Незаконнорожденный. Книга 1. Проклятие болот.

То девица молодая.

Колдовство тогда пройдет -

И осинка оживет.

Пусть возьмет меня, девицу,

Увезет в свою светлицу.

Назовет меня женой,

Долгожданной и родной.

В любви жаркой, неизменной,

На всю жизнь я буду верной!

Птичка малая, лети,

Ко мне милого веди!

Как завороженный, забыв обо всем на свете, слушал сын князя чарующий голос, выводящий незатейливую песенку.

Предательская сухая ветка все же хрустнула под ногой княжича. Девушка, замолчав и по-прежнему стоя на коленях, обернулась. И молодой княжич сразу же и навсегда утонул в ее широко открытых удивительных зеленых глазах.

У него замерло сердце – такой красоты он в жизни не видел. Невозможно словами написать портрет ее, да надо ли делать это? Женская красота, в конечном итоге, погубила не одного мужчину и погубит в дальнейшем еще многих. Это вы все хорошо знаете.

Лептах замолчал, перевел дыхание. Ему тут же передали фляжку с вином. Дрова весело потрескивали на огне. Никто не нарушал молчание, даже злые комары, казалось, умерили свою прыть. На них никто не обращал внимания. Все слушали, затаив дыхание. Даже чуждый сентиментальности скандинав задумчиво сидел, поглядывая то на огонь, то на рассказчика.

Лептах, сделав большой глоток из фляги и передав ее обратно, продолжал:

– Как зовут тебя, красавица? – еле владея голосом, спросил сын князя.

Девушка, вскочив на ноги, звонко рассмеялась, глядя на потрясенного княжича.

– Дивиола, – ответила она, – А тебя я знаю. Ты сын Ампара, князя здешних мест. Ты подстрелил мою ручную лань. Это ведь она тебя привела сюда?

– Я не знал, что она твоя, иначе бы никогда не выстрелил в нее, – приходя в себя, проговорил княжич, – но благодаря этому выстрелу я нашел тебя. Ты здесь живешь?

– Недалеко отсюда мой дом. Пойдем, если хочешь. Я напою тебя молоком, есть вкусные ягоды. И оставь, наконец, лук в покое.

Только теперь княжич понял, что он до сих пор держит лук наготове. Он сконфуженно убрал лук за плечи, вызвав этим новую волну мелодичного смеха.

Дивиола дала слизать лани с ладошки несколько хлебных крошек, которых достала из стоящего рядом лукошка, повернулась и пошла по траве в глубь леса, вся стройная и звенящая, как струна. За ней побежала лань, тычась мордой в ее пустую ладошку. Следом за ними, ведя коня в поводу, отправился и княжич.

Через пару сотен локтей пути на небольшой зеленой полянке открылся маленький аккуратный домик. Рядом паслись козы. Княжич не решился в этот раз зайти в дом, куда приглашала его хозяйка. Тогда она вынесла ему большую кружку козьего молока и лукошко лесной малины.

– Ты живешь одна? – спросил он, стараясь не заглядывать в ее глаза.

– Давно, и привыкла к этому.

– А где твои отец и мать?

– Не знаю. Давным-давно отправились куда-то менять грибы и ягоды на что-нибудь другое и сгинули без следа.

– И не боишься здесь одна?

– А кого мне бояться? – засмеялась она, – места здесь глухие, никто сюда не ходит. Да и дороги прямой сюда нет. Я время от времени хожу в деревню, меняю грибы, ягоды и козье молоко на одежду и другие продукты. К тому же я умею лечить. Если кто-нибудь в деревне заболеет или у коровы пропадет молоко, они дают мне знак, да и без знака я знаю, когда кому-то моя помощь нужна. Однако, тебя, небось, ищут уже. Скоро стемнеет. Пойдем.

Княжич плохо помнил, какой дорогой они шли обратно. Ее голосок не умолкал ни на минуту. Она задавала тысячи вопросов о жизни во дворце, о других городах. Ее удивляло все – и что могут быть каменные дома, и что они могут быть в несколько ярусов, и что города окружаются каменными стенами. Спрашивала, как одеваются женщины, какие прически носят. Он односложно отвечал, изредка поглядывая на нее. Словно иголками кололи его всякий раз, когда его взгляд встречался с ее удивительными глазами.

Она вывела его на лесную тропу.

– Пойдешь, никуда не сворачивая. Скоро выйдешь в деревню. Тебя там ждут.

– Как мне увидеть тебя еще раз? – княжич взял ее за обе руки, поднес к губам и поцеловал пахнущие козьим молоком и еще чем-то волнующе-притягательным ладони.

Она легонько освободила руки, спрятав их за спину, и отступила на несколько шагов назад.

– Кто приходит с добрыми намерениями, для того мои двери всегда открыты. А теперь уходи.

Дивиола развернулась и бросилась бежать в глубину леса.

– Приходи, я буду ждать! – донесся до него ее далекий прощальный крик.

Через короткое время конь вынес оглушенного княжича на опушку поляны, на которой стояла деревня. Вся его небольшая свита с местными охотниками была здесь же, собираясь на поиски.

Надо ли говорить, что и завтра, и через десять дней никуда княжич не уехал. Но и охота была забыта. Каждое утро выезжал он на знакомую тропу, на которой его неизменно встречали удивительные глаза Дивиолы. Она вела его к своему дому, где они бесконечно разговаривали, и где ему так хотелось находиться.

От взглядов местных жителей не укрылось то состояние, в котором находился княжич.

– Он пришел со стороны заколдованного болота. Уж не приворожила ли его колдунья, живущая там? – говорили между собой люди.

Несколько раз люди из свиты княжича пытались проследить, куда он ездит каждый день.

Тайком пробирались они по заветной тропинке вслед за княжичем и его спутницей, но как только те скрывались из вида и преследователи пытались пройти за ними, то упирались в топкое болото. Дальше тропы не было.

– Здесь какое-то колдовство, надо доложить князю, – решили они, и во дворец князя отправился гонец с подробным изложением того, что случилось здесь в последнее время.

Быстро добрался гонец с посланием для князя, еще быстрее добрался он назад с его приказом. Предписано было княжичу возвращаться назад, захватив с собой его возлюбленную.

Похоже было, что сильно затронул молодой княжич сердце зеленоглазой отшельницы, ибо без долгих уговоров согласилась она отправиться с ним в родовой дворец и предстать перед лицом его отца.

Ахнули люди из свиты княжича, когда она вышла к ним из леса. Не много нашлось бы на всей земле мужчин, оставшихся равнодушными вблизи лесной красавицы. Она же, легко запрыгнув на подведенного коня, весело прощально махнула рукой вышедшим провожать людям и рядом с княжичем отправилась в далекий путь.

Сам старый князь выехал встречать сына с его любимой девушкой. Он встретил их во главе блестящей свиты недалеко от дворца. Поздоровался, произнес несколько приветственных фраз. Затем они, сопровождаемые толпами вышедших навстречу приветствующих их подданных, отправились во дворец.

Спокойно ехал княжич, держа в своей руке руку оборачивающей к нему смеющееся лицо Дивиолы. Отстав от них, ехал старый князь, с каждым шагом становясь все мрачнее и мрачнее.

Чернее черной тучи был он, когда блестящая кавалькада приблизилась к парадному входу во дворец.

Сославшись на сильную головную боль, старый князь быстро ушел в свою часть дворца. А княжич и Дивиола, переодевшись в парадное платье, вышли в его центральный зал, где уже все было готово к приветственному пиру.

Дивиола, никогда не носившая такие прекрасные наряды и никогда не бывавшая во дворцах, была в полном восторге. Ее зеленые глаза лучились счастьем, а рука не выпускала руки княжича, словно она боялась потерять его.

За полночь продолжался пир, на котором было объявлено о предстоящей свадьбе. Старый князь Ампара так и ни разу и не показался за это время в пиршественном зале.

Когда пир закончился, княжич отвел Дивиолу в предназначенные для нее покои. Попрощался, направился к двери. Перед выходом вдруг остановился и, обернувшись, увидел ее зеленые манящие глаза. Тогда он стремительно вернулся и обнял ее. Ее руки обхватили его шею, лица приблизились друг к другу, глаза закрылись и уста слились в их первом длинном поцелуе. Он гладил ее волосы, шептал что-то бессвязное и бесконечно целовал ее лицо. Она отвечала ему тем же.

Кто, спрашиваю я вас, сидящих здесь, у костра, может обвинить их в безнравственности? Разве что вот этот юноша, не знающий, что такое любовь. Или жестокосердный невежа, место которого у демонов, в преисподней. Все проходят через это, кто раньше, кто позже. И все помнят свой первый поцелуй, и будь я проклят, если я не прав!

Наконец, придя в себя, с трудом оторвавшись от нее, он выбежал из покоев. Она же, счастливо улыбаясь, позволила себя раздеть появившимся служанкам и, переполненная впечатлениями дня, с трудом уснула на мягкой широкой княжеской кровати.

Она проснулась от пристального взгляда, разглядывающего ее. Было уже светло. Напротив ее кровати стоял старый князь Ампара. Лицо его, за ночь как-то резко постаревшее, было насыщено похотью, злобой и коварством. Глаза горели диким пламенем. Руки не находили себе место, то теребя подол камзола, то потирая друг друга.

– Скоро свадьба, моя девочка, – скрипучим голосом произнес он.

– Да, ваше решение было оглашено вчера на пиру, и я согласна, – улыбнувшись, не придавая значения переменам, произошедшим с внешностью старого царя за прошедшую ночь, произнесла Дивиола.

– Ты меня не поняла. Скоро НАША свадьба, – подчеркнул он, – а это – небольшой атрибут к ней, – и отодвинулся в сторону.

Дивиола вскрикнула, побледнела и, не отрываясь, смотрела на то, что прежде скрывала спина старого князя. На невысоком столике, стоящем у стены, в центре золотого блюда, вся в потеках крови, лежала голова княжича. Мертвые глаза будто с укором смотрели прямо на нее. Крепко сжатый рот будто силился, но не мог произнести ни слова. На столике рядом лежал окровавленный серебряный кинжал.

Спазмы перехватили ее горло, рыдания душили, не давая вздохнуть, слезы застилали глаза. А старый князь, торжествуя, приподнял голову своего сына, ее любимого, за волосы вверх.

– Смотри. Он попытался стать на моем пути, отнять у меня то, что по праву принадлежит только мне. Я отрезал ему голову вот этим серебряным кинжалом – ведь, что ни говори, а в нем текла моя, княжеская, кровь. Негоже бесчестить княжескую кровь обыкновенным железом. Так было раньше, так будет и впредь. Бойся меня ослушаться! Я затравлю тебя дикими зверями! Я бы мог взять тебя сейчас же, но не стану это делать. Плод только тогда сладок, когда он сам готов упасть с ветки на землю. Ты сама согласишься стать моей!

Князь повернулся и на плохо гнущихся ногах вышел из ее спальни, сунув подмышку окровавленную голову и забрав кинжал.

Лептах снова замолчал.

Ночное небо было усыпано яркими точками звезд, луна плавно всходила над горизонтом. Ветерок то усиливался, то стихал. Прежней жары уже не было.

Хлебнув еще вина из услужливо поднесенной фляги, он, полузакрыв глаза, откинулся на нарезанные ветки.

– Завтрак, обед и ужин Дивиоле слуги приносили прямо в ее спальню. И нетронутыми уносили обратно. Невидящими сухими глазами смотрела она в одну точку, не реагируя на движение и звуки. Надежная стража, получившая приказ никуда не выпускать ее, стояла у двери ее покоев. Да и двери были закрыты на замок, ключ от которого находился у самого князя. Он лично открывал замок, когда приходило время завтрака, обеда или ужина.

Через три дня, поздно вечером, когда совсем стемнело, князь Ампара зашел в ее спальню. Следом за ним слуги внесли небольшой деревянный сундучок и поставили на столик. Князь движением руки отослал их, а когда они вышли, обратился к Дивиоле:

– Чтобы тебе не было скучно в ожидании свадьбы, моя любовь, я принес тебе собеседника. Можешь разговаривать с ним, сколько пожелаешь.

Он открыл сундучок и вытащил из него куб, сделанный из прозрачного горного хрусталя. В кубе заключена была голова его сына.

– Тонкая работа, не правда ли? Мои мастера забальзамировали ее, простоит много лет. Считай это моим подарком тебе.

Она подняла голову, в упор глядя на князя глазами, в которых горел зеленый огонек безумия.

– Хорошо, я выйду за тебя замуж, – бесстрастным голосом проговорила она, – но прежде ты выполнишь мое условие.

– Я знал, что ты сделаешь правильные выводы, любовь моя, и весь внимание, – князь подался к ней всем телом.

– Свадьба пройдет во дворце, который ты построишь на месте, где сейчас стоит мой дом. Дворец должен быть полностью из золота. Внутреннее убранство его – полностью из серебра. Пока не построишь, не заходи ко мне.

Князь Ампара захохотал.

– Во всем мире нет никого, богаче меня! Золота и серебра у меня хватит на десяток таких дворцов! Сегодня же начну строительство!

Во все концы полетели гонцы с княжескими распоряжениями, в которых указывалось под страхом смерти присылать мастеровой народ на будущую стройку.

По памятной тропе, ведущей от деревни к ее дому, быстро проложили дорогу до начала болота и замостили ее камнями. Но дорогу через болото никак не могли построить. Сотни телег с грузом песка и камня непрерывной рекой текли к болоту, и весь их груз без следа поглощался бездонной трясиной. Взбешенный князь, снедаемый нетерпением, приказал казнить руководителя строительством и возчиков, а тела их бросить сюда же, в глубину болот. Тысячи людей были обезглавлены, а тела их нашли упокоение в черной могиле. И – странное дело – привозимые новыми возчиками строительные материалы как нельзя лучше ложились в основание будущей дороги в местах, где до этого были сброшены тела казненных. Из этого князь сделал правильные выводы. Спустя день десятки отрядов солдат уже рыскали сначала по окрестностям, хватая всех, кто хоть мало-мальски нарушил какой-нибудь из многочисленных княжеских законов, затем поиски расширились до границ княжества. Наконец стали хватать всех подряд, кто попадался на глаза. Путь через болото требовал все больше и больше жертв. Схваченных людей убивали и бросали в бездонную трясину, ибо только при таком условии шла дальнейшая отсыпка дороги. Потому что путь, который не так давно для влюбленного княжича в сопровождении очаровательной девушки занимал ну никак не больше трех-четырех полетов стрелы, сейчас продолжался полтысячи полетов, а это немало.

Страна пришла в запустение. Народ попрятался в леса. Но по истечении осени и зимы строительство дороги, сопряженное со многими тысячами жертв, брошенных в ее основание, подошло к концу. И когда были уложены последние тесаные камни дорожного покрытия через болото, строители вступили на остров в его центре. Домик, стоявший на зеленой лужайке, сломали и обломки его сбросили в болото. На его месте началось возведение золотого свадебного дворца.

Князь не терял времени даром. Пока шло строительство дороги, согнанные со всех сторон золотых и серебряных дел мастера уже занимались изготовлением различных частей дворца для предстоящей свадьбы.

Готовые панели из золота и серебра привозились и устанавливались на месте.

Золота и серебра у старого князя действительно оказалось немало, но на строительство большого величественного здания, несмотря на его бахвальство, их все же не хватило.

И опять по стране помчались летучие отряды жестокосердных княжеских солдат, выколачивая из оставшихся подданных золото и серебро, грабя проходящие караваны. Торговые пути заросли травой, купцы перестали заезжать в княжество. Люди, спасаясь, как могли выбирались из этих мест.

И вот, ровно через полную зиму от начала строительства, последний кусок крыши занял свое место в грандиозной постройке. Величественный дворец был виден за сотни полетов стрелы – золото сияло так, что на него было больно смотреть.

Все это время Дивиола не выходила из своей комнаты, а князь не заглядывал к ней.

Наконец, подошло вожделенное время. Старый князь Ампара зашел в ее комнату. За ним вошли служанки, несущие подвенечное алое, как свежая кровь младенца, платье.

– Все сделано, моя дорогая, так, как ты хотела. Нам пора. Гости ждут.

Дивиола спокойно смотрела на князя.

– Это хорошо, – сказала она ровным голосом, – гости будут кстати.

Спустя некоторое время три большие колесницы в сопровождении многочисленной охраны отъехали от родового дворца князя Ампара. В одной из них находился сам князь, в другой его красавица невеста, не расстающаяся с небольшим сундучком, в третьей, как великую драгоценность, служанка везла ее свадебное платье. Путь был неблизкий. Но лошади бежали резво, быстро заменяясь новыми на заранее установленных станциях. Хорошо сработанные колесницы не доставляли никаких неудобств. Вскоре впереди в лучах светлоокого Нин-Нгирсу ярко зажглась звезда. Она становилась все ярче и ярче, пока ее отраженный свет не затмил самое светило. Чудесный сверкающий золотой дворец представал во всей своей красе.

Множество приближенных князя толпилось у его входа. Но первыми порог должны были переступить сам князь и его невеста.

Когда она в алом подвенечном платье, блистая красотой, появилась из кареты, все присутствующие словно онемели, настолько они были сражены. Женщины завидовали ей черной завистью, глядя на юное свежее лицо, мужчины мечтали заполучить ее хотя бы на одну ночь.

Что ж, все мужчины одинаковы, это понятно и старо, как мир.

Князь Ампара, разодетый в парадную форму, подошел к ней, хотел было взять ее за руку, но она убрала ее за спину. Старый князь хищно улыбнулся – это было уже не столь важно. Он добился своего: как он и предсказывал, плод созрел и упал. Осталась самая малость – раскусить и насладиться им.

Князь и его красавица-невеста рядом с ним первыми переступили золотой порог. Вслед за ними повалила наряженная толпа сановников и придворных, размещаясь у стен. Вслед за невестой служанка, весь прошедший год неотлучно находящаяся при ней, бывшая кормилица княжича, незаметно пронесла ее заветный сундучок и затерялась в толпе.

Князь и Дивиола сели на два рядом стоящих трона лицом ко входу. На высокий столик, стоящий немного в стороне, видный со всех сторон, поставили закрытые искусно вышитыми накидками свадебные короны, которые должен был надеть на них распорядитель церемонии. Надевание свадебной короны было венцом бракосочетания – только после этого молодожены считались мужем и женой. По большому счету, свадебную церемонию можно было и не проводить, а часто в бедных семьях и не проводили – просто надевали на брачующихся свадебные короны. Этого было достаточно. Бывало, что церемония проводилась с одними участниками, а свадебная корона насильно одевалась другим.

Началась свадебная церемония. Церемонимейстер, ближайший приближенный князя, произнеся полагающуюся по такому случаю длинную хвалебную речь, превознося в ней заслуги князя и красоту невесты, подошел, наконец, к главной части церемонии.

– Князь Ампара, согласен ты взять в жены девицу Дивиолу? – громогласно вопрошал церемонимейстер.

– Да, согласен.

– Девица Дивиола, согласна ты взять в мужья князя Ампара?

Дивиола хранила спокойное молчание. Однако церемонии, когда невесту насильно выдают замуж, проводились слишком часто в этих кругах, поэтому никто и не ждал от нее ответ на вопрос.

– Зачем спрашивать? Конечно, согласна, – закричали несколько голосов среди присутствующих.

– Тогда я объявляю вас мужем и женой.

Под одобрительные выкрики присутствующих церемонимейстер направился к столику со свадебными коронами и снял накидку с короны невесты. Серебряную корону торжественно поднесли к невесте и аккуратно возложили ей на голову. Украшение сделало и без того привлекательную невесту еще краше. Она улыбнулась, вызвав еще большие одобрительные выкрики из окружающей толпы.

Князь как на иголках прыгал на своем троне от нетерпения, проклиная медленное течение церемонии, мечтая поскорее закрыться с невестой в спальне и сдернуть все ее ненужные украшения. Однако до этого было далеко – предстояло еще принять подарки от приближенных, их поздравления. Церемония грозила затянуться, но ничего сделать было нельзя. Оставалось терпеть и ждать.

Наконец церемонимейстер направился к заветному столику за свадебной короной для князя. Когда же он сдернул накидку с короны, то отпрыгнул в сторону, зацепился за ножку столика и растянулся на полу. Крики ужаса раздались из толпы. Затем наступила мертвая тишина – люди онемели от неожиданности. На столике лежала голова молодого княжича, на которую была надета свадебная корона князя Ампара. Мертвые глаза головы медленно открылись, красные огни зажглись в них, и они чудесным образом заглянули в глаза замерших людей. Свой смертный приговор прочитал каждый из присутствующих здесь в этом взгляде. Волна ужаса накрыла находящихся во дворце людей. Женщины завизжали, толпа шарахнулась к выходу, но ноги будто приросли к полу. Никто не сумел сделать ни шагу.

Молнии вырвались из глаз лежащей головы и с грохотом ударили в крышу дворца. Та отлетела, развалившись на куски.

Толпа вопила, ревела, выла.

И лишь один человек спокойно с торжествующей улыбкой смотрел на творящееся перед ним безумие. Этим человеком была Дивиола. Перепуганный, объятый смертельным ужасом князь Ампара случайно взглянул в ее сторону, и вдруг все понял. Он понял, почему она год просидела взаперти и для чего ей потребовался золотой дворец.

Только сейчас до него дошло, что строительством дороги она обезлюдила его земли, а строительством золотого дворца она лишила его всех богатств, и что весь прошедший год она заклинаниями вызывала могучие колдовские силы, которые сейчас сметут с лица земли его самого и его царство. Он самой дорогой ценой расплачивался за убийство ее любимого.

Глаза лежащей на столике головы померкли и закрылись. Люди, находящиеся в стенах дворца, уже без крыши над головой, бились в истерике.

– Ведьма! – переполненный страхом, завопил князь, – убейте ее!

Его никто не слушал, и он понял, что наступает развязка, но того, что случилось далее, даже он не мог себе представить.

Дивиола встала с трона и сквозь вопящую толпу направилась к столику. Неведомая сила отшвыривала в сторону людей, стоявших у нее на пути. Она взяла голову любимого и подняла на ладони над толпой.

– Смотри на это, – воскликнула она, и ее голос перекрыл вопли находящихся здесь людей, дойдя до сознания каждого из них, – это моя месть за твою смерть. Но это только часть мести!

Толпа в ужасе, помимо воли, внимала громкому голосу Дивиолы.

– У князя Ампара и его солдат нет сердца, так пусть они навсегда лишатся его!

Князь почувствовал, как затрепетало в груди его сердце, а затем, разорвавшись на куски, вырвалось из тела, прорвав грудную клетку и парадную одежду, и свалилось на пол, где на куски набросились и сожрали их бегающие под ногами собаки. Кровь хлынула из образовавшегося пролома, заливая все вокруг. То же самое произошло и с его солдатами, находящимися в замке. Но, как ни странно, князь не умер и продолжал слышать то, что говорила прекрасная ведьма.

– Но ты не умрешь, князь Ампара, нет! Это было бы слишком просто для тебя! Лишенный сердца, со своими бессердечными солдатами будешь ты вечно находиться в заточении. Раз в тысячу лет темница твоя будет открываться, и ты будешь со своей сворой выходить на поверхность, ища смерти и не находя ее. И будет вечно безжизненно княжество твое, ибо будешь мчаться ты по своей проклятой земле, снова и снова опустошая ее, пока опять не опустишься в темницу. И лишь тогда придет к тебе избавление смертью, когда поразит тебя вот это лезвие, – и Дивиола подняла над головой клинок из серебра, покрытый запекшейся кровью, тот, которым князь убил ее любимого.

– Но никто и никогда не получит его в руки!

Дивиола с жуткой ношей в руке уже не стояла, а парила над головами присутствующих. Голос ее громом отражался от золотых стен и серебряного убранства, уносясь ввысь. Освещавшие дворец многочисленные факелы и свечи погасил ворвавшийся через проломы в крыше ветер. Небо покрылось налетевшими черными тучами, стало темно. Но дворец все же был освещен – глаза Дивиолы горели неземным пламенем, потоки зеленого света лились из них, и обернутые к ней искаженные страхом лица казались лицами мертвецов.

– Я проклинаю вас за то, что вы сделали со мной! Я проклинаю вашу землю и ваши леса! Да будет так!

Заблестели молнии, ужасный удар грома сотряс стены дворца. Дивиола исчезла, будто ее не было. Люди, внезапно получившие свободу действий, с воплями выбегали из золотого дворца, хватали первых же попавшихся также перепуганных лошадей и по новой дороге что есть силы мчались прочь.

Так закончилась эта свадьба, где красавица ведьма все же обручилась со своим любимым, убитым жестокосердным князем, но месть ее только начинала претворяться в жизнь.

Еще один раскат грома потряс землю до основания. С этим раскатом весь остров, на котором стоял золотой дворец, исчез в глубоком провале под землей, унося с собой дворец и лишившихся сердец князя и его верных солдат. Следом за ним провалилась и исчезла в бездне построенная на костях дорога вместе с мечущимися на ней княжескими приближенными. Одновременно с этим пришли в движение могучие колдовские силы, вызванные мщением красавицы ведьмы. Родовой дворец князя Ампара, в котором совершилось убийство, исчез под вздымающимися дыбом обширными пластами земли.