Баламуты Белокамня

– Э-э, привет! – выдал воин, всё прошлое общение которого с девушками сводилась только к этим словам. – Ты, это, извини меня, за то, что приложил так сильно. Я, это, в раж вошёл, и вот…

В ответ лишь молчание, а также взгляд, полный страха и ненависти.

– Меня Рульф зовут, и я преследовал вас не нарочно…

– Не нарочно?! – нахмурилась девушка, но тут же ойкнула от боли, ибо синяк мешал ей совершать какие-бы то ни было мимические упражнения, не напоминая о себе. – А зачем тогда в меня свой мешок швырнул и затем сбил с ног и оглушил?

– Ну, я, это, того! – смутился Рульф. – Думал, что ты парень, и все дела. Откуда же мне было знать, что ты ограбила хлебный магазин или пекарню… Кстати, зачем ты это сделала?!

– Есть хотела, – мрачно ответила та. – Как и мои родители с братьями и сёстрами… А вот ты зачем за мной побежал?!

– Э-э-э…

Говорить о том, что воин жаждал забрать всю добычу воров себе, было, естественно, верхом глупости.

– Гражданский долг решил исполнить? – усмехнулась девушка.

– Чего? – не понял её Рульф.

– Забудь! – кивнула воровка. – Что ты со мной делать будешь?!

– Отпущу, что же ещё? – пожал плечами воин, вставая с лавки.

– Спасибо! – буркнула та, с опаской поднимаясь следом и отступая на шаг назад, после чего осмотрелась по сторонам. – Где это мы?!

– В парке Тысячи Слёз, – пояснил Рульф. – Это я тебя принёс сюда.

Тут, вероятно, нужно сделать отступление, и рассказать, что этот большой сад посреди города носил такое название не зря, ибо был излюбленным местом встречи возлюбленных, приходивших сюда по ночам для любованию луной и своими вторыми половинками, сопровождая всё это томными вздохами и жеманными поцелуями. Одно время тут повадились собираться различные торчки и прочие асоциальные личности, поскольку в закутках парка легко можно было принимать различные запрещённые наркотические зелья или распивать в своё удовольствие любой самогон, не опасаясь визитов стражи, которые в эти места заглядывали редко, а уж если и заходили, то скрыться от них среди зарослей живого лабиринта множества кустарников и деревьев не составляло большого труда. Естественно, что возлюбленным подобное соседство понравиться не могло, а посему они попытались отвадить отсюда нарушителей сначала словами, а потом и делом. Кто первым схватился за лезвие – сын знатного купца или обдолбанный наркоман, история умалчивает. Но факт остаётся фактом – от слов быстро перешли к кулакам, а потом и вовсе перевели разборки в разряд поножовщины, результатом которой стало несколько трупов, среди которых оказались и несколько возлюбленных юношей, по которым в дальнейшем в этот сад приходили проливать слёзы их дамы сердца. Именно из-за этой грустной истории безымянный ранее парк получил новое название, на его аллеях появилось несколько статуй и фонтанов соответствующей тематики в виде печальных дев, проливающих слёзы над телами своих заколотых любовников. После того случая стража с новыми силами взялась за наркоторговцев, и посему торчки перестали заглядывать в это место, возвращая его тем, у кого попытались в своё время отнять. И поэтому в него снова хлынула влюблённая молодёжь, хотя некоторые обыватели уверяли соседей и знакомых, что те хуже любых наркоманов, ибо также постоянно пребывают в эйфории или меланхолии при отказах, не замечают никого вокруг, и ради своих чувств способны на глупости не менее опасные и разрушительные, чем те же самые торчки.

– Зачем ты меня сюда принёс?! – насторожилась воровка, опасавшаяся всяких извращенцев, при этом сразу же начиная проверять свои одежды – не лапал ли её этот дылда, пока она была без сознания?

– К месту нашей драки стража спешила, и я решил им не оставлять тебя на растерзание, когда увидел, наконец, что ты украла, – вздохнул воин.

– Ну хоть за что-то тебя упрекнуть нельзя! – хмыкнула девушка, разглаживая свои одеяния и разворачиваясь к парню спиной, собираясь уходить.

– Постой! – остановил её Рульф. – Подожди!

– Чего тебе?! – бросила через плечо назад воровка.

– Как тебя хоть зовут-то?

– Тебе это зачем?!

Судя по румянцу, стремительно заливающему щёки молодого воителя, девушка явно пришлась ему по нраву, о чём он стеснялся сообщить прямо. Увидев это, воровка усмехнулась, после чего огорошила мужчине.

– У меня есть муж и сын, так что имени тебе моего знать не обязательно. Прощай, славный воин!

Услышав это, Рульф сник на пару секунд, а потом развернулся, намереваясь вернуться обратно к гостинице, куда, скорее всего, уже заселились его товарищи.

– Жаль, что моя блестящая идея провалилась! – почесал затылок воин, уныло топая по направлению к «Пристанищу торговца». – Никакой прибыли с неё я получить так и не смог, хотя затея была изящной – отобрать украденное у воров и взять себе на правах сильного – это ведь за кражу не считается, верно? Так ведь мало этого, но я ещё и свой заплечный мешок оставил на мостовой у канала. Благо, что там было пусто. Ну, кроме пары пойманных булок, разумеется!

Хотя, надо признать, Рульф скорее переживал не из-за потери и краха надежд, а из-за неудачного общения с девушкой, которая в итоге пришлась ему по нраву. Через полчаса горестных вздохов и самосожалений, воин вышел к гостинице, изрядно продрогнув от ночного холода. Отчаянно зевая и шмыгая носом, молодой человек зашёл вовнутрь заведения, при помощи звоночка вызвал заспанного служку, осведомляясь у него о наличии свободных комнат.

– Конечно, есть! – кивнул ему молодой человек, боровшийся со сном изо всех сил.

– А у вас не останавливались, случайно, двое… э-э, трое господ, среди которых был такого росточка гном, малый в мантии красноватого цвета и полноватый юноша?

– М-м-м, – задумался тут же служка. – Дайте подумать, дайте подумать… Я полагаю, что парочка медяков поможет мне вспомнить о…

– О чём?! – рассердился Рульф. – О том, что у тебя имеется лишняя рука?! А ну говори как есть, вымогатель!

– Это кто ещё вымогатель?! – усмехнулся дежурный. – Приходите, начинаете угрожать! Сейчас я позову стражу, и тогда…

Ни слова не говоря, воин снял с пояса свой топор, после чего схватил и прижал руку нахала к стойке, а потом взмахнул своим страшным оружием, резко опуская его, намереваясь отхватить мальцу кисть, на что служка отреагировал пронзительным визгом и обмоченными портками. Естественно, что калечить его Рульф не собирался, остановив лезвие своего топора в считанных сантиметрах от руки служки, после чего повесил своё оружие обратно на пояс, оттолкнув свою жертву прочь.

– В следующий раз останавливаться не стану! – посулил Рульф. – И стража никакая тебе помочь не успеет! Уяснил?!

– Что здесь происходит?! – выглянули в холл ещё несколько человек. – Что за крики?! Почему спать не даёте?!

– Так, недоразумение, – усмехнулся воин, поглядывая на ошарашенного служку, который потирал своё покрасневшее запястье, все ещё не веря тому, что его рука по-прежнему на месте. – Можете отправляться досыпать, всё хорошо!

– Это так, Кевин?! – спросил у служки полноватый господин, который, вероятно, являлся хозяином заведения.

Все взгляды, в том числе и свирепый от Рульфа, впились в молодого парнишку, который поспешил всех заверить, что всё действительно в порядке, инцидент исчерпан, а к их уважаемому гостю у него никаких претензий нет.

– Ба! – раздалось сверху, поскольку на шум из комнат выглянул и Люций, который ещё не спал, ибо провёл большую часть времени в молитвах перед отходом ко сну. – Что тут происходит?!

– Этот хитрый паразит хотел выудить из меня денег за сведения о том, остановились вы тут или нет. Но потом он понял, как низко он пал, и раскаялся прямо на месте, закричав от избытка страха за свою смертную душу. Ведь так было?!

– Так-так! – затряс головой служка. – Всё верно! Так вы тоже желаете снять комнату, раз ваши товарищи решили заночевать в нашей гостинице?

– Да, – кивнул Рульф, потянувшийся к своему кошельку. – Сколько за постой?

– Пять чешуй, господин, – склонился в подобострастном поклоне юноша.

– Половина золотого! – гневно выдохнул Рульф. – Да это же грабёж! Я… Что за чёрт?!

Он ошалело посмотрел на свой пояс, на котором обнаружились остатки верёвочки, на котором совсем недавно висел его кошель, но теперь его там не было!

– Либо он упал во время погони, что маловероятно, – подумал про себя воин. – Либо его у меня стянула та воровка, чёрт бы её побрал!

Теперь девушка, укравшая из магазина лежалую сдобу, уже не казалась ему такой милой и беззащитной. А ведь в том кошеле были все сбережения воина, оставшегося теперь без средств к существованию и покупке места для ночлега.

– Вы будете оплачивать номер? – склонился в новом поклоне служка, после чего добавил ехидно шёпотом. – Или снова прибегнете к помощи топора?

Рульф сразу же осадил наглеца рыком и гневным взором, отчего парнишка побледнел и поспешил рассыпаться в цветастых извинениях, в то время как спустившийся Люций заинтересованно смотрел на товарища.

– Ты поймал воришек?

– Да, – мрачно ответил воин.

– Но что-то я не вижу при тебе добычи, – прищурился жрец.

– Её нет, – тихо ответил Рульф.

– Мешок выбросили?

– Нет, – мотнул головой воин. – В котомке обнаружился только хлеб, и всё. Эти люди хотели лишь поесть и накормить свои семьи.

– И ты их отпустил?

– Да, – тихо ответил Рульф.

– Понятно, – бесстрастно ответил жрец, и было неясно, одобряет он сей поступок или нет. – А сейчас в чём проблема?

– Я был не аккуратен с ворами, – насупился воин. – И пока беседовал с ней…

– Одна из беглянок была женщиной?

– Да, молодая девушка. Так вот, пока я с ней говорил, она срезала у меня с пояса кошель. А посему ты не мог бы одолжить мне один золотой до завтрашнего утра?

В ответ на это заявление Люций от души расхохотался, чем лишь обидел воина ещё сильнее, но монету ему всё же вручил.

– Представляю, как будет веселиться Пьер, когда узнает о твоих похождениях! – закончив хохотать, выдохнул жрец.

– А кто ему расскажет?

– Никто, он сам начнёт выспрашивать тебя о добыче, и что ты ему скажешь, а?

– Скажу, что не смог догнать воров! – буркнул Рульф.

– Так он тебе и поверит! – усмехнулся Люций. – Скажет, что ты опять решил скрысить добычу, и на этот раз не часть, а уже всю!

– Если он так хотел разжиться добром, то ему следовало бежать вдогонку за ворами, а не отправляться спать.

– Вообще-то, вы сами бросили ему мешки с добычей из руин, а посему он не мог следовать за нами при всём желании, – напомнил Рульфу жрец. – Ладно, чего тут горевать об упущенном случае? Пошли спать!

Однако не только воин сокрушался потере своих денег этим вечером, но и Моргримм, который остался без щита, потерянном им в руинах. Сначала он хотел было стащить щит у одного из упавших в сонном забытьи стражников, но вовремя передумал, ибо становиться вором, ровно, как и таскать приметный элемент доспеха с гербом города и символом стражи на нём, было глупо. И теперь гном лежал в своей кровати, думая и размышляя над тем, как ему быть дальше. В карманах осталось пять чешуй и несколько медяков, доспехов никаких нет, только одежда, ботинки, да верный топор. Он до сих пор опасался того, что его могут бросить новые товарищи, забрав себе всю добычу и испарившись с ней посреди ночи, особенно после того, как Пьер утащил все мешки в свою комнату. Дожидаться возвращения убежавших товарищей он, естественно, не стал, завалившись спать и заперев дверь, а посему теперь мог легко кинуть не только гнома, но и Люция с Рульфом. Доверия к ним у Моргримма не было.

Вообще, такие вещи, как доверие и дружба гнома, добивались с трудом, но и дорогого стоили, ибо ради того, кого такой коротышка назовёт своим другом, он будет готов и землю жрать, и черепа крушить, и последнюю рубаху с себя снять и продать. Моргримм же уже даже подзабыл, когда в последний раз называл кого-то другом, ибо все его товарищи заканчивались быстрее, чем он успевал к ним присмотреться поподробнее, и это было прискорбно. Кто-то умирал в боях, большая часть в обвалах или механических ловушках, и это было ещё страшнее, поскольку в этом случае авантюристы никак не могли сопротивляться своей участи. Кто-то оказывался гнилым или слишком трусливым, чтобы продолжать дальнейший путь в составе отряда, и, видит Кузнец, Рульфа и Пьера гном пока относил к разряду ненадёжных товарищей, ибо те не внушали доверия своими выходками. Про Люция Моргримм не мог сказать ничего определённого, ибо жрец пока себя никак не проявил. А ещё Мор никак не мог понять, кто же в этой троице главный, ибо действовали они довольно разобщённо и эгоистично, примеряя каждый на себя роль лидера. Гном не сомневался, что если спросить у любого из авантюристов, кто же ведёт этот отряд, то каждый не преминет взять эту честь на себя. Рульф – по праву сильного, Пьер как умник и маг, а Люций в роли духовного поводыря, который усмиряет гнев и прочие плохие помыслы своих распутных товарищей. Моргримм даже не знал, хотел ли он остаться с этой группой авантюристов, если те предложат ему сотрудничать и дальше. В итоге решив, что утро вечера мудреннее, он решил ложиться спать, тем более что он уже отдал деньги за постой, и ещё одну серебряную монету служке, велев растолкать его поутру, если авантюристы захотят покинуть гостиницу без него.

Однако спалось Мору из рук вон плохо, ибо он сначала долго не мог уснуть, а потом ему снились кошмары, в коих ему виделись пострижины его бороды, совершаемой в тёмном подземелье горбатым карликом с разрубленной головой. Сам же гном сопротивляться этому безобразию не мог, ибо был привязан к столбу прочными путами, а рот у него был заткнут тряпочным кляпом. Сопровождалось это безобразие трусливым бегством Пьера, который тащил на себе огромный мешок с трофеями, а также страшным грохотом, зловещим смехом упыря-чернокнижника, а затем и обвалом.

– Не бойся! – хохотал мёртвый колдун. – Когда всё закончиться – оживлю тебя, и ты ещё послужишь во славу Рогатого!

Стоит ли говорить, что при виде этого кошмара Моргримм проснулся в самый последний момент, избежав смерти только чудом, не преминув при этом послать всех упырей разом.

– Хрен тебе, утырок, а не моя погибель! – усмехнулся сам себе гном, падая обратно на смятые простыни. – Как же мне осточертели эти подземелья и разнообразные обвалы!

Глава 2

Надо отдать должное новым товарищам Моргримма, поскольку те не бросили гнома в гостинице, удрав с его долей трофеев, что приятно удивило его. Потягиваясь, воин, маг и жрец спускались из своих комнат, глядя на усевшегося в холле коротышку, который уже был готов выступать. Поскольку ему всё равно не спалось, он отправился самолично сторожить авантюристов, дабы те не посмели убежать от него.

– Ты давно уже встал и сюда спустился? – спросил у Моргримма Люций.

– Буквально за несколько минут до вас, – соврал тот, не желая говорить правды. – Вы уже готовы выходить?

– Торопишься разделить наши трофеи?

– В точку! – кивнул коротышка. – Что-то не так?

– Это может немного подождать, – зевнул Пьер. – Поскольку нам ещё полагается завтрак.

– И то верно! – кивнул Люций, который никогда не отказывался от еды. – Айда за стол!

Пожав плечами, гном направился следом за авантюристами, устраиваясь за общим столом, на который уже начали накрывать ранний завтрак. С опаской глядя на великана Рульфа, служка быстро расставила тарелки, поспешив убежать на кухню за добавкой, ибо не успела она ещё отойти от стола, как вся еда оказалась проглочена рослым воином и полным жрецом в один присест, отчего все авантюристы начали возмущаться. Гном с магом резонно заметили, что еду принесли на всех, и негоже было её так быстро жрать. Моргримм вообще ворчал, что даже не успел рассмотреть того, что было в общей миске, на что Рульф парировал тем, что нечего разевать каравай и думать, а лопать надо было быстрее. И он же одновременно успевал ещё возмущаться микроскопическим размерам порций, веля служке принести добавку и поскорее. Судя по голодному взору Люция, тот думал в похожем русле, явно не желая отказываться от повторения трапезы, кою тоже считал весьма и весьма скудной.

– Это надо же! – продолжал во всеуслышание возмущаться Рульф, в огромных лапищах которого ложка казалась детской игрушкой. – За такие деньжищи и так скудно кормят! Да ещё и скверно, вдобавок – если это был плов, то я тогда баронесса! Подобной размазнёй меня даже в плену не кормили, точно вам говорю! Всем расскажу и буду жаловаться…

Договорить он не успел, ибо со стороны кухни показался злой повар, засучивающий рукава, словно он собирался драться. Мужчина этот был довольно крепок телосложением, и, вероятно, его терзала обида за нанесённое оскорбление в виде громогласного нелестного отзыва о его стряпне и размерах порций, ибо плова на стол для авантюристов было выдано с запасом. Повар был в курсе, сколько могут есть гномы, а посему выдал кастрюлю для этого стола побольше, но, к всеобщему удивлению, та показала дно практически моментально. И теперь эти наглецы, в один присест сожравшие весь плов, теперь ещё смеют возмущаться?! Если бы еда была, как посмел выразиться тот неотёсанный верзила, куском того самого, то каким-таким образом они сожрали всю эту дрянь в один присест?! Врут, и не краснеют, сволочи! И, хуже того, ещё и ругаются, грозятся и обзываются! Повар знал себе цену, да и имя его было в Белокамне на слуху, ибо готовил не только в этом месте, но и даже для солдат на фронте, для герцога и его гостей в его родовом имении, пока дворянин не почил от отравления. Тогда Клавдию (так звали кулинара) пришлось спешно бежать из замка, поскольку озверевшая родня герцога (а не они ли подсыпали отравы своему дорогому мужу и отцу?!) винила во всём именно повара, а не кого-то ещё. Доказывать им свою невиновность было бесполезно, ибо если убийцами выступали сами родные, то им нужен был козёл отпущения, а становиться им Клавдий не хотел и не собирался, поскольку был чист перед законом, а то, что хотели с ним совершить, было самосудом чистой воды. В итоге повару удалось где с боями, где при помощи скрытности и удачи, выбраться из замка и сбежать из него по реке, после чего обустроиться в Белокамне на той же самой должности.

И вот теперь неприятности нашли Клавдия снова, вот они – сидят за столом, громко возмущаются, и едва ли не швыряются посудой. Мало того, что авантюристы были готовы рвать и метать, так ещё они едва сдерживались от того, чтобы не передраться между собой, ибо гному не терпелось заехать великану по ногам, чтобы тот опустился пониже, а потом отхлестать его по лицу. А драки в заведениях это всегда плохо, ибо, в лучшем случае, бузотёры только немного пошумят, напугав гостей, а в худшем… В худшем, даже и представить страшно! На памяти Клавдия худшие случаи оканчивались не только разбитой посудой, мебелью, окнами и дверями, но даже и трупами, которые потом надолго становились головной болью владельцев питейных заведений и постоялых дворов, приманивая к себе разнообразного рода стражу и отпугивая честной народ. Помнится, в заведении с названием «Тоска мертвеца», что располагалось в Дыре, хозяин пивнухи попросту соорудил клетку, куда помещал всех погибших под его крышей людей, при этом не забыв дать им некромантской встряски, оживляя в виде зомби при помощи услуг знакомого чернокнижника. Этим самым владелец постоялого двора убивал много зайцев одним махом. Во-первых, снимал с себя ответственность за гибель этих бедолаг, ибо некромант при помощи магии выуживал из памяти пострадавших все сведения об убийце. Во-вторых, обзаводился бесплатным развлечением для толпы, любившей поиздеваться над тупой нежитью, запертой в клетке. В-третьих, эти мертвяки служили завсегдатаям и гостям заведения отличным напоминанием об их внезапной смертности, предостерегая от поножовщины и пьяных драк. Ну и, наконец, в том случае, если у вышибалы дела будут совсем плохи, завсегда можно было выпустить послушных зомби из клеток, натравив их на бузотёров. Кроме того, если кто-то из родных захочет забрать труп своего родственника – им придётся сначала хорошенько раскошелиться.

– В чём дело, господа хорошие?! – мрачно навис над столом Клавдий, уперев в столешницу свои немаленькие кулаки. – Почему бузим?!

Рульф с насмешкой посмотрел на повара, который был почти на две головы ниже фермера, и уже в плечах, пусть и решимости тому было не занимать. Как соперника, повара никто не воспринимал, и, вероятно зря, ибо на фронте Клавдий научился махать не только половником, но откуда об этом было знать четверым проходимцам, решившим поскандалить прямо на людях. Пьер и Люций сразу же поспешили сделать вид, что их тут нет, оставив решение конфликта на Рульфа. Моргримм к повару никаких претензий также не имел, ибо даже не успел попробовать его стряпни, как та вся пропала в бездонных желудках его спутников. Уж если с кем и говорить, так это с ними, ибо как можно так быстро жрать, не поделившись с товарищами?! За такое обычно бьют в рыло, как и за крысятничество.

– Так что вас там не устраивает?! – обвёл тяжёлым взглядом всех Клавдий. – Ну, чего молчим?! Языки проглотили?!

– Нет, – усмехнулся Рульф, громыхнув стулом, поднимаясь на ноги, и выпрямляясь во весь свой не малый рост. – Мы шумим из-за того, что нам принесли такую крохотную порцию, словно на нас решили сэкономить. И это за пять чешуй с рыла, то бишь два солнца со всей компании. И, кроме всего прочего, прошу заметить, что и ужином нас вчера не накормили…

– Потому что вы пришли поздно! – нахмурился Клавдий. – На кухне уже никого не было, а посему…

– А посему предлагаю нам либо возместить отсутствие ужина новой порцией завтрака, либо отдать часть платы, – подал голос со своего места Пьер. – Это будет справедливо. Кроме того, мы же со своей стороны обязуемся вести себя подобающим образом, и больше не скандалить. В противном случае мы и правда имеем все основания негодовать по поводу вашего сервиса…

Пожевав губами, повар задумался. С одной стороны гости были правы, но с другой ему было обидно за недавнюю оценку его кулинарных способностей. Хотя, если бы пища оказалась отвратной, стали бы эти троглодиты требовать добавки? Едва ли. Зная, как хозяину не нравится, если постояльцам возвращают деньги, лучшим выходом из ситуации было дать этим проглотам ещё еды и надеяться на этом, что инцидент будет исчерпан.

– Вы же сказали, что в плену вас кормили лучше?! – нахмурившись, посмотрел в сторону Рульфа повар.

– Ну я же не говорил, что меня при этом держали и сохраняли в лучшем виде для жертвоприношения, – ответил тот с усмешкой. – Если бы я иссох от голода к тому моменту, когда меня должны были зарезать в полнолуние, то неужели бы тот дикарский бог, которому предназначалась моя жизнь и душа, был бы доволен подобным подношением?! Конечно, нет! А посему меня откармливали на убой, принося только лучшие фрукты, мясо, рыбу и даже алкоголь, ага! Вот только незадача – я смог припрятать от пленителей куриную кость у себя за щекой, а потом с её помощью подточил бамбуковые прутья своей клетки, проткнул одну глотку, и дал дёру.

– Во заливает! – усмехнулся гном, который не представлял себе того, как можно совершить побега при помощи одной косточки.

– Сущая правда! – кивнул великан. – Так что, уважаемый? Дадите нам ещё вашей добротной стряпни или вернёте часть платы?

– Ладно, – кивнул Клавдий, отходя от стола искателей приключений, отчасти удовлетворённый мирным разрешением конфликта, а также тем, что теперь его еда перешла из разряда никудышной в удовлетворительную. – Сейчас вам принесут ещё один казан плова, но на этом всё! Будете шуметь или как-то иначе мешать нашим гостям отдыхать – пригласим сюда стражу.

– Договорились! – усмехнулся Рульф, садясь обратно за стол.

Через минуту служка притащил новый котелок каши, из которого, к неудовольствию гнома, Люций и Рульф также стали накладывать себе еду в миски.

– А вам не многовато ли будет?! – нахмурился Моргримм, поражаясь в душе прожорливости своих товарищей. – Вы и так первый котёл схарчили в один присест всего лишь вдвоём.

– Спокойствие, Мор, – усмехнулся Рульф. – Тут на всех хватит!

– Хватит-то хватит, но неужели вы ещё…

– Я тебе потом всё объясню, – прошептал ему на ухо Люций. – Ешь!

Делать было нечего, ибо выяснять дальнейшие отношения на виду у персонала и прочих гостей было и правда неразумно, и, кроме того, конфликтовать с теми людьми, кто должен тебе долю от добычи… Поэтому делать было нечего, и Моргримм начал ковыряться в своей тарелке без особого аппетита, ибо ему уже не терпелось сбыть награбленное и разделить добычу, а уже потом заниматься завтраками, обедами и прочими приятными вещами. Так же чах над тарелкой и Пьер, зато вот Рульф и Люций с новыми силами набросились на свои порции, уничтожая их в мгновение ока. Видя, как отчаянно быстро исчезает плов из их мисок, Моргримм начал пошевеливаться, ибо опасался он не зря…