Вершина

– Я соврал, – сказал Виктор сразу, как только они вошли. Вика резко насторожилась и взглянула на него с опаской, – это не арендное жильё, а моё. Резервное, так сказать, но, по сути, это ничего не меняет.

– А почему сразу было не сказать? – удивилась Вика.

– Сразу, я и сам не знал, – Виктор развёл руками, – сначала и в самом деле думал арендовать. Эта квартира у меня на случай неприятностей. Про неё никто не знает, даже система. Мы шли сюда по маршруту без камер, так что вы пока что потерялись для города, он вас не видит и не знает где вы.

– Честно говоря, мне несколько неуютно, – сказала Вика и поёжилась, – со мной сейчас может произойти всё что угодно, и об этом никто не узнает…

– Как вы могли убедиться, всё что угодно может произойти в любой момент и в любом месте. Советую вам остаться здесь, пока мы не выясним, что происходит и что нужно от вас этим людям. Продукты я вам привезу. Сидите здесь, никуда не выходите, для связи используйте только стационарный коммуникатор и звоните только мне. Тогда эти звонки будут проходить мимо системы.

– А как же мой? – Вика полезла в сумочку и начала там рыться.

– Не трудитесь, я его незаметно вытащил и оставил у вас дома, на диване под подушкой. Побоялся, что вы не захотите с ним расстаться и принял меры. А это было важно, чтобы вас спрятать.

Вика села на стул.

– Это всё происходит не со мной. Я иногда включаюсь в эту игру, но стоит остановиться, как нереальность происходящего обрушивается на меня со всей своей фантасмагорической абсурдностью…

– Сильно сказано! Но это не я уволил вас с работы, заблокировал счета и выселил из квартиры. Думаю, что это всё можно вернуть, если прижать хвост тем, кто на вас давит. А давят на вас, скорее всего потому, что вы начали настаивать на следствии и поисках Сергея. Эти люди хотят, чтобы вы захлебнулись в собственных проблемах, и вам было не до похищения, – сказал Виктор.

– Не слишком ли много внимания моей скромной персоне? Я не так для них опасна, учитывая, что я даже не представляю, кто это может быть, – устало сказала Вика.

– Им до вас нет дела. Наверняка, работает отлаженная схема. Если остаётся свидетель их дел и начинает обращаться в милицию, пытаться докопаться до истины, то включаются протоколы. Их должно быть несколько, в зависимости от степени угрозы. От мягкого разрушения привычной жизни, как с вами, до убийства, в особо сложных случаях, – сказал Виктор.

– Должна признаться, что в данный момент я вас боюсь не меньше чем их, – созналась Вика.

Виктор удивлённо пожал плечами и вздохнул.

– Извините, если проявил мало деликатности, я старался действовать по ситуации и не терять времени. Вы можете уйти из квартиры, ключи я вам оставлю. Но делать этого категорически не рекомендую. Кроме того что я работаю в милиции, у вас нет оснований мне доверять, но я прошу подождать хотя бы сутки. Думаю, за это время я сумею что-нибудь прояснить.

– Вы уверены, что меня здесь нельзя найти? – спросила Вика.

– Смотря кто будет искать. Если бы вы украли секретные правительственные разработки оружия, то вас нашли бы за три минуты, и мы бы уже слышали сирены. Но к этим ресурсам нет доступа у простых смертных. Наша система это просто электронные часы по сравнению с системой госбезопасности. Но её использовать для вашего поиска никто не будет. Вы же не крали секретных разработок?

Вика отрицательно покачала головой.

– Ну вот. А как работать с городской системой я знаю, так что думаю, вы пока что в безопасности. Ладно, мне пора, наведаюсь к вам на работу первым делом. Интуиция говорит мне, что там я быстрее всего раскручу на признание ваше начальство.

Виктор направился к дверям.

– А зачем вам тайная квартира? – спросила Вика.

Виктор обернулся.

– Большинство преступников нарушают закон не из-за денег, а из-за склада характера. Им нужен риск и борьба. Я такой же, только по другую сторону. Да сторона не так и важна. Я не борец за правду, а азартный человек. Но мой азарт приносит пользу обществу. Это даже приятно. Чем крупнее и опаснее рыба, тем мне интереснее. Для этого и квартира. Я далёк от иллюзии, что умру в своей постели. Слишком часто приходится бросать вызов. Как-то так.

– Выходит, мне с вами повезло? Не все следователи ведь такие, да? – сказала Вика.

– Не факт, что повезло. Вы могли пройти через все свалившиеся на вас неприятности, преодолеть их и заново наладить свою жизнь. Но теперь мы вступаем в противостояние, и чем всё закончится неизвестно. Но я ведь давал вам выбор, и вы выбрали борьбу, – сказал Виктор.

– Да? Когда это? – удивилась Вика.

– Когда я спросил вас, что вам важнее, жизнь Сергея или собственное благополучие. Вы ведь ответили не раздумывая, так что я взял вас в оборот.

– А, да! Точно! Конечно! Простите, я совсем запуталась… – сказала Вика, – ну значит, борьба, так борьба.

– Всем, что найдёте в холодильнике или на полках можете пользоваться. Но там, правда, всё длительного хранения, сами понимаете. Однако это лучше чем ничего. А вечером я привезу вам нормальных продуктов. Да, совсем забыл, если зазвонит телефон, то берите трубку, это буду я. Больше сюда никто не может позвонить. Теперь, вроде, точно всё.

Виктор огляделся по сторонам, как бы проверяя, не забыл ли ещё чего-нибудь. Ничего не вспомнив, он кивнул сам себе и вышел за дверь, оставив Вику одну. Она посидела пару минут, глядя в одну точку, потом встала, подошла к дивану и повалилась на него, уткнувшись лицом в спинку. Мыслей в голове не было вообще. Ни одной. Звенящая пустота. Её мозг оказался не готов к такому объёму новых данных и встал на паузу. Незаметно для себя она уснула.

***

Сергея переводили из камеры в камеру через равные промежутки времени. Каждый раз, он совершенно не мог понять, в туже камеру его возвращают или приводят в другую. Он пытался оставлять метки, но возвращаясь не находил их. Либо это всё же были другие камеры, либо в них очень тщательно убирались.

Кормить его продолжали исключительно хлебом и водой. Он даже к этому начал привыкать и воспринимал как определённую диету. Многие его знакомые сходили с ума на питании и чего только не ели, или, наоборот, от чего только не отказывались. Хлеб и вода? Отлично, на этом можно жить.

Морить голодом его, вопреки первоначальным опасениям, не стали, но вот зато недостаток информации был ничуть не лучше. Тишина и стерильность камер, скудная, но регулярная пища, были одной стороной медали. А вот второй стороной была его внутренняя жизнь, которая проходила каждый день по очень широкой амплитуде: от паники и отчаяния, до равнодушия и апатии.

Постепенно в нём сложилось стойкое убеждение, что он стал частью какого-то эксперимента. Что он находится под непрестанным наблюдением, неизвестно кого. Самых убедительных для него вариантов было три. Первый, что это какое-то телевизионное шоу, где людей выдёргивают из жизни и подвергают изоляции, а впоследствии и другим трудностям. Слабым местом этой версии была правовая сторона вопроса. Неужели и впрямь телевизионщики так зарвались, что похищают людей на улицах? Тогда, чтобы сгладить все претензии, им придётся платить крупную неустойку участникам шоу. А ведь некоторые могут и не согласиться, пойти на принцип и начать судиться с телеканалом.

Второй вариант, что его похитила некая криминальная структура и тоже проводит некие, пока что непонятные ему опыты. Это было гораздо хуже первого варианта, потому что там всё могло кончиться благополучно, а здесь уже вряд ли.

Ну и третий вариант был такой, что он стал частью какого-то правительственного эксперимента. Его изучают, наблюдают за всеми его действиями, возможно, моделируют разные поведенческие реакции в сложных ситуациях.

Независимо от того варианта, который имел место быть, в одном Сергей не сомневался. А именно в том, что за ним постоянно наблюдают. Сам того не желая, он все свои действия соотносил с тем, что его видят. Это было что-то похожее на квантовую физику, насколько он имел о ней представление. Объект наблюдения ведёт себя иначе, когда на него смотрят. Он чувствовал, как меняется его поведение, от осознания постоянного визуального контроля за ним.

Из-за этого он даже сначала испытывал проблемы с использованием туалета. Частенько не мог сходить по несколько раз, и приходилось доводить себя до крайней степени желания. Но, постепенно привык и к этому.

Это была восьмая смена камеры, если он не сбился со счёта. А он, скорее всего, не сбился. Войдя, он привычно повалился на свою «кровать», не обращая никакого внимания на охранника, который, как всегда, был абсолютно неразговорчив. Охранники были настолько типичные, что выглядели как близнецы, хотя Сергей был уверен, что приходят разные. Может иногда и бывают одни и те же, но в основном они менялись.

После ухода охранника, он лежал и смотрел некоторое время в потолок, пока в глубине души не шевельнулось какое-то странное чувство. Что-то было не так. Он сел и осмотрел комнату. Проверил метку под кроватью, её там, разумеется, не было. Прошёлся из угла в угол, не понимая, что его насторожило.

«Звук!» – эта мысль прозвучала в его голове оглушительно как выстрел возле уха. Был какой-то не такой звук, когда ушёл охранник. Он быстро подошёл к двери. Так и есть. Она не заперлась. Чуть-чуть, но она не была прижата плотно, оставался маленький зазор. Сергей протянул руку, чтобы её толкнуть, но в последний момент отдёрнул.

Стоит ли это делать? Это то, чего от него хотят, или наоборот то, чего не хотят? Или это, в самом деле, случайность и недосмотр охранника? Это шанс, или ловушка? Он сел на кровать. Мысли путались. Сердце бешено колотилось. Сергей пытался просчитать варианты, но не мог сосредоточиться.

Может, это фантазия и дверь всё равно заперта? Но если он это проверит, а она окажется открыта, то придётся решать. Пытаться сбежать или ждать здесь, что ему уготовили. И то, и то – выглядело плохо. Если за ним наблюдают, то далеко он не убежит. Да если и не наблюдают тоже. Он глубоко под землёй, если кнопки в лифте не были декорацией. А он был уверен, что нет и всё по-настоящему. Как он тогда отсюда выберется? Он даже лифт не найдёт.

Внезапно, ему всё стало ясно как белый день. Если он не знает, что всё это означает, то нужно перестать себя мучить и выбрать один вариант. Тогда все дальнейшие действия нужно будет предпринимать исходя из него, и не стоять перед сложным выбором каждый раз.

Сергей выбрал телешоу. Он буквально увидел людей, которые сидят у экранов телевизоров и наблюдают за ним. Возможно, даже Вика среди них. С ней, наверное, уже связались и всё рассказали. А теперь все, кто смотрят это шоу, недоумевают, почему продюсеры выбрали на главную роль такого унылого персонажа. Сидит и даже не может толкнуть дверь, чтобы проверить заперта она или нет.

Все дальнейшие действия стали понятны. Нужно просто играть в эту игру, и тогда в конце, если он всё будет делать правильно, его ждёт приз. Но даже если он и не дойдёт до конца, гонорар за участие должен быть впечатляющим, чтобы избежать иска за похищение.

В любой игре есть правила, подсказки и лазейки, чтобы игрок мог двигаться по сюжету. В игре, в отличие от жизни, не бывает тупиковых ситуаций. Всегда есть на что надеяться. И как он раньше до этого не додумался?

Сергей встал, уверенно подошёл к двери и толкнул её со всей силы. Дверь широко распахнулась. Он практически услышал аплодисменты сидящих у экрана зрителей, которые облегчённо радуются тому, что дело, наконец, сдвинулось с мёртвой точки. Ему даже захотелось раскланяться, но он сдержался.

«Что ж, попробуем разобраться в этом квесте», – одними губами прошептал Сергей, и представил, как камера крупно взяла его лицо и многие люди смогли прочитать по губам, что он сказал.

Он осторожно выглянул в коридор. Там было пусто и светло. В обе стороны коридор уходил вдаль. Всё это Сергей видел буквально несколько минут назад. С тех пор ничего не изменилось. Он сделал шаг и оказался вне комнаты. Ничего не случилось. Не взвыла сирена, не раздались шаги топающей торопливо охраны. Тишина и покой.

Сергей на секунду задумался, вспоминая, с какой стороны он пришёл с охранником. Точно справа, сомнений быть не может. Там не было ничего интересного. Он решительно повернулся и пошёл налево.

Шёл быстро, но спокойно, без суеты, не скрываясь. Прятаться здесь всё равно было некуда. Если уж заметят его, то заметят. А пригибаться и бежать от стены к стене, это будет смешно выглядеть, а на него всё-таки зрители смотрят.

Он шёл и шёл, время от времени толкая двери, то с левой стороны, то с правой. Все они были закрыты. Дойдя до перекрёстка, он решительно повернул налево, решив придерживаться тактики левого поворота. Если это лабиринт, то он, по крайней мере, будет двигаться в нём по системе.

На следующем перекрёстке он тоже свернул налево. Потом ещё раз, и ещё. Однообразие коридоров, наконец, нарушилось, и он увидел вдалеке открытую дверь. Первоначальная радость от того, что он нашёл хоть что-то, неважно что, хоть даже и пост охраны, сменилась горьким разочарованием.

Он физически слышал в ушах хохот зрителей, как будто здесь были установлены динамики, и ему транслировалась зрительская реакция. Даже не доходя до нужного места, он уже знал, что это его камера, из которой он совсем недавно вышел.

Так оно и оказалось. Хотя, конечно, это могла быть и другая. Все, в которых он был до этого, были как две капли воды похожи, если, конечно, он не возвращался в одну и ту же. Но если учесть тот факт, что он вообще впервые видел здесь, за всё время пребывания, оставленную открытой дверь, то даже последние робкие сомнения развеивались.

Остановившись возле своей камеры, он недолго подумал. Оставленная открытой дверь сильно привлекала внимание. Зайти обратно мысли даже не возникло, но если он дверь закроет, то такой возможности не будет в принципе. Даже если она не запрётся, то он её просто не найдёт.

Странным образом, в сложившихся обстоятельствах эта камера была уже знакомым островком стабильности, а после того как он уйдёт, его ждёт неизвестность. Терять стабильность было страшно. Первый раз он сделал это под влиянием импульса, но теперь, после возвращения, рушить этот мостик не хотелось.

Опять помогли мифические зрители, которые, как ему казалось, наблюдают за ним. Они и так-то были не высокого мнения об его способностях, но эта нерешительность совсем опускала его в их глазах.

Он решительным жестом закрыл дверь. Проверил на всякий случай, она оказалась не заперта. Это его немного согрело, но он твёрдо решил не возвращаться и не менее решительно, чем в первый раз, направился по коридору в ту же сторону.

В этот раз он прошёл перекрёсток прямо. Довольно долго ничего не менялось. Потом попался ещё один перекрёсток, и на нём тоже он не стал сворачивать. Вопреки собственной воле, в голове он всё равно пытался запомнить обратный маршрут на всякий случай, и пока что это было не сложно. Главное будет после нужного перекрёстка найти дверь. Он гнал от себя трусливые мысли о возвращении в камеру, но прагматик глубоко внутри настаивал на том, что не стоит отбрасывать никакой вариант. Умереть в пустынных коридорах от жажды тоже было вполне возможно, потому что пустота, царящая здесь, пугала не меньше, чем испугало бы чьё-то внезапное присутствие.

Впереди он увидел конец коридора. Сначала показалось, что это тупик, но нет, это был поворот направо. После поворота, метров через сто, Сергей вышел в большой холл с лифтами. Их было пять штук, совершенно одинаковых.

Пришла мысль, что когда его вели от лифта в камеру впервые, то путь был гораздо короче. Значит, его всё-таки переводили из камеры в камеру. Или это другой лифтовый холл? Сергей огляделся. Как ни старался, но не получалось вспомнить, здесь он был или нет, когда его привезли в это место.

Немного удивляла обыденность происходящего, это всё было не очень похоже на побег после похищения. Он подошёл и нажал кнопку вызова.

Глава 5. Игра продолжается

Когда приехал лифт, и створки разъехались в стороны, внутри оказалось светло и пусто. Внезапно накатило ощущение, что он единственный оставшийся в живых человек во всём мире. Случилась катастрофа и всё человечество погибло, остался только он один. Иначе, как объяснить это запустение? Хотя, когда его сюда привезли, здесь тоже никого не было. И когда уводили из камеры, то он не видел ни одного человека. Возможно, это просто такое место.

Тут Сергей вспомнил про зрителей своего шоу и уверенно шагнул внутрь лифта. То же самое множество кнопок. Зачем их столько? Можно же было сделать клавиатуру, как везде, и просто набирать нужный этаж. Как и в прошлый раз было несколько сотен кнопок с минусом, потом ноль и три этажа без минуса.

Сергей нажал ноль. Ничего не произошло. Точнее произошло, но он не сразу это заметил. На самом верху загорелся экранчик с надписью: «Право доступа не подтверждено, отпечаток пальца не распознан. Попробуйте ещё раз». Внутри у него всё опустилось. Вот так, внезапно и бесславно закончился его побег. Что теперь делать? Идти с виновато опущенной головой к себе в камеру? Или поискать лестницу, по которой придётся подняться на пятьсот этажей? Да вряд ли такая здесь существует.

Он стал наугад тыкать в разные кнопки, начиная сверху, и каждый раз вспыхивала одна и та же надпись: «Право доступа не подтверждено, отпечаток пальца не распознан. Попробуйте ещё раз». Мелькнула мысль, есть ли здесь ограничение на количество попыток, после чего будет объявлена тревога и его заблокируют внутри лифта до прибытия охраны.

Он так отчаянно тыкал по кнопкам, что даже не заметил, что одна из них загорелась зелёным. После этого на остальные нажатия лифт перестал реагировать, табло больше не загоралось, и Сергей с удивлением понял, что он едет. Лифт двигался вверх. Мягко, едва уловимо, но он определённо ехал вверх, на минус двести пятьдесят шестой этаж.

Накатила волна радости, которая тут же сменилась тревогой. А куда он едет? Что его там ждёт? Почему именно этот этаж не заблокирован и для него не берут биометрические данные? Сколько тут таких открытых этажей? Вряд ли он попал на единственный существующий.

Наверное, это этаж охраны, а зачем ограничивать к нему доступ? Любой беглец, попавший туда, будет сразу пойман.

Сергей подумал, что опять забыл о том, что это телешоу. Он решил, что если на этом, двести пятьдесят шестом этаже всё пройдёт хорошо, если его не схватят сразу, а он найдёт какой-нибудь выход – тогда это будет точно телешоу, вне всяких сомнений.

Он вдруг подумал, что весь его свободный выбор это иллюзия. Открытая дверь, не его заслуга. По коридорам он ходил до тех пор, пока не нашёл лифт. Было подозрение, что если бы он исходил все коридоры во все стороны, то всё равно кроме лифтового холла бы ничего не нашёл. Да и в лифте, есть ли другие активные для него кнопки? Или все кнопки это бутафория, а приедет он всё равно в одно и то же место, независимо от цифры, горящей зелёным цветом.

Да! Его ведут по сценарию, а он по этому сценарию идёт как подопытная крыса в лабиринте. Без всяких сомнений, это телепроект. Наверное, какой-то новый, ему просто повезло попасть в пилотный выпуск.

Но, с успокаивающей мыслью о телевидении всегда спорила другая. «А что если нет? Что тогда? Вдруг это всё взаправду, и ты сам не понимаешь, во что вляпался?»

Независимо от того что было правдой, а что нет, приходилось следовать по этому пути. Сергей с тревогой стоял и ждал, когда створки лифта откроются. Наконец лифт остановился, и они поползли в стороны.

***

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите? – руководитель отдела, в котором работала Вика, довольно молодая девушка, судя по всему занимающая своё место не за профессиональные качества, была очень напугана и сбита с толку, – с каких это пор милиция занимается вопросами увольнения сотрудников в частных фирмах? – руки у неё дрожали, она не знала что делать.

– Ваши фирма не частная, – Виктор удивлённо поднял брови, удивляясь неосведомлённости собеседницы, – она с государственным участием и работает на госконтрактах. Но дело не в этом. Идёт следствие, и нам нужна информация. Вы эту информацию можете предоставить, но не хотите сотрудничать. Может вам самим есть что скрывать? Чего вы боитесь?

– Я ничего не боюсь! – с вызовом сказала девица, – но не думаю, что мы должны отчитываться в причинах увольнения своих сотрудников!

Виктор устало откинулся на спинку стула.

– А есть тут у вас кто-нибудь поумнее… простите, поопытнее и старше по должности, – спросил Виктор, умышленно стараясь её задеть.

Девица вспыхнула.

– Разговаривайте со мной! Больше никого нет!

– Вы, наверное, думаете, что я пришёл к вам от избытка свободного времени. Что мне просто заняться нечем. Я живой человек, я на работе и терпение у меня не безграничное. Если меня разозлить, а я очень не люблю злиться, так вот, если меня разозлить, то я могу и отомстить потом. Например, ваша компетентность вызывает сомнения, а зарплату вы получаете от государства, пусть и через прокладку. И что-то мне подсказывает, что зарплату завышенную. Уж не знаю благодаря чему: родственным ли связям или особым навыкам в постели… по вашей реакции вижу что второе. Вы правы, это не моё дело. Но есть те, кто с интересом рассмотрят эту ситуацию. Есть профильный комитет, который как раз занимается такими вопросами. А у нас, знаете ли, тесные взаимовыгодные связи. Мы им помогаем в сложных случаях, они нам. Думаю, ваше дело их заинтересует. А если даже и нет, то я настоятельно попрошу в нём разобраться. Негоже разбазаривать государственные деньги на некомпетентных сотрудников.

Руководитель отдела молчала, яростно глядя на Виктора, и часто дышала, раздувая щёки. Судя по всему, это было первое серьёзное испытание за всю её жизнь. До этого она жила легко и непринуждённо, хорошо зарабатывала и ни в чём себе не отказывала. У этого конечно была своя цена, но и её она воспринимала органично, как часть заведённого порядка вещей. И тут такое – шантаж и угрозы.

– Что вам нужно? – сквозь зубы прошипела она.

– Я вам свой вопрос озвучил с самого начала. Откуда поступило распоряжение уволить Викторию Мишину? – сказал Виктор.

– Вы не представляете, с кем вы связываетесь и кто я такая! – продолжала цедить сквозь зубы руководитель отдела.

– Ну почему же, очень даже хорошо представляю! Вы проститутка. Замаскированная под порядочную девушку, но проститутка. Вы продаёте свои услуги, но оплату получаете не напрямую, а через непомерно высокую зарплату, на должности, которой вы не достойны. И если вы думаете, что за проститутку кто-то будет рисковать своей карьерой или репутацией, то сильно ошибаетесь. Как только с вами начнутся какие-то проблемы, вас просто вышвырнут на улицу. И всё! Сказка закончится. А если вы думаете, что тут же найдёте себе подобного спонсора, то это не так. Вы уже б/у. Ваша цена снижается с каждым месяцем. На ваше место стоит очередь из более молодых и красивых. Так что, я провозглашаю конец вашей счастливой жизни.

– Что вам нужно? – уже с наворачивающимися на глаза слезами и дрожью в голосе спросила руководитель отдела.

– Откуда поступило распоряжение уволить Викторию Мишину? – терпеливо повторил Виктор, – открою вам маленькую тайну, хотя и не нужно было бы. Некие силы разрушают жизнь Виктории. Вы в этом, не задумываясь, поучаствовали, потому что вам плевать на всех. А Виктория этого не заслужила. Вот вы, например, заслужили, а она нет.

– Она плохо работала, это решение назревало давно, – попыталась взять себя в руки и начать выкручиваться руководитель отдела.

– Вы что, думаете, я совсем дурак? Или что Виктория пришла в милицию и пожаловалась, что её уволили с работы? Нет, все эти факты всплывают в рамках другого дела, очень серьёзного, – Виктор встал, и устало вздохнув, собрался уходить, – я вас предупредил, и не тешьте себя мыслью, что после того как я уйду, всё закончится. Я вам отомщу. Я всегда мщу тем, кто не хочет помогать мне ловить преступников, независимо от их внешних данных и половой принадлежности. Получается, что они и сами преступники. А значит, заслужили возмездие.

Виктор достал из кармана старомодную визитную карточку, какими уже лет двести никто не пользовался. На ней был только его номер и имя.

– Вот, – протянул он визитку девице, – если вдруг передумаете, то звоните. Но не советую вам сильно тянуть, потом процесс будет запущен и его уже будет не остановить.

Руководитель отдела тупо смотрела на визитку, она видно вообще не понимала что это такое, но автоматически взяла её в руки.

Это был один из любимых приёмов Виктора. Эти визитки, были своего рода крючком, на который он ловил рыбу. Можно было просто оставить контакты, но это не то. Он ушёл и разговор начнёт стираться из памяти, казаться не таким напряжённым, ситуация не такой острой. Но оставшаяся визитка служила физическим напоминанием о возникших проблемах. Те, кому он их оставлял, после его ухода подолгу вертели их в руках и постепенно, вместо того чтобы успокаиваться, наоборот начинали паниковать. Это был физический символ начинающихся проблем. Поэтому, раздавал он их только тем, на кого пытался оказать давление. Трудно было понять, работает ли это на самом деле, но ему казалось, что очень хорошо работает. Всегда, после того как он оставлял визитку, ждать долго не приходилось. Реакция следовала в ближайшее время.