Змея

История интересная, однако я научилась слышать ложь, завернутую в правду.

– Так вы курьер? – Я не скрываю насмешки. – Обычный торговец, поставляющий товары? – Я фыркаю. – Вы контрабандист, не так ли? Давайте догадаюсь. На Третьем острове не только красивые деревья растут.

Его глаза снова улыбаются.

– Ты видела черные цветы, которые покрывают леса. Скажем так: они обладают приятным эффектом, когда их подсушишь и подожжешь.

Я поднимаю бровь:

– Полагаю, налог на такие вещи высок – или я неправа?

Рауль пожимает плечами:

– Подобная роскошь должна принадлежать не только богатым.

– А вы герой.

Он не реагирует на мой сарказм.

– Не думаю, что Гадюка уполномочена судить мои моральные принципы. – Он вздыхает, убирая камушки обратно в мешочек. – Недавно они мне сказали кое-что новое. Не просто жить, но и сражаться.

– Хотите ко мне присоединиться?

Он смеется.

– Нисколечко. Нет, я готов сражаться – насмерть – только за одну вещь. За мою семью. Чтобы ее защитить и сохранить.

Теперь все постепенно начинает обретать смысл.

– И единственная проблема в том, что Лайла вас не помнит.

– Именно. Вот почему я попросил тебя ей помочь.

Теперь моя очередь смеяться.

– Если так выглядит ваша просьба, не хотела бы я увидеть ваше требование.

Рауль только плечами пожимает:

– Не знаю, что тебя не устраивает. Пистолеты ведь у тебя.

– Я говорила вам правду. Я не знаю, как помочь Лайле. Пока.

Рауль резко поднимает на меня глаза.

– Но ты хочешь научиться. Ты об этом?

Я киваю. У меня в голове после отплытия с Первого острова начал вырисовываться план. Способ победить в этой войне. Способ спасти Торина. Он непродуман, опасен и едва ли сработает, но это мой единственный план. Я предполагаю, что на Восточных островах остался один человек, который может мне помочь. Если она еще жива. А я чувствую, что жива.

– Не могу вам ничего обещать. Но если смогу, когда смогу, я вернусь домой и сделаю для Лайлы все, что будет в моих силах.

Он наклоняет голову и прижимает ладонь к сердцу.

– Ты совсем не такая, какой представлялась мне по слухам. Кроме одного.

Сомневаюсь, что мне хочется знать подробности.

– И что бы это значило?

– Ты умеешь драться.

Я с улыбкой пускаю пистолеты по столу в его сторону.

– Об этом вам лучше не забывать.

После этого Рауль позволяет мне оказывать помощь на корабле. Всякий раз, когда мы с Лайлой оказываемся наедине, я пытаюсь докопаться до ее воспоминаний, где бы она их ни зарыла, однако безуспешно.

Какими бы тщетными ни были мои попытки, я не могу не заметить, что, пока Лайла проводит время с Раулем, между ними начинает возникать определенная близость. Хотя она его не помнит, хотя она напугана и находится вдали от дома, Лайла снова тянется к Раулю. Что бы ни соединило их в первый раз, это повторяется. Любовь – волшебство гораздо более сильное, чем то, которым я мечтаю овладеть.

Я наблюдаю за ними и тоскую по Бронну. Каждый день я жду малейших признаков появления «Девы», однако здешние воды совершенно пустынны. В лучшем случае нам попадается какое-нибудь рыбацкое суденышко, какой уж там торговый корабль. Уходить далеко от дома всем мешает страх.

На пятый день, когда на горизонте появляется черный силуэт Третьего острова, Рауль подходит ко мне, когда я смолю палубу.

– Пора нам прощаться, – говорит он, обнимая меня за плечо.

Оперевшись на швабру, поднимаю на него глаза.

– Вы что, собираетесь бросить меня за борт?

– Посмотрим. Ты умеешь плавать?

Я смеюсь и отрицательно мотаю головой:

– Я буду по вам скучать, Рауль.

– Почему-то я в этом сомневаюсь. – Он делает паузу. – Могу я кое-что прочитать тебе перед твоим отъездом?

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду руны. Перспектива услышать о своем будущем слегка тревожит меня, и Рауль это замечает.

– Судьба не предначертана, – говорит он. – Камни не управляют тобой. Однако некоторая ориентация не помешает.

Я не в том положении, чтобы артачиться, и потому соглашаюсь. Мы усаживаемся на палубе, и Рауль снова достает свои камешки. Рассыпав их передо мной, он хмурится.

– Что? – Я падаю духом. – Все так плохо?

Он не отвечает, собирает их, бросает снова. И хмурится еще сильнее.

– Что там? Я умру? – Я шучу лишь отчасти.

Однако ему не до смеха. Я вижу в его глазах сомнение. И испуг.

– Существует одно древнее пророчество, которое мы на Третьем острове знаем с детства. «Надвигается буря. Дикая ярость, которая поглотит ночь и день, землю и море, пока не останется одна скорбь. Бойтесь ее, сражайтесь с ней, уничтожьте ее». Но никто не знает, о ком или о чем здесь идет речь.

Меня охватывает дрожь.

– Что говорят руны, Рауль?

– Бойся ее, сражайся с ней, уничтожь ее.

Наши взгляды встречаются, и мною завладевает ощущение роковой неизбежности.

– Что это значит?

Рауль качает головой.

– Не знаю. – Молчит, потом продолжает: – Это ты та буря, Марианна?

Впервые за время нашего знакомства он по-настоящему напуган.

– Рауль!

Крик опережает мой ответ, и мы оба оглядываемся на его первого помощника, указывающего на что-то в море.

– Что там?

Рауль бежит посмотреть и оборачивается ко мне:

– Королевский флот. Тебе пора.

Он хватает меня за руку и ведет на корму «Ночи».

– Я положил в твою лодку провиант, но боюсь, что недостаточно.

Я примеряюсь к крошечной рыбацкой плоскодонке.

– Да мне ни за что в такой посудине не обогнать флот!

Рауль снимает с шеи шнурок с круглой черной подвеской, сделанной из дерева. Она украшена замысловатой резьбой, изображающей лес, – я успеваю заметить это краем глаза, пока Рауль надевает мне шнурок через голову.

– Это талисман, который я сам изготовил. Он укроет тебя от взглядов врагов.

Должно быть, я выгляжу потрясенной, потому что он посмеивается.

– А как, ты думаешь, я столько времени оставался незамеченным?

– Я не могу его принять. Это слишком.

– Бери. Живи. И возвращайся к нам, когда найдешь способ помочь Лайле.

Лайла.

– Я не попрощалась!

Рауль подталкивает меня.

– Нет времени. Если, конечно, ты не рвешься воссоединиться со свекром.

Перспектива не из приятных, так что я забираюсь в лодку, отвязываю трос и перекидываю ему обратно.

Уже сев в лодку и взявшись за весла, я кричу:

– Почему вы помогаете мне?

Рауль посылает мне ослепительную улыбку:

– Потому что ты та девушка, которая не выстрелила.

Я разеваю от изумления рот, и Рауль принимается хохотать.

Я слышу его еще долго после того, как корабль исчезает из вида.

7

Последний раз, когда я гребла с Третьего острова на Четвертый, мне пришлось реквизировать парусник, чтобы добраться туда живой.

Но сейчас я уже не та, какой была тогда. И у меня нет выбора – плыть больше не на чем. Мне придется несладко.

Плоскодонка не предназначена для открытого моря, да и компаса у меня нет, так что я готовлюсь к утомительному путешествию. Благодаря скудной провизии, которой сумел снабдить меня Рауль, я хоть не умру с голоду, а солнце не такое жаркое, как в прошлый раз, когда я следовала этим маршрутом, так что шансов выжить у меня больше.

Дни заполняются бесконечным ритмом движений – тяни, отпускай, взад, вперед. Сон – роскошь, которой я не могу себе позволить, иначе меня снесет волной, поэтому разрешаю себе разве что ненадолго закрывать глаза днем, максимально используя ночные звезды для определения маршрута. Ладони, стертые о грубые весла, кровоточат, мышцы рук и спины молят об отдыхе, но я заставляю себя об этом не думать. Пренебрежение болью – вот единственный способ добраться до Четвертого острова, и потому я сосредотачиваюсь на том, что ждет меня впереди, и стараюсь не вспоминать о том, что осталось позади.

Жаль, что я так мало времени провела с Раулем, так мало узнала о его соплеменниках, но я рада, что пришлось прервать чтение рун. Не хочу думать о том, почему слова древнего и мрачного пророчества должны относиться ко мне. Гораздо интереснее понять, каким образом Рауль узнал, что я не убила того человека на Посвящении. Возможно, новости об испытании разошлись достаточно быстро, чтобы достичь его ушей, но мне почему-то кажется, что он узнал об этом иным способом. Когда-нибудь я его спрошу, если доживу. В каком-то смысле мне даже на руку то, что наши пути разошлись. Хотя я всегда была не прочь снова наведаться на Третий остров, Четвертый оставался желанным пунктом назначения.

Однажды я встретила женщину, которая увидела истинную меня, которая знала то, что ей не положено было знать. Вполне вероятно, что ярость Адлера убила ее, однако, подозреваю, что Старая Грязька переживет и конец света. Вопрос, скорее, в том, как ее отыскать.

На пятый день после расставания с «Ночью» припускает дождь. Поначалу я радуюсь воде, пополняющей мои оскудевшие запасы, но скоро оказываюсь мокрой насквозь, а под вечер промерзаю до мозга костей. Мое и без того медленное продвижение вперед делается еще более затруднительным. Я вот-вот готова сдаться, но вспоминаю Торина и Шарпа, думаю о том, что, отдаляясь от них с каждой минутой, я на самом деле приближаюсь с подмогой, и продолжаю грести.

Однако худшее впереди. Когда путешествие подходит к концу и манящие очертания суши на горизонте притупляют бдительность, у меня появляется спутник. На сей раз не солдаты и даже не человек. Опасность подстерегает под водой. Молодая гигантская змееакула заинтересовывается мною и начинает агрессивно наматывать круги вокруг лодки. Она еще не выросла окончательно, но ее обтекаемое туловище уже в два раза длиннее моего суденышка. Змееакула начинает биться в корпус своей змеевидной головой, и я могу лишь надеяться на то, что ей когда-нибудь это надоест и она уплывет восвояси. Даже если она не собирается причинять мне вред, одного взмаха ее сильного хвоста достаточно, чтобы меня опрокинуть, и, хотя я старательно училась подавлять страх перед водой, у меня нет ни малейшего желания оказаться в объятиях океана. Вероятно, она чувствует кровь на моих руках или пот на коже, потому что явно видит во мне добычу.

Змееакуленок устремляется к лодке, скользя в воде, как гигантский угорь. Мое суденышко в его челюстях сложится, как бумажное, поэтому надо действовать быстро. Я атакую первой: размахнувшись веслом, загоняю его в открытую пасть приближающегося звереныша, которая, к счастью, еще недостаточно развита, не то он разом проглотил бы меня вместе с лодкой. Зубы яростно вгрызаются в дерево, пожирая щепки, но за счет этого я умудряюсь приманить его поближе, достаточно, чтобы другой рукой ударить ножом точно между твердой, как доспехи, чешуей.

Змееакуленок изворачивается и уплывает, окрашивая океан кровью.

Несмотря на то, что вода мгновенно становится красной, я понимаю, что мой удар не был смертельным, и жду нового нападения. Но то ли он не ожидал подобного сопротивления, то ли не слишком голоден. В любом случае он считает, что я того не стою, и, к моему величайшему облегчению, плывет прочь.

Не желая проверять, не изменит ли он свое решение, я хватаю оставшееся весло и гребу им, при необходимости меняя борта. Теперь мне еще труднее, чем раньше. Но я все равно радуюсь, что у меня по-прежнему две руки, несмотря на то, что я была в столь опасной близости от острых, как бритва, клыков змееакулы.

Акуленок не возвращается, и через некоторое время я добираюсь-таки до Четвертого острова. Помятая плоскодонка вытащена на берег, и быстрый осмотр показывает, как близка она к пробоине в борту после атаки хищника. Оставив ее на пляже и даже не пытаясь спрятать, я, стиснув зубы, плетусь дальше, хотя мне отчаянно хочется передохнуть. Потрепанная лодчонка на песке никого не заинтересует, а вот я – дело другое. Впереди на дюнах кричит стая чаек, другая кружит над головой. Не обращаю на них внимания до тех пор, пока ветер не приносит запах гнили, от которого приходится зажать нос, чтобы не задохнуться. Захожу подальше на берег и обнаруживаю причину: прилив пригнал и бросил разлагаться на солнце дохлую рыбу. Я хмурюсь. Нет ничего странного в том, что на берегу валяется рыбий скелет, который обронила пролетающая птица или не пожелал есть падальщик. Но тут, должно быть, целый косяк, и я не могу представить причину, по которой всем этим рыбам вздумалось погибнуть одновременно.

Убегая от смрада и шума, я спешу вглубь острова.

Когда я впервые – так давно – прибыла на эти берега, меня поразила здешняя красота, бесконечные луга, полные цвета и жизни. Теперь все обратилось в пепел. Пустая и мертвая земля. Удаляясь от океана, я пытаюсь унять боль, а за мной по пятам следуют призраки. Я хочу встретиться с ними лицом к лицу, мне нужно встретиться с ними лицом к лицу, и потому, не обращая внимания на усталость, я направляюсь к тому месту, которое когда-то называла своим домом.

Теперь тут все слишком похоже на Третий остров, однако, если там леса и растения на черной почве процветают, здесь она отторгает жизнь. В воздухе висит запах дыма, у меня постоянно першит в горле.

Однако по-настоящему запустение потрясает меня лишь тогда, когда я приближаюсь к дому. Говорливый ручей иссяк, вместо здания – сгоревший остов. Я зажимаю ладонью рот, чтобы подавить всхлип, рвущийся наружу, иду к могиле, огибая пепелище.

Земляной холмик, насыпанный мною, – вот единственное, что не разрушено огнем. Обессиленная и одинокая, падаю на колени, затем ложусь на холмик ничком. Я никогда не прощу себе того, что стряслось с Йореном, Кларой и Томасом, но, возможно, даже хорошо, что они не стали свидетелями подобного кошмара. Вид пепелища разбил бы Йорену сердце так же, как разбивает мне.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.