Дочь небес. Боги и гады

Ночные берега Сагира озаряла красная точка – Тиршафский маяк, одно из чудес света, служивших путеводителем судам, направляющимся в гавань.

Утром наше судно вошло в воды северного Сагира. Чем южнее проходил путь, тем меньше на берегах встречалось деревьев и кустарников. Далее виднелось несколько спокойных равнинных реки. Похоже, они – часть дельты Азура, великой реки, на берегах которой и расположено сие древнее царство.

Сагирское общество состоит из каст. Аристократов, воинов, жрецов, простолюдинов и рабов. При этом простолюдины считают, что у них даже больше свободы, чем у воинов и жрецов. Родившийся в касте воинов всегда будет воином. Родившийся в касте жрецов – всегда жрецом. Простолюдин же волен выбрать, быть ему землепашцем, ремесленником, торговцем или чиновником. Простолюдин также может стать и воином или жрецом. Только в таком случае он не добьётся высшего звания. Представители касты воинов формируют офицерство, а каста жрецов – высшее жречество; рядовой состав армии и низшее жречество – все они происходят из простолюдинов.

Мы с капитаном встречали рассвет на палубе. На берегах Азура возвышались белокаменные дома с плоской крышей. Большинство путешественников, плывущих в Сагир, ещё спало.

– Видишь солнечный диск, поднимающейся на горизонте? – приобняв меня, хрипло спросил капитан. Я кивнула, – Это Гаарх, наш верховный бог, проплывает по великой реке Азур на своей ладье. Он вернулся из Нижнего Мира, который освещал, когда у нас стояла ночь.

– Что за Нижний Мир?

– Он зовётся Шеолом. Потусторонний мир, унылое царство теней. Туда идут недостойные люди после смерти.

– Куда же идут достойные? – с интересом спросила я. Я всегда увлекалась религией не только родной империи, но и других стран.

– — В Верхний Мир, на небеса, на светлые равнины Ниларна, – капитан приподнял голову, словно показывая глазами на небеса.

– А кто решает, достоин человек, или нет?

– Жабоголовый бог Хафур, – чуть опустив голову, с пиететом произнёс капитан, – Он судит каждого умершего и решает, направится тот в Нижний Мир или в Верхний. Большинство идёт в Нижний.

Там обитают и шеддимы, зловещие тёмные сущности, иногда выходящие из своего мира и кружащие по сумеречным и ночным улицам Тиршафа. Для мёртвых они просто соседи, но для живых они представляют опасность. Шеддимы притворяются людьми, завлекают в свои сети наивных прохожих, убивают их и пожирают. Правда, их легко распознать по поведению. Они мало знают про мир людей, и в некоторых вопросах нашей жизни наивны как дети.

– Выходит, Гаарх, бог Солнца главный над всеми богами? – спросила я.

– И над людьми. У него две сущности, земная и небесная.

– Да! – крикнула я, – что-то такое слышала! Царь-Солнце – ведь так зовётся монарх в Сагире?

– Именно. Царь-Солнце – живое воплощение Гаарха. Душа состоит из нескольких сущностей. И одна из сущностей Гаарха воплощается в Царе-Солнце во время его коронации и покидает его со смертью бренной человеческой оболочки, чтобы вселиться в его преемника. Наш нынешний государь Бенуи пятый – властелин людей и богов. Гаарх одновременно правит богами, и, воплощённый в смертном теле, правит людьми.

– Он одновременно и там, и тут? Как такое возможно? – в мою рациональную картину мира подобная ситуация не укладывалась.

– Божественную сущность тяжело осознать и понять смертным, – произнёс капитан, чуть опустив взгляд.

Я молча кивнула, хотя и не была с ним согласна. Для пытливого ума нет ничего непознаваемого. Есть вещи, которые легче познать, есть которые познать тяжелее, но, если ты будешь развивать свой разум, в итоге сможешь понять всё, за что что серьёзно возьмёшься.

Над дельтой реки возвышался белокаменная башня – тот самый Тиршафский маяк. Так вот ты каков вблизи, пятое чудо света!

Вот и я рядом со знаменитой прибрежной постройкой, гением сагирской инженерной мысли. Хотелось проникнуться торжественностью момента. Однако, не получилось. В воздухе, в эмоциях присутствующих людей ощущалось что-то странное. Сверху, на обзорной площадке, расхаживали люди в чёрных кожаных доспехах и в масках, а перед ними на столе лежал маленький ребёнок. Трое из воинов стояли у перил маяка, и, натянув луки, смотрели вниз. А снизу толпились городские стражники в пластинчатых доспехах, но не решались подойти ко входу в башню.

– Это что, разбойники? – с ужасом догадалась я, показав на людей сверху.

– Верно, – кивнул капитан.

– Почему стража не берёт маяк штурмом, ведь бандитов всего полдюжины?

– Не видишь, у них заложник?! Мальчика зовут Бенуи, он наш будущий государь Бенуи шестой, внук нынешнего Царя-Солнца. Похоже, если хоть один стражник подойдёт к двери, маленькому принцу конец!

– И что они могут требовать?

– А чего обычно требуют разбойники? Денег, сокровищ, оружия.

Внезапно я заметила мужчину в чёрном пластинчатом доспехе, покрывающем туловище. Он лез вверх по стене, карабкаясь словно кот на дерево, или словно паук. Я оценивающе оглядела его: смуглый брюнет с густыми волосами, как и все сагирцы, он оказался довольно привлекательным: высокий, мускулистый, широкоплечий. Только оказался староватым, около тридцати лет. С такими я сплю, только если рядом нет более молодых. Как-то незаметно он оказался на башне, и поскольку он затаился прямо под обзорной площадкой, она прятала его от глаз бандитов.

– Кто это? – изумлённо произнесла я, – где это он научился так лазать по стенам?

– Это владыка Риджад по прозвищу Буревестник, глава ордена хиджаев, – ответил капитан, – они многое умеют.

– Кто такие хиджаи? – спросила я.

– Особый воинский орден в Сагире. Двадцать лет назад они были просто охранниками нашего государя, но при Риджаде превратились в грозную силу, с которой надо считаться. Отныне это особая полиция, агенты, дознаватели и каратели, которые держат в страхе весь преступный мир и вражеских шпионов.

Ага, – догадалась я. Вроде «грозовых драконов», особой когорты вилленского легиона. И тут мой взгляд остановился на руках Риджада:

– Я вижу пятнышко у него на плече. Это что, татуировка?

– Верно, – кивнул капитан, – татуировка, изображающая скорпиона. Такую делают всем воителям ордена хиджаев.

Риджад, быстро оказавшись на смотровой площадке, подошёл к одному из разбойников, подхватил его на плечи, а затем швырнул супостата прямо в реку. Второй бандит ринулся на него, но хиджай ударил его ногой в грудь, и тот отлетел, упав туда же, в воду. Ещё один бандит что-то крикнул и достал нож, который провёл прямо перед ребёнком, похоже, говоря «дёрнешься – прирежу». И тут из рукава Риджада вылетело лезвие, поразившее разбойника, ринувшегося камнем с башни на землю. Трое оставшихся в страхе побежали вниз, сдаваться городской страже.

– Ха-ха! – расхохотался капитан, – будут знать, как связываться с хиджаями! Про Риджада рассказывают, что он, не моргнув, может убить самого сильного бандита, или самого ловкого шпиона, а потом допросить его труп и всё выведать.

Я кивнула, проникшись уважением к владыке Риджаду.

– У Царя-Солнце есть два сына, – продолжал капитан. – Первый – наследный принц, любимый сын монарха, сам пару лет как ставший отцом. Вот его сына сейчас и спас Риджад. Второй принц, избегает публичности. Он любит уединение и старается держаться подальше от политики. Он никогда не появляется на людях. Всё что про него известно: он с детства увлекается лишь книгами, математикой, интеллектуальными играми и сборкой всяких механических зверушек.

Ага, это называется «интроверт», – мысленно подытожила я. И тут мой взгляд привлёк огромный длинный обелиск.

– А что это за фаллический символ? – спросила я, махнув рукой на означенную постройку.

– У тебя все мысли сводятся к одному, Тама. Не оскорбляй память Фирана Третьего, воздвигшего сей монумент, – чуть нахмурившись, ответил капитан. – Этот государь, прадед нашего нынешнего, поставил обелиск, изображающих четырёх священных животных Сагира: ирбиса – пятнистого барса, быка, крокодила и скарабея.

– А иных священных животных в Сагире нет?

– У нас их много. Кошка, сокол, слон, лев… У каждого рода есть и свои священные животные. Но есть и проклятое животное. Змея. В древние времена демоны-змеелюды выползли из Шеола, Нижнего Мира, и поработили Сагир.

– Расскажи, мой капитан, – мне не терпелось узнать нового о религии нового для меня царства.

– Ты не обращала внимание на кандалы наших рабов, Тама? Они выполнены в форме змей. Ещё в древности в нашей стране пошло деление на раболепных людей, готовых терпеть неволю, лишь бы остаться в живых, и на людей действительно свободных, ни за что бы не согласившихся, предпочитающих рабству смерть.

В культуре Сагира присутствует ужасающий образ змеи, которого ни в каких других странах Востока нет. Вспомним даже наших колыбельные – чуть прочистив горло, капитан запел:

Коли не заснёшь быстрей,

Приползёт зловещий змей

Унесёт тебя в нору,

Я заплачу поутру.

Я зааплодировала капитану за неожиданно красивое для такого сурового мужчины исполнение колыбельной.

– «Хитрый змей» или «трусливый змей» – самые страшные оскорбление из всех, что есть в Сагире, – продолжил он, – в сагирских сказках главным злодеем всегда является змея.

Три тысячи лет назад змеелюды похитили людей, заперли в подземных городах и поработили их. Но нашлись другие люди, благородные воины, что не отдались захватчикам и сражались с ними, после чего спасли рабов. Некоторые вилленцы считают эти рассказы не более, чем легендами. Но я в них верю.

– Как именно освободили рабов? – меня заинтересовало, что говорит об этом сагирская мифология.

– Змеелюдов возглавлял тёмный бог Шуррук, явившийся из мрачных и сырых глубин Шеола. Людей же вёл великий воин Аруф. Шуррук поглотил солнце. В тот мрачный момент боги нуждались в людях, как и люди в богах. Аруф изо всех сил молился богу Солнца Гаарху, и сущность Гаарха снизошла на Аруфа. Он стал аватаром Гаарха, воплощением его духа в мире смертных, и в его руке оказался божественный клинок, хопеш5. Аруф превратился в гигантского огненного кота, а затем священным хопешом разрубил пополам Шуррука, и Солнце вернулось на небеса. Затем он велел змеелюдам убраться обратно в Шеол.

Аруф, одержимой духом Гаарха, возглавил свободных людей и стал первым Царём-Солнцем. Наш нынешний государь – его прямой потомок. Воины из его ближайшего окружения назвали себя «хидж-ай» – «скорпионьи жала» и положили начало ордену хиджаев, царской охраны.

Бойцы людей, победив демонических змей, не дали рабам воли. Аруф молвил, что эти недостойные людишки, предпочитающие рабство смерти, не могут стать свободными. Чтобы рабы помнили свою рабскую сущность, – продолжал капитан, – помнили, что прислуживали змеелюдам, их заставили носить бронзовые браслеты в виде змей.

Интересная теория. Рабами и стали потомки рабов. У нас в империи рабовладение не идёт в глубину веков, у нас невольниками становятся либо военнопленные, либо должники. Их дети по достижению совершеннолетия становятся свободными людьми, пускай и из выходцами из низов общества, они могут рано или поздно выбиться в патриции. Дядя Бейнус как атеист сказал бы, что древние сагирские мифы оправдывают несправедливость. В этой мифологии победа воинства людей над воинством змей означала не освобождение рабов, а лишь смену их хозяев. Дядя Бейнус сказал бы, что этот миф создан кастой господ, дабы оправдать рабовладение. Он сказал бы, что многие древние мифы оправдывают несправедливость существующего общественного строя, говоря: всё, что сложилось издревле, неизменно.

Глава 3

Выйдя у порта и попрощавшись с капитаном, я арендовала колесницу. Она привезла меня к вратам академии, выполненным из гладкого белого мрамора, до чего хорошо он был обработан. Врата открылись – и я проехала внутрь. Зрелище, которое открылось перед моими глазами, не было похоже ни на что, виденное ранее. Главная башня сильно выделялась на фоне остальных. На её вершине красовался восьмиугольник, символизирующий солнце. Во дворе академии царила удивительная чистота: похоже, Бенуи пятый не скупится на уборку места, где учится интеллектуальная элита страны. Когда-то Сагир был очагом цивилизации нашего мира, но потом превратился в слаборазвитую окраину. Однако, после открытия Академии он вернул былую славу и вновь стал одним из очагов прогресса.

Возле зданий росла трава, на которой всеми цветами радуги переливалась роса. Среди деревьев, росших во дворе академии, я увидела и банановые пальмы. А на привычных для имперки северных деревьях, вместо обычных яблок и груш произрастали апельсины и ананасы. Я что-то слышала, что сагирские ботаники научились прививать деревьям совершенно чуждые плоды, и они приживались. А на одном древе произрастали странные плоды, похожие на гибрид яблок и груш.

Я расплатилась с возницей и сошла с колесницы на брусчатку.

В центре площади двора академии располагался памятник – на постаменте стояло высокое четырёхрукое существо с головой слона, одного из священных животных Сагира. Оно было тщательно раскрашенным, с кожей фиолетового цвета и в белой робе6. В одной руке создание держало книгу, в другой – скальпель, в третьей – счёты, а в последней – перо. Я что-то читала про запечатлённую в монументе сущность. Это – Гаштан, сагирский бог мудрости и знаний. Он покровительствует учёным, учителям и студентам. Похоже, книга в его руке символизирует науку в целом, скальпель – лекарское дело, счёты – математику, физику, естественные науки в целом, инженерное дело, а перо – гуманитарные дисциплины.

Непосредственно под монументом стоял задумчивый, высокий и худощавый лысый мужчина лет шестидесяти, облачённый в белую мантию. И его окружили студенты с висящим на шее амулетом в виде кадуцея. Должно быть, эти студенты – лекари, а господин, которого они окружили – сам ректор Мефир-Анум. И он принимал у выпускников клятву врачевателя.

– Я клянусь всеми богами и богинями, – произнёс Мефир-Анум, и студенты-лекари повторили его фразу.

– Беря их в свидетели, – продолжил ректор, и выпускники вслед за ним.

– Что с этого дня беру следующую присягу…

– Почитать научивших меня врачебному искусству наравне с родителями, иных их учеников считать своими братьями и сёстрами, быть готовым или готовой преподавать врачебное искусство и взять учеников. В какой бы дом я не вошёл, я войду туда для пользы больного, – произнёс Мефир-Анум, а выпускники вслед за ним.

– Что бы я не узнал о состоянии больного, я обещаю оставить это в тайне. Клянусь перед ликом бога медицины Кета и жабоголового бога Хафура, судьи загробных врат, что коль нарушу эту клятву, буду осуждён при жизни и после смерти, если исполню её, благословлён буду.

– Благословляю вас, лекари. Поздравляю с выпуском из Академии и вступлением в братство врачевателей, – произнёс глава академии, обходя уже бывшим учеников и протягивая им свёртки, перевязанные фиолетовыми ленточками. – Держите. Вы уже не студенты. Вы заслужили звание врачевателей.

Выпускники, получив свёртки, поочерёдно кланялись ректору. Они развязывали ленточки и осматривали полученные предметы. Мантии лекаря сделали из блестящей ткани. А спереди на каждой красовался вышитый на груди жезл, который обвивала змея – кадуцей, сагирский символ профессии врачевателя. Они натянула новые мантии, и ректор зааплодировал им.

– Доброго дня, господин Мефир-Анум, – произнесла я, поклонившись ректору.

– Доброго дня, юная госпожа, – слегка поклонился он мне в ответ.

– Тамира. Тамира Тиррен. Я хочу поступить в вашу академию.

– На какой факультет?

– На инженерный, – ответила я.

– Подайте документы в приёмную комиссию, – Мефир-Анум махнул рукой в сторону центральной башни, – Вам выделят место в комнате в общежитии. Послезавтра состоится вступительный экзамен по математике.

– У меня к вам есть и личный вопрос, господин ректор.

– Приношу извинения, юная госпожа, – нахмурился Мефир-Анум, – но я не рассказываю студентам и абитуриентам о своей личной и семейной жизни.

– Вы не поняли, господин ректор, – чуть смутилась я, – речь не о вашей семейной жизни. О моей.

– Вот как? – уголки губ Мефир-Анума озарились тенью улыбки, – и что я могу знать про вашу семью?

– Я ищу своего отца. Его зовут, а может, звали, Элхаран из Ар-Мицеха. Он знатный воин и, согласно рассказам моей матери, он бывал в Сагире, и енр часто видели возле Царя-Солнца. Вы как бывший царский лекарь не могли о нём слышать?

– Увы, – покачал головой ректор, – чего не знаю, того не знаю, госпожа Тиррен.

Несколько расстроившись, я пошла в центральную башню. За столом приёмной комиссия сидела женщина. Не знала, что в Сагире нашу сестру допускают не только в учащиеся, но и в госслужащие.

– Здравствуйте, госпожа… – начала я.

– Оснат, – ответила чиновница.

– Госпожа Оснат, я собираюсь поступать в Академию.

– Ваше имя, юная госпожа?

– Тамира. Родовое имя Тиррен.

– Вы, полагаю, из Вилленской империи?

– Верно, – улыбнулась я.

– Не часто увидишь в нашей Академии выходцев оттуда, – призадумалась Оснат, – у вас в Империи полно собственных учебных заведений.

– Но не во все легко попасть женщине, – ответила я, поэтому и прибыла сюда.

– Ясно, госпожа Тамира, – улыбнулась Оснат, – прошу, предъявите ваши документы.

И я предъявила: удостоверение личности, выданное в шестнадцать лет, возрасте совершеннолетия и аттестат об окончании гимнасия. Все оценки в документе были «отлично».

Оснат переписала мои данные и сказала:

– Послезавтра в девять утра в аудитории номер четырнадцать в это здании состоится экзамен по математике. Прошу не опаздывать. Любому абитуриенту выделяется место в комнате в общежитие. Эти помещения закреплены за нынешними студентами, однако, сейчас у них каникулы. Местные студенты и выходцы из не самых далёких мест отправились на каникулы домой, и их комнаты до начала нового учебного года свободны.

– Сколько стоит снять комнату в общежитии на время поступления? – спросила я.

– Указом Царя-Солнца Академия обязуется предоставить койкоместо любому абитуриенту, вне зависимости от его достатка или достатка его семьи. Для малоимущих предоставляется место в комнате на двух-трёх человек.

По моей голове тут же запрыгали картины, что я поселяюсь в комнате с мужчиной… Или, лучше с двумя…

– Скажите, госпожа Оснат, а имеются ли комнаты, смешанные по половому признаку.

– Конечно же, нет! – чуть не сорвалась на крик чиновница.

– Я пошутила, – чуть улыбнулась я. Если с кем уединяться, лучше жить одной, – Предположим, я хочу заселиться в отдельной комнате, что тогда?

– Если деньги у вас есть, то можно арендовать и отдельную.

– Отлично. Деньги у меня есть. Сколько.

– Три динара за сутки.

Я протянула Оснат деньги.

– Благодарю, госпожа Тамира. Пройдите общежитие поговорите с комендантом Шуддаром, он в комнате недалеко от входа. Шуддар проводит вас в вашу комнату.

Я двинулась в сторону общежития. Моё внимание привлёк плакат на стене. Его содержание сводилось к тому, что поступать в Академию имел право любой человек, вне зависимости от пола, достатка, подданства, религии и даже касты. Да, даже рабы указом Царя-Солнца могли поступать в Академию и получали временное разрешение от монарха на покидание своих господ на время поступления и учёбы, а хозяевам от Царя-Солнца шла компенсация. Невольник на время обучения временно получал статус свободного человека. Раб, закончивший Академию, получает статус свободного человека навсегда. Однако, если его исключали из Академии, ему вновь возвращали статус раба, и государство могло продать его господину, который готов заплатить, возможно, и бывшему хозяину.

Дойдя до здания общежития, я заглянула в комнату на первом этаже. Я познакомилась с Шуддаром, комендантом общежития при Академии. Маленький лысый человечек в возрасте слегка за сорок. Он сопроводил меня в комнату. Несколько удивило наличие ещё одной маленькой комнатки сразу за дверью.

– Что это? – спросила я.

– Санузел, – ответил комендант. Помимо обычного рукомойника, тут имеются унитаз и душ, изобретения инженеров-строителей нашей Академии, и они подключены к канализации – Шуддар рассказал, как пользоваться этими чудесами техники.

На следующее утро ректор Мефир-Анум собрал нас на площади:

– Итак, господа абитуриенты! Вы прибыли в нашу академию, чтобы стать настоящими специалистами! Учтите: несмотря на то, что сагирские жрецы отрицательно относится к нам, дипломированным специалистам, те из вас, что пройдут испытания, обретут уважение со стороны простого народа!

Жречество Сагира отрицательно относится к инородцам Мы же, специалисты, не имеем происхождения. Где бы вы ни родились, будь вы мужчиной или женщиной, к какому бы народу вы не принадлежали, из какой касты не происходили бы – вас всё равно рады видеть в стенах Академии, даже если вы не пройдёте Испытания.

Назавтра начались вступительные экзамены. У нас, поступающих на инженерный факультет, это была математика. Как и сообщила Оснат, экзамен начался ровно в девять часов утра. Преподавателя на экзамене вообще не было, присутствовала Оснат, выдавшая всем письменные задания. Умно. Поскольку она не математик, не сможет и подсказывать. Пришедших на экзамен было тридцать пять человек. Мест на факультете же оказалось десять. Итого три с половиной человека на место, не такой уж большой конкурс. И из тридцати пяти человек нас, девушек было только четверо.

Заданий на экзамене было двадцать, каждое оценивалось в пять баллов. Итого за экзамен можно было получить сто баллов. Итак, задание первое. Дано: треугольник ABC. Угол A равен 53 градусам, угол C равен 37 градусам. Сторона AB равна 12, сторона BC равна 16. Найти сторону AC. Так, приступим. Вычитаем из 180 градусов, суммы углов треугольника, известные углы. Получаем, что угол B равен 90 градусам. Треугольник прямоугольный, а искомая сторона AC – гипотенуза. И её надо найти. Я мысленно рассмеялась: детски простая задачка для выпускницы гимнасия. Теорема Тарлия, квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. А дальше можно вообще мысленно решать. Квадрат двенадцати и квадрат шестнадцати. 144 и 256. Складываем, получаем 400. Корень из 400 равен двадцати. Ответ: Сторона AC равна двадцати.

Я продолжила решать экзаменационные задания. Второе: «В шкафу в тёмной комнате вперемешку лежат одиннадцать полотенец, из них пять красных и шесть синих. Необходимо вслепую достать минимальное количество полотенец, чтобы гарантированно имелось хотя бы два полотенца одного цвета. Каково это минимальное число?»

Ещё проще! Допустим, мы берём два полотенца. Тут возможны три варианта: оба красные, оба синие, красное и синее. В первых двух вариантах условие задачи уже выполняется, но нужно минимальное число полотенец, чтобы гарантированно было два одного цвета, и при третьем варианте уже не выполняется. Тогда возьмём третье. Если оно окажется красным, то составит пару с тем синим полотенцем, что уже есть, а в противном случае – с синим. Ответ: минимальное число равняется трём.

Третья задача: вы заключённый. Начальник тюрьмы в весёлом расположении духа и решил заключить с вами сделку. Он поставил перед вами шестнадцать бутылок и говорит: в четырнадцати из них яд, в одной вино. Вы можете задавать вопросы, на которые я могу ответить только «да» или только «нет». Вы должны задать максимум шесть вопросов, после чего выпить выбранную бутылку. В результате вы либо умрёте, либо навеселе выйдите на свободу.

Хех! Можно просто разбивать группы пополам, отсеивая те, где вина точно нет. Разбиваю на две группы по восемь бутылок. Спрашиваю: среди этих бутылок есть вино? Если да, то вот она, восьмёрка бутылок где точно есть, если нет – оно во второй. Потом убираю со стола лишние, оставшиеся разбиваю на две четвёрки, задаю второй такой же вопрос. Потом на две пары, а пару, где точно есть вино, разделяю на две бутылки. Задаю четвёртый вопрос: в этой бутылке есть вино? Если есть, выпиваю, если нет – выпиваю следующую. Пятый вопрос: как дела, нормально? Шестой вопрос: скучать по мне будешь?

Я продолжила решать задачи. Всё оказалось легко, никаких сложностей для выпускницы гимнасия, имеющей оценку «Отлично» по математике не представляла. Я уже начала решать шестнадцатую задачу, как от мысли меня отвлёк резкий хлопок. Я присмотрелась: какой-то парень ударил ладонью по парте, выкрикнув:

– Кархалл7! Это невыносимо! Вопросы такие сложные, будто мы уже учимся в Академии. Я презрительно нахмурилась: во время учёбы я считала, что мужчины в целом рациональны и хорошо знают математику, а этот откровенно тупит. При том, что закончил гимнасий, и не так давно, поскольку молодой! Обычно, если мужчина не отличается интеллектом, для отношений он не пригоден, но как любовник годится. Но только не как сейчас, когда не может решить такие простые задачи. Это не мужчина, это обезьяна.