Корабль судьбы

Альтия ждала продолжения, и Янтарь неохотно проговорила:

– Я не слишком здорова, но, в общем-то, и не больна. Есть одна хворь, которая меня время от времени посещает. В такие дни меня лихорадит и ни на что нет сил, но это и все. Скоро я опять буду в порядке. – Альтия смотрела на нее с плохо скрываемым ужасом, и Янтарь поспешно добавила: – Я не заразная. Ни с кем ничего не случится, кроме меня.

– Все равно надо тебе рассказать о себе капитану. И в каюте полежать, пока все не пройдет!

Обе женщины подскочили от неожиданности, когда Совершенный тихо добавил:

– Команде хватит малейшего слуха о «лихорадке и чуме» на борту, чтобы на уши встать.

– Никто ничего не узнает, – заверила их Янтарь. – Я вообще сомневаюсь, что помимо вас да еще Йек кто-то что-то заметит. Йек уже видела раньше, как это бывает. Ее не смутишь. – Тут Янтарь повернулась к Альтии и спросила в упор: – А ты? Тебе не страшно будет спать в одной каюте со мной?

Альтия прямо встретила ее взгляд в сгущающейся темноте.

– Я полагаю, – сказала она, – мне придется поверить тебе на слово. Я не буду бояться заразы. Но капитану ты все-таки расскажи. Возможно, он подыщет тебе такую работу, чтобы ты всегда могла прилечь отдохнуть, если понадобится.

Про себя же она надеялась, что Брэшен как-нибудь изловчится на время совсем укрыть Янтарь от посторонних глаз, чтобы никто не прознал о ее нездоровье.

– От тебя только и слышно «капитан» да «капитан». – Губы Янтарь тронула слабая улыбка. – Ты что, все время думаешь о нем только как о капитане?

– Но ведь он и есть капитан, – чопорно ответила Альтия.

Что греха таить! По ночам, на своей узенькой койке, она определенно думала о Брэшене не только как о капитане. Днем – другое дело. Тут иначе было просто нельзя. Но рассказывать Янтарь, как трудно давалось ей подобное размежевание, она не собиралась. Да и что толку об этом рассуждать? Разговорами все равно ничего не изменишь. Лучше уж держать все в себе. Она, правда, подозревала, что Совершенный вполне догадывается о ее истинном чувстве к Брэшену. Она наполовину ждала, чтобы носовое изваяние немедленно изрекло нечто ужасное, насмешливое и разоблачительное. Но Совершенный помалкивал.

– Верно, капитан. Хотя и не только, – неожиданно легко согласилась Янтарь. – Быть может, это не самая худшая его сторона. Сдается мне, он провел немало лет, прикидывая и мечтая, как однажды сделается капитаном. Наверняка ему пришлось изрядно помучиться под началом у скверных капитанов и поучиться у достойных. И вот теперь он сполна может использовать усвоенную науку. Если уж на то пошло, ему здорово повезло. Он сам вряд ли догадывается, до какой степени. Его мечта воплотилась в жизнь! Далеко не каждому это выпадает на долю.

– Выпадает – что? – осведомилась Йек, поднимаясь по трапу на бак и подходя к приятельницам.

Она дружески улыбнулась Альтии, а Янтарь играючи пихнула под ребра. Потом облокотилась на поручни и стала ковырять в зубах. Альтия завистливо косилась на нее. От Йек так и веяло здоровьем и могучей жизненной силой. Девушка-матрос была ширококостной, мускулистой и, судя по всему, нимало не задумывалась о грации и красоте собственного тела. Она не стесняла повязками грудь и всего меньше заботилась о том, что матросские штаны скрывали ее стройные ноги едва до колен. Длинная светлая коса успела выгореть на солнце и морском ветру до соломенного цвета, но Йек и на это не обращала внимания. «Вот то, чем я всю дорогу силюсь быть, но мало что получается, – подумала Альтия удрученно. – Вот женщина, которая нипочем не допустит, чтобы ее пол помешал ей жить как заблагорассудится. Где справедливость?»

В самом деле, Йек родилась и выросла в Шести Герцогствах, так что равенство с мужчиной досталось ей по праву рождения. Потому-то она и в дальнейшем умела без большого труда на нем настоять. Альтии же по сию пору казалось, будто ей требовалось чье-то разрешение просто на то, чтобы быть самой собой. И похоже, мужчины нюхом чуяли в ней эту слабинку. Оттого ей все и доставалось с таким трудом. В борьбе, происходившей каждодневно и ежечасно, как дыхание.

– Добрый вечер, Совершенный! – окликнула Йек, перегнувшись через поручни наружу. Обернулась через плечо и обратилась к Янтарь: – Не дашь тоненькую иголочку? Заимообразно? Мне кое-что надо зашить, а мои иголки куда-то подевались!

– Дам, конечно. Сейчас принесу.

Йек беспокойно переступила с ноги на ногу и предложила:

– Да ты скажи просто, где лежит, я сама возьму.

– Можешь мою взять, – вмешалась Альтия. – Они в маленьком кошеле, вколоты в кусок парусины. Там и нитка есть, уже вдетая.

Альтия знала, что «пунктик» Янтарь насчет неприкосновенности и уединения распространялся и на ее личные вещи.

– Ну вот и ладненько, – кивнула Йек. И хитро сощурилась. – Да, так что вы тут говорили про мужиков? Которым не каждому перепадает? А?

– Совсем не то, о чем ты подумала, – мягко улыбнулась Янтарь. – Мы говорили о том, как бывает, когда мечта воплощается в жизнь. И я сказала, что не многим это выпадает на долю, и еще меньше тех, кто испытал удовлетворение. Для большинства людей исполнение мечты оборачивается величайшим разочарованием: они обнаруживают, что все идет не так, как им представлялось. А еще больше тех, кому заветная цель оказывается просто не по плечу, так что дело кончается горечью и крахом надежд. Но вот Брэшену, похоже, со всех сторон повезло. Он делает то, о чем всю жизнь мечтал, и делает хорошо. Насколько я могу судить, капитан из него получился отменный!

– Это уж точно, – задумчиво кивнула Йек. С кошачьей грацией откинулась на поручни и подняла голову к звездам. – Зуб даю, он и в некоторых других отношениях – малый не промах.

Йек была далеко не скромницей. Альтии уже не раз доводилось слышать, как она без большого стеснения говорила о своем интересе к тому или иному мужчине. И ей определенно не по нутру было длительное воздержание, к которому принуждали ее строгости жизни на корабле. Что ж, если она не могла должным образом побаловать свою плоть, то никто не мешал ей предаться полету фантазии. И этими фантазиями она время от времени осчастливливала Альтию и Янтарь. В самом деле, о чем еще поболтать, валяясь на койке, если не о мужиках? Особенно в те редкие часы, когда они собирались в маленькой каюте все трое. Йек было свойственно довольно своеобразное чувство юмора, а посему ее умозаключения о достоинствах того или иного сотоварища по плаванию, равно как и феерические россказни о минувших любовных интрижках, порою заставляли соседок по каюте буквально умирать от смеха.

До сих пор Альтия неизменно от души хохотала над веселым трепом Йек. Но, как выяснилось, лишь доколе дело не касалось Брэшена. Она задохнулась и промолчала.

Йек ничего не заметила.

– Обращали когда-нибудь внимание на руки нашего капитана? – спросила она сразу обеих. – Славные такие, настоящие рабочие пятерни. Ну да мы все видели, как он вкалывал – еще там, на берегу. Но теперь, заделавшись капитаном, ему не надо больше возиться в смоле и трюмной грязи, и – поглядите-ка! – знай себе чистит ногти, словно вельможа какой. Здорово, да? А то иной мужик тебя трогает, а ты только и думаешь, из какого дерьма он свои рученьки вытащил. И мыл ли он их вообще когда-нибудь. Нет уж, если до рук дело доходит, так пускай они чистыми будут. Никакого удовольствия от грязнуль!

И Йек мечтательно улыбнулась.

– Он капитан, – возразила Альтия. – Не надо бы нам его обсуждать в таком тоне.

Она заметила, как поморщилась Янтарь: замечание Альтии ей не понравилось. Она ждала, что сейчас Йек уничтожит ее остроумным ответом, или вовсе обматерит, или, что еще хуже, Совершенный влезет с каким-нибудь полностью неуместным вопросом. Но Йек только потянулась и произнесла:

– Ну, не всегда же он будет надо мной капитаном. Или, скажем так, не всегда я буду матросом на его судне. Как бы то ни было, настанет денек, когда мне не придется называть его кэпом. И уж когда такой день настанет, тут-то я не растеряюсь! – Белые зубы Йек сверкнули в полутьме: она широко улыбалась. – Что скажу… Только – могила! Заметано? Ну так вот, я уже несколько раз замечала – он на меня пялится! Точно! Даже похваливать стал за работу! – И добавила совсем уж мечтательно: – Мы с ним как раз одного роста, и это тоже мне нравится. Очень удобно кое для чего.

Альтия не смогла удержать язык за зубами.

– То, что он иногда тебя хвалит, – сказала она, – вовсе не значит, что он пялится. Капитан на то и капитан, чтобы увидеть добрую работу и слово о ней сказать. Или о дурной, если кто-то лентяйничает!

– Точно, – кивнула Йек. – Но, сама посуди, как бы он увидел мою работу, если бы совсем на меня не смотрел? Если ты понимаешь, о чем я… – И снова перегнулась за борт. – А ты что скажешь, кораблик? Вы же с капитаном Треллом давным-давно кореша! Небось уйму всего можете друг про дружку порассказать! Поделись с нами, каких он баб себе подбирает?

Совершенный чуть помедлил с ответом, и за это краткое время Альтия успела похоронить себя заживо. Ее сердце остановилось в груди, дыхание прекратилось. Чем именно делился Брэшен с живым кораблем? И что из услышанного тот в простоте душевной им сейчас вывалит?

А у Совершенного, как выяснилось, настроение успело вновь поменяться. Он заговорил мальчишеским голосом, явно польщенный вниманием Йек:

– Брэшен-то? – Кажется, он сам не прочь был начать заигрывать с девушкой. – Я бы все тебе как есть рассказал, да разве будет он со мной о таких вещах откровенничать?

Йек только закатила глаза:

– Ой не надо! Еще не видала я ни одного мужика, который в теплой компании не начал бы языком мести.

– Ну, – тоном многоопытного развратника проговорил корабль, – может, он и доверил мне пару-тройку историй.

– Ага! Так-то лучше! И на каких же баб наш капитан западает? Хотя нет, погоди, дай-ка я сама догадаюсь! – И она опять потянулась. – Значит, так! Коли он вечно призывает команду работать «с огоньком», он, наверное, и девчонок таких любит? Которые с огоньком? Которые проворно обегут всю его оснастку, а потом спустят паруса.

– Йек! – снова не сдержалась Альтия, но тут вмешался Совершенный:

– Сказать по совести, Йек, вот что я от него слышал однажды: болтушки ему поперек печенок, это уж точно!

Йек весело расхохоталась:

– Правда твоя, иногда надо и помолчать. Но если не занимать рот болтовней, тогда чем? А? Расскажи, как бедной девушке с ним поступать, чтобы ему понравилось?

– Йек. – Янтарь выговорила это тихо, но очень весомо. И с упреком. Тем не менее Йек обернулась к ним со смешком, а Совершенный вдруг окликнул:

– Кто еще здесь?

– Прошу прощения, что потревожил ваш уютный курятник, но капитан желает немедленно видеть второго помощника, – прозвучал голос Лавоя, незаметно поднявшегося на бак.

Йек тотчас выпрямилась, ее улыбка исчезла. Янтарь враждебно уставилась на старпома. Альтия в панике задумалась о том, что именно он успел услыхать из их разговора, и сама себя попрекнула. Не следовало бы ей бездельничать здесь, на баке, панибратски болтая с простыми членами команды да еще на столь деликатные темы. Надо брать пример с Брэшена, сумевшего очень здорово обособиться от остальных. Да. Надо держаться на расстоянии, иначе от нижестоящих уважения не добьешься. Да. Но как разорвать, например, близкую дружбу с Янтарь? И как в таком случае перенести неизбежное и полное одиночество?

А как Брэшен его переносит?

– Иду немедля, – негромко сказала она Лавою, решив не обращать внимания на уничижительное замечание насчет курятника.

Лавой был старшим помощником. Значит, имел право попрекать ее, отчитывать и высмеивать, а ее положение обязывало терпеть. Засунув язык в… да, именно туда и засунув. Скверно, что ему вздумалось унизить ее в присутствии членов команды. Но отвечать – значило лишь все усугубить.

– Когда освободишься, взгляни, что там с Лопом, добро? Кажись, парня надо бы того… чуток полечить.

И Лавой хрустнул пальцами, расплываясь в ухмылке.

Альтия сразу поняла, что старпом вознамерился в очередной раз подразнить Янтарь. Было ясно как божий день, что лечить Лопа придется от последствий работы его, Лавоя, кулаков. Старпом успел сообразить, как претит Янтарь всяческое насилие. Ему не подворачивался покамест повод напрямую сорвать зло на самой корабельной плотничихе или на Йек, но он явно наслаждался, видя, как коробило Янтарь зрелище постоянных избиений матросов. У Альтии так и упало сердце. Ну почему Янтарь уродилась такой болезненно гордой? Уступила бы старпому чуть-чуть, он бы и успокоился. А то их противостояние, того и гляди, вот-вот кончится взрывом, да таким, что мало никому не покажется.

Лавой между тем встал возле поручней, там, где только что стояла Альтия. Янтарь отодвинулась. Йек полушепотом пожелала Совершенному спокойной ночи и тихо исчезла. Альтия знала, что ей следует со всех ног бежать на зов капитана, но и оставлять Янтарь наедине с Лавоем ужас как не хотелось. Случись что, у них даже не найдется свидетелей – будет его слово против ее. А что значит слово простого матроса против утверждений старпома?

– Плотник! – твердым голосом окликнула Альтия. – На двери моей каюты засов расшатался, ступай почини. Лучше сделать это в тихую погоду, а то, сама знаешь, в шторм всякая чепуха вдесятеро вырастает!

Янтарь стрельнула на нее глазами. В действительности именно она первой заметила, что засов на двери стучит и бренчит, вместо того чтобы закрываться мягко и плотно, – Альтия же на это только пожала плечами. Тем не менее Янтарь ответила со всей серьезностью:

– Немедленно починю.

Альтия промедлила еще мгновение, надеясь, что Янтарь использует благовидный предлог и покинет общество Лавоя. Но та не двинулась с места, и у Альтии не было иного способа принудить ее, не вызвав вспышку с одной из сторон. Что ж, ничего не поделаешь. Пришлось уйти и оставить их на баке вдвоем.

* * *

Капитанская каюта располагалась на самой корме корабля. Альтия решительно постучала и, как следовало, дождалась негромкого приглашения войти.

«Совершенный» был выстроен в предположении, что капитанствовать на нем будет сам владелец или, по крайней мере, член семьи. Об удобстве размещения нижних чинов строители не слишком заботились; большинству простых моряков было предоставлено обходиться гамаками, которые каждый вешал себе на нижней палубе, где находилось местечко. Брэшен же обитал в просторной каюте с настоящей кроватью, двумя столами – обеденным и рабочим, для карт, – и широкими иллюминаторами, смотревшими за корму. Альтия шагнула через порог, и ее встретил желтоватый свет ламп, уютно игравший на полированном дереве стен.

Брэшен сидел за рабочим столом. Перед ним были разложены его собственные наброски на кусках парусины, те самые, тайно сделанные во время плаваний с капитаном Финни на «Кануне весны». И пергаменты, где Альтия пыталась составить воедино разрозненные куски и придать им вид правильных карт. Альтии бросилось в глаза, что Брэшен выглядел неимоверно усталым и даже каким-то постаревшим. Наверное, это оттого, что яд морского змея здорово обжег ему лицо, с него слезло порядочно кожи, и морщины возле носа и на лбу стали виднее. Ко всему прочему, яд изрядно попортил ему брови, так что вид у капитана постоянно был какой-то изумленный. Альтия про себя радовалась хотя бы тому, что отрава не попала ему в глаза.

– Ну? – неожиданно спросил Брэшен, и тут только она сообразила, что стоит посреди каюты и молча таращится на него.

– Ты велел зайти, – отозвалась она, и оттого, что ей было неловко, она выговорила эти слова едва ли не резко.

Брэшен под ее взглядом провел рукой по волосам, ни дать ни взять ожидая обнаружить и там какую-то убыль. Кажется, его слегка ошарашил ее тон.

– В общем, да, – выговорил он наконец. – Велел. Знаешь, я тут переговорил с Лавоем, и он подкинул мне мыслишку-другую. Кое-что выглядит весьма даже заманчиво, вот только, боюсь, если я пойду у него на поводу, не пришлось бы мне потом пожалеть. Короче, сижу я вот тут и спрашиваю себя: а насколько хорошо я знаю этого малого? Способен ли он на обман, если… – Брэшен осекся, по-видимому решив, что уж слишком разоткровенничался. – Словом, я хотел бы знать твое мнение о том, как в последнее время идут дела у нас на корабле.

– Со времени нападения змея? – неизвестно зачем спросила она.

Впрочем, в тот день действительно произошло некоторое перераспределение власти. С тех пор как они с Брэшеном плечом к плечу отбивались от морского чудовища, команда определенно зауважала Альтию, признав ее право начальствовать, и ей казалось, что Лавою это не слишком понравилось. Альтия задумалась, как бы поаккуратнее изложить это капитану, не впадая в грех осуждения непосредственного начальства, то бишь старпома.

– Со времени нападения змея, – повторила она, – мне сделалось легче управляться с вверенной мне частью команды. Ребята повинуются охотно и без промедления. Мне кажется, я их до некоторой степени завоевала. – Альтия набрала полную грудь воздуха и все-таки бросилась головой в омут. – Тем не менее, – сказала она, – с того же самого времени старший помощник счел необходимым ужесточить дисциплину в команде. До некоторой степени это оправданно, ведь далеко не все повели себя правильно во время схватки со змеем. Как ты помнишь, иные вовсе перестали повиноваться, и лишь немногие поспешили нам на помощь.

Брэшен нахмурился.

– Лично я, – сказал он, – заметил, что и сам Лавой не то чтобы кинулся нас выручать. В тот момент как раз была его вахта, он находился на палубе. А помощи от него не было никакой.

Альтия ощутила в животе холодок. Ей и самой следовало бы обратить на это внимание. Лавой вправду так и простоял в сторонке, пока они с Брэшеном отгоняли чудовище. Вот так. А ведь в тот момент ей показалось самым естественным делом, что против змея должны были встать именно они с Брэшеном. Теперь же она задумалась, а не было ли в поведении Лавоя какого скрытого смысла и можно ли было объяснить его одним только страхом. Уж не надеялся ли старпом, что Брэшен погибнет? А того лучше, и она вместе с ним? И он, так сказать, унаследует командование живым кораблем? И если бы вышло по его хотению, во что превратилась бы их спасательная экспедиция?

Брэшен молчал, определенно давая ей поразмыслить.

– Так вот, старпом взялся ужесточать дисциплину, – проговорила она наконец. – Но, на мой взгляд, он прилагает свои усилия не особенно равномерно. Кое-кому из людей достается не по справедливости. Лопу, в частности. И Клефу.

Брэшен пристально поглядел на нее и заметил:

– Вот уж не ожидал, что ты проникнешься таким сочувствием к Лопу. Он ведь не очень-то помог тебе, когда Арту напал на тебя в трюме!

Альтия почти сердито тряхнула головой:

– Помощи от него – как от козла молока. Лоп, по-моему, в некоторых отношениях полудурок. Дай ему простую работу, объясни, что к чему, – и он, глядишь, справится. А вот если надо самому решение принимать… Когда Арту… когда я отбивалась от Арту, Лоп ужасно разволновался, прыгал кругом нас, бил себя в грудь и сам себя ругательски ругал. А что нужно было бы сделать – так и не сообразил. Я – второй помощник, Арту – товарищ по команде, и Лоп не смог сделать выбор. Но потом, на палубе, когда мы сражались с той тварью, именно у него хватило храбрости запустить в змея ведерком и оттащить Хаффа в укрытие. Если бы не он, было бы у нас сейчас одним матросом меньше. Верно, звезд с неба он не хватает, но моряк справный. Особенно если считаться с его ограниченными способностями и не требовать большего.

– А Лавой, как тебе представляется, требует от него слишком многого?

– Лоп у матросов служит постоянной мишенью для шуточек. Этого только следовало ожидать, да он и сам ничего против не имеет, только радуется общему вниманию, пока они палку не перегибают. Но когда к их забавам присоединяется Лавой, игра сразу делается жестокой. И даже опасной. Да что далеко ходить! Лавой сам мне только что сказал, чтобы я, как освобожусь, сходила полечила Лопа. Его, видно, снова поколотили. И так почти каждый день. Парня без конца подначивают, а когда он сотворит что-нибудь глупое или опасное – лупят. А уж если что не так, Лавой непременно во всем винит Лопа, и хоть бы раз кто встал и сказал: нет, это не он, это я виноват. Нехорошо это. Нам нужно, чтобы каждый был за всех и все за одного, а что получается?

Брэшен хмуро кивнул. Потом спросил:

– А не замечала, как ведет себя Лавой с рабами, которых мы увезли из Удачного?

Вопрос оказался неожиданным. Альтия помедлила, мысленно прокручивая события последних дней. Потом сказала:

– Да вроде пристойно. По крайней мере, я ни разу не видела, чтобы он кого из них зря обижал. Только держит их до некоторой степени отдельно от прочей команды. Между прочим, среди них есть очень способные ребята! Могу спорить, что Харг и Китль когда-то плавали в море, хотя они и отнекиваются. Еще у некоторых видны шрамы, которые можно было получить только в бою, да и все повадки как у людей, хорошо знакомых с оружием. У двоих наших лучших стрелков тоже рожи татуированные. Это притом, что каждый клянется, будто тихо-мирно жил где-то на Пиратских островах и был сыном безобидного торговца; потом-де налетели охотники за рабами и загребли ни за что ни про что. Работают очень хорошо, только держатся своей компанией и с остальными не очень-то дружат. Я думаю, правда, что с течением времени мы убедим остальных матросов, что эти бывшие рабы – такие же товарищи по команде, потому что…

– Вот как, значит, – перебил Брэшен. – То есть тебе показалось, будто он не просто позволяет им держаться, как ты выразилась, своей компанией, но и всемерно этому способствует, когда раздает им работу?

Альтии оставалось только гадать, куда он клонит.

– Ну… пожалуй, – сказала она. – Между прочим, Лавой в свою вахту использует Харга и Китля почти что как капитан – старпома и второго помощника. Иной раз даже кажется, что все эти бывшие рабы – нечто вроде второй независимой команды на судне. – И совсем уже нехотя добавила: – Надо сказать, неприятие между двумя половинами нашего экипажа – дело вполне обоюдное. Не то чтобы наше портовое отребье не желало принимать в свои ряды бывших рабов… Татуированные тоже не особенно хотят с ними знаться!

Брэшен откинулся в кресле.

– Они были рабами в Удачном. И большинство оказалось в неволе после того, как их схватили во время набегов на поселения Пиратских островов. Поэтому они охотно шли на любой риск, тайно выбираясь из города на борту «Совершенного»: мы предоставили им шанс вернуться домой. Я сам предложил им такой шанс в обмен на их труд на корабле. А теперь что-то сомневаюсь, удачную ли заключил сделку! Человек, пойманный на этих островах и проданный в рабство, он ведь, скорее всего, сам пират. Или, по меньшей мере, горячо им сочувствует.

– Скорее всего, – через силу согласилась Альтия. – Но, как ни крути, мы помогли-таки им освободиться! Это дает нам право рассчитывать на их доброе отношение!

Капитан передернул плечами:

– Возможно. Хотя на самом деле трудно сказать. И я здорово подозреваю, что в данное время они если и расположены к кому, то, скорее, к Лавою. А не к нам с тобой. И не к Совершенному. – Он повозился в кресле и продолжал: – А вот что предложил мне Лавой. По его мнению, когда мы окажемся во внутренних водах архипелага, лучшая возможность для нас пробраться поглубже – это самим притвориться пиратами. Он говорит, присутствие его татуированных морячков придаст нам должную убедительность. И что они научат нас пиратским обычаям. Он даже намекнул, что иные из них очень неплохо знают острова. Вот так-то. Сделаем наше судно пиратским.

– Что? – Альтия едва поверила собственным ушам. – Но… Каким образом?

– Придумаем себе флаг. Захватим один-два корабля, сказал Лавой, заодно сражаться научимся. Потом причалим в каком-нибудь пиратском городишке, начнем продавать добычу, сорить деньгами и распускать слух, что, мол, жаждем присоединиться к Кенниту. Этот самый Кеннит, он ведь уже некоторое время титулует себя королем пиратов. Последняя сплетня, которую я о нем слышал, гласила, что он вовсю собирает сподвижников. Так что, если мы сумеем к ним присоединиться, это даст нам возможность вплотную подобраться к самому Кенниту. И хорошенько разведать, что там к чему с Проказницей, а действовать уже потом!

Альтия решительно подавила вскипевшее было возмущение, заставив себя трезво взвесить достоинства и недостатки подобного плана. На ее взгляд, самой заманчивой была возможность выяснить, сколько матросов уцелело из команды Проказницы. И уцелел ли хоть кто-нибудь. Все же она сказала:

– Так мы, чего доброго, окажемся в какой-нибудь крепости, откуда будет не выбраться, даже если мы схватимся с Кеннитом и его людьми и победим. Нет, дело это малоосуществимое, и вот почему. Во-первых, Совершенный – живой корабль. Каким образом Лавой собирается скрыть это обстоятельство? А во-вторых, нам пришлось бы убивать. Просто ради того, чтобы поучиться сражаться! Значит, мы должны налететь на какой-нибудь маленький торговый кораблик, поубивать команду, захватить груз. Не понимаю, как ему в голову-то пришло?