Незаконнорожденный. Книга 2. В мире птицы мохо

– Как? Откуда? – удивились маги.

– Это длинная история, – отмахнулся Гардис, – когда-нибудь расскажу, или он сам расскажет.

– Ты хочешь сказать… – встрепенулась Олиона.

– Где находится шар, там надо искать и ключ. Вы осуществите переход меня и Нада. Я знаю, как перебросить сюда четвертый магический шар, найду ключ и запущу механизм. Это единственный выход, и я уверен, что мы найдем там искомое и все получится. А как убить Демона – это оставим скандинаву, он разберется, если уже не разобрался с этим.

Валирумм вздохнул и взглянул в окно.

– Светает, – задумчиво сказал он, – ну что ж, пожалуй, ты прав, это единственный выход. К тому же у нас нет ни одного другого предложения. Вы отправитесь немедленно. Извини, на завтрак нет времени.

– Ничего, – засмеялся Гардис, – миркутяне накормят, неужели они не чтят законы гостеприимства?

Через самое короткое время малахитовый столб устремился в небо от дома, где произошел описанный разговор, и в то же мгновение опустился на землю в небольшом перелеске в совершенно другой местности, рассыпался, и на его месте остались две высокие фигуры. Гардис и Над, а это были, разумеется, они, сжимая оружие, тут же припали к земле, оглядываясь, нет ли поблизости солдат. Все было тихо. Их переход закончился в перелеске, у подножия невысокой горы с голой вершиной и достаточно удобным подъемом на нее, и, похоже, остался незамеченным. Пока что им везло.

Вскоре они были уже на вершине и лежа, чтобы их не было видно, осматривали окружающую местность. Сзади, насколько хватало глаз, все было покрыто деревьями. Местность была ровная, лишь кое-где разбросаны невысокие холмы. Перед ними, сразу за горой, начиналось море. Невысокие волны одна за одной накатывались на пустой берег.

Справа, недалеко от горы, начинались какие-то постройки, возле которых сновал людской муравейник. Маленькие фигурки забегали в некоторые из построек и уносили на берег, где стояло множество лодок, какие-то грузы. Кое-где за постройками на растянутых веревках под легким ветром трепетали развешанные тряпки.

– Да это же камни! – сказал Над, обладающий острым зрением, – они носят в лодки камни! А все это похоже на грузовой порт. В некоторых зданиях они живут, а на веревках сушат одежду.

Груженые лодки направлялись в море. Там, очень далеко, прямо из воды выступало какое-тот сооружение.

Гардис и Над переглянулись. Теперь было понятно. Нужное им место было неприступно. Храм был построен прямо в море на острове. Видимо, это был сначала просто небольшой храм. Затем остров искусственно подсыпали, а храм достраивали. Строительные работы не прекращались и сейчас.

Однако план проникновения в островной храм, дерзкий по своей сути, но реально выполнимый при удачном стечении обстоятельств, уже созрел в голове Гардиса.

Спустя некоторое время они, осторожно прокравшись к крайнему зданию, сняли с веревок сохнувшую там рабочую одежду, оказавшуюся просторными длинными халатами с капюшонами, закрывающими лица. Правда, они были грязными и достаточно влажными, но выбирать не приходилось. Чтобы не выделяться из снующей толпы работников, пришлось оставить и спрятать луки и мечи, которые все же выделялись из-под одежды. С собой взяли лишь кинжалы, заткнув их за пояс. Еще через некоторое время две согнутые фигуры присоединились к таким же работягам и принялись таскать камни, которые каменотесы обрабатывали здесь же, в больших длинных зданиях, придавая им нужную форму или нанося рисунок. Похоже было, что все эти камни предназначены были для внутренней отделки храма.

Скоро большая лодка была заполнена, носильщики сами же сели на весла, и она вышла в море. Вскоре мрачная громадина храма была уже рядом. Лодка пристала к длинному деревянному помосту. Он был очень шатким, так как уложен был на другие лодки, качающиеся на волнах, и от этого находился в непрерывном колебательном движении. Так что никого не удивило, когда двое сгорбленных работяг в грязных халатах вдруг сорвались в воду и камнем ушли на дно. Такие случаи здесь бывали не раз. Большая часть груза была уже к тому моменту выгружена, и артель от их исчезновения только выиграла – навар делить придется на меньшее количество работников. Правда, они были какие-то странные, эти работяги – за время работы не сказали ни слова, зато работали каждый за двоих.

Артельщик вздохнул, и когда стражники подошли и поинтересовались, что случилось, он пояснил, что еще двое бедолаг присоединились к уже длинному списку утонувших на этом месте. Стражники молча кивнули и ушли дальше.

Тем временем прекрасные пловцы Гардис и Над, освободившись от тянувших вниз халатов и проплыв под водой достаточно большое расстояние, осторожно высунули головы на поверхность. Над уже бывал в одном из храмов, когда вместе со скандинавом вытаскивал из беды Олиону, и мог поклясться, что раз внешне этот храм похож на тот, который они прошли сверху до низу, то и внутреннее устройство у него будет таким же. Кто-то когда-то храм нарисовал, затем рисунок размножили, и по этому образцу вели повсюду все стройки. Следовательно, и шар, и ключ надо искать где-то в библиотеке. А Над прекрасно помнил, как до нее добраться. Еще на вершине горы он специально для Гардиса палочкой на земле нарисовал планы маршрута к библиотеке и выхода из нее. И теперь они следовали согласно его указаниям.

Причал, с которого они «сорвались», находился рядом с углом храма. Заплыв за угол, пловцы оказались перед небольшой площадкой, с которой начиналась неудобная лестница, ведущая на вершину храма. Этот путь также был известен Наду. Лодки прибывали с другой стороны, стражники сосредоточились также в той стороне, и препятствий перед поднимающимися по лестнице лазутчиками не возникло. Скоро они, пригибаясь, уже выглядывали из-за верхней ступеньки, оценивая обстановку.

По верхней площадке с неизменным алтарем на ее дальнем краю расхаживали двое часовых, переговариваясь друг с другом, время от времени посматривая в сторону моря. Камень, закрывавший ход вниз, также был сдвинут на сторону. Здесь явно никто не ждал нападения.

Когда часовые, сойдясь вместе и что-то веселое рассказывая друг другу прошли мимо ступеней, за их спинами выросли две высокие фигуры. Фигуры взмахнули руками, и часовые рухнули на плиты, пораженные брошенными кинжалами. Вытащив кинжалы, вытерев об одежду убитых солдат и держа их наготове, Гардис и Над спустились внутрь пирамиды. Еще несколько раз пришлось им пускать оружие в ход, когда на пути попадались незадачливые миркутянские жрецы или одиночные солдаты. Встретилась и группа, состоящая из десятка солдат. Но они никак не ожидали, что враг окажется внутри храма, а лазутчики наоборот, были готовы к любой встрече, так что численное превосходство солдат не сыграло никакой роли. Они не успели оказать сопротивления и большая часть их была тут же перебита. Однако двое или трое из них успели сбежать и непременно должны были поднять тревогу, и это заставляло лазутчиков спешить.

Вот уже и ярус, на котором должна находиться библиотека. Но сверху стали нарастать шум, крики и топот ног. Тревога была поднята, убитые солдаты и жрецы обнаружены, и сверху слышен был шум погони. Терять было уже нечего. Скрываться тоже не имело смысла.

Гардис и Над, держа кинжалы наготове, рывком распахнули дверь и ворвались в помещение библиотеки, тут же захлопнув за собой дверь и задвинув засов. Перед ними было большое помещение, в правой стороне которого над круглым столиком, отбрасывая разноцветные блики, висел ограненный шар, как две капли воды похожий на те два шара, которые они передали олиям. С левой стороны в кресле сидела фигура в остроконечном колпаке, внимательно рассматривая стоящий на столике перед ним большой желтоватый кристалл в виде цилиндра, раза в три превосходящий размерами шар, и пытаясь протолкнуть тонкую пластинку внутрь ярко светящейся зеленым цветом узкой короткой щели на его торце. Тут же дверь затряслась и затрещала от наносимых снаружи по ней ударов.

Обернувшись на стук двери и обнаружив ворвавшихся в помещение лазутчиков, фигура среагировала с поразительной скоростью: схватив со стола кристалл, она метнулась к стене. Одна из панелей упала куда-то вниз, и фигура выскочила наружу, унося с собой кристалл. Панель тут же начала возвращаться на место.

Гардис бросился к закрывающемуся проему.

– Шар, вращай шар! – на бегу крикнул он.

Панель, щелкнув, встала на место, закрыв проем, но Гардиса в библиотеке уже не было. Дверь за спиной Нада рухнула, в помещение ворвались солдаты, держа наготове короткие копья. Копья взвились в воздух, но Над уже не бежал, а летел к шару, выбрав свою последнюю в жизни дорогу. Он понимал это, но не жалел ни о чем. Раз в жизни выбрав свой путь, всецело положившись на Гардиса, безраздельно доверяя ему, он, не раздумывая, до конца выполнил то, что Гардис приказал сделать, и уже был готов ко встрече с братом там, в небесных чертогах бога Нин-Нгирсу.

С десяток копий разом вонзились ему в спину, пронзив легкие и сердце, но он был уже у шара и, мертвый, упал так, что его тело оказалось сверху на шаре и, соскальзывая, своей тяжестью крутануло его. И шар, «взведенный» телом Нада, пришел в движение. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее он начал вращаться вокруг оси. Черный вихрь тут же спустился сверху и быстро закружился по комнате. Со страшными воплями, корчась от боли, солдаты, находящиеся здесь же, попадали на пол. Быстро наступила тишина. А ограненный шар раскручивался все сильнее и сильнее. Вот уже не видно мелькания граней, они слились в шар. Черный вихрь, кружившийся вместе с шаром, начал бледнеть и изменять цвет. Вот он уже стал не черного цвета, а малахитового. Шар еще немного приподнялся над столиком – и исчез…

Гардис выскочил в проем вслед за фигурой, уносящей кристалл. Она быстро спускалась вниз по огромным ступенькам. Он, рискуя свалиться и сломать шею, тоже стремительно кинулся вниз. Вот фигура оказалась уже внизу и завернула за угол храма. Гардис сделал огромный прыжок, перепрыгнув сразу несколько ступенек, упал, больно ударился о камни, перевернулся через голову, вскочил и бросился вдогонку. Солоноватая струйка крови, стекая из разбитого лба, попадала в рот, болел бок – похоже, при падении он сломал ребро. Но он только прибавил скорость.

Когда Гардис выскочил из-за угла храма, фигура была уже неподалеку. Она мчалась в сторону от храма по настилу на лодках в сторону моря. А к нему бежали два охранника, держа наготове боевые каменные топоры. Гардис не заметил, как убил обоих – сразу или поодиночке. Это заняло ничтожно мало времени. Перед его глазами была только фигура в черном, уносящая кристалл – ключ, к которому он стремился. Кроме них, на помосте никого не было – грузчики, переносящие камни из лодок, видя, с какой легкостью, мимоходом, мчавшийся в их сторону высокий окровавленный человек убил двоих вооруженных охранников, сиганули в воду и что было силы поплыли подальше от беды. Другие охранники хотя и спешили сюда, но были далеко, чтобы вмешаться в события.

Видимо, потратив на бегство много сил и понимая, что уйти не удастся, фигура в черном остановилась, повернулась к Гардису, по прежнему сжимая кристалл, и отбросила капюшон назад, открыв безобразное лицо с двумя парами красных глаз. Теперь между ними было не более десятка шагов.

– Послушай, – сказал, тяжело дыша, миркутянин, – я знаю, кто ты. Ты – Хранитель олиев. И пришел сюда за этим, – он приподнял кристалл, – но мы можем договориться. Я – Первый Избранный брат, первое лицо после Великого Магистра. Ты – Хранитель, по сути, первое лицо у олиев. Если мы объединимся и убьем Великого Магистра, ты станешь на его место. Ты будешь управлять олиями и ближними народами, я – дальними. Зачем тебе моя смерть? Моя жизнь принесет куда больше!

Миркутянин, пятясь задом, отодвинулся на три шага. И ровно на столько же Гардис молча приблизился к нему.

– Ты же не глупый человек, Хранитель. Посмотри вниз. Мы находимся в море. Стоит мне бросить кристалл, он упадет в глубочайшую впадину, откуда ни ты, ни кто-либо другой его уже никогда не достанет! Здесь наша территория, вокруг полно солдат, видишь, они сзади уже перекрыли дорогу. Ты не уйдешь отсюда живым. Еще раз предлагаю договориться!

Миркутянин продолжал пятиться назад, говоря все это, и вдруг Гардис понял, что его провели. За разговорами жрец выиграл время и отступил как раз на большую глубину, куда и стремился. До края помоста было уже рукой подать. Миркутянин стремительно развернулся и бросился к краю. Кинжал, который метнул Гардис ему вслед, по рукоять вошел под левую лопатку. Но жрец был уже слишком близко к воде. Кристалл выпал из мертвых рук, ударился о помост, подпрыгнул и, подняв фонтан брызг, ушел на дно.

Не успели брызги достичь своей верхней точки, как Гардис, схватив в ближайшей лодке кусок камня, тоже бросился в воду. Все глубже и глубже уносил его камень. Вот кровь застучала в висках, требуя порцию воздуха. Вот заложило уши, а затем что-то в них взорвалось, и за ним потянулся шлейф темной жидкости – крови Гардиса. Но он уже видел – на самом краю темного провала лежал кристаллический желанный цилиндр, сползающий в бездну. Следующее мгновение было потрачено на то, чтобы достать до него. Предательское придонное течение все же столкнуло цилиндр в бездну, но столкнуло уже вместе с Гардисом, крепко обхватившим его руками.

– А капитан Киацетума был прав, – мелькнуло в последних остатках сознания, – когда говорил, что погибают все, забравшиеся на проклятый пик. Ведь и они с Надом взобрались на него тоже…

Горькая усмешка скривила уже раздавленные огромным давлением воды губы, а в следующее мгновение его рука рванула причудливо изгибающуюся змейку, уже много лет висящую у него на шее. Шнурок порвался, и он поднес змейку к торцу кристалла. Она также засветилась зеленым огнем, распрямилась, вырвалась из руки и хвостом вперед погрузилась в щель кристалла по самые глаза. Кристалл во всем объеме засветился малахитовым огнем, и на обеих его торцах появились углубления , в точности повторяющие очертания ладоней Хранителя. Его руки сами нашли эти гнезда на торцах цилиндра и погрузились в них.

Ослепительный зеленый луч вырвался из глубины моря, распугав столпившихся на берегу солдат и без того уже напуганных грузчиков, и умчался в небо.

…Яркая вспышка заставила магов олиев, читающих заклинания, прикрыть глаза, а когда они раскрыли их, перед ними вокруг лежащего на боку желтого цилиндра с ярко-зеленой щелью на одном из его торцов, медленно перемещались в воздухе, одновременно вращаясь вокруг своей оси и разбрасывая по сторонам разноцветные блики, четыре ограненных прозрачных шара, а сверху на цилиндре лежало небольшое зеленоватое изображение причудливо изогнутой змейки…

37.

Коготь птицы мохо, вращаясь, всей своей поверхностью прикоснулся к могучей груди исполинского чудовища, и… даже не дернулся в полете, словно перед ним был просто воздух, а не тело, о которое ломались наконечники стрел и копий, мечи и кинжалы.

Демона можно убить только другим порождением демона, каковым и являлся коготь птицы Мохо. Не зная этой истины, скандинав, инстинктивно чувствовавший порядок вещей, заложенный самой природой, умом не понимая это, сделал то единственное, что надо было сделать в данной ситуации.

В груди Демона возникла огромная сквозная дыра, из которой фонтаном забила черная кровь, заливая камни, которые плавились в ней, словно в чудовищном горне. Он схватился за грудь, покачнулся и упал на спину, подняв облако пыли. Когда пыль рассеялась, на месте, куда упал Демон, остался только расплавленный страшным жаром песок.

В это же самое время вокруг черных солдат, с которыми отчаянно рубились «бессмертные» во главе с новым энси Орагуром, моментально загустел воздух и скрыл их от находящихся в шаге от них всадников. Сначала воздух стал черным, но тут же позеленел. Еще через мгновение он снова стал прозрачным, но ни одного черного солдата здесь уже не было. «Бессмертные», уже простившиеся было с жизнью, решившие дорого продать ее в сражении с во много раз превосходящими их по числу черными солдатами, сейчас, опустив оружие, недоумевающе оглядывались по сторонам. Нигде не было не только ни одного живого черного солдата, но и ни одного убитого. Не было также и следов их крови ни на земле, ни на оружии.

Удивляться происшедшему не было времени. Орагур тут же отдал новый приказ, и «бессмертные» помчались вслед за ним в направлении лагеря кутиев.

Кутии поняв, что на поле боя остались без поддержки черных солдат, которые куда-то исчезли, развернули коней и, бросив на произвол судьбы свой лагерь, бросились наутек. Конные «бессмертные», охватывая с двух сторон, догоняли и рубили их, довершая разгром.

Поняв, что потерпел крах и надо спасаться, Сарниус забежал в шатер и, не обращая внимания на Шар-Карена, быстро одел под плащ бронзовую кирасу, схватил меч и выскочил наружу. Шар-Карен, моментально забыв про свои избитые бока, бросился за ним, но поскользнулся и упал у входа. Когда же он поднялся на ноги, то увидел, что номарх, не разбирая дороги, во всю прыть несся на своем коне, нахлестывая его кнутом. За ним, пригнувшись к лошадиной шее, во главе десятка воинов мчался всадник, в котором бывший сотник легко узнал советника, а ныне энси Орагура. Его быстрый конь все более отдалялся от сопровождавших его «бессмертных», но при этом приближался к Сарниусу. А возле Шар-Карена, держась за рукоять меча одной рукой и держа под уздцы коня другой, стоял гвардеец, в котором сотник сразу же узнал Лептаха.

– Ну что, предатель, – сквозь зубы сказал гвардеец, – кончилось твое время, пора и ответ держать!

– Пощади, не убивай! – упав на колени, Шар-Карен обхватил ноги Лептаха и начал целовать пыльные сапоги.

– Мразь! – толкнул его сапогом гвардеец, и, повернувшись к коню, полез в седельную сумку, чтобы достать веревку и связать предателя.

Злобные огоньки мелькнули в глазах Шар-Карена. Вскочив на ноги, он выхватил из сапога узкий кинжал и по самую рукоятку вонзил в спину гвардейца. Всего-то и успел сделать Лептах перед тем, как выскочить из казармы, в которую он забежал на короткое время после возвращения, так это схватить шлем, легкую защиту на грудь, быстро крепящуюся на ремнях, и бронзовые налокотники, защищающие руки. Не была защищена спина гвардейца. Лептах мешком осунулся на землю. А бывший сотник тут же вскочил на его коня и, пришпорив его, помчался прочь.

В это время к шатру выехал Пирт. Все время битвы он, Лептах и Дарнаг бились рядом с новым энси, прикрывая его с боков и со спины. Конь у Пирта, как и у Лептаха, был уставший, и когда Орагур помчался за предателем Сарниусом, в числе десятка телохранителей за ним смог удержаться только Дарнаг, а Лептах и Пирт сразу же безнадежно отстали.

В глаза Пирта сразу же бросилось тело Лептаха, лежащее у входа в шатер, и рукоятка кинжала, торчащая из спины напротив сердца. И он сразу же увидел и узнал убийцу, наметом скачущего прочь на коне Лептаха. Не раздумывая, Пирт сорвал со спины лук.

Шар-Карен гнал лошадь вперед. Никто не видел, как он убивал гвардейца, никого не было и впереди на его пути. Оставалось совсем немного, чтобы скрыться в лесу, а там он выберется из страны и, кто знает, может быть, ему снова повезет. Шар-Карен пришпорил коня, и вдруг сильнейшая боль пронзила его спину. Он выпрямился в седле, еще не понимая, что убит, и в следующее мгновение уже бездыханное тело его свалилось с седла и ударилось о дерево. Позвоночник не выдержал удара и сломался, но бывшему сотнику это было уже все равно…

Тем временем погоня за Сарниусом также подходила к концу. Правда, догонял его только Орагур, телохранители-«бессмертные» далеко отстали где-то позади. Номарх все нахлестывал коня, и тот мчался с безумными глазами, не сбавляя ход. На небольшой полянке Орагур поравнялся с ним. Сарниус взмахнул мечом, и тогда новый энси на ходу прыгнул со своего коня на коня номарха, схватил Сарниуса и рванул его с седла. Они оба покатились по земле.

Одновременно оба вскочили на ноги. Сарниус схватил с земли свой меч, а меч Орагура в ножнах, сорванный при падении, лежал в невысокой траве прямо за спиной стоявшего с мечом в руке номарха. Лишь длинный тонкий кинжал остался висеть на поясе нового энси, и он выхватил его из ножен.

– Настала пора разобраться, – сдавленным от бешенства голосом сказал Сарниус, медленно наступая, – и раз и навсегда решить вопрос о первенстве между нами! Ты всегда получал первенство во всем! И в управлении, и в армии!

– Я не получал первенство, я был первым! Предатель и убийца не может быть первым и никогда им не будет! – ответил Орагур, следя за передвижениями номарха.

– Да, ты был всегда первым, так первым и умрешь! – яростно выкрикнул Сарниус и, подняв меч, бросился на Орагура.

Новый энси бросился ему навстречу и, схватившись левой рукой за рукоять меча, зажатую в руке номарха, не давая ему опустить его, сам с размаху нанес удар кинжалом в грудь Сарниуса.

Кираса, защищавшая грудь и спину, была одета под плащом номарха. Не знал о ней советник, вернее, энси Орагур, но знал об этом сам Сарниус. Дальнейшее было для него ясно – сейчас тонкий кинжал сломается и проклятый Орагур останется безоружным и беспомощным. В следующее мгновение он будет просить пощады, но у номарха столько накопилось в сердце злобы, что разжалобить его невозможно, и участь советника, занявшего место энси, которое должно принадлежать Сарниусу, была предрешена. Еще через мгновение он будет уже без головы, и тогда все может повернуться по-другому. У Сарниуса снова появляется реальный шанс стать энси. Уж сколько было подобных случаев, когда убийца затем надевал корону! Почему бы не повторить это снова?

Кинжал Орагура почти коснулся кирасы, и тут Сарниуса прошиб холодный пот – прямо за плечом бывшего советника он увидел бледное призрачное лицо, не узнать которое было невозможно. Это было лицо убитого им начальника «бессмертных» Пиригона. Оно было полно ненависти и решительности.

– Когда Орагур будет убивать тебя, и я буду бить вместе с ним, – пронзили Сарниуса последние слова Пиригона, и он вдруг понял, что жизнь его кончилась, и ему захотелось завыть от жалости к собственной судьбе.

Но он больше ничего уже не успел сделать.

Орагур почувствовал, будто какая-то неведомая сила обхватила его кулак, в котором была зажата рукоятка кинжала, и бросила его вперед.

Как маленькая травинка, вырастая, проламывает большие камни, так и тонкий кинжал пробил кирасу на груди Сарниуса, пронзил его лживое сердце, пробил также кирасу, закрывающую спину, и конец его вышел сзади из плаща.

Номарх покачнулся и упал лицом вниз. Орагур даже оглянулся назад, ища взглядом, кто помогал ему в эти мгновения. Там никого не было. Небольшое облачко, проплывающее по небу, было не в счет – разве облака помогают людям в их извечном стремлении уничтожить друг друга?

Тяжело дыша, энси Орагур отошел на несколько шагов в сторону. И тут же на поляну вырвались несколько всадников и устремились к нему.

– Вы не ранены, властитель? спросил кто-то из них, спрыгивая с коня и подбегая к энси.

– Нет, все в порядке.

Гвардейцы спрыгнули с коней и подошли к энси, а кто-то из них к лежащему лицом вниз телу, из спины которого торчал кончик лезвия кинжала. Он перевернул тело на спину, стал возле него на колено, распахнул плащ на груди и вдруг изумленно присвистнул.

– Вот так так! – сказал он, вставая.

– Что такое? – повернулись к нему гвардейцы, стоявшие у энси.

– А вы сами взгляните! – ответил тот, – я много чего в жизни повидал. Но такого…

И Орагур, и гвардейцы подошли поближе. Перед ними, оскалив рот, словно посылая проклятие всему живому, лежало тело мертвого номарха Сарниуса.

– Что мы, мертвецов не видели, что ли? – спросил один из стоявших людей.

– А вы сюда посмотрите, – ответил ему гвардеец, осматривавший тело, и отбросил плащ с груди.

– Вот это удар! Никогда не видели такого! – восхищенно переговаривались гвардейцы, рассматривая место, куда ударил кинжал.

Кинжал не просто пробил грудную и спинную стороны кирасы насквозь. По всем законам он должен был сломаться от столкновения с защитным металлом, сработанным лучшими оружейниками страны. А уж они свое дело знали! Но на этот раз кираса была не пробита, а разрушена, разорвана сильнейшим ударом. Часть ее в месте удара была вогнута вовнутрь, а в самом месте удара кирасу проломали не только лезвие и небольшой эфес кинжала. Пролом был такой, словно его сделала могучая рука, сжатая в кулак, сделанная из материала тверже бронзы. Острые края пролома загнулись внутрь, к телу.

Гвардеец вырвал кинжал из тела, вытер его и протянул энси. Тот, не глядя, засунул его в ножны. Разрезав ремни, стягивающие обе половины кирасы, тот же гвардеец снял обе пробитые половины, попытался разогнуть один из согнутых сегментов, но у него ничего не получилось. Кираса была слишком толстой и прочной.

– Не хотел бы я попасть под вашу горячую руку, властитель, – качая головой, сказал кто-то из гвардейцев.