскивать! Ну что за день!

Посмотрела на раненого, на его пропитанную кровью одежду, и дотронулась до банки с мазью – еще не остыла.

Я разгрузила телегу, сделала из ящиков что-то вроде ступенек, и нашла широкую доску. Смогу по ней затащить такого крупного мужчину на повозку? От одной мысли, как это будет трудно, кружилась голова.

Мазь остыла…

Я опустилась на колени рядом с чужаком и рывком вытащила нож Полевок. Затем разрезала пропитанную кровью рубаху торговца. Из раны сочилась кровь.

Обычные раны мы всегда промывали кипяченой водой, обрабатывали, прикладывали плотные куски ткани, пропитанные лекарственными травами, перевязывали. Но здесь я не могла развести огонь, чтобы вскипятить воду – сразу привлеку внимание Лесных.

Промывать рану речной водой тоже не стоит – точно занесу заразу!

Мазь должна сделать все! Не зря цена лекарствам Травницы так высока! По крайней мере, я очень надеюсь, что мы избежим заражения!

Я старалась сделать все как можно быстрее: наложила толстый слой мази, перевязала мягкой чистой тканью, что нашла в одном из ящиков, и только потом выдохнула с облегчением.

Мужчина не просыпался, только стонал во сне и вертел головой, словно ему снился кошмар. Бормотал что-то неразборчивое.

Пока я затащила его на телегу – стемнело. срочно возвращаться домой.

Зубастый еще не пришел за мной только по одной причине – он главный герой пира и должен сидеть рядом с вождем. Как только праздник закончится, он отправится на мои поиски, так что я должна его опередить!

А что, если он пойдет искать чужака? Что, если найдет его и убьет?

Я схватила телегу и потащила, проклиная свою хрупкую фигуру. Как же тяжело!

Но я бы не уснула, если бы оставила чужака в опасности. Особенно после всего, что пришлось пережить и ему и мне.

Я спрятала торговца на опушке около болота.

– Здесь самое безопасное место. Я должна идти.

На эмоциях я дотронулась до руки мужчины:

– Поправляйся, пожалуйста!

И он сжал мою руку с такой силой, что из глаз чуть не брызнули слезы.

– Ай! – я попыталась вырваться, но не тут-то было.

Чужак держал мою руку железной хваткой несколько секунд, а потом обмяк.

– Пернатая! – раздалось издалека. – Пернатая!

Меня искали!

***

Утро постучалось в окно клювиком Вупи:

– Пернатая, просыпайся! Там такие булочки испекли, я весь извелся!

– Брысь! – я сонно накрыла голову подушкой.

– Ты только ставни открой! Аромат улови! – птица не унималась.

– Не хочу! – организм протестовал, но я вдохнула запах свежей выпечки и застонала про себя.

Отец вчера устроил мне такую взбучку, что я не смела показать и носа. Если бы не выпивка, которая отправила в крепкий сон почти всех Лесных, я бы не знала, куда себя деть от стыда. И так неловко показываться на глаза зевакам, что стали свидетелями гневной отповеди вождя.

Зубастый стоял рядом с таким видом, будто сделал хорошее дело, а не сдал меня с потрохами. Это показательная порка словесными розгами только увеличила пропасть между нами.

Как хорошо, что я не притащила торговца в лес! Так у него был шанс выжить. Тут же мужчину ждала верная смерть от рук отца или жениха. Ненависть к чужакам горела в их глазах, как лесной пожар.

Отец поклялся, что запрет меня в клетке позора на неделю, если я хоть на минуту покину территории клана. И теперь я ломала голову, как же проверить состояние торговца.

– Вупи! – я подлетела на кровати, подбежала к окну и распахнула ставни.

Голубая пичужка шарахнулась в сторону и с опаской подлетела ближе:

– Вряд ли ты так рада булкам… – птица не зря со мной бок о бок столько лет. Знала, что я что-то задумала.

– Залетай! – я гостеприимно отошла в сторону, освобождая дорогу пернатому другу.

– Эм-м-м, тут, пожалуй, полетаю. Там Лысый печенье трескает, может, что и перепадет.

– Вупи приземлился на подоконник и заходил туда-сюда, рассуждая: – У тебя же нет заначки, правда? Ты вчера говорила, что последнюю мне скормила. Значит, ловить мне нечего .

– Пустая моя голова! – я хлопнула себя по лбу. – Еще целая коробка есть!

– Целая коробка? – Вупи рухнул назад в притворном обмороке, дернул лапками и приоткрыл один глаз: – И все мне?

– Все тебе! До последней крошки! – пообещала я, осторожно беря птицу на раскрытые ладони.

Вупи резко открыл глаза и приподнял голову, обвинительно глядя на меня:

– Я туда не полечу!

– Ну, Вупи, пожалуйста! Только проверь, жив ли! Скажи, что я не могу пока прийти! -умасливала я птицу: – А печенья твои любимые, с семечками, из васильков и подсолнечников, так и пахнут солнцем!

– Жестокая! – пташка жалобно поджала лапки, лежа на спине, а потом хитро прищурилась: – Только посмотреть?

– И сказать!

– Ничего не скажу! – отвернулась птица, фыркнув, как недовольный еж.

– Хорошо-хорошо! – я видела, что еще немного, и Вупи вовсе откажется помогать. Даже печеньями не уговорю!

– Целую коробку! Сразу! И все мне! – птица перевернулась, встала на лапки и осмотрелась по сторонам. – Покажи, что точно есть!

– Вупи! – возмутилась я. – Ты мне не доверяешь?

– Когда речь о целой коробке цветочного печенья, я не доверяю никому! – Вупи выглядел неумолимо, его упрямство вызывало улыбку.

Я посадила птицу на кровать, а сама полезла под нее и вытащила припасенную коробку. Как я кстати вчера утром посетила кухню!

– Вот, смотри! – я показала железную коробку, под завязку наполненную цветочной выпечкой, и засмеялась над вытянувшимся клювом Вупи. Щелкнула крышкой и сказала: -Сначала слетай!

– Вредная! – птаха обиженно нахохлилась. – Хоть одну бы дала на дорожку! Для скорости!

– Наоборот! Так ты стрелой полетишь и вернешься быстро. Печенька тебя только утяжелит.

Вупи поднялся в воздух, сделал круг по комнате и вылетел в окно со словами:

– Это первый и последний раз, когда я так продаюсь! Так и знай!

– Знаю, знаю! – крикнула вдогонку и застыла у окна в тревожном ожидании.

Жив ли незнакомец? Перенес ли влажность лесной опушки? Помогло ли снадобье Травницы?

Вупи не было невыносимо долго. Наконец, когда я уже была готова бежать на поиски птицы, в листве мелькнул лазурный хвост.

– Что там? – спросила, как только цепкие лапки коснулись деревянной рамы.

Вупи мрачно посмотрела в ответ и вздохнул.

– Что там? Не пугай меня! Тебя поймали на полпути? Не пропустила защитная магия? -предположила я.

– Видел я чужака, – буркнула птица, опустив клюв.

И у меня все опустилось.

– Жив?

– Если можно так сказать… – пробормотал Вупи.

– Ты подлетал? Слушал дыхание?

– Его то озноб бьет, то лихорадит, – поделилась птица. – Выживет ли он? Уж как решит Великий Янус!

– Все так плохо? – я прикрыла рот рукой. Хотелось бежать и самой посмотреть на состояние раненого, но Зубастый ходил по мосту напротив, то и дело заглядывая в окна. Караулил!

– Плохо, Пернатая! Но ты сделала для него все что могла! – казалось, птица сама расстроилась от увиденного.

– Вупи, – я умоляюще посмотрела в глаза птице. – Очень тебя прошу, ты мог бы и завтра слетать на разведку!

Птаха нахохлилась, посмотрела в сторону коробки печенья на кровати и молча кивнула.

Следующая неделя показалась мне сплошной нервотрепкой. Я охотилась на обелиску, но та ускользала от меня, словно дух леса. Зубастый не сводил с меня глаз, словно преследовал с рассвета и до заката. А Вупи приносил с опушки леса лишь неутешительные новости – раненому не становилось ни лучше, ни хуже. Торговец, по словам птицы, не приходил в сознание.

Но самой убийственной вестью было объявление отца о том, что завтра вечером состоится традиционное испытание силы моего жениха – Зубастого. Если тот докажет, что может исполнить желание невесты и окажется достойным ее, то со следующей молодой луной состоится наша свадьба.

– Пернатая, дочь Дикого, назови свое желание! – громко спросила Ведунья, что проводила все ритуалы Лесных.

Лобное место было полно соклановцами. Толпа замерла в ожидании. Казалось, что все затаили дыхание, до того хотели услышать желание невесты, дочки вождя.

– Поймать живой птичку-обелиску! – так же громко сказала я, зная, что если я -Пернатая – не смогла за год ее поймать, то куда уж Зубастому!

Никакой свадьбы! Только свобода!

– Зубастый, сын Г олосистого, ты слышал желание своей невесты? – спросила женщина, чья кожа была усеяна рисунками рун.

– Слышал, Ведунья! – почтительно поклонился мужчина в медвежьей шкуре.

– Испытание силы начинается сегодня после заката и продлится до завтрашнего захода солнца. Зубастый, сын Голосистого, докажи, что ты достоин быть с Пернатой!

– Давай! Давай! Давай! – стали выкрикивать со всех сторон.

Зубастый подошел ко мне, опустился на колени, положил руку на грудь и прорычал обещание:

– Я пройду испытание, иначе я недостоин Пернатой!

Медвежья морда на голове жениха смотрела с хитрым прищуром, а от самого мужчины исходила повальная волна уверенности в себе. До дрожи! Самый сильный Лесной не сомневался, что пройдет испытание невесты и одержит очередную победу.

– Живой так живой! – нареченный воткнул кинжал в землю, обещая, что возьмет обелиску голыми руками. Лесные возликовали! Воины клана поддержали рычанием и громким топотом.

Темные, как ночь, глаза блеснули в предвкушении. Жесткая линия рта изогнулась в плотоядной улыбке.

– Пернатая, скоро будешь моей! – прошептал Зубастый. Но я услышала!

Один мой вдох, и медвежья шкура скрылась в темно-изумрудной зелени. Ветви качнулись и замерли, словно никого и не было.

Жених с таким рвением бросился на поиски обелиски, что я запаниковала: неужели поймает? Просто на чистом упорстве? Что если подвернется случай?

Затаив дыхание посмотрела на заходящее солнце, что полыхало оранжевым заревом, и прислушалась к себе. Предчувствие молчало, словно рыбка в лесной реке.

Будет ли Зубастому сегодня сопутствовать удача?

– Пернатая, теперь все решит Великий Янус, – положил мне руку на плечо отец.

– Зачем Зубастый отправился на ночь глядя? Птицы спят… – это беспокоило меня больше всего.

Я поняла, что всегда охотилась на озорную пичужку с рассвета и до заката, но ночью -никогда. Когда на лес опускалась влажность, все закрывались в своих домах, животные прятались в норах, а птицы – в гнездах. По негласному закону жизни никто никого не тревожил , давая передышку в вечной суете.

Что, если нареченный найдет убежище обелиски? Что, если легко схватит ее?

Какой позор мне и счастье ему! Столько преследований против одной ночи!

– Я год за ней гонялась, – прошептала я, нервно теребя серьгу-перышко. – Обелиска юркая, как заяц, и хитрая, как лиса. Неуловима, словно лесной дух. Она же ему не дастся?

– Ты говоришь это с надеждой, дочь моя, – недовольно нахмурился отец. Вождь не одобрял моей строптивости и желания свободы. – Довольно порхать, как твои птицы, нужно осесть и свить гнездо!

– По легендам в обелиске живет дух лесной девы. Ты видишь суть, Пернатая! – за спиной раздался сухой голос Ведуньи, и я вздрогнула от неожиданного вмешательства.

– Готовься к свадьбе, – громко заявил отец.

– Дикий, не торопись! – подняла руку Ведунья. – Испытание никто не отменял!

– Зубастый принес нам победу над Полевками! Птица отважному не помеха, я уверен! Иначе он и дочери моей не достоин! – вождь развернулся на пятках, звякнули амулеты на шее, зазвенели металлические диски на поясе.

– Янус рассудит, – Ведунья задрала голову вверх и закрыла глаза.

Лесные расходились. Я прислушалась к разговорам и ничуть не удивилась, что все верили в успех Зубастого и обсуждали нашу с ним свадьбу, как нечто предопределенное. Пускали слюну на будущие яства праздничного стола, предполагали цвет и покрой моего платья на обряде и спорили, какие цветы будут в венке.

Волнение захлестывало меня с головой даже тогда, когда на лес опустилась глубокая ночь. Я сидела на оконной раме в нашем с отцом домике на дереве и смотрела в тишину леса.

– Пернатая, закрой ставни! Пускаешь влажность! – сурово приказал отец, постучавшись кулаком в дверь.

Кажется, отец понимал, что мне не до сна сегодня, да и не требовал ложиться. Поэтому я скрипнула затвором, закрыла ставни и села на кровать.

Вот бы сейчас хоть с кем-то поговорить! Поделиться тревогами!

Но Вупи сегодня даже не показался, маленький хулиган! Где пропадает?!

И вести от раненого не принес! Вчера торговец все еще боролся с пламенной горячкой, а влажный климат леса совсем не способствовал выздоровлению. Что же сейчас с ним? Дышит ли?

Очнулась от стука в дверь и чуть кубарем не скатилась с кровати. Я заснула калачиком в неудобной позе и теперь все мышцы сводило, ноги подгибались.

– Пернатая, вставай! – по голосу отца сложно понять, что случилось.

Я рывком открыла дверь:

– Поймал?! – и даже не знаю, что больше было в этом вопросе: разочарования или радости.

С одной стороны нужно было отплатить за снадобье Травнице, иначе она возьмет еще дороже – неоплаченные долги у этой женщины страшны. С другой стороны, если Зубастый поймает обелиску, то скоро настанет день моей свадьбы, конец моей свободы. И конец надеждам найти настоящую любовь!

Отец уверял, что я полюблю Зубастого со временем, что важно в мужчине другое, но я была не согласна! Он мне как брат, друг, но никак не возлюбленный!

Вожак стоял в полном ритуальном облачении, а это значило только одно – испытание пройдено.

Я отступила на шаг, держась за стену, и смотрела вперед невидящим взглядом.

– Пернатая, – обратился Дикий.Я услышала, как в голосе звенел гнев. – Ты все-таки спасла чужака?!

Что? Чужака? – я встряхнула головой, прогоняя обездвиживающий туман. – Отец говорит о торговце?

– Откуда… – прошептала я одними губами, смотря на раздувающиеся ноздри вождя. Отец был готов рвать и метать.

– Откуда? – Дикий стукнул концом посоха по полу, рвано выдыхая: – А оттуда, что именно чужак поймал обелиску! Что будешь делать?!

Я отступила еще на шаг, не веря своим ушам. Нет, я ослышалась! Как может раненый поймать пернатую егозу?

– Этого не может быть! – замотала я головой.

– Может! Зубастый собственными глазами видел! И двое свидетелей тоже!

Свидетели не могли врать! Два члена клана обязаны были следить за чистотой испытания и неотступно следовать за нареченным!

– Но. как? – у меня не укладывалось в голове подобное. Неужели, обелиска удрала из леса, гонимая женихом? И прямо на опушку, в руки чужаку? Бред какой -то! Как мог полуживой поймать лесного духа?

– Великий Янус всему судья! – пророкотал вождь. – Согласно законам, теперь мы обязаны устроить пир в честь исполнителя желания, а твоя свадьба отменена. Вот только,

Пернатая, как же нам накрыть столы, если мы не можем пустить чужака на территорию?! И как теперь быть Зубастому? Он бродит, как околдованный, места себе не находит! И все из-за тебя! Спасла чужака? Теперь расхлебывай!

К Зубастому не подходил даже Дикий. Энергетика разозленного проигрышем жениха сквозила в воздухе, черными тучами летала над кланом. Все были ошеломлены, казалось, даже дети старались играть тише, а взрослые – говорить только шепотом.

Я осторожно пробралась через кусты малинника к двум свидетелям и встала рядом, подслушивая.

– Он бы убил чужака, если бы не мы, – задумчиво ковырял палкой в земле Горбатый.

– Говорил тебе, надо было задержаться! Тогда мы смогли бы с чистой совестью сказать, что ничего не видели, а Зубастый бы вернулся с птицей! – сетовал Лохматый.

– Ведунья бы нас прокляла за лживый язык! Ты хочешь, как Быстрая, нарваться на ее гнев? Помнишь, как она мучилась кошмарами двенадцать полных лун подряд? -Горбатый так выпучил глаза, что они стали походить на два круглых черных камешка.

– И не говори! Жуть берет, когда вспоминаю эти крики по ночам! – вздрогнул Лохматый и поежился.

– Бедняга, – покачал головой Горбатый, отбрасывая палку в сторону.

– Но Зубастого мне жаль еще больше! Ты же видел, как эта птица сама села на грудь чужаку? Тот ее ладонью – цап – и накрыл! – Лохматый хлопнул себя по груди, повторяя увиденное.

– Зубастый выдохся весь, да и мы. Всю ночь за обелиской прыгали по веткам, чуть шею десять раз не свернули, двадцать – чуть из виду не потеряли, – Горбатый потер спину, выгибаясь.

– Вымотал птицу, а поймал другой! Это проклятие! Зубастому надо было принести жертву перед испытанием! – Лохматый почесал пятерней поясницу. – Великий Янус решил, что Зубастый израсходовал свою удачу.

– Точно! Это все потому, что Зубастый не станцевал танец победителя у костра в вечер пира, а отправился за Вупи к опушке! – Горбатого словно озарило.

– Думаешь… – громко зашептал Лохматый, – … все из-за этого?

– Только Великий Янус знает, из-за чего. Но знаешь, я тут слышал, что этого чужака наша Пернатая спасла. Мол, кто-то видел, как она кралась от Травницы! – Лохматый шептал так громко, что я слышала каждое слово не напрягая слух. Склизким червям по коже пробежала неприязнь.

– Да что слушать на стороне, когда я собственными глазами видел, как вождь после пира отчитывал Пернатую за то, что она хотела притащить чужака в лес! – Горбатый хлопнул себя по бедру, делясь новостями.

– Да ты что?! – Лохматый даже рот открыл от удивления.

– Да! Вот так-то! А теперь чужак исполнил желание невесты! – подбрасывал дрова в огонь сплетен Горбатый.

– Зубастый его убьет! Как только возможность будет. Даже рука не дрогнет, я уверен! -Лохматый посмотрел в сторону густой чащи, куда ушел Зубастый, и покачал головой. – А ведь победитель должен будет на пире присутствовать!

– Пир?! Какой пир? Это чужак! – проорал удивленно Горбатый.

– Тише ты! – Лохматый орал ничуть не меньше. – Это обычай! Ты знаешь, Великий Янус чтит обычаи и жестоко наказывает за их несоблюдение! Вон, Зубастый, жертву не принес, победный танец не станцевал – вот все и… – мужчина показал пальцем вниз, словно изобразил птицу в пике. – Еще я слышал, обелиска это лесной дух! Так что все не просто так!

– Тогда не знаю, как Пернатая выкрутится! Слышал, вождь свалил все на нее.

Я тихо отступала, стараясь не наступать на сухие ветки. Лохматый прав – обычай есть обычай. Если не накроем пир в честь героя, что поймал обелиску, то разгневаем духов. Любое последующее несчастье свалят на меня с отцом, и тогда точно не избежим беды!

Отца я нашла у реки, он стоял на большом камне и смотрел в сторону истока.

– Папа. – предупредила о своем появлении издалека, боясь, что отец дернется с испугу и упадет с валуна.

– Я слышал тебя, – недовольно проворчал Дикий. – Придумала, как разгрести то, что натворила?

– Да, – тихо сказала я, садясь на валун и свешивая ноги. Отец опустился рядом, скрестил ноги и всмотрелся в мое лицо.

– Помни, что тебе нельзя ошибиться, – ответственность за клан не сгорбила его плечи с возрастом, а вот на меня этот только один этот вопрос давил так, что заставил повесить голову вниз.

– Что, если мы накроем пир на опушке? Так мы не нарушим обычай предков и сохраним в безопасности клан.

– В безопасности за территорией леса? – прищурился вождь. – Вне клана не может быть безопасно! Что, если нас будут поджидать враги? Что, если твой раненый – наш враг?

– Откуда они знают про наш обычай, отец? – заметила я. – А торговец, даже если он враг, ничего не сможет сделать. Я даже не знаю, в каком он состоянии.

– Не ври! Я видел Вупи, летающего каждый день на опушку! – отрезал Дикий, и я прикусила язык.

Мне никогда не удавалось обмануть отца!

– Торговец метался в горячке, отец. Он не представляет угрозы.

– Видел я твоего чужака… – обронил вождь, смотря на гладкую поверхность реки.

Я встрепенулась от новости, но не осмеливалась спросить. Ждала, пока отец сам продолжит. А он все смотрел на воду.

– Ты ходил на опушку? – не выдержала я. Нужно было хоть как-то разговорить упрямого вождя Лесных.

– А как иначе? Нужно было поприветствовать героя, что исполнил желание дочери! – в каждом звуке звучало недовольство.

– Обелиска у него? Прямо в руках? – этот вопрос не давал покоя. Как же получилось, что неуловимая егоза сама бросилась тому в руки?

– Свидетели посадили обелиску в клетку, как и полагалось. Твое желание могло упорхнуть. – хмыкнул Дикий. – Моя дочь – умная девочка! Загадала простое на вид испытание, а оказалось, что даже самый сильный Зубастый не смог его пройти! -восхитился вождь, словно хвастался с долей грусти невидимому другу.

– Где она? – я вскочила на ноги.

– Что? Собралась упорхнуть, как птаха? Не зря ты Пернатая, – тяжело вздохнул отец.

– Нет-нет, – сдерживая порыв, я села обратно и покосилась на отца. – А ты не видел там Вупи?

– Этого голубого засланца? – Дикий тоже любил пташку, но скрывал это так старательно, что иногда переигрывал. – Я оставил его присматривать за чужаком вместе с Тихим и Курносым.

– Но. зачем?

– Отпаивают твоего героя, чтобы не разгневать богов. Он должен дожить до пира, а там -пусть хоть помирает.

– Отец, так ты согласен на пир на опушке? – я взволнованно положила руки на грудь.

– А у нас есть выход? – вождь поднялся, позволив себе громкое кряхтение. – Иди, прикажи воинам идти на охоту. Завтра у нас пир на опушке в честь героя! Пусть готовятся!

Глава 2

Законы клана суровы и соблюдаются неукоснительно, чтобы не навлечь гнев богов. Иначе бы мне ни за что не позволили появиться в ритуальных одеждах перед чужаком.

– Эка невидаль! – всплеснула руками Ведунья. – Жених и чужак колени преклонили, оба бледные, как снег.

Зубастый оскалился, но голову не поднял. Его кулаки сжались до посинения, а шея напряглась до предела. Мужчина, как натянутая тетива, готов был выстрелить во врага от малейшего касания.

Торговец же выглядел неважно: опустил веки, словно еще дурно себя чувствовал, но потом синие озера глаз лихорадочно блеснули, отражая внутреннюю силу и собранность.

А чужак не лыком шит! Характер тоже боевой, ничуть не уступает Зубастому. Если бы не ранение, даже не знаю, как бы сейчас все сложилось!

Никогда еще пир не проходил в таком напряжении и звенящей тишине. Низкие столы стояли в высокой траве, а не на подвесной площадке, поэтому присутствующие чувствовали себя незащищено и постоянно оглядывались, прислушивались.

По периметру на страже спокойствия стояли Лесные, чтобы вовремя сообщить о возможной угрозе. А в центре пиршества, на пятачке, свободном от столов, стояла я с отцом. По обычаю – вся в зеленом, словно нераспустившийся листик по весне, а под моими ногами – преподнесенная в дар невесте птичка-обелиска в клетке.

Вот только пойманная не тем!

Что за насмешка судьбы? Плату за спасение для Травницы поймал сам раненый!

Вупи приземлился на мое плечо и вел себя непривычно тихо. Но узнать, в чем дело я не могла – слишком много ушей, да и момент неподходящий.