Адская училка

– Второе звено – приступить к разделению!

Блестит сталь. Топоры и тесаки покидают ножны!

Прорезиненные громилы бросаются на дергающуюся конструкцию из человеческой плоти. С уханьем и гиканьем, молотят клинками извивающийся ужас! Обступают, прижимают к земле – и начинают рубить конечности! Миха видит, как над потоками кровавых брызг взлетают отсеченные пальцы и уши. Как парни в костюмах химзащиты отрезают ноги от бьющегося тела. Как окружающее пространство заливают струи багрового фарша.

В этот момент – полурасчленённое существо вносит диссонанс в слаженную командную работу.

Изрубленный корпус рывком поднимается над землёй, ерзая на кровавых обрубках.

Суповой набор пытается покинуть кастрюлю!

Рука выпотрошенного существа входит в собственную грудную клетку. Выламывает ребро. И молниеносным движением втыкает острую кость в брюхо одному из бойцов.

Тот отшагивает, зажав рану. Хрипит и пятится. Падет на колени. Заваливается на траву. К нему подскакивает один из бойцов, жонглирует аптечкой и инъектором. Хватает раненного за шиворот, тянет сквозь заросли. Остальные бойцы завершают дело. Через минуту – на мокрой листве остаётся лишь дёргающийся корпус, лишенный головы и конечностей.

– Брат Филарет! Приступить к экстракции!!!

Один из бойцов ставит ботинок на искорёженный человеческий остов, склоняется над кучей мяса. В его руках прибор, похожий на огромный пылесос. Вместо мешка для мусора – прозрачная колба. Толстый металлический щуп входит в дергающиеся останки, извивается, пульсирует, нащупывает цель. Раздаётся оглушительный вой насоса. Секунда – и в колбе оказывается розовая медуза. Тонкие нити липнут к стеклу. Из клубка вен и багровых пузырей выходит мутный глаз. Человеческий глаз, присоединенный к громадной кроваво-красной амёбе.

На Михаила Сомова обрушиваются воспоминания.

Он уже видел подобную мерзость.

Более того – он её съел. Проглотил в виде смузи, вместе с колой и святой водицей.

Миха теряет способность удивляться или испытывать отвращение. Сил несчастного школяра хватает лишь на то, чтобы не обделаться от ужаса, и не выблевать собственные потроха. Но самое страшное ещё впереди.

***

Сквозь пыхтение закованных в броню расчленителей прорывается истошный женский голос.

– Батюшки!!! Господи Иисусе!!! Вы кто такие?!! Что это вы делаете?!! Что же вы делаете, ребята?!!

Сом поворачивается на крик.

На краю опушки, в тридцати метрах от кучи изрубленного мяса – пожилая тётка с грибным лукошком. Она разглядывает лужи алого кетчупа. Замечает отсеченные конечности, комки малинового варенья на зазубренных клинках, и багровые разводы на костюмах химзащиты.

Несчастная пенсионерка понимает – она оказалась не в том месте и не в то время. Её лицо белеет. Корзинка выпадает из рук. Опята высыпаются на грязные резиновые сапоги. Закрыв рот ладонями и выпучив глаза, тётка начинает медленно пятиться. Громилы замирают над горой расчлененки. Безмолвно пялятся на любительницу тихой охоты. Немая сцена длится пару секунд.

А после – злая Судьба находит ещё один способ ужаснуть Михаила Сомова.

Без всякой команды, мерзавец в противогазе выхватывает пистолет. Щелкает предохранителем. Яркая вспышка, звуковая волна – и пенсионерка летит в кусты, разбрызгивая мозги из дыры во лбу.

Тело не успевает упасть – а перед Михаилом Сомова уже пульсируют огромные алые буквы. Буквы складываются в слова. И эти слова убивают последние остатки оптимизма. Последнюю надежду забыть о майоре, попе, и резиновых коллегах дружной парочки.

Они мочат свидетелей.

Мочат без раздумий и промедлений.

Чем бы бронированные пидоры не занимались – они на самом деле мочат свидетелей!!!

***

Вооруженные до зубов бойцы и пленный школяр выбираются из лесополки. Через несколько минут они выходят к грузовику.

Миха набирается смелости, и, пытаясь перебороть дрожь в голосе, обращается к ближайшему громиле. Он мобилизуют всю свою волю, дабы не зарыдать от ужаса в самый неподходящий момент. Его речи звучат вежливо, разумно, и даже официально.

– Господа, надеюсь, был вам полезен… очень рад, очень рад содействовать. Готов помочь в любое время. Искренне рад. Спасибо огромное! А сейчас… с вашего позволения… я на автобус, пока не стемнело окончательно. До приятной встречи…

Вместо ответа – палец громилы показывает на грузовик. Сомову ничего не остаётся, кроме как переминаться с ноги на ногу рядом с машиной.

Его караулит ублюдок в броне и резине. Кажется, он не собирается палить в напуганного школяра. Но и не торопится в очередной раз рассказывать о подвигах во имя Россиюшки, депутатском мандате, и прочих благодеяниях, что обещаны выпускнику. Он просто стоит, держа ладонь на кобуре.

Михаил Сомов погружается в пучины отчаяния и страха. Воспоминания пятнадцатиминутной давности смешиваются с мыслями о грядущем – и эта смесь чернее ночи. Больше всего на свете Миха желает дать стрекача. И бежать, бежать сломя голову, пока не достигнет самого центра Уд-Слюнявской Впадины. Однако, он не потерял связь с реальностью. У него есть основания полагать, что похитители отреагируют на подобный маневр не руганью, но стрельбой.

Миха понимает – ребята в химзащите выкидывают фокус со стрельбой и расчленением не в первый раз.

Возможно, даже не в десятый.

Без всяких сомнений – у этих засранцев есть протокол. Никто не суетится. Никто не тянет папироску, облокотившись о колесо. Каждый занят своим делом. Одни снимают с грузовика маскировочные сети. Другие – направляются обратно в лесополосу, держа тяжелые канистры.

Через пару минут, Сом превращается в свидетеля очередного злодеяния. Над деревьями поднимается столб густого чёрного дыма. Ветер приносит запах гари и химической дряни. Друзья майора подожгли лес.

Чтобы уничтожить улики?

Чтобы скрыть следы собственного присутствия?

***

Сом не успевает изобрести ещё какую-нибудь причину. Резиновый дуболом выуживает знакомый планшет. Но вместо того, чтобы развернуть экраном к школяру – втыкает в ухо наушник. И начинает рапорт.

– Объект не появился. Интерес объекта к биологическому следу не подтверждён. Вместо объекта – спровоцирован обычный пожиратель, предположительно С-тип. Экстракция проведена успешно. Есть потери среди личного состава. Брат Пётр ранен в брюшную полость. Состояние не критическое. Есть потери среди гражданских. Предположительно, местная жительница. Ликвидирована как свидетель. Пацан избежал контакта с пожирателем. Он выжил, став свидетелем операции. Какие распоряжения на его счёт?

Многострадальная душа Михаила Сомова снова уходит в пятки. К несчастью, он не потерял способность анализировать ситуацию.

Чёртовы мудаки не только выглядят как выжившие из ума реконструкторы – они ещё и называют друг друга братьями! Вот только игры и игрушки проклятых задротов совсем на другом уровне! Это сраная секта, а не спецотряд армии, полиции, или внутренних войск!

И, всего хуже, сукин сын даже не пытается скрыть содержание переговоров! Значит, в этом нет нужды! Значит, он уже сделал своё дело!

Сердце школяра превращается в кусок самого холодного льда. И готовится выйти из задницы. В который раз за последнюю неделю, его охватывает предчувствие скорой и неминуемой смерти. Повинуясь инстинктам, Миха пятится к лесу.

– Куда намылился, пацан?

Хрип из противогаза заставляет Сомова застыть на месте. В нём сражаются два желания – бежать и толкать бессмысленные речи. Второе желание побеждает.

– Я ничего не скажу!!! Я ничего не видел!!! Клянусь, вообще ничего! Клянусь! Клянусь!!!

– Тише, пацан. Полезай в машину. Брат Фёдор, дай ему успокоительного. Пацан, у тебя шок. Сейчас полегчает. Всё в норме. Всё уже закончилось. Если будешь орать – поедешь в ящике. Ты меня понимаешь?

Миха затыкается, энергично кивает. Камень падает с души. Кажется, он еще нужен майору. Нужен для какого-нибудь плана, безумного и исключительно кровавого. Рядом оказывается один из «братьев», в его руках аптечка. Сом показывает ему большой палец, пытается улыбаться, бормочет «я в норме, я в норме». Тот выуживает фонарик, без лишних сантиментов берёт одинадцатиклассника за подбородок, светит фонариком в зрачки. А после – вытряхивает таблетку, подносит к самому носу. Сомов покорно проглатывает пилюлю. Забирается в грузовик. Садиться на скамью. Сжимает колени ладонями. Рядом рассаживаются парни в броне. Раздаётся звук мотора.

Даже парализованный страхом, даже в минуты, когда все силы организма направлены на удержание собственного дерьма – Сом пытается думать. Пытается изобрести план побега. Увы, все его построения сводятся к трём пунктам.

Не нервировать похитителей.

Не делать лишних движений.

Ждать и надеяться, что Судьба, эта бессердечная сука с огромным окровавленным членом, не приготовила новое испытание для его задницы.

Разумеется, его надежды тщетны. Михаил Сомов намертво прилип к шведскому столу, где в каждом блюде – лишь ужас и смерть.

***

Машина трясётся по просёлочной дороге. В салоне душно. Ноздри режет запах химической дряни, которой «братья» смывали кровь с резиновых костюмов. Минута идёт за минутой. Колёса оказываются на асфальте, тряска заканчивается. Миха пытается понять, куда его везут. Они вернулись в город? Или направляются в промышленный район на берегу Курнявки?

Раздумья прерывает встревоженный голос похитителя, который сторожил пленника, и до сих пор не вынул наушники.

– Брат Филарет! На базе что-то происходит! Возможно, красный код!!!

– Связь на громкую!

Палец тычет в планшет. Кузов грузовика заполняет шум радиоэфира. Где-то на заднем плане раздаются хлопки. Сом понимает – это выстрелы! Ответственный за связь боец срывает противогаз, прижимается губами к серому пластику, начинает кричать в микрофон.

– Серафим-два! Серафим-два! Доложить ситуацию! Кто на связи?! Что у вас происходит?! Серафим-два, приём!?

Стук и скрежет.

Звуки тяжелых шагов.

Грохот хлопающих дверей.

Раскаты автоматных очередей.

Громила не перестаёт щупать эфир позывными, пытается пробиться к своим коллегам. Или товарищам по оружию?Или просто-напросто подельникам?

– Серафим-два, приём!!! Приём!!! Серафим-два, это красный код?!! Подтвердите красный код!!!

Наконец, сквозь шум и грохот слышится чей-то крик.

– Подтверждаю!!! База атакована!!! Эта сука здесь!!! Эта сука нас атаковала!!! Повторяю, база атако… нет! Нет!!! Нее-е-е-ет!!! Изыди, сатана!!! Нее-е-ет!!! Изыди, во имя гос… аааааааааааа-а-а-а не-е-е-е-е-е-еееет!!!

Снова звучат выстрелы. В этот раз – совсем близко. Человеческий голос переходит в высокочастотный визг, полный боли и отчаяния. Вопль обрывается на самой высокой ноте. Раздаётся звук удара, затем жуткий треск. Связь рвётся. В кузове грузовика повисает тревожная тишина.

Ещё один упакованный в резину боец стягивает противогаз.

Звучит его голос, спокойный и собранный.

– Объект на заводе. Она пытается нас переиграть. Подготовиться к огневому контакту. Колем по восемь кубов рамирезола и по три куба кардиопротектора. Уповайте на Всевышнего, братья, и колите без страха. Сегодня мы достанем эту тварь!

Громила выуживает из разгрузки инъектор. Вставляет прозрачную капсулу. Прижимает стальное сопло к шее.

Размашисто крестится – и взбадривает себя зарядом тактических стимуляторов. Затем повторяет процедуру. И ещё раз, для пущей уверенности. Его «братья» занимаются тем же самым.

Ударная доза химии не идёт на пользу всем и каждому. Кто-то начинает мычать и биться затылком о кузов. Кто-то хватается за сердце, пытается разодрать резиновые одежды. Ещё один боец падает между скамейками, судорожно стучит ногами, блюёт себе прямо в противогаз. За стёклами маски бурлит и плещется содержимое желудка. Сидящие рядом боевики рвут резиновый хобот, держат челюсть, пытаются вставить в глотку прозрачную трубку. Лежащий боец хрипит, выпускает из ноздрей красно-коричневую жижу. Снова мелькают аптечки и иньекторы. Кто-то отделяет от тела бронированную пластину, вспарывает слои резины и камуфляжа. Кто-то пускает в ход дефибриллятор.

Миха чувствует, как спина и ладони покрываются холодным потом.

Он катается с отрядом вооруженных до зубов качков, насмерть обдолбанных какой-то дрянью! И эта развесёлая компания опять собирается жечь, резать, и палить из всех стволов! Ёбаные кровожадные наркоманы!

Над стонами, кряхтеньем, зубовным скрежетом, звяканьем затворов и звуками рвоты – летят торжественные речи.

– Возрадуйтесь, братья, ибо близок час святого дела! Свет да одолеет тьму!

Глава 16

Солнце опускается за громаду Второго Пищевого Реактора.

Сумерки расползаются по Кривограду.

Под звуки молитв и плеск блевотины, Михаил Сомов и его новые друзья путешествуют из кошмара в кошмар.

Полосы электрического света выхватывают из темноты резиновые туши, зловонные лужи на полу, остекленевшие глаза за пластиком кислородных масок. Иглы, клинки, вороненые стволы. Охотники за воющим мясом теребят свои фраерские наборы. Воздух пропитан кислятиной и предвкушением. Предвкушением кровавой суеты. Предвкушением скорой смерти. Ужас давит, душит, цементирует несчастного школяра.

Миха пытается противостоять страху. Набирается храбрости и подаёт голос. Начинает ныть, глядя на громилу, похожего на командира шайки обдолбанных боевиков. По какой-то нелепой причине, он вспоминает об обещаниях, договорах, подвигах, и прочих глупостях.

– Разрешите обратиться… Майор же говорил, что, ну, это последнее задание, а потом…

Вместо ответа, прорезиненная клешня с немыслимой скоростью хватает школяра за ухо. Сом не успевает завопить от боли. В щёку упирается ствол пистолета!

Миха чувствует запах гари и оружейного масла – и, в который раз за этот проклятый день, едва не обделывается от страха. Он знает, чувствует – съехавший торчёк пальнет в него. Пальнет без всякой причины. Пальнет, даже не задумываясь!

Из фильтра маски вырывается хрип, отдаленно напоминающий человеческую речь.

– Брат Феофан? Пацана снова в ящик?

– Нет, нет. Берём на завод, пустим сопляка за забор. Возможно, объект его унюхает. И отреагирует, высунется. Такой сценарий всё ещё возможен. Брат Иаков, держи пацана рядом. Ты в порядке, брат Иаков? Пошло по жилам? Потекло, забурлило?

У Сома хватает ума не прерывать наркоманскую беседу новой протестующей речью. Он прижимается спиной к тенту. Что есть силы тянет руки вверх. Словно мало угроз, словно мало пушки перед носом – бронированный мерзавец делает неприятную поездку ещё более неприятной. Металлическое рыло поднимается, открывая искусанные губы. Громила шипит прямо в лицо Сомову, стуча зубами и разбрасывая слюни.

– Только пикни, вышибу мозги на хуй. Господом клянусь, откроешь рот – сразу в лоб. Понял, сучёнок? В лоб, сразу на хуй, прямо вот сюда. Понял? Ни единого звука, сучий, блядь, греховодник. Понял, блядь? Понял, блядь? Понял, блядь?!!

Ствол врезается в скулу. Оружие дрожит в руках боевика. Дрожит ещё сильнее, чем Михаил Сомов.

***

Через пять минут грузовик останавливается. Брезентовый полог распахивается, впуская порцию свежего воздуха. Пленника хватают за шиворот. Выкидывают из кузова. Подельники Попа и Майора рассыпаются вокруг грузовика. Щупают окрестности лучами целеуказателей. Прилаживают на лбы приборы ночного виденья. Вытряхивают комья блевотины из фильтров противогазов. Бойцы вытаскивают знакомые ящики. Раздаются хлопки, над пластиковыми сотами взмывают стрекочущие микромашины.

Миха провожает взглядом стайку дронов. Украдкой осматривается. Под ногами – разбитая дорога. Из трещин в асфальтовой коросте поднимаются островки травы. Дорожное полотно петляет сквозь свалку строительного мусора. Все окружающее пространство завалено бесформенными блоками из серого бетона. Чахлый кустарник, снопы ржавой арматуры, груды колотого кирпича. Впереди – забор из такого же серого бетона, увенчанный кольцами колючей проволоки. За забором возвышается четырёхэтажное здание. На фасаде темнеет барельеф с мужчиной в спецовке. Напоминание о великой стройке, о славных днях Кривограда. В руках трудяги лопата. Вместо головы – бесформенное ржавое пятно. За зданием виднеются остовы сушилок и элеваторов.

Сомов наконец-то понимает – его привезли в старую промзону на левом берегу Курнявки. Это завод сыпучих материалов. Предприятие ударного социалистического труда, закрытое в далёких девяностых. Новая волна страха накрывает несчастного пленника. Руки начинают мелко дрожать. Слишком много впечатлений за один день. Слишком много дерьма, большая часть которого просто не укладывается в голове. Но юный ум пытается справиться с шоком. Пытается задавать вопросы.

Прорезиненные мудаки устроили здесь что-то вроде командного пункта?

Или просто тусуются на зассаных развалинах, как и положено торчкам?

Миха пресыщается сумеречным индустриальным ландшафтом. Переводит взгляд на своих похитителей. Несколько боевиков склонились над защищенным ноутбуком. На экране – пляска серых и рыжих пятен. Оператор дронов шевелит джойстиком, сосредоточенно бубнит себе под нос.

– Прилегающая территория – чисто. Перехожу в режим теплового сканирования. КПП – четыре тела. Блок один – чисто. Блок два – чисто. Первый этаж заводской конторы – шесть тел. Второй этаж – два тела. Третий этаж – полтора тела. Четвертый этаж. Два тела. Секунду. Есть движение! Подтверждаю перемещение на четвёртом этаже!

Громила выдергивает ствол, экзальтированно потрясает пистолетом, и начинает орать изо всех сил.

– Подтверждаю огневой контакт! Три комбатанта забаррикадировались в кабинете! Объект внутри! Четвёртый этаж, левое крыло! Она зачищает здание, этаж за этажом! Вперёд, братья! Достанем эту суку!!!

Вооруженные ублюдки бросаются к заводским воротам. Михаил Сомов делает отсутствующее лицо и разворачивается в противоположную сторону. Подзатыльник прилетает вместе с командой.

– Вперед, пацан! Не отставать!!! Вперёд, блядь твою мать!!!

Ствол пистолета касается взмокшего лба – и Миха бежит за бравым отрядом, придерживая штаны и стуча зубами. Позади школяра скачет один из «братьев», не отрывая взгляд от пленника.

Перед бетонным забором происходит заминка. Ворота заводского КПП закрыты изнутри. Боевики лепят на сталь колбаски из пластида. Сомов затравленно озирается.

Прямо перед ним – железный щит. На щите выцветая надпись – «Въезд по пропускам. Частная собственность. Территория охраняется вооруженной о…». Чтению мешает темная горизонтальная полоса. Сом поднимает взгляд. Над выкрашенной плоскостью болтается противогаз, точно такой, как у его похитителей. Из резинового хобота течет вязкая жижа, похожая на малиновое варенье. Из-под маски лезут разводы той же дряни. Миха вглядывается – и обнаруживает в своём сердце области, ещё не заполненные кошмаром.

Это оторванная голова. Голова в противогазе, одетая на ржавое полотно, точно долька апельсина на край стакана. Сомов забывает об осторожности. Тычет плацем в котлету из мяса и резины. Зажмуривается, воет, пытается протестовать.

– Гля… глядите… гля… я не пойду… нет, пожалуйста, нет, нет…

Вместо ответа – за спиной раздаётся грохот. Ослепительная вспышка съедает тени. Направленный взрыв высаживает петли. Стальные створки падают в облако пыли. Первое, что видит Михаил Сомов на территории завода сыпучих материалов – это человеческая нога, лежащая в луже свежей крови.

***

В четырехэтажном здании заводской конторы два подъезда.

Тактический сценарий очевиден и прост – зажать противника на последнем этаже и залить свинцом.

Бойцы не теряют времени. Отряд делится на две группы и бросается ко входам, даже не думая о маскировке. Приставленный к школяру охранник хватает подопечного за шиворот. Тянет за собой по лестнице. Несколько секунд – и одинадцатиклассник попадает с корабля на бал. Прижимается к стене на лестничной площадке третьего этажа. Сопит, таращит глаза от ужаса, пытается отдышаться.

Перед ним – широкие спины громил. Позади – оператор дронов клацает на своём ноутбуке. Пара малюток проносится над головами боевиков, залетает в дверной проём. Сом слышит отрывистые команды.

– Чисто! Двигаемся! Чисто! Двигаемся! Чисто!

Команда продвигается уверенным гусиным шагом. Лучи целеуказателей пляшут по дверям и стенам. Сумерки сгущаются с каждой секундой. Миха и его новые знакомые оказываются на четвертом этаже.

Когда-то здесь размещалась заводская бухгалтерия. Часть зала захламлена: груды изломанной мебели, шкафы и столешницы, цветочные горшки, покрытые слоем пыли грамоты. В другом конце зала – аккуратные прямоугольники полиуретановых лежаков, печка, стопки алюминиевых тарелок, баллоны с пропаном. Возле окна тренога. На треноге зрительная труба. Прорезиненные дуболомы обустроили зону отдыха в турецком стиле, не хватает лишь кальяна и груды подушек. Миха понимает – веселая компания жила на заводе не день и не два, точно сраные сквоттеры.

– Чисто! Двигаемся! Чисто! Дви… контакт! Контакт!!!

Грохот автоматических очередей заполняет зал!

Громилы из первого звена падают на бетон, укатываются в стороны. Остальные бойцы рассыпаются вдоль стен, ищут укрытие. Михаила Сомова снова хватают за шиворот и куда-то тянут. Он не успевает понять, что происходит – как пол содрогается от оглушительного взрыва! С потолка срываются струи бетонной крошки, зал исчезает в клубах пыли!

Сомов приседает, стискивает голову руками— и обречённо воет, ожидая нового акта кровавого представления. Но стрельба смолкает так же внезапно, как и началась. Оператор дронов колотит по клавишам, пытается восстановить связь с летающими игрушками. Заем стучит пальцем по ларингофону, громко шепчет в микрофон.

– Отставить! Оставить гранаты! Брат Феофан, доложи ситуацию! Команда два, приём?!! Приём, как слышно, приём?!!

Над прорезиненными удальцами повисает напряженная тишина.

***

Ноутбук падает в пыль. Координатор поворачивается к остальным головорезам.

– Дроны потеряны. Визуального контакта нет. Радиоканал пуст. Думаю, эту суку взорвали. Наверняка, у нас есть жертвы. Готовьте ревиталайзеры. Работаем наощупь! Двигаемся вперёд, братья!

Вооруженные до зубов засранцы не успевают выполнить команду. В дальнем конце зала раздаются отчётливые звуки шагов. Стволы вскидываются одновременно. Сквозь клубы пыли проступает размытый силуэт. Это человек. Человек в броне поверх костюма химзащиты. Он медленно двигается к группе бойцов.

– Не стрелять! Брат Феофан? Где остальные?!

Шаги приближаются. В движениях выжившего что-то странное. Что-то ненормальное. Он подпрыгивает вверх и вниз, словно тряпичная кукла на верёвочках.

– Брат Феофан? Что происходит? Брат Феофан, это ты? Что с тобой?! Стой! Стоять!!! Внимание… огонь только по моей команде!!!

Тревога в голосе похитителя не предвещает ничего хорошего. Миха опускается на корточки. Затем на четвереньки. Никто не обращает внимания на его манёвры, все взгляды прикованы к движущейся фигуре. Каким-то шестым чувством, Сом понимает – это третий звонок. Представление вот-вот начнётся.

***

Человек выходит из облака пыли. На голове нет противогаза. Лицо запрокинуто. Кольчуга на шее разорвана. Вместо трахеи – широкая кровоточащая рана.

Время превращается в липкую слизь. Из ада поднимается тележка с фастфудом. Повар в алом фартуке протирает тарелки жирной салфеткой. Вываливает перед публикой свежеприготовленное угощение. Горячий салат из ужаса, смерти, и свинцовых желудей.

Челюсти мертвеца разъезжаются в стороны.

Выламывая зубы, изо рта выходит ствол крупнокалиберной автоматической винтовки.

Тело отрывается от пола. Летит к группе бойцов, бьётся в воздухе, изрыгая потоки огня и экспансивных противопехотных пуль!

Парни в противогазах падают как кегли. Взрываются. Рвутся на части. Переходят из твёрдого состояния в газообразное. Превращаются в кляксы, лужи и облака багровой взвеси. Тактическая формация тает, словно первый снег под струёй мочи. Сомов прижимается к бетонному полу, ползёт как ящерица, скользит по комьям теплого фарша. Его одежда моментально вымокает от потоков чужой крови.

Рядом проносится… Господи, Иисусе, стой, сердце, стой!!!

Рядом проносится фигура в спортивном адидасовском костюме. Знакомая фигура. Россыпи дымящихся гильз падают на пол рядом с когда-то белыми кроссовками. Михаил Сомов видит грандиозную задницу, сотрясаемую отдачей. Вид со спины не оставляет сомнений.

Нона Викторовна Иванчук собственной персоной!!!

Педагог из десятой школы держит перед собой тело. Держит за ремень, одной рукой, без видимых усилий. Прикрывается окровавленным трупом, словно щитом. И расстреливает боевиков в утор, через амбразуру в черепе мертвеца!

Не переставая палить, бестия пинает труп под зад!

Тело с застрявшей в башке винтовкой пролетает над Михой, с грохотом врезается в стену. Но звуки стрельбы не стихают – двое или трое выживших боевиков успевают укрыться за горами хлама. Тактическая наркота делает своё дело – залитые кровью бойцы даже не думают отступать, перегруппировываться, или зализывать раны! Они заливают противника ответным огнём!