Первый ученик

Но времени для сожалений им не оставили, подняли на ноги и тычками отвели куда-то в лес. Леха снова получил в зубы, стоило ему открыть рот и позвать Макса. А Самарский схлопотал пинок, когда, по мнению конвоиров, недостаточно быстро переставлял ноги.

Далеко не потащились. По ощущениям Грошева, не дальше полукилометра. А там…

Там их без лишних слов поставили на колени и приставили к затылками оружие, заставляя склонить головы. Все было так просто, так быстро, словно никто не видел ничего особенно в происходящем, словно они делали это каждый день, а каждое действие превратилось в рутину.

Дуло показалось Максу очень твердым. Других ощущений не было, кроме одного – всепоглощающего страха. Он поднялся откуда-то из глубины и затопил все.

Игрок странно всхрапнул и тут же под нажимом оружия замолк. Артем лихорадочно смотрел то на него, то на Гроша, не в силах остановиться на ком-нибудь одном. Макс едва сдерживал крик. Слушал шутки стоящих над ними мужчин и думал лишь о том, чтобы не заорать от страха. Каждую секунду, нет, даже каждую долю секунды, ожидая услышать выстрел. Или не услышать, если все кончится быстро.

Именно в этот момент жизнь показалась Максу не столь поганой, как он привык считать. Даже совсем наоборот, он хотел продлить ее пусть на один удар сердца, на один вдох. Он всегда видел лишь одну опасность, одного врага – блуждающих. Не будь мертвых, жизнь была бы куда веселее. Но здесь, на поляне в лесу, ее готовились отнять совсем не призраки, ее собирались оборвать люди, которых его учили защищать.

Винтовка чуть сильнее уперлась в затылок. Зажмуриться, стиснуть зубы, удержать рвущийся крик – на большее Макса не хватит. Иногда время милосердно, иногда – безжалостно. С каждой секундой, с каждым отдающимся в голове ударом сердца все сильнее и сильнее хотелось открыть рот, попросить или даже умолять оставить им жизнь. Но он лишь крепче зажмурился.

– Так-так, – раздался знакомый голос.

От неожиданности Грош открыл глаза и качнулся, за что тут же получил удар в спину. Парень снова склонил голову к земле, к траве, к подорожникам и одуванчикам. Сердце билось в горле, в висках – везде.

– Они терлись возле знака, – отчитался блондин. – Вот, что мы нашли у этого.

Макс снова почувствовал удар в плечо и едва не повалился вперед. Блондин явно продемонстрировал найденную у него пластину.

– Длинного ко мне. Остальные не нужны, – распорядился голос за спиной и спустя один удар сердца добавил. – Если не вернемся через десять минут, уберите.

Макса рывком поставили на ноги. Он еще успел поймать полный паники взгляд Игрокова, прежде чем его потащили в сторону.

Тилиф прищурил голубые глаза и кивнул одному из мужчин. Максу тут же освободили руки. Стоило отойти от той спрятанной в перелеске поляны, как они перенеслись в другую реальность. Стояли палатки, горели костры, в котелках готовилась еда. С другого конца лагеря раздался задорный девчачий смех, от которого Грош непроизвольно вздрогнул.

– Я должен был догадаться, что ты сунешь нос с мои дела, малой, – лениво проговорил Шрам. – Но все же надеялся, что ты умнее, – мужчина покачал головой.

Макс сделал вдох и едва заметно поморщился от удушающего запаха гниения. Хвосты Тилифа были здесь, рядом с ним.

– Ты не мой отец, так что лирику можно опустить и перейти сразу к вариантам.

Макс смотрел, как двое мужчин деловито спорили о чем-то у костра, как еще один двигал в сторону зеленый ящик, а худенькая девушка в сером спортивном костюме передала ему бутылку воды. Даже не верилось, что все это происходило в двух шагах от места, где им приставили пистолеты к затылкам.

– Ты всегда мне нравился: не ханжа, не идеалист, не дурак, – рассмеялся Раимов, – но чувства не стоят ни онна, – улыбка, еще больше кривившая его лицо, исчезла. – Буду честен, раз уж ты умудрился влезть в это дело, – он подкинул на ладони табличку, – вылезти обратно не получится. Выбор прост: либо со мной, либо против меня.

– С тобой, – быстро ответил Грош, он бы сейчас и Нефедычу пообещал отличником стать.

– Я рад, – мужчина вытащил из-за пояса пистолет и протянул парню, – но придется доказать делом.

Оружие показалось парню неожиданно холодным и тяжелым. Девушка у костра скользнула по нему взглядом и отвернулась, предпочтя ничего не заметить.

Очень хотелось поднять ствол и упереть его в голову Шраму, как совсем недавно ему самому. Но вместо этого Макс вытащил и показал Тилифу пустую обойму.

– Старый трюк. Оружие мне положено только через год, но это не значит, что я не умею с ним обращаться.

– Тогда в открытую, – мужчина демонстративно вставил два патрона, вернул обойму в пистолет и повторно протянул парню. – Те двое – свидетели. И не уйдут в любом случае. Две пули – два трупа. Или три, если считать тебя. Решай, малой. Два выстрела – и ты свободен, как ветер, – Тилиф повернулся к нему изуродованной стороной лица. – Возвращайся в Академию, устрой панику по поводу пропажи парней, вызови спасателей… Их не найдут, даю слово. Учись спокойно, я тебе даже стипендию положу, имени Раимова, – Шрам изогнул бровь, и его глаз с опущенным уголком показался парню гротеском резиновой маски, – или ее сразу твоей матери переводить, ты же ей все деньги отсылаешь? Ну, – рука с оружием требовательно качнулась. – Все у тебя будет. Мы найдем тех, кто убил твоего отца, и от души станцуем на их трупах.

Грош взял оружие и поднял на Тилифа глаза.

– Ну, давай, – подначил его мужчина. – Сделай то, что хочется. Пристрели меня. Ни тебя, ни тех двоих это не спасет – парни знают, что делать при любом исходе, но хоть душу отведешь. Пора делать выбор, малой. Настоящий выбор.

Макс перехватил в повлажневшей ладони пистолет и, ни слова не говоря, пошел обратно к поляне, до последнего ощущая испытывающий взгляд оставшегося на месте Шрама.

Всего два десятка шагов – и он снова смотрит на Игрока, а тот не сводит взгляда с оружия в его руке. В голове шумело, и парень не сразу понял, что говорит белобрысый, и почему, хлопая по плечу, уступает место за спиной отличника.

Такое наверняка проделывали не в первый раз. По идее, где-то должна быть камера, запись с которой навсегда привяжет его к Раимову. Он вспомнил, как несколько минут назад отвернулась девушка. Здесь много дрессированных зверей, и ему предстоит стать одним из них.

– Не тяни, – посоветовал лысый, что держал на прицеле Леху. – Только хуже будет. Отстрелялся и свободен, – и они с белобрысым заржали.

Грош поднял оружие и приставил к голове Самарского.

– Макс, – простонал Игроков, схлопотал пинок и замолчал.

Грошев замер, вспоминая, как на стрельбище старательно целился мимо мишени, как качал головой инструктор, как снова и снова возился с ним, не понимая, что именно этот студент не стоит усилий.

Вдох. Выдох. В чем дело? Он же гаденыш, вредитель. Пора, наконец, соответствовать, стать тем, кого в нем видят. Самарский не замечал Гроша, пока не начались все эти странности. Правда, о Лехе такого не скажешь.

Макс задержал дыхание, как молитву повторяя про себя: «По мишеням, по мишеням», резко вскинул руку, послал первую пулю в голову лысому. Она вошла над правой бровью и вышла вместе с половиной затылка. Инструктор был бы доволен – почти десятка.

И сразу разворот, парень схватился за дуло винтовки, не давая белобрысому прицелиться, и дернул вверх – пуля ушла в небо. Самарский повалился на бок. Макс выстрелил снова, практически в упор. Попал в шею. Кровь брызнула веером на него, на траву, на винтовку, на белые головки одуванчиков. Как сказал Шрам: «Две пули – два трупа».

– Бежим, – заорал Игрок, вскакивая на ноги.

Артем протащил руки через ноги вперед. Макс отбросил пистолет. Отличник схватился за измазанную в крови винтовку и выдернул ее из рук белобрысого. Того такие мелочи уже не волновали. Пять-десять секунд на все.

Они бросились в лес. Леха бежал первым со связанными за спиной руками, неловко вскидывая ноги и едва уклоняясь от хлещущей листвы и перепрыгивая поваленные стволы. За ним – отличник с винтовкой, которая цеплялась за каждый куст, за каждую ветку. И Макс, внутри которого все звенело. И кричать почему-то хотелось еще сильнее, чем под дулом пистолета.

Парень слышал, как позади перекликаются преследователи, как трещат сучья. Они оторвались на несколько сотен метров, не больше. Грош думал о том, что они не могут бежать вечно. Но пока они бегут, они живы, пусть дыхание и рвало грудь, а стволы деревьев сливались в одну сплошную пелену.

Вечность кончилась быстро, минут через десять, когда Игрок споткнулся и полетел головой вниз. Отличник по инерции пробежал еще пару метров, остановился и быстро присел за куст, пытаясь совладать с винтовкой связанными руками. Макс прислонился спиной к стволу в метре от них, сдерживая шумное дыхание, которое, казалось, слышал каждый в этом лесу. Леха не шевелился.

Хрустнула ветка. Макс вглядывался в зеленые заросли и гадал, каково это будет, когда пули войдут в тело. Больно? Хреново? Или так быстро, что он не успеет ничего понять? Сломалась еще одна ветка, на этот раз правее. Он показал отличнику два пальца. Преследователей, как минимум, пара.

Самарский вытянулся на земле, пристроив винтовку на сучковатую корягу, палец лег на спусковой крючок. Время замерло.

Они вышли из-за стволов очень тихо, мужчины в пятнистом камуфляже, с пистолетами в руках и уверенностью на лицах, словно гонять по подлеску пацанов для них – привычное дело.

Клацнул затвор, отличник, не мешкая, спустил курок. Первый тут же повалился на землю, зажимая рукой бедро и ругаясь. Второй развернулся, поднимая пистолет. Макс в один прыжок сбил его с ног, не давая взять на прицел Самарского. Мужчина кувырнулся, по закону подлости не напоровшись ни на один из сучков, и сразу же стал на ноги. Спокойные глаза, точность в движениях – так отличали его от тех, что караулили их на поляне. Грош понял: времени на второй бросок у него не будет, а Самарский не успеет выстрелить, не хватит времени своими связанными руками переместить винтовку и прицелиться.

О, где же вы, герои боевиков, легко справляющиеся с толпами вооруженных врагов Империи голыми руками?

Мужчина, лицо которого оставалось все таким же равнодушным, поднял оружие и наверняка что-то почувствовал, потому что вместо выстрела начал разворачиваться. И, схлопотав удар по затылку, упал к ногам молодого и совершенно незнакомого парня. Невысокий, в сером спортивном костюме, с корявой палкой в руках и внимательными карими глазами. Секунду они с Грошем смотрели друг на друга, пока незнакомец не бросил корягу и кинулся в сторону, скрываясь с глаз в густой растительности.

– Макс, – позвал Артем. Парень обернулся, только сейчас поняв, что раненый матерится вслух, щедро перемешивая ругательства с угрозами.

– Да мы вас… щенки, …что б вы… твари!

– Посмотри, что с Лехой, – отличник встал, удерживая на прицеле раненого и не давая прикоснуться к валяющемуся рядом пистолету.

Грош подошел как раз в тот момент, когда Игрок, промычав что-то нечленораздельное, сел. Из-под волос по виску текла кровь.

– Ты как?

– Нормально, – прохрипел он, пока Грошев помогал ему подняться. – Наверное, – Игрок качнулся, но удержал равновесие, – надо торопиться, могли послать кого-нибудь еще.

– Я сам вас из-под земли достану!

– Макс, помоги, – попросил Самарский.

Макс принял у того винтовку, взял раненого на прицел и почувствовал отвращение, граничащее с тошнотой. Находиться по эту сторону оружия ничем не лучше, чем по ту. Но иногда ничего другого просто не остается. Глядя ему в глаза, мужик тут же замолк, позволив Самарскому забрать у себя нож, пистолет и две запасных обоймы.

– Уходим, – скомандовал Артем, в три приема разрезая веревки на руках Игрока и передавая ему нож.

– Вы покойники, – все-таки не удержался раненый.

Игроков разрезал путы Самарского, приблизился к мужчине, задумчиво посмотрел на него и убрал нож в карман.

– Скажи «спасибо», что ты – нет.

И снова были бег, мельтешение стволов и жгучее желание оказаться как можно дальше от скалы с крестом, от поляны – от всего. Трудно сказать, сколько они пробежали и когда бы остановились, если бы бежавший первым Самарский неожиданно не вывалился на открытое пространство и не ухнул по грудь в черно-коричневую жижу.

– Сель, – выдохнул Игрок, цепляясь за ближайшее дерево. – Спокойно, – он склонился вперед, и было непонятно, кому он это говорит: себе или Самарскому, который вроде и так не дергался, лишь приподнял над головой винтовку. – Это не болото, ниже уже не провалишься, если не упадешь. Сейчас вытащим, нужна лишь палка.

Макс смотрел на танцующие золотисто-алые язычки костра. Спички в кармане Игрокова не очень интересовали вояк Раимова, и парни смогли развести огонь.

Голова Лехи выглядела более или менее нормально, хотя бы потому, что была на месте. Рана на руке чуть опухла, но пуля прошла навылет, и они перевязали ее платком. Ничего, кроме воды из ручья да пары десятков диких яблок, которые они стрясли, наткнувшись на яблоню, у них не было. Ни карты, ни рюкзаков, ни фляг. Только нож, пистолет и винтовка.

– Жаль, что мы второго обобрать не успели, – посетовал Игрок, втыкая лезвие в землю и передавая Максу половину яблока.

– Думаешь, он сухпайки или шоколадки в карманах таскает, чтобы голодных студентов подманивать? – Самарский, сидящий в одних трусах напротив, покачал головой. Форма, растянутая на рогатинах, висела рядом. – Предлагаю радоваться малому. Если б не тот парень, – он покачал головой и посмотрел на Гроша, – я даже его не разглядел, а ты?

Макс промолчал, не зная, что отвечать. Парня он разглядел. Да что толку?

– Кто-то шел за нами от самого лагеря, – неожиданно вставил Игроков, а когда Макс, пожав плечами, отвернулся от яблока, откусил его сам.

– Почему раньше не сказал? – удивился Артем.

– А смысл? Что мы бы с ним сделали? Подкараулили и свернули башку? Идет и идет. Я даже не уверен, что прав. Просто взгляд спиной чувствовал. А потом подумал, это кто-то из наших увязался, Дан или Молчун.

– Н-да, – отличник подкинул в костер веток. – Макс, ты чего молчишь? Давай, рассказывай.

– Что рассказывать?

– Кто был тот тип с головорезами?

Грош продолжал смотреть на огонь.

– И не ври, что не знаешь. Он назвал тебя «длинный», а мы, между прочим, на коленях стояли, почти носами в землю. Да и оружие тебе, а не мне или Лехе выдали…

– Блин, Темыч, чего ты до него докопался, – Игрок швырнул огрызок в кусты. – Не видишь, ему хреново. Помнишь, как Владос на задержании того типа с Нечаевки пристрелил? Его потом по кабинетам психологов таскали. А Макс – ничего так, держится… Ты куда? – спросил он, когда Грош поднялся.

– Блевать, – лаконично ответил парень.

Урок двенадцатый – Археология

Тема: «Погребальный обряд»

Утром стало не особенно легче, но он смог выпить воды и удержать ее в пустом желудке.

– Знаешь, где мы? – спросил у Лехи отличник.

Его форма, наспех сполоснутая в ручье, напоминала половую тряпку, которую забыли постирать после использования.

– Точное место не назову, но если хочешь узнать, не заблудились ли мы, отвечу – нет. К лагерю выведу, если мы без карты в какой-нибудь гадюшник не забредем.

– Лагерь… – задумчиво повторил Самарский. – Да, вам надо вернуться в лагерь.

– Нам? – поднял брови Игрок.

– Я иду до конца, – Артем посмотрел на горы.

– До какого конца? Чьего? Своего собственного?

– До конца семнадцатого маршрута, – Самарский посмотрел на Леху. – Я не хочу вернуться в корпус только для того, чтобы собрать рюкзак и начать все сначала. Я должен сделать все возможное, иначе… – он протер лицо руками. – Она мне ночами снится.

Никому не потребовалось объяснять, кто такая «она».

– Но ты должен отвести Макса в лагерь.

– Нечего говорить обо мне как о психе, – вставил Грош.

– Ты в…

– Следующий, кто спросит, в порядке ли я, получит в морду, – Макс встал и затоптал уже остывающие угли.

– Чýдно, – Игрок подхватил винтовку. – Я в горах с двумя психами, которым не хочется домой, а хочется еще покуролесить, – Игроков вгляделся в далекие вершины и вздохнул. – Идемте. Чтобы вернуться на семнадцатый маршрут, надо дойти вон до того распадка. Мы вчера здорово пробежались.

Они шли не торопясь, по широкой дуге обходя место, где стоял лагерем Раимов. Это потом, когда они вернутся, когда все будет позади, они натравят на него корпус правопорядка со всеми вытекающими. Сейчас же геройствовать не было ни сил, ни желания.

Несколько раз отсиживались в пещерах и оврагах, когда Игроку чудились человеческие следы или голоса. Макс успел получить от него по рукам, когда сорвал какую-то ягоду и раздумывал, удержится она внутри или нет. Желудок громким урчанием подтвердил полную готовность к эксперименту. Но друг не оценил порыв, предложив подождать с суицидом до лагеря.

Потом Лехе не понравилась мирно лежащая рядом с тропой куча экскрементов. И пришлось менять направление, хотя фекалии продолжали мирно лежать в траве и даже не особо воняли.

После полудня парни взобрались на невысокий холм, земля под ногами слегка проминалась, словно они шли по только что вспаханному полю. По расчетам Игрокова, до лагеря по прямой было не более двадцати километров.

– Мы на маршруте, – объявил Леха, рассматривая что-то у себя под ногами.

– Хорошо, – непонятно чему обрадовался Самарский.

Макс посмотрел вокруг – пейзаж особо не поменялся. Тропы, насыпи, скальные образования, кусты, подлесок справа и нависающие над миром вершины. Великая была в разы больше остальных и словно довлела не только над землей, но и над небом.

Игрок наклонился и поднял с земли камень. Светло-бежевый кусок известняка.

– Помнишь, – он посмотрел на Макса, – я нашел такой в Солнечном.

Он перевернул находку, на другой стороне был отпечаток витой раковины.

– Раньше здесь было полно озер.

– Раньше? – спросил Артем. – Этим горам несколько тысяч лет.

– Еще раньше.

Леха уронил камень под ноги, отряхнул руки от темного налета, вдруг замер и совершил странную вещь.

Игрок опустился на колено, запустил руку в рыхлую землю и вытащил. Между пальцев застряли серо-черные волокна. Он потер ладони, поднес к лицу и понюхал.

– Линза торфа у самой поверхности, – он поднялся. – Черт. С холма! Быстро!

– Почему? – спросил Макс.

– Потому, – рявкнул Игрок бросаясь вперед. – Торф – самый нестойкий материал, а если он еще выгорел изнутри…

Макс побежал за ним, но через шаг нога вдруг потеряла опору и провалилась куда-то вниз. Макс уперся руками о землю и дернул стопой. Он еще успел увидеть, как обернулся Самарский, как побледнел Игрок. И вместо того, чтобы вытащить лодыжку, провалился вниз. Земля исчезла из-под ладоней, промялась с легким треском, словно соломенная. Его встретила темнота. И боль, когда он упал на что-то твердое. От удара, казалось, завибрировали кости. Темнота стала непроницаемой.

Тук-тук. Тихий (на грани слышимости) звук ввинтился в голову. Тук. Макс открыл глаза. Темнота приобрела сперва сероватый, а потом голубой цвет. Парень заморгал, смахнул с лица мелкие камни и какие-то ошметки. Вздохнул и закашлялся. Высоко над головой светлело небо с белыми облаками.

Тук-тук. Грош поднял голову и застонал. Спина горела, но руки и ноги шевелились. Тук-тук. Он снова закрыл глаза, позволив себе минуту (может, две или даже все десять) полежать без движения. Огонь в позвоночнике медленно стихал. Или Грош убедил себя в этом…

Тук-тук. Парень приподнялся на локтях. Он находился в большой пещере или гроте. Коричневые стены терялись где-то в темноте, вместо части потолка была дыра с рваными осыпающимися краями. И, как единственное украшение интерьера, на расстоянии вытянутой руки стоял гроб. Хотя слово «гроб» было слишком мелким для прямоугольного каменного сооружения, накрытого крышкой толщиной с ладонь. Макс позавидовал сам себе: упади он на такую махину – окружающий мир разом перестал бы его интересовать. А так удар смягчили пласт земли и торфа в месте, откуда он сюда пожаловал.

Ту-тук. Отдалось в голове.

Тело было категорически не согласно с так называемым «везением» и отзывалось болью на каждое движение, будто он снова первокурсник, проснувшийся после первой тренировки, когда сокращение мышц подобно пытке.

Тук.

Макс заставил себя сесть, с одежды посыпалась земля, пыль и черт знает что. Он уцепился за крышку саркофага и неуклюже встал. Они провалился в круглый зал, слишком круглый, чтобы считать его творением природы. Такие гроты создавали на заре веков, чтобы хоронить знатных покойников. Не знатных без затей замуровывали в стенах. Он нашел одно из пресловутых старых захоронений, которые, по официальной статистике, не существовали…

Справа послышались шорох и стон. Из полумрака, словно глубокий старик, которому тяжело двигаться, вышел Игрок. Ладони парня были разбиты в кровь.

– Черт, – он ошарашено посмотрел на Гроша и повторил. – Черт.

– Где отличник?

Вместо ответа Леха мотнул головой.

– Артем, – позвал Грош, поразившись, как странно отдается в голове голос. – Может, ему повезло? – парень задрал голову к дыре. – И он сможет нас вытащить?

– Нет, – из-за саркофага раздался абсолютно спокойный голос Самарского, – не сможет.

Грошев, продолжая цепляться за крышку, обошел каменный гроб. Отличник лежал чуть в стороне, присыпанный пылью и походивший на каменную статую самому себе. Правая рука до самой ключицы была завалена камнями, землей и мусором. Самарский напрягся, пытаясь вытащить и чуть отползти в сторону. И не сдержал стона. Белки глаз на фоне серой кожи походили на серебристые монетки.

Макса качнуло, он неловко опустился перед лежащим парнем на колено и руками, которые все никак не переставали трястись, стал откатывать один камень за другим.

– Как же тебя угораздило? Я видел, ты дальше всех стоял?

– Он к тебе на помощь бросился, – пояснил, присоединяясь к нему, Леха. – Пора бы тебе, Темыч, понять: добрые дела наказуемы. Посмотри на меня, – кровь с разбитых ладоней смешивалась с грязью и оставляла коричневые разводы на камнях. – Решил вам помочь и теперь, вместо уютной аудитории и улыбающейся Натки, торчу с вами хрен знает где.

– Не слушай его, – Макс попытался улыбнуться. – Он не сожалеет ни на онн, просто придуривается.

– Верно, – ничуть не смутился Леха. – Не сожалею. В горах может произойти все, что угодно. Это я знаю лучше вас, – он ухватил следующий камень, приподнял его. Самарский вздрогнул и со стоном вытащил руку.

Выглядела она плохо. Предплечье быстро опухало. Стоило коснуться, как Артем поморщился от боли.

– Перелом, – поставил себе диагноз отличник, когда Макс помог ему сесть.

– Нужно наложить шину, – сказал Игрок, перематывая грязную ладонь не менее испачканным носовым платком.

Шину пришлось сделать из винтовки, так как ничего другого в этой пещере не было. Только мусор, камни и гроб.

– Будешь у нас киборгом, – сказал Леха, затягивая ремень вокруг запястья, и отличник, несмотря на выступивший на коже пот, нашел в себе силы улыбнуться.

Через полчаса возни, разговоров и плохих шуток стало понятно, что если они не научатся летать, то пещера станет для них склепом. Кое для кого уже стала.

– Старое захоронение. Дайте боги, чтобы времен мертвых веков, – Игрок сплюнул вязкую слюну, Макс и сам чувствовал, как пыль противным налетом оседала на языке. – Кости уже даже не фонят.

– Взобраться по стене никак не получится? – спросил сидевший на полу Артем. Его рука напоминала суставчатую лапу насекомого.

– Не, – ответил Игрок, внимательно осматривая отвесную стену. – Если здесь еще можно зацепиться, то выше – один торф. Обвалится все на хрен. Хотя, если прощупать каждый сантиметр и найти язык твердой породы, то можно попробовать.

– Тебе сейчас только скалолазанием и заниматься, – проворчал Грош, чувствуя, как стихшее было тюканье снова начинает бить по мозгам. Тук-тук-тук-тук.

– Я могу здесь подождать, пока вы приведете помощь. Не стоит из-за меня отказываться от попытки.

– Смотри-ка, – ухмыльнулся Леха, – Самарского в герои потянуло, причем, похоже, посмертно. Макс, уступим ему лавры?

– Да ни в жизнь. Аллея славы, выстрелы в воздух, флаг Империи поперек гроба, Нефедыч торжественно роняет скупую слезу – всегда мечтал о таких похоронах.

– Слышал, Темыч?

Тук-тук. Отличник дернулся и потер виски.

– Когда же стучать в башке перестанет, – прошептал он, закрывая глаза.

– У тебя тоже стучит? – спросил Макс.

Самарский кивнул.

– И у меня тюкает, – Игрок развернулся спиной к стене. – Поскольку коллективных глюков не бывает…

– Что-то стучит на самом деле, – закончил Грош и прислушался.

Тук-тук. Пауза – и снова отрывистое ТУК.