bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
11 из 12

– Я всегда считала, что хира – это земля, – сказала Роуэн, поглаживая пол вокруг себя обеими руками. – Твоя хира – это почва внутри тебя, что помогает корням, стеблям и цветам твоей магии расти.

Моя хира – это стебель и шип.

– Звучит довольно глупо, – заметила Миранда.

– Придется тебе с этим смириться. – В улыбке Эффи не было ни капли тепла. – Давайте попробуем заставить эту швейную машинку работать.

– Что ты предлагаешь? – спросила Роуэн.

– Возьмемся за руки, сосредоточим свое внимание на машинке и будем нараспев повторять заклинание. Все просто. Мы лишь проверим, работает ли наша магия.

С этими словами Эффи протянула руку Анне. Девочка взяла за руку сначала ее, затем – Аттиса. Прежде она никогда не держалась с мужчиной за руки. Его рука была теплой, даже горячей. Анна была уверена, что ее руки были влажными от пота. Она чувствовала, как в них пульсировала кровь, чувствовала, как ее сердце яростно забилось в ожидании заклинания. Что, если я не смогу? Что, если я все испорчу?

Но Эффи уже начала произносить положенные слова:

– Иголки-булавкиДорожкою гладкойЗаклятие сшили:Крутись, машина!

Ее голос становился все тише. Каждое слово в заклинании было отчетливо различимым, как будто содержало в себе необходимую им силу. Роуэн первой принялась повторять заклинание вслед за Эффи, затем к ним присоединилась Анна, последней зашептала нужные слова Миранда. Они повторяли заклинание снова и снова своими столь различными по ритму и тембру голосами. Анна не могла представить, что игла швейной машинки хоть когда-нибудь сможет вырваться из сковывающей ее ржавчины и нарушить затхлую тишину комнаты. Девочка попыталась сосредоточиться, усилить свой голос, но она по-прежнему ничего не чувствовала.

– Иголки-булавкиДорожкою гладкойЗаклятие сшили:Крутись, машина!

Постепенно их голоса выровнялись и слились в тихий унисон. Они повторяли слова до тех пор, пока те не утратили свой смысл или не приобрели другое, более глубокое значение. Темнота вокруг них начала сжиматься. Пламя свечей задрожало. Что-то начало меняться, но Анна никак не могла ухватить, что именно. Как будто что-то изменилось в самом воздухе или даже в ощущении воздуха. Она начала чувствовать что-то внутри себя, что-то ноющее или будоражащее – будто она погружалась во что-то наполовину забытое…

Тук-тук-тук.

Машинка громко зажужжала; ржавая игла с писком запрыгала вверх-вниз, вверх-вниз, протыкая тишину насквозь.

Тук-тук-тук.

Анна посмотрела на изношенные провода. По ним не тек ток.

– Жуть какая! – воскликнула Миранда, всплеснув руками и разорвав круг.

Тук-тук-тук.

Эффи улыбнулась, словно кошка над миской сметаны. Она не стала восстанавливать разорванную связь, и машинка потихоньку замедлила свой бег. В комнате вновь стало тихо.

– Полагаю, заклинание сработало, – заключила Роуэн.

Анна отпустила руку Аттиса, но продолжала ощущать в своей ладони ее жар. Молодой человек улыбнулся ей, а затем протянул салфетку.

– У тебя кровь идет из носа, – сказал он.

Анна взяла из его рук салфетку, изо всех сил стараясь выглядеть равнодушной к магии, которую они только что сотворили. Однако внутри ее все ликовало, прыгая вверх-вниз, словно игла их машинки. Я не испортила заклинание! Для меня еще есть надежда! Она определенно что-то почувствовала. Что-то похожее на магию. Девочка не могла точно описать возникшее внутри ее чувство, но знала наверняка – оно точно там было.

– Я знала, что у нас все получится. – Эффи торжествующе посмотрела на Аттиса, а затем повернулась к остальным. – Теперь вы видите? Магия живет в наших душах. Вы слышите их? Слышите, как они жаждут быть свободными?

Миранда подтянула коленки к подбородку и обхватила их обеими руками. Ее лицо пылало энергией заклинания.

– Я не хочу быть ведьмой, – тихонько сказала она.

– Почему нет? – Эффи вскочила на ноги. – Почему ты так стремишься быть похожей на других людей? Я ненавижу других людей. О нас слагают легенды, сказки, песни! Нас рисовали кроваво-красной краской на стенах пещер! Ведьмы, колдуньи, чародейки, стреги, вёльвы, банши, феи или сморщенные бабки-ёжки в темных лесах. Святые. Грешницы. Добрые. Злые. Девственницы. Шлюхи. Называйте нас как угодно. Принести магию в этот мир – наш долг.

Анна привыкла слышать слово «долг» только из уст тети – в которых оно звучало как удар кнута – и только в значении контроля и узды. В устах Эффи это же слово наполнялось новым смыслом, новой лихорадочной свободой.

– Если мы будем действовать заодно, наши заклинания станут более мощными, чем мы могли себе представить. Только подумайте о том, какие возможности… – Эффи взглянула на пыль, клубящуюся в воздухе. – Мы можем изменить статус-кво этой школы, которая пока что ведет нас в никуда. Мы можем устранить несправедливости этого мира. Мы можем изменить наши жизни. Ничто уже не будет прежним. Вы хотите изменить свою жизнь?

Она свысока посмотрела на собравшихся, и Анне показалось, что из глаз Эффи струятся потоки магии. Девочка не знала, что сказать. Да! Да, я хочу изменить свою жизнь!

Миранда, казалось, потеряла дар речи.

– Но… но… – пролепетала она, – откуда мне знать, что я не творю зла? Все, о чем ты говоришь, противоречит всему, чему меня учили.

Эффи презрительно фыркнула.

– Все, чему тебя учили, они сперва украли у нас, – надменно сказала она.

– Думаю, Эффи хочет сказать, – мягко начал Аттис, – что, возможно, у магии с религией общие корни. Разве они не могут мирно сосуществовать друг с другом? Ведь молитвы, по сути, это те же заклинания.

– Справедливости ради стоит вспомнить, что Иисус умел превращать воду в вино. Ничего не напоминает? Маг чистой воды, – пошутила Роуэн, но потом поняла, что попытка разрядить обстановку с треском провалилась. – Мэнди, магия сама по себе не является злой. – Дотянувшись до Миранды, Роуэн положила руку ей на колено. – Она настолько хороша или плоха, насколько хороша или плоха ведьма, что ею владеет.

Миранда глубоко вздохнула, как будто несла на своих плечах всю тяжесть этого мира.

– Но… но… – вновь нерешительно начала она, – если я начну тусоваться с вами, что скажут люди?

– Это то, что беспокоит тебя больше всего, не так ли? – ухмыльнулась Эффи. – Твоя репутация.

– Безупречная репутация.

– Безупречная или тривиальная?

– Я являюсь смотрителем библиотеки. Я веду кружки. Я нравлюсь учителям, – настаивала Миранда; Эффи же закатила глаза к потолку и притворилась, что засыпает. – Пойдут разговоры. Дарси превратит мою жизнь в ад.

– Мэнди, но ведь тебе и так уже прямая дорога в ад. – Эффи весело ей подмигнула. – Ты теперь ведьма. Раз уж тебе все равно не спастись, расслабься и получай удовольствие от процесса.

– Меня зовут Миранда, слышите? Ты серьезно считаешь, что подобные аргументы меня убедят? – воскликнула девушка.

– Хорошо, тогда так. Вы присоединитесь ко мне, и мы вместе избавимся от этой вашей Дарси раз и навсегда. Пора бы уже хоть кому-нибудь ею заняться.

Миранда покачала головой, как будто она была выше этого, но затем – к удивлению Анны – сдалась.

– Хорошо! – наконец решила Миранда. – Я присоединюсь к твоему ковену. Во всяком случае, пока. Это станет настоящим испытанием моей веры. Но если ты только попытаешься украсть мою душу, я выйду из игры.

– Дорогуша, у меня есть собственная душа, – засмеялась Эффи в точности как ее мать.

– Я в деле, – просто сказала Роуэн. – У меня нет репутации, которую стоит поддерживать. Быть может, если я стану тусоваться с вами, люди забудут, насколько непопулярной я всегда была… А также тот раз, когда я забыла надеть лифчик на урок физкультуры.

Все посмотрели на Анну.

Под их взглядами девочка вся сжалась.

– Я не могу, – тихонько промолвила она.

– В смысле? – удивилась Эффи.

Анна приняла решение после того, как они закончили творить заклинание, после того, как почувствовала постепенно испаряющуюся из нее магию. Это чувство было слишком приятным. Если она поддастся ему – тетя непременно узнает. Скрыть его будет невозможно. Менее чем через год Анне предстояло стать наузником, поэтому присоединяться к ковену сейчас было для нее просто немыслимо.

– Тоже боишься Дарси? – Эффи в сердцах сплюнула.

Анна заметила, что глаза Эффи будто стекленеют, когда она злится.

– Меня не волнуют школьные сплетни, – спокойно ответила Анна. – Меня беспокоит нечто гораздо более серьезное. Как ты сказала, мы сильно отличаемся от всех остальных. Мы – изгои. Но иначе нас заметят. А мы не можем рисковать тем, что о наших магических способностях станет известно всей школе.

– Я же не предлагаю расхаживать по школе и накладывать заклинание на каждого встречного, – фыркнула Эффи. – Но мы не можем не быть ведьмами. Мы ведьмы на самом деле.

– Но что насчет… – Анна почувствовала, как ее сердце забилось быстрее.

Остальные подались вперед и выжидательно уставились на нее.

– Насчет… чего? – переспросила Эффи.

– Насчет Тех, кто знает наши секреты, – прошептала Анна.

– Тех, кто… чего?

Наузники редко называли их иначе. Анне пришлось проглотить свой страх и произнести их имя вслух:

– Охотники.

Эффи, Аттис и Роуэн на мгновение уставились на нее, а затем разразились смехом.

– Охотники! – продолжая покатываться со смеху, воскликнула Эффи. – Если ты имеешь в виду тех самых охотников, то их не существует. К тому же на ведьм не вели охоту вот уже сотни лет. Это все равно что переживать, будто у кого-то с симптомами обычной простуды на самом деле чума.

– Эффи права. – Роуэн попыталась смягчить резкость и сарказм девушки. – Темные времена давно прошли. Мир теперь совсем иной. Я хочу сказать, что тогда люди верили в магию и боялись дьявола. Теперь никто ни во что не верит, и единственное, чего боятся люди, – это типа терроризм или глобальное потепление или что их фотка попадет в Сеть и станет мемом.

Анна слышала только их смех. Она знала, что все наузники немного сумасшедшие, однако она также полагала, что их безумие имеет под собой какое-то основание. Девочка хотела было рассказать остальным о «безликих женщинах», но она не хотела, чтобы над ней снова смеялись.

– В любом случае тетя убьет меня, если узнает.

– Тебе ведь уже есть шестнадцать, не так ли? – с упреком спросила Эффи. – Тогда ты теперь сама отвечаешь за собственную жизнь.

– Тебе-то легко говорить. Ведь твоя мама – Селена, а она лучшая…

– Ты ничего не знаешь! – резко оборвала ее Эффи, и от ее дыхания пламя свечи замерцало в направлении Анны. Затем Эффи взяла себя в руки, вся подобралась и рассмеялась. – Я знакома с твоей тетей – она натуральная психопатка. И ты хочешь позволить ей контролировать себя? Это просто смешно. Я творю магию с семилетнего возраста, и ни один коун даже глазом не моргнул. Они ее просто не замечают. Если бы я внезапно взмыла в воздух на глазах у всей школы, а затем из всех отверстий в моем теле выпустила бы летучих мышей, то люди задрали бы голову не более чем на секунду, а затем снова уткнулись бы в свои телефоны.

– Зачем делать с собой такое? – в ужасе воскликнула Миранда.

– Короче, уверяю тебя, никто о нас не узнает, – подытожила Эффи. – Мы будем собираться здесь, где нас никто не найдет. Я буду оставлять яблоко в ваших шкафчиках с утра, если на вечер будет назначена встреча, чтобы вы успели придумать себе достойное оправдание и предупредить своих родителей, теть, или кто там у вас есть.

Анне стало любопытно, рассказывала ли Селена Эффи о ее тете, о наузниках и прочем… Однако столь пренебрежительное отношение Эффи подсказывало Анне, что девушка вряд ли в курсе всех этих вещей.

– Ну же, Анна, – уговаривала ее Эффи с улыбкой. – Каковы шансы, что в одной параллели окажется так много ведьм? Они ничтожно малы! Вряд ли это случайность. Уверена, это судьба.

«Судьба, заколдованное яблоко и тонны тщательно продуманной манипуляции – если быть точнее», – подумала Анна, но вслух ничего не сказала.

– Так каким будет твой выбор? – продолжала настаивать Эффи.

Снова это слово. Выбор. Анне казалось странным то, насколько легко его использовали в своей речи другие люди. Она никогда не задумывалась, есть ли у нее выбор; он даже не предполагался. Если она продолжит играть роль прилежной племянницы, ей придется стать наузником. Если она присоединится к ковену и об этом узнают, ей все равно придется стать наузником. Второй вариант отличался лишь бо́льшим количеством боли и наказаний. В любом случае она обречена. Почему бы тогда не выбрать первый вариант? Немного развлечься, пока есть время.

– Я подумаю об этом, ладно? – наконец решила Анна.

Эффи хотела было возразить, но тут вмешалась Роуэн.

– А какова его роль во всем этом? – Она кивнула на Аттиса, который в это время осматривал игловодитель на швейной машинке.

Затем молодой человек вынул из кармана своего блейзера отвертку. Анне стало интересно, что еще он прячет в своих карманах.

– Я буду следить за тем, чтобы вы не вляпывались во все неприятности сразу. – Молодой человек принялся откручивать винты, чтобы снять с машинки защитный кожух. – Или за тем, чтобы вы вляпывались в как можно большее количество неприятностей. Я забыл… – Аттис скосил глаза в их сторону и ухмыльнулся.

– Аттис, перестань разбирать на части все подряд. Вечно он только это и делает. – Эффи закатила глаза. – Собери все как было. У нас осталось всего пять минут до того, как проснется мисс Пинсон.

Аттис подхватил швейную машинку, как будто она весила не больше иголки, и вернул ее на место.

Они заперли за собой дверь, и манекены вновь остались одни. Анна вздрогнула, представив себе, как швейная машинка оживает в темной тишине, питаясь щупальцами оставшейся в комнате магии. Вместе они поднялись на верхние этажи школы, которые не были такими странными, как это полуподвальное помещение. То, где они были и что делали, быстро превратилось в воспоминание, казавшееся не больше чем сном.

Мисс Пинсон уже начала приходить в себя, когда ребята вошли в класс и поспешили занять свои места. Сильно обеспокоенная вторым инцидентом с внезапно свалившей ее дремотой, женщина тут же вскочила из-за стола и выбежала из аудитории.

– Может, сходим куда-нибудь перекусить? – предложил Аттис.

– Ну наконец-то! Первая здравая мысль за весь вечер. – Роуэн тут же схватила свою сумку. – Я знаю одну лапшечную по дороге к станции. Там готовят изумительные вегетарианские пельмени.

– Ты мне нравишься. – Аттис подошел к девушке и положил руку ей на плечо. – Веди меня к пельмешкам.

– Мне нравится быть в ковене.

– В следующую пятницу Хеллоуин, – объявила Эффи, обращаясь ко всем. – Давайте встретимся и отметим его как следует. Вы идете?

Миранда покачала головой:

– За мной наверняка уже пришла мама. Она думает, что я состою в группе продленного дня.

Анна улыбнулась словам Миранды, но затем перевела взгляд на Эффи и покачала головой. Я должна сопротивляться.

– Как-то неловко получается, – сказала Роуэн, подходя к двери, – но у меня вроде как свидание с Аттисом. Можешь, конечно, к нам присоединиться, Эффи, но боюсь, что ты будешь третьим лишним.

Эффи рассмеялась:

– Мне не привыкать. Я вечно третья лишняя на всех свиданиях Аттиса.

– Это правда, она вечно все портит. – Молодой человек положил свою руку на плечо Эффи, и все трое покинули класс.

– Без тебя ничего не выйдет, ты ведь это понимаешь? – Миранда все еще складывала свои вещи в сумку. – Нам не обойтись без твоего здравомыслия.

– С чего ты решила, что я в здравом уме? – спросила Анна.

– Потому что только тебе хватило ума не согласиться участвовать во всем этом.


Синяки

Чем красивее роза, тем острее шипы.

Обучение наузников. Книга наузников

Тетя запустила метроном.

Анна пыталась сосредоточиться на ритме мелодии во время урока игры на пианино, но не могла перестать думать о – тук-тук-тук — швейной машинке и ощущении магии в своем теле. Стоявший на пианино розовый куст, казалось, тихонько наблюдал за девочкой.

– Ты играешь слишком быстро, – упрекнула ее тетя.

Вот уже несколько дней она была чем-то раздражена. Анна пыталась убедить себя, что тетя нервничает из-за чрезвычайной загруженности на работе, но более параноидальная часть девочки считала, что тетя нервничает из-за ее вранья. Дополнительные занятия пошли мне на пользу… Да, мы практиковали французский… Я хотела бы походить туда еще недельку…

– Сконцентрируйся! Ты наврала везде, где только можно. – Тетя взмахнула рукой, и тиканье метронома стало громче – настолько громким, что казалось, будто он тикает у Анны в голове.

ТИК-ТАК, ТИК-ТАК, ТИК-ТАК. Пальцы девочки принялись спотыкаться, и она в раздражении убрала руки с клавиш. Однако мелодия не умолкала.

Анна подняла глаза на тетю – та ритмично взмахивала руками, и клавиши инструмента вторили ее движениям. Мелодия идеально попадала в такт, ни одной ноты не было взято фальшиво. ТИК-ТАК, ТИК-ТАК, ТИК-ТАК.

– Видишь, как важна концентрация? Ясность мысли и цели.

Все, что Анна могла видеть перед собой в этот момент, – это довольная ухмылка тети.

– Ты пользуешься магией, это нечестно! – воскликнула девочка с горечью в голосе, но тут же осеклась. – Прости меня. Я попробую еще раз.

Мелодия оборвалась. Крышка пианино резко захлопнулась, больно прищемив пальцы Анны.

– Нечестно? – переспросила тетя. – Думаешь, магия дается мне легко? Она для меня – бесконечная жертва, Анна.

– Я не то хотела…

Но тетя явно не закончила. Она принялась расстегивать свою блузку. У Анны свело живот. Она знала, что́ за этим последует. Тетя распахнула блузку, обнажив грудь, на которой висело ожерелье из толстой нити с девятью узлами, а под ним – вокруг ее шеи – было другое ожерелье, из синяков. Некоторые из них были старыми, другие – поновее, третьи только-только начинали проявляться: темная радуга из зеленого, черного и фиолетового оттенков.

Анна отвела взгляд. Она и раньше видела синяки на тетиной шее, но каждый раз смотреть на них было так же тяжело, как в самый первый раз.

Тетя любовно погладила пальцами синяки на своей шее:

– Мелодия может быть нежной, но всякий раз, когда я пользуюсь магией, ожерелье наузника врезается в мою плоть и причиняет мне боль. Оно напоминает мне о том, Анна, что магия – это грех, громадная ответственность. В ней нет любви – только боль, только страх. Через жертву да очистятся наши сердца.

Анна кивнула, желая поскорее покончить с этим неприятным для нее разговором, чувствуя тяжесть от тетиной боли, от синяков вокруг ее шеи. Тетя застегнула блузку.

– На сегодня мы закончили. Завтра мне нужно встать пораньше. Состоится очередное собрание наузников.

Тик-так, тик-так, БУМ.

– Что? – Анна не могла скрыть своего ужаса. Очередная незапланированная встреча наузников. Неужели тете что-то известно о ковене? Если наузники пронюхают о нем, то не станут дожидаться лета, чтобы провести церемонию Связывания. Руки Анны задрожали. Неужели тетя узнала правду? Или на повестке дня было что-то еще? – Но зачем?

– Каково пятое правило наузников?

– Не задавай вопросов, не ищи ответов.

– Тогда почему ты спрашиваешь?

Но вопросы не давали Анне уснуть всю ночь. На следующее утро она проснулась, как всегда, совсем не отдохнув. Девочка встала пораньше, чтобы успеть застать тетю перед встречей и попросить разрешения взять ее ноутбук для написания эссе по английскому. Тетя неохотно уступила. Анна все равно взяла бы его украдкой, но при этом чувствовала бы себя виноватой. Как только тетя ушла, девочка поднялась с ноутбуком к себе наверх и открыла новую страницу в браузере. Она набрала в поисковике: «безликие женщины». На странице результатов поиска было несколько новых статей.

Загадочный знак обнаружен на телах шести безликих женщин с Биг-Бена

Хотя результаты вскрытия не выявили никаких следов борьбы или насилия, полиция обнародовала новые подробности касательно дела женщин, найденных свисающими из окон Елизаветинской башни. В основании их черепов была обнаружена необычная татуировка: спираль из семи концентрических кругов. Хотя в настоящее время причиной смерти шести потерпевших считается самоубийство, полиция надеется, что данная татуировка поможет ей в установлении личности женщин и продвинет расследование данного происшествия.

Под заметкой была помещена фотография загадочной татуировки, которая выглядела чернее и четче, чем любая татуировка, которую Анне приходилось видеть: спираль из семи небольших кругов, вписанных друг в друга; последний круг, расположенный в самом центре, был закрашен черным, отчего казался похожим на зрачок или бездну – глубокую пустоту, вокруг которой вращались остальные круги. Что-то в этом рисунке беспокоило Анну, как будто взывало к ней. У нее было странное чувство, словно она уже видела этот знак прежде. Девочка заставила себя оторваться от разглядывания фотографии, чувствуя, что если она будет смотреть на этот странный знак слишком долго, то упадет в его центр. В другом репортаже от самого сенсационного новостного портала «Мейл тудей» цитировался источник, о котором Анна прежде никогда не слышала:

Пока полиция по-прежнему отказывается давать какие бы то ни было комментарии. Халден Крамер, руководитель отдела по коммуникациям Института исследования организованного и ритуального насилия, недавно в своем интервью подчеркнул некоторые аспекты данных смертей, которые кажутся экспертам наиболее подозрительными: серые мантии, значимое местоположение, потенциальное родство убитых заставляют нас думать, что их смерть имеет какой-то ритуальный подтекст. Обнаружение данного знака – древнего оккультного символа, известного как «Око», – только подтверждает данную теорию и заставляет нас задаться мрачным и вселяющим беспокойство вопросом: чем занимались эти женщины в помещении Елизаветинской башни перед своей смертью?

Институт исследования организованного и ритуального насилия – кто они, черт возьми, такие? Анна быстро почистила историю браузера и продолжила работу над эссе, но слова: ритуальный… оккультный… мрачные и вселяющие беспокойство вопросы – никак не выходили у нее из головы. Неудивительно, что наузников так взволновала вся эта история. Слова, что крутились у Анны в голове, были всего на волосок, на один удар метронома от магии. Несомненно, именно это – а не поведение девочки – послужило поводом для внеочередного собрания. Эта мысль успокаивала. И все же Анна не могла выбросить из головы рисунок татуировки, как будто он всегда жил в ее подсознании и просто ждал, когда о нем вспомнят.


К утру понедельника Анна наконец приняла решение. Она не могла – просто не могла – присоединиться к ковену. Ей нужно было держаться от этой компании как можно дальше. Были наузники чокнутыми на всю голову или нет, в волшебном мире явно происходило что-то странное, что вызывало их опасения и беспокойство. Тетя вернулась со встречи в отвратительном и опасном настроении. И хотя церемонию Связывания решено было – пока – не переносить на более ранний срок, все же рисковать не стоило.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

 Здесь и далее перевод стихов выполнен Машей Мышкиной, если не указано иное. – Здесь и далее примеч. перев.

2

 Наузники – пользователи узелковой магии.

3

 Селена – в древнегреческой мифологии богиня луны.

4

 Эффи – уменьшительное от Эуфемия (Эвфимия).

5

 Шестой класс (англ. sixth form) – последние два, иногда три класса в привилегированной частной средней или классической школе, где учащиеся занимаются на каком-либо отделении для специализации в определенной области, чтобы в дальнейшем поступить в тот или иной вуз. Обычно делится на младший шестой и старший шестой классы.

6

 Аттис — в древнегреческой мифологии прекрасный юноша, возлюбленный богини Кибелы (Деметры).

7

 Заклинание из песни феи-крестной в диснеевском мультфильме «Золушка» (1950).

8

 Скорее всего, Селена имеет в виду самгёпсаль, популярное блюдо корейской кухни. Оно представляет собой кусочки жирной свиной брюшины, не прошедшей маринования, не посыпанной специями, которые участники трапезы поджаривают на стоящем на столе гриле. Обычно самгёпсаль подается на ужин. Гарниром ему, как правило, служит салат или сырой чеснок. Но также мясо может подаваться и с овощами.

На страницу:
11 из 12