Путь и выбор историка. К 80-летию профессора В. В. Шелохаева

Еще одним порождением творческой энергии В.В. Шелохаева является возникшая почти десятилетием позже, в 2000 г., автономная некоммерческая организация «Институт общественной мысли». Она была задумана автором как опыт нового типа мобильных институций, свободных от бюрократических ограничительных пут и способных оперативно реагировать на запросы общества, на разработку актуальных тем по общественным и гуманитарным исследованиям. Несмотря на все сложности своего существования, ИОМ сумел обогатить общественные науки подготовкой многотомного труда «Библиотека отечественной общественной мысли». Таким образом, эти долгоживущие по меркам нашего времени негосударственные образования доказали полезность и ценность научных коллективов, выполняющих проекты по собственной инициативе или по заказу со стороны.

В середине 1990-х гг. меня в творческом триумвирате с Сергеем Владимировичем Кулешовым и Валентином Валентиновичем объединила тема национальных интересов и государственных приоритетов[77]. К сожалению, Сергей Владимирович тогда длительное время болел и не смог принять участие в дальнейшей работе над этой актуальной темой. Однако триумвират сохранился, но уже в другом составе: место Сергея Кулешова занял Сергей Секиринский. И в 2000 г. коллективная монография, посвященная национальным интересам России, вышла в свет[78].

Я помню, как долго мы, Валентин Валентинович и я, бились над определением понятия «национальные интересы», исходя при этом из того, что формирование национальных интересов – исторический процесс, и он связан со становлением гражданского общества и правового государства. Если нет ни того, ни другого, то национальные интересы (с их иерархией) подменяются государственными приоритетами (с их иерархией), которые определяет властвующая политическая элита. В коллективной монографии было показано, что в имперской России власть прежде всего концентрировала свои усилия на сохранении авторитета династии Романовых и укреплении ее социальной базы. Главным была не просто модернизация страны, а такая модернизация, которая превращала бы Россию в вечную империю Романовых. Конфликт власти и общества проявляется через расхождение государственных приоритетов с национальными интересами. Типичный пример: затратная милитаризация при отсутствии прямой военной угрозы, но когда пропагандистское раздувание таковой способствует укреплению позиций правительства.

Продолжалась и наша совместная просветительская деятельность. Существенное место в ней занимала учительская аудитория. Одной из тем, которая стала актуальной в постсоветское время, были сталинские репрессии и сопротивление несвободе. В «Книге для учителя» мы на названную тему опубликовали обобщающую статью, апробированную опытом выступлений перед учителями[79]. Особенно нас интересовал такой сюжет, как образ врага в системе пропаганды государственных духовных ценностей, тем более что он был неотъемлемой частью политики на всем протяжении истории человечества. Вспомним, что образ врага в равной степени был присущ ментальности и консервативной части правящей элиты и революционным вожакам. Убийца великого князя Сергея Александровича И.П. Каляев, обращаясь к судьям, заявлял: «Я не подсудимый перед вами… Мы две воюющие стороны».

В 2005 г. отмечалось 100-летие Первой российской революции, и наша статья была помещена в первом номере журнала «Свободная мысль». Поскольку прошло 20 лет с нашей предшествующей юбилейной статьи по этому сюжету (1985), желательно было зафиксировать изменения в историографических оценках ее событий, или, говоря иными словами, эволюцию взглядов историков[80]. Уже вынесенные в название статьи слова «Великие потрясения» свидетельствуют о принципиальной смене дискурса, подходов к характеру и особенностям революции, ее движущим социальным силам и политическим партиям, последствиям и даже хронологическим рамкам. В статье определяются критикуемые нами исходные историографические позиции советских авторов работ по истории революционного движения в России – однонаправленность и безальтернативность исторического процесса, его целеполагающий характер.

В дневнике Валентин Валентиновича есть запись, датируемая 9–10 сентября 2012 г., проникнутая грустной нотой: «Много статей написано с О.В. Волобуевым, С.В. Тютюкиным, П.Н. Зыряновым – моими друзьями. Как все это было давно»[81]. Но спишем хотя бы частично грусть на погоду. А погода в те дни стояла холодная и хмурая. Под стать термину «холодная война», второе пришествие которой тогда еще не состоялось.

В 2019 г. вышел обобщающий труд В.В. Шелохаева «Либерализм в России в начале ХХ века»[82]. Чем ценна эта монография? В ней отражен результат многолетнего изучения либерализма в России в развороте всей отечественной истории (как до, так и после «начала ХХ века») и, в частности, истории многопартийности. От предшествующей историографии ее отличает проблемное, а не хронологическое построение и всесторонний сравнительный анализ либеральных доктрин, программ и моделей преобразования России. Отметим некоторые новации и в сюжетных линиях: освещение дискуссий о типе либеральных партий, внимание к эволюции этих партий, сдвиги в масштабе их влияния на массы. Книгу отличает высокий уровень историографического обобщения, и в этом отношении она представляет важную веху в познании сущности, особенностей, перспектив феномена российского либерализма в конкретике разных исторических условий.

Валентин Валентинович принадлежит к тому поколению историков, которые хронологически в равной мере являются представителями и советской, и постсоветской историографии. Хронологически, но не в равной степени по творческому вкладу. Подведу некоторые промежуточные итоги в характеристике В.В. Шелохаева как историка, того, что он внес в отечественную историографию. Во-первых, ведущей темой для него являлась история российского либерализма, прежде всего партии кадетов. Он разрабатывал эту тему не только вглубь, но и вширь, в контексте более широкой проблематики. И такой проблематикой стала не очень-то радостная история многопартийности в Российской империи. Это умение сконцентрироваться на разработке любимой темы, несмотря на все отвлечения жизненные и преподавательские, одна из черт творческой личности Валентина Валентиновича. При этом было немало сделано и по не менее важной смежной проблематике (премьерство П.А. Столыпина и др.).

Во-вторых, Валентин Валентинович вложил много труда в стремление сформировать широкий и доступный для исследователей комплекс опубликованных источников. И эта задача была решена подготовкой и изданием многотомной серии «Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века. Документальное наследие», которая послужит неоценимым подспорьем для будущих исследователей.

В-третьих, В.В. Шелохаев организовывал для реализации фундаментальных проектов неформальные исследовательские коллективы, в которых могли принимать участие десятки ученых из разных городов. Такие коллективы для работы над серией тематических энциклопедий, упомянутой документальной серией и проектом многотомной «Библиотеки отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века» сложились благодаря усилиям и организационному таланту В.В. Шелохаева. И все эти авторские коллективы, сменявшие друг друга, оказались на высоте поставленных задач.

* * *

Прошло примерно два года нашего знакомства в академическом Институте истории СССР, и в октябре 1974 г. Валентин Валентинович, прочтя мою статью «В.П. Обнинский как историк Первой русской революции», зафиксирует в дневнике не только свое положительное впечатление о статье, но и свое отношение ко мне как к историографу и человеку. Подчеркивание того, что мы встречались и обсуждали как научные, так и общественно-политические вопросы в Институте истории СССР и у него дома, указывает на наше быстрое сближение, несмотря на разницу в возрасте, что я могу подтвердить и со своей стороны. Для нашего сближения были основания не только профессиональные, но и эмпативные. Валентин Валентинович отмечает, что у нас «много общего в судьбах, мы занимались близкой проблематикой, одинаково оценивали ситуацию в стране»[83]. В этой записи можно выделить, что сближение идет по трем направлениям: коллеги, собеседники, почти, но еще вряд ли, друзья (кстати, все три параметра отмечены в названии статьи). Да, пока и не соавторы. Первая совместная статья появилась в 1975 г., уже после моего перехода из Института истории СССР в Московский областной пединститут (МОПИ).

Дружба развивалась волноообразно. Укрепилась особенно она в 1980-е гг., когда мы начали тесно сотрудничать профессионально, прежде всего по теме истории многопартийности в России (тогда эту проблематику называли «история непролетарских партий»). В марте 1982 г. Валентин Валентинович записывает в дневнике: «После конференции в Калинине возникла мысль о подготовке коллективной монографии “История непролетарских партий в России”. Видимо, к этой мысли пришли параллельно несколько человек. С одной стороны, мы с О.В. Волобуевым не раз обсуждали эту идею и делали кое-какие наброски плана-проспекта, а с другой – Спирин и Гусев, вероятно, думали о том же самом. В Калинине это идея уже обсуждалась публично, и было принято решение разработать план-проспект, а Гусев обещал провентилировать вопрос с издательствами. Неужели наша идея будет реализована, хочется в это верить»[84]. Идея благодаря коллективным усилиям оказалась реализованной, а о монографии я уже упоминал ранее в этом очерке. Для советской историографии это был прорыв на одном из ее крайне политизированных участков.

Третья волна сближения приходится на время перестройки. В те годы мы, каждый сам по себе, были захвачены общественным подъемом и решили отдать свои силы перестроечному движению. В 1987 г. Валентин Валентинович перешел на работу заведующим сектором дооктябрьской истории в Институт марксизма-ленинизма, а я стал профессором в Московской высшей партийной школе. Наступила очередная полоса нашего соавторства, о чем уже шла речь в данной статье. Но особенно часто наши встречи стали происходить, когда после крушения Советского Союза мы оказались связанными совместной работой в РНСиНП (я – по совместительству) и в МОПИ (Шелохаев – по совместительству). 1990-е гг. были трудными для всех нас психологически и материально, но наша творческая деятельность не прекращалась. Одним из ее направлений было участие в серии семинаров и круглых столов, организуемых Фондом политического центризма по проблематике «Россия в условиях трансформаций». В числе тем были такие, как национальные интересы во взаимосвязи с приоритетами государственной политики, консервативный реформизм, либеральные модели переустройства общества, модели партийного строительства, преодоление политизации этничности[85].

В 1999 г. после разделения кафедры отечественной истории и культуры на две кафедры я стал заведующим кафедрой истории России Средних веков и Нового времени и первым делом создал группу из четырех ведущих преподавателей для создания программы по истории России до 1917 г. Одним из членов коллектива был В.В. Шелохаев[86]. В то время Министерство образования еще не сковало свободу вузовского преподавания, и мы вложили в программу некоторые свои представления о структуре учебного курса. Было много и другой вузовской работы. Так в апреле – июле 1994 и мае 1996 г. Шелохаева отмечает в дневнике нескончаемый поток, вал курсовых и дипломных работ в МГОУ и РГГУ[87].

Хотелось бы также отметить наше участие в работе специализированных диссертационных советов при РНСиНП и МОПИ. Через эти советы прошло немало докторских и кандидатских диссертаций. Среди них хотелось бы отметить плеяду докторов: Е.А. Певцова (ныне профессор, ректор МГОУ), Е.В. Симонова (ныне профессор Тульского ГПИ), В.Н. Захаров (профессор, зам. директора ИРИ РАН), А.С. Туманова (профессор НИУ ВШЭ), Д.И. Аронов (профессор Орловского ГТУ), В.Э. Багдасарян (профессор, декан факультета МГОУ), С.А. Секиринский (1955–2012), Т.П. Хлынина (1967–2015). Ряд соискателей поставляла аспирантура МОПИ. Консультантами и руководителями многих из них были В.В. Шелохаев и я. В дневниковой записи Шелохаева, относящейся к ноябрю – декабрю 1995 г., упоминаются рукописи кандидатских диссертаций Д.А. Андреева, Е.А. Певцовой, К.Н. Морозова, Я.В. Леонтьева, которые им были прочитаны[88]. Валентин Валентинович очень трепетно и с большим старанием относился к руководству соискателями, был взыскательным, но и внимательным ко всем защищающим диссертации.

Мы всегда старались уделять внимание аспирантам и, может быть, помогать больше всего талантливым молодым историкам. Таким был трагически погибший в возрасте 23 лет аспирант Алексей Танин-Львов. У него оказалось два опекуна: я, официальный научный руководитель, и Шелохаев, благодаря которому удалось издать первую книгу, подготовленную многообещающим автором. Послесловием к книге стал написанный нами совместный некролог «Памяти Алексея Танина-Львова», в котором было сказано: «…редкий, наверное, случай, чтобы два профессора взялись написать о безвременно погибшем аспиранте»[89]. Заметим, что созданный им уникальный аналитико-статистический справочник насчитывает более тысячи страниц и представляет обобщение мирового электорального процесса.

Затронув сюжет о подготовке профессиональных кадров, не могу не отметить заслуги В.В. Шелохаева и в этом крайне важном направлении деятельности. Вхождением в науку ему обязаны десятки аспирантов и соискателей вне аспирантуры. Немало консультировал он и будущих докторов исторических наук, которые ныне уже имеют своих аспирантов. За годы его деятельности на этом поприще сложилась целая неформальная научная школа исследователей истории русского либерализма.

В 2013 г. мне вместе с Валентином Валентиновичем выпала участь попасть в авторский коллектив, готовивший «Концепцию нового учебно-методического комплекса по отечественной истории», включая вошедший в него «Историко-культурный стандарт» (ИКС)[90]. Задание написать концепцию было поручено ИРИ РАН. Валентин Валентинович предложил директору института Ю.А. Петрову привлечь меня, имеющего соответствующий опыт, к этой работе и получил согласие. Состоялась наша встреча, на которой я отказался войти в один из авторских коллективов ИРИ РАН по учебникам[91], но предложил в случае необходимости помочь советами по методическим вопросам. В мае работа началась с составления преамбулы концепции. Эти события кратко отражены в дневнике Шелохаева[92]. Надо сказать, что ИКС не вызывал у Валентина Валентиновича интереса, так как, по его собственному признанию, склонности писать учебники и, следовательно, установочные программы по их созданию у него не было. «Я просто не способен писать учебники… Концепцию напишу, но сам писать тексты не буду», – откровенничает Валентин Валентинович[93]. Это самокритичное «не способен» важный штрих в характеристике его личности. Человек должен, как на весах, оценивать, что он может, а за что ему лучше не браться. Но так бывает далеко не всегда. Не все ученые осознают, что школьные учебники требуют другого опыта и другого мастерства, что не дается исследовательской практикой. Дело не только в знании истории, но и в знании школы, в оценке того, отзовется ли ваше слово камертоном в настройке той или иной возрастной группы на приобретение знаний.

В конце августа Валентин Валентинович в дневниковых записях вновь обращается к оценке ИКС и проекта школьного учебника. «Ознакомившись с текстами, – пишет он, – понял, что первоначальный наш проект, а точнее преамбулу к нему, которую мы написали с Волобуевым, кто-то переделал, и получилось нечто противоположное, а это в значительной мере и дало повод для критики». В дневнике упоминаются совещания, первое – организованное А.О. Чубарьяном и второе – Ю.А. Петровым. В связи с ними В.В. Шелохаев отмечает, что познакомился с тремя вариантами проекта и замечаниями, и сетует, что «постороннее вмешательство, начиная с названия (Историко-культурный стандарт), сразу же привлекло “повышенный” интерес недоброжелателей». Критика, по его мнению, «в своей основе является малоконструктивной». Наш первоначальный вариант, с преамбулой особенно, кажется Валентину Валентиновичу гораздо логичнее[94].

К опубликованному варианту ИКС отношусь весьма критически и я. Его главный недостаток вижу в перегрузке учащихся фактическим материалом, в попытке сделать из школьной программы слепок программы вузовской. Но ведь известно, что перегрузка учащихся ведет к снижению уровня знаний и потере интереса к учебному предмету. Другим существенным недостатком является так и не преодоленное засилье политической истории с ее перенасыщением программ и учебников событиями, именами, датами.

После работы над концепцией школьных учебников по истории России в 2013 г. мы больше в роли соавторов не выступали. Валентин Валентинович был поглощен организацией работы научного центра по истории России XIX–XX вв. в ИРИ РАН, руководителем которого он стал, а я продолжал работать в МГОУ и был занят созданием нового поколения учебников для старших классов средних учебных заведений. Но мы часто, главным образом по телефону, обменивались мнениями о событиях в нашей стране и мире, а также по разным историческим и мировоззренческим вопросам.

Длительное, растянутое по времени на целый год (13.03.2013– 02.03.2014), интервью Ирине Чечель, представлявшей «Фонд эффективной политики», подтверждает еще раз совпадение наших взглядов и оценок. Валентин Валентинович записал в дневнике: «13 марта с Волобуевым давали большое интервью Ирине Чечель. Разговор был искренним, я много узнал нового из рассказа Олега Владимировича, хотя мы с ним знакомы уже десятилетия. Полезность такого рода интервью бесспорна, они заставляют размышлять и обращать внимание на то, что как-то проходило мимо. В следующую среду продолжим, ибо дошли лишь до 1950-х годов»[95]. Это был любопытный опыт совместного интервью историков «о времени и о себе», который еще нуждается в сопоставительном (Волобуев – Шелохаев) анализе.

В 2014 г. нас волновали Крым и Украина. Валентин Валентинович всегда чутко реагировал на значимые политические ситуации, анализировал их и старался давать им оценки, что может подтвердить его дневник, на страницах которого он констатирует: «…конечно, большое влияние на самочувствие оказывают события вокруг Крыма и Украины в целом». Мы тогда часто обменивались мнениями по «текущему моменту» в телефонных разговорах. В дневниковой записи от 10 марта отражены впечатления и размышления Шелохаева о ситуации вокруг Крыма: «Во всех смыслах было бы лучше, если бы Крым стал самостоятельным субъектом международного права. Однако это идеальный вариант, а они, как известно, реализуются крайне редко. Исторический процесс, как известно, пробивается через тернии»[96]. Помню, в телефонном разговоре Валентин Валентинович спросил о моем мнении по этому вопросу. Я высказался за присоединение Крыма к России. Исходил я из того, что тогда Крым будет защищен от возможной попытки реванша с украинской стороны. Так я думаю и сейчас, хотя Крым как субъект международного права мне больше по душе.

Референдум в Крыму Шелохаев оценивает как бесспорную победу крымчан, для него, как и для меня, важно прежде всего многолетнее стремление большинства населения Крыма к выходу из состава Украины. И он, и я являемся ярыми противниками радикального национализма. В дневнике это проявляется в осуждении оппозиции, которая не произнесла «ни слова о том, что на майдане были и есть экстремисты»[97] (разумеется, «были и есть», но не все участники).

В политических оценках мы если иногда и расходились, то в целом вырисовывалась общая по мировоззренческим и методологическим подходам картина отечественной истории на разных этапах нашего эволюционного продвижения в ее понимании и трактовках. Эта картина представлена Валентином Валентиновичем в четвертом очерке («Человеческое измерение исторического процесса») книги «Самостояние»[98]. Одним из ключевых вопросов преодоления вековой отсталости, возможности, позволяющей сделать инновационный рывок в развитии той или иной страны, он видит в том, «имеются ли в наличии инновационные идеи, социальные силы и необходимые ресурсы, позволявшие преодолеть отсталость»[99]. Не случайно Валентин Валентинович был инициатором, автором и ответственным редактором нескольких изданий, посвященных теме моделей переустройства общества[100].

В дневниковой записи, датированной 6–8 сентября 2012 г., Шелохаев отмечает «Утром звонил Волобуев, у нас с ним совпадающие взгляды на историю»[101]. К сожалению, я не могу восстановить детализированного содержания наших разговоров. А по поводу «совпадающих взглядов» отмечу, что, бывало, мы и не совпадали в оценках. Но чего не было в разговорах, так это стремления навязать свою точку зрения.

Длительное время на стыке двух последних десятилетий обычно раз в году у очень душевного человека Алексея Юрьевича Чиковани собиралась небольшая компания коллег с совпадающими (пусть и не во всем) взглядами на историю. В компанию входили, кроме хозяина квартиры, давние знакомцы В.П. Булдаков, О.В. Волобуев, В.В. Журавлев, А.И. Уткин, А.А. Чернобаев, В.В. Шелохаев. За столом велись разговоры (а иногда и почти споры) по актуальным вопросам исторической науки. Валентин Валентинович часто в длинном выступлении подводил итоги тому, что было сделано каждым из нас за прошедший год. Сегодня нет с нами ни Алексея Юрьевича, ни Анатолия Ивановича, да и друзья, «однополчане», больше нигде не собираются вместе. Пришла пора, когда общение в основном переключено на телефон и Интернет.

И, заканчивая статью, немного о Валентин Валентиновиче как о друге. Немного потому, что, как мне кажется, дружеские отношения не очень прилично выносить на суд людской, который бывает столь же несправедлив, как часто и суд государственный. Но не сказать тоже не могу, хотя главное уже в статье было сказано (то вскользь, то между строк). Порой слышишь: у меня / у него много друзей. Но много друзей не бывает никогда. Настоящие друзья – это избранные из избранных. Я уже как-то писал, что дружеские связи складываются в процессе совместного творчества, но для их укрепления требуются «взаимопонимание, взаимоуважение, потребность в частом общении, умение что-то не замечать, прощать мелкие обиды, которые не исключены между друзьями»[102]. Все это верно, но в перечислении есть и упущенные компоненты. Дружба не может быть бесчувственной, она есть там, где наличествует сопереживание, выраженное в устойчивом интересе к личности и судьбе партнера. У Валентин Валентиновича развито чувство сопереживания, ощущение дружества как части своего личного мира.

Я уже как-то писал, но повторюсь, что Валентину Валентиновичу органически присущи честность по отношению к науке, честность по отношению к общественному долгу историка и гражданина, честность по отношению к каждому человеку, с кем его сводит судьба.

И.М. Пушкарева. Образ ученого в трех измерениях творческой жизни

(К 80-летию профессора В.В. Шелохаева)

В начале 2021 г. ко мне обратились с просьбой дать интервью по случаю 85-летия Института российской истории, в частности, спросили: кого я могу назвать идеальным историком? Задумалась, смущало слово «идеальный». Не называя фамилий, начала перечислять наличие существенных «признаков», имея в виду своих коллег, преданных науке, делу, которому они служили и служат. В России всегда было немало людей, которые, вживаясь в познание мира, реконструируя его повседневность, имели внутри себя «вечный двигатель», побуждавший к реализации смелых замыслов и проектов. Таким мне представляется и главный научный сотрудник Института российской истории РАН, руководитель Центра истории России XIX – начала ХХ в., лауреат Государственной премии РФ, профессор Валентин Валентинович Шелохаев.

Природа наделила его талантом исследователя, способным с головой погружаться в то время, которое он изучает, чувствуя себя при этом «частицей свободного мира»[103].

Какими бы многообразными не были его занятия историей, источником его интереса всегда остается современность, давая поводы для размышлений и сравнений. Смена интересов и приоритетов, сам жизненный путь его как ученого-историка, отразили то, что происходило в российской исторической науке в течение более чем полувека. Обращение к личности Валентина Валентиновича Шелохаева, к трем периодам его творческой жизни во всей их неповторимой индивидуальности представляется интересным для понимания прошлого и настоящего в истории, значения творческих замыслов ученого, воплощений их в науку, достижений и горечи разочарований как в советские времена, так и на исходе ХХ в. и при переходе его в XXI в. Как не вспомнить в этом случае слова героя романа «Заговор чувств» Юрия Олеши: «История следит за нами через глазные прорези масок»…

Период первый – «самостояние»

Мое знакомство с Валентином Валентиновичем случилось в Институте истории СССР Академии наук СССР, в Секторе истории капитализма[104]. В 1968 г. он стал в нем аспирантом, через три года его сотрудником. В то время я как раз возвратилась в сектор после десяти лет работы в научном подразделении института. Сектор истории капитализма был огромным, объединял около 50 сотрудников. Царившая в нем атмосфера являлась подлинно научной, объединение ученых обладало бесспорным авторитетом в отечественной и мировой науке, разрабатывая проблемы истории России пореформенного периода. В штатном составе института нас с В.В. Шелохаевым объединили его теплые дружеские отношения с С.В. Тютюкиным, которого я хорошо знала и много работала с ним раньше. В профессиональном отношении нас объединял интерес к переломному периоду отечественной истории в многострадальный период истории России начала ХХ в., озаренный всполохами войн и революций. Наши дружеские связи не прекращались и тогда, когда Валентин Валентинович, продолжая «самостояние», в конце 1980-х по приглашению перешел в Институт марксизма-ленинизма (знаменитый ИМЛ при ЦК КПСС).