Мэй. Сломленная

Глава 2

Время ещё не было поздним, а небо уже заметно потемнело. Как и обычно, всё это происходит из-за большого выброса всякой гадости в воздух. Густой туман так же был не кстати. Мало того, что темно, так ещё на расстоянии вытянутой руки не видно ни зги. Я не хотела сильно задерживаться на улице будучи совершенно одной, ведь именно в такой момент вылезают мелкие «падальщики». А с такой плохой видимостью быстро передвигаться не из лёгких.

Кое-как я миновала две улицы, к счастью или к сожалению, которые были не особо многолюдны, и вышла к жилым домам. Идти оставалось от силы минут пять, как из темноты переулка послышался еле слышный детский плач. Вслед за ним раздались мужские голоса. Судя по тону, они явно были чем-то недовольны.

Я встала как вкопанная и попыталась понять, что вообще происходит. Подобное было не редкостью, мало ли родители где-то шляются, а малыш потерялся и от испуга зашёлся истерикой. Случаи бывают разные, и влезать в разборки было бы просто некрасиво. Я постаралась заставить себя не обращать внимание, и только собралась идти дальше, как на смену плачу раздался крик.

Вздрогнув от неожиданности, с минуту простояла на месте. После чего всё же решилась и двинулась по направлению к двум зданиям, откуда исходили звуки. Проход между домов был настолько узкий, что мне невольно пришлось задаться вопросом: как эти трое тут смогли поместиться? А осознав, где именно они находятся, тут же пришёл другой вопрос: а семья ли это? Какие нормальные люди потащат сюда ребёнка, и главное – зачем? Эти мысли заставили не на шутку испугаться. Но, вместо того чтобы спасовать и уйти, я продолжила идти вглубь темноты.

С каждым шагом звуки становились всё громче. Слышался топот ног, видимо, малыш пытался убежать, но ему это никак не удавалось сделать. Я ускорила темп, прошла по узенькому коридорчику между домами и оказалась на заднем дворе. Пространство здесь было немного ― едва ли помещались два мусорных бака и неработающий фонарь.

– Эй, что вы делаете? Совсем с ума сошли? Он же совсем ребёнок! Отпустите его! ― выкрикнула я, указав на мальчика лет девяти.

Двое мужчин тут же замерли. Скорее всего, не ожидали подобного вмешательства или просто не рассчитывали, что кто-то заявится сюда. Оба были без респираторов, без которых просто невозможно дышать, и во всем чёрном. Одежда отдалённо напоминала полицейскую форму, только без значков. Один удерживал мальчишку за руку, другой ― с затуманенным взглядом стоял чуть поодаль, иногда кивал, а на губах играла лукавая улыбка.

Моего внезапного появления было достаточно. Эти двое замешкались, а мальчик воспользовался возможностью: вырвался из рук первого и со всех ног бросился ко мне. Я тут же взяла его за руку и, не став дожидаться пока типы придут в себя, развернулась и побежала.

– Идиот, тупоголовый кретин, хватай мальчишку! Я девкой займусь! ― где-то сзади послышался гневный вопль и последующий звук затвора.

Я понятия не имела, кто они такие, но узнавать не горела желанием. И так ясно: эти двое определённо не являлись родителями, и уж точно не были теми, кто хотел помочь малышу дойти до дома. Либо какие-то хулиганы, либо одни из продажных копов. Те, что за дополнительную плату выполняют определенные пожелания начальства и тех, у кого водятся деньги.

Наконец мы выбежали из чертовой темноты. Топот преследователей не утихал. Наоборот, казалось, они становились ближе ― еще вот-вот и точно поймают. Словно в подтверждение моим догадкам прогремел выстрел. В оглушающей тишине улицы он был неимоверно громким. Пуля, предназначавшаяся кому-то из нас, со свистом влетела в ближайшую рекламную вывеску.

Сердце пропустило удар, потом ещё один. С каждой новой секундой страх только нарастал и боялась уже не только за себя, но и за малыша. В отличие от меня он не мог бежать так же быстро. Это значительно тормозило и давало некоторое преимущество тем двоим. Недолго думая, я подхватила его на руки и побежала настолько быстро, насколько могла. Воздух больно обжигал легкие, в глазах темнело от усталости, а звон в ушах просто оглушал. Но я и не думала останавливаться. Не хотелось попасться в лапы двух отморозков. Туман понемногу рассеялся и я уже могла видеть, что находится передо мной.

Впереди показалась полупустая парковка. За ней возвышалось невзрачное здание общежития, а рядом небольшой магазин. Это было нашим последним шансом улизнуть. А так как туман ещё не до конца рассеялся, я решила незамедлительно воспользоваться возможностью. К тому же от такой длительной пробежки, да с ребёнком на руках, дыхание окончательно сбилось и каждых новых вдох отдавался нестерпимой болью в груди.

Ноги сами понесли в сторону парковки. Минуя очередную неоновую вывеску, я пригнулась и мелкими перебежками между машин дошла до самой дальней и засела там. Место для укрытия – хуже некуда, но уже не было времени и сил искать что-то получше. Я отпустила малыша на землю и показала жестом «тихо», чтобы тот вёл себя спокойно. К счастью, несмотря на его испуг и округленные от страха глаза, он понял без слов. Послушно кивнул и сел на корточки рядом со мной.

В вечерней тишине не было слышно ни звука, кроме моего сбивчивого дыхания. Вскоре послышался топот тяжёлых ботинок и смачные ругательства, свидетельствовавшие о том, что ауги нас настигли. Я сразу поняла, что они какие-то не такие. В отличие от нас, мужчины были без респираторов. А значит, у них отсутствовали живые лёгкие.

– Какого чёрта ты позволил им уйти? ― возле соседних рядов раздался грубый мужской голос.

– Перестань меня отчитывать, ты мне не начальник! Лучше заткнись и подумай, что мы скажем боссу, ― недовольно прикрикнул другой. ― Начни прочёсывать тот ряд, а я к камерам подключусь. Если они, конечно, работают.

Мы сидели в своем ненадёжном убежище, за одной из немногочисленных машин, на мокром от дождя асфальте. Из-за чего было сложно увидеть, что происходило вокруг. Руки дрожали от страха и холода, сердце отбивало барабанную дробь. Оно казалось настолько громким, отчего я боялась, что из-за этого нас могут найти. Шаги становились всё ближе и ближе, а тем временем моя надежда на спасение таяла буквально на глазах. Вот они остановились. Опасаясь сделать лишнее движение, я теснее вжалась в бетонную ограду и даже перестала дышать.

– Это твой косяк. Не я же трепался по сети с какой-то шлюшкой, вместо того чтобы делом заниматься. Вот ты и будешь отчитываться.

После этих слов мужчина нагнулся и заглянул под ту самую машину, за которой мы сидели. Его взгляд прошёлся в дорожном просвете между колес, затем на долю секунды задержался на нас. Липкий холодок страха пробежал вдоль позвоночника, в горле встал ком. Но тут мужчина отвернулся и двинулся прочь.

Не помню, сколько мы ещё просидели на парковке. Ауги уже давно ушли, а я по-прежнему боялась выбраться из-за машины. Но и сидеть тут дальше было нельзя: мальчика нужно отвести домой. Уверена, его родители, переживают за него и, скорее всего, уже отправились на поиски.

Собрав волю в кулак, я первая вышла из укрытия и огляделась по сторонам. Как и предполагалось парковка оказалась пустой, на ней не было ни души.

– Пойдём, я проведу тебя до дома, ― сказала и помогла малышу встать.

Мальчик назвал адрес, после крепко ухватился за мою руку, будто боялся, что уйду без него и оставлю тут одного. Трудно представить, какой стресс ему пришлось пережить. Я даже не знаю, что происходило до того, как пришла в ту подворотню. Стоило об этом вспомнить, как мысли о взволнованных родителях сошли на нет. Чёрт с два они переживали за него. Если бы это было действительно так, навряд ли вообще отпустили бы одного.

– Что ты делал один на улице? Где твои родители? ― всё-таки не удержалась от вопроса. Сама знаю, не мое дело, но внутри всё бушевало от негодования.

– Я не знаю, где они, ― послышался тихий ответ. Он немного помолчал и добавил: ― Мама с папой ушли ещё утром. Их долго не было и мне стало страшно одному, поэтому я пошёл их искать.

Моя догадка пошла прахом, всё оказалось в точности да наоборот.

– Но они же ушли на работу, верно?

Я надеялась на положительный ответ, но мальчишка еле заметно пожал худенькими плечами и всё так же тихо сказал:

– Они не работают. Мы живем на пособие по смерти моего брата.

Я была поражена такой осведомлённостью, для своих лет он знал намного больше, чем многие в моём возрасте. Не каждый знает, что хоть живём мы и в дыре, но за смерть родственника полагается ежемесячная выплата. В своё время мне рассказал об этом отец. Он сам долго не был в курсе, пока кто-то с работы не поведал эту «тайну». Нам относительно недавно стали перечислять выплату за смерть матери. Сумма просто мизерная, с трудом хватает на еду. Однако это куда лучше, чем вообще ничего.

Не было смысла задавать другие вопросы или затрагивать столь неприятную тему. Одно я поняла точно: несмотря на свой юный возраст, в глубине души мальчик намного старше, чем кажется.

Наконец мы подошли к одному из многих невзрачных домов. Панельная девятиэтажка с голыми бетонными стенами, испещрёнными разноцветными граффити и непристойными словами. Я хотела что-то сказать на прощание, как с глухим стуком распахнулась деревянная дверь и на пороге показался мужчина средних лет. Даже с такого расстояния было заметно, насколько он пьян. Под опухшими глазами залегли синяки, на красном лице читалось неприкрытое недовольство. Пошатываясь, он еле держался на ногах: одной рукой вцепился в дверной косяк, другой ― сжимал тлеющий окурок.

Мужчина гневно озирался по сторонам, затем с немалым трудом сфокусировал свой затуманенный взгляд на нас и строго рявкнул:

– Ты где шляешься, маленький негодник!

После этих слов он оттолкнулся от косяка, и в один шаг оказался возле нас. Схватил мальчишку за ворот и, больше не говоря ни слова, поволок в дом.

Уже лёжа у себя в постели я никак не могла выбросить из головы сегодняшний вечер. Сначала этот дурацкий случай в подворотне, потом незапланированная пробежка по городу и «прятки» на парковке. А в довершении вусмерть пьяный товарищ. Теперь стало понятно, куда на весь день запропастились горе-родители малыша. Наверное, встретились с друзьями, такими же любителями горячительных напитков, и пошли покорять какой-нибудь дешёвенький бар. Других вариантов у меня нет. Иначе где они пропадали всё это время, и почему папаша оказался в доску пьян? Бедный мальчик… К сожалению, это весьма распространённое явление ― когда родители не уделяют должное внимание своему ребёнку и он предоставлен сам себе.

Раньше я думала, что это нам с отцом тяжело приходится. Была зациклена на наших проблемах. Банально забывала о том, что в этом прогнившем городе тяжело не только нам, но и всем тем, кому не посчастливилось тут жить.

Глава 3

Сегодня я специально встала пораньше. Хотелось успеть перед школой забежать в магазин и купить продуктов на вечер. Не уверена, что после уроков будет такая возможность. В нынешнее время ужин – это единственное, что мы можем себе позволить. Но и тут не всё так просто. Нормальных продуктов на прилавках почти нет, а, если и есть, цена у них заоблачная. В основном люди уже привыкли к синтетической пище, искусственно выведенной в лабораториях «верхних». Раз в две недели их поставщики приезжают к нам и пополняют продовольственные запасы. Чаще всего это пища быстрого приготовления – небольшие коробочки из заморозки с порцией на одну персону. Никто не жалуется и довольствуется тем, что есть. Мало кому вообще доводилось пробовать нормальную еду. Даже больше скажу, никто не знает, какая она на вкус. Уверена, некоторые из «верхних» были знакомы с теми, кто ещё успел застать то время, когда люди засевали поля, выращивали фрукты, овощи и разводили скот. Сейчас этого нет. Данные функции выполняют учёные из лабораторий: с помощью синтетических волокон они выращивают те же продовольствия, гордо называя это «едой».

После похода в магазин я отнесла продукты домой, а потом отправилась в школу. Сегодняшний день обещает быть насыщенным: усиленная подготовка к контрольной и вечернее приготовление к папиному дню рождения. Осталось только пережить предстоящие уроки, очередные колкости одноклассников и можно немного расслабиться.

Несмотря на мою тягу к знаниям и желание достичь в этой жизни чего-то большего, посещение школы являлось в некотором роде испытанием. Мне нравилось сидеть на занятиях, слушать преподавателя, учить новый материал. Но всё это омрачалось шутками одноклассников, обидными фразами и давлением с их стороны. Неоднократно появлялось непреодолимое желание послать всё к чертям, бросить учёбу или на худой конец заниматься самообучением дома. Да сделать всё что угодно, лишь бы не слышать всего этого дерьма. Приходилось напоминать себе, зачем мне всё это нужно. Меньше всего хотелось оставаться в этой дыре и прожигать свою жизнь в каком-нибудь баре, это в лучшем случае.

Я и без того знаю: окончание школы ещё не дает никакой гарантии, что ты сможешь чего-то добиться. Вся твоя дальнейшая судьба уже предрешена заранее. Если твоя семья получает какую-то помощь от «верхних», корпораций, на которых они работают, значит, именно они будут решать, каким образом будешь отдавать долг за эту самую помощь. В этом проклятом мире, где царит коррупция, правят деньги, процветает беззаконие ― ничто не происходит безвозмездно. Если верхи не видят выгоду, ты будешь забыт и предоставлен сам себе. Если же они считают, что ты и твои родственники смогут принести пользу, сразу идут компенсации, выплаты и так далее. Это, кстати, относится и к тем, кому начисляется сумма за смерть члена семьи.

Вот и получается, что как бы ты ни старался прилежно учиться, это попросту бесполезно. Но эти знания не мешают мне пытаться. Где-то в глубине души всё же надеюсь, что у меня получится добиться своего, и мы с отцом заживём новой жизнью.

***

До начала урока оставалось около десяти минут, а Рейчел до сих пор ещё не было. Я стояла возле школьных дверей и ждала подругу, но, по всей видимости, у неё были более важные дела, чем сегодняшняя подготовка. Собственно, я не была удивлена её отсутствием. Не беря в расчёт наши договоренности, она частенько меняла свои планы, а потом как ни в чём не бывало приходила на следующий день. Я не стала больше дожидаться её, ибо это было бессмысленно.

Коридор был уже полупустой: всего несколько ребят сидели на подоконниках и о чём-то разговаривали между собой. Хорошо хоть, эти товарищи не обратили на меня внимания и не стали кидать колкости в след. Я не спеша шла к своему классу, специально оттягивала время, так как не было особого желания появляться там одной. Не то чтобы боялась находиться там без Рейчел, просто чисто физически было неприятно. Не буду спорить, в присутствии подруги мне намного спокойнее, но это не значит, что я завишу от неё. Раз уж она предпочла немного отдохнуть и не идти в школу, я-то что могу сделать? Как ни крути у девушки были родители, которые должны хоть как-то контролировать её посещения. В мои же обязанности это не входило. Максимум, что я могла сделать ― это только попросить не прогуливать.

– Сегодня наш класс занимается тут, ― раздался сзади голос, когда я уже собралась открыть дверь в кабинет.

Я обернулась и увидела перед собой темноволосого парня. Внешне он не особо выделялся от остальных: карие глаза, коротко подстриженные волосы, цвета горького шоколада, пухлые губы, нос с лёгкой горбинкой и еле заметный шрамик над бровью. Самый обычный подросток. Типичная внешность среднестатистического ученика школы. Но всё-таки в нём было что-то такое, что вызывало некоторое желание рассмотреть его поближе. Только не могу понять, что. Если не ошибаюсь, парень был на год старше и учился в выпускном классе. Мы не были знакомы лично – виделись пару раз, не более того. Я даже имени его не знала, но в отличие от других он хотя бы не издевался надо мной и не отпускал дурацкие шуточки.

– Ничего не понимаю. Нам вчера не говорили, что занятия будут проходить в другом кабинете, ― удивлённо произнесла я, и уставилась на парня.

– Забыли, наверное, ― тот беззаботно пожал плечами и убрал руки в карманы. ― Я случайно услышал разговор в учительской. Твой класс сейчас на третьем этаже, возле спортзала.

Ага, может и забыли. А может, я сама прослушала, когда в очередной раз пребывала в своих мыслях. В любом случае это немного странно: весь год за нами числился кабинет, а тут бах, и он занят другим классом. Ладно, чёрт с этим. Мало ли, что учителя порешали между собой.

– Что ж, спасибо, что предупредил.

Поблагодарив, я направилась было к лестнице, как парень снова окликнул меня:

– Мэй?

– Есть что-то ещё, о чём я не знаю? ― произнесла вполоборота.

– Нет, просто хотел сказать, чтобы ты не обращала внимания на всяких придурков. Они могут говорить всё что угодно, но ты же знаешь, что это не так. Не бери в голову их слова. Если им не чем заняться, это не твои проблемы.

– О-у… эм-м-м… Ладно. Ещё раз спасибо.

Я не стала дожидаться, когда он вдруг скажет что-то ещё. Развернулась и заторопилась в свой класс.

Как назло на протяжении всего урока я никак не могла сосредоточиться. Даже тему занятия толком не запомнила. Вместо этого я продолжала думать над словами того парня, а также была удивлена тем, откуда он знает, как меня зовут.

Хотя чему тут удивляться? Школа небольшая, все ученики так или иначе общаются между собой, а слухи расходятся запредельно быстро. Вот и получается: либо ему кто-то рассказал, либо он сам стал невольным свидетелем подобных разговоров. Не самое приятное умозаключение, но факт остаётся фактом. Только одно непонятно: с чего это он вдруг решил проявить такую… Заботу?

Сейчас это достаточно редкое явление. Да что там говорить, проще думать о себе любимом, чем о ком-то другом. Ведь, как это обычно бывает, всё упирается в выгоду. Чёрт бы побрал эти взаимовыгодные отношения, капитализм и другие меркантильные заморочки. Из-за этого люди потеряли свою человечность, перестали быть людьми. Они превратились в алчную серую массу, думающую лишь о том, где бы получить кругленькую сумму и желательно побольше. К сожалению, без денег ты – никто. Деньги решают всё. Нет денег – не видать тебе нормальной жизни, как собственных ушей без зеркала. И это, кстати, правда. Чёрный рынок никто не отменял, он прогрессирует, охватывает новые территории. Не дай Бог, ты окажешься в не том месте и не в то время. Торгаши осведомлены о благополучии граждан не меньше, чем те же самые корпоранты. У каждого есть свои связи, которые и дают наводки на малоимущих. Почему именно они? Ответ прост: опять же всё сводится к деньгам. Без их наличия тебя никто не будет искать, не будет заведено дело. Полиции просто ни к чему тратить своё драгоценное время впустую. А так как они все прикормленные, и утруждаться не будут: замнут, спишут на несчастный случай и дело с концами.

Из школы я выходила в не самом приятном расположении духа. Все эти мысли значительно подпортили и без того не радужное настроение. Вдобавок ко всему я успешно пропустила мимо ушей всё то, что говорил учитель на уроках. Из-за чего придется навёрстывать весь упущенный материал.

Молодец, Мэй, ничего не скажешь. Эх, что уж теперь, сама виновата – надо было меньше думать и больше слушать. Во всяком случае впереди два выходных и у меня будет время. Но сначала нужно подготовиться к папиному дню рождения, а потом уже браться за учебники.

До дома оставалось меньше десяти минут. Я не торопясь шла вдоль безлюдной улицы, как словно из ниоткуда совсем рядом послышались тяжёлые шаги. Кто-то резко схватил меня за руку. Не дав опомниться, человек сорвал с меня респиратор и прижал к лицу влажную тряпку.

Дело – дрянь. Я это понимала, даже задержала дыхание и попыталась вырваться. Однако все мои старания были ничем. Мужчина был в разы сильнее и только крепче сжимал руки, не оставляя ни единого шанса на спасение.

Воздух стремительно выходил из легких, от недостатка кислорода началась паника и тут я совершила самую большую ошибку – сделала вдох. Сознание тут же начало покидать меня. Тело стало наливаться свинцом, перед глазами всё поплыло, и я уже не заметила, как и вовсе отрубилась.

Глава 4

Где-то вдалеке я слышала чьи-то голоса вперемешку с непонятным жужжанием. В воздухе стояла смесь запахов: спирта, крови и ещё чего-то непонятного. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом – это оказалось труднее, чем я думала. Веки были настолько тяжёлые, что попросту не смогла разлепить их. Рассудок, вроде бы, начал постепенно возвращаться, отдаленно я даже чувствовала легкую боль, которая с каждой секундой только усиливалась. Голоса стали громче, чётче…

– Выруби её! Выруби её! Она просыпается!

– Сейчас, сейчас!

Я повернула голову на источник звука. Снова попыталась открыть глаза, как меня накрыла новая волна боли. Она была настолько сильная, что из груди вырвался непроизвольный крик.

Где я? Что, чёрт подери, происходит? Со всего тела будто содрали кожу, параллельно окунули в лаву, тыкали иголками, резали и ломали кости. Во рту стоял неприятный металлический привкус, в ушах звенело от нестерпимой боли, отчего вновь не сдержалась и закричала. Хотелось встать, сбежать, ну или просто умереть. Всё что угодно, лишь бы это поскорее прекратилось.

– Да что ты там возишься? Я уже не могу удерживать её! ― почти над самым ухом раздался вопль.

Чьи-то руки всё сильнее прижимали к холодной поверхности, пока я продолжала вырываться и биться в припадках.

– Она нам сейчас аппарат сломает! Выруби её, наконец!

Только мне удалось открыть глаза, как в какой-то момент появилась неожиданная лёгкость. Боль тут же отступила и я снова погрузилась в небытие.

***

Я по-прежнему была без сознания. Периодически до меня доносилось надоедливое жужжание, на смену которому приходило мерное постукивание. Иногда совсем рядом слышались приглушённые голоса. Я не знала, что это за люди и что они говорят. Все их слова являлись короткими обрывками фраз и почти не воспринимались на слух. Было ощущение, будто я нахожусь под водой, а эти люди стояли в паре шагов от берега. Стояли, наблюдали, но подходить ближе не решались.

***

Иногда ко мне возвращалась чувствительность, но почти сразу же пропадала и я снова засыпала. Трудно предположить, сколько длилась эта нескончаемая пытка: час, день, два. Всё это казалось вечностью, каким-то кошмаром, которые сняться по ночам. Или какой-то дурацкой страшилкой для непослушных детей. Однако ночные кошмары имеют свойство заканчиваться: ты просыпаешься и вскоре обо всём забываешь. Только вот я никак не могла проснуться. Эта темнота словно поглотила меня, окутала своими липкими, холодными нитями и не хотела отпускать.

***

Некоторое время я лежала с закрытыми глазами. Лежала и слушала. Вокруг стояла гробовая тишина, лишь где-то вдалеке раздавались голоса. Я до сих пор не знала, где я, что со мной, жива ли… Может, это продолжение того кошмара или просто умерла и оказалась в том месте, где умершие души ждут решения свыше. Я не ощущала своего тела, оно было будто не моё, чужое. Не ощущала температуру того места, где находилась. Одним словом, не чувствовала ничего.

Хотя нет, было одно неприятное чувство – дезориентация. Неизвестность пугала, страх постепенно набирал обороты, грозясь вот-вот перейти в панику. Я боялась пошевелиться, сделать неверное движение, потому что не была уверена, что это получится. Отсутствие чувствительности порождало сомнение в моём воспаленном мозгу, из-за чего страх становился только сильнее.

Так, надо успокоиться, взять себя в руки и для начала осмотреться. Не передать словами до чего же было страшно это сделать. Кажется, сейчас я боялась абсолютно всего. Но больше всего – это открыть глаза и не увидеть своих конечностей. Чёрт знает, что тут со мной делали, ту боль я не забуду никогда. Удушающую, сильную, словно на живую ломают кости, рвут сухожилия и обжигают раскалённым железом.

Можно и дальше терзать себя догадками и размышлениями, но делу это никак не поможет. Сделав глубокий вдох, я всё-таки открыла глаза.

Судя по обстановке это был не морг, как предполагала ранее, и даже не больничная койка. А самый обычный, дешёвый на вид, номер отеля. Узенькая кровать, рядом тумба с бутылкой воды, стены песочного цвета, белый потолок, а под ним одинокая лампочка. Из-за столь тусклого освещения я не сразу обратила внимание на молоденькую девушку, которая сидела возле кровати. Внешне она выглядела немногим младше меня. Её большие миндалевидные глаза были устремлены прямо на меня, словно только и делала, что ждала, когда я посмотрю на неё.

– Я рада, что тебе удалось прийти в себя, ― с некоторым участием произнесла она. Её голос был тихий и спокойный, но в то же время мелодичный.

Девушка аккуратно дотронулась до моей руки и добавила:

– Как ты себя чувствуешь?

«Как я себя чувствую? Да никак. Отвратительно – это ещё мягко сказано. Я вообще ничего не чувствую. Даже то, как ты прикоснулась к моей руке. Какого чёрта?» ― промелькнуло у меня в голове.