Розовым мелом

И у него есть ключи.

Глава вторая. Принцесса

VS

Князя

POV Принцесса

Первое желание – треснуть его по роже зонтиком, висящим на крючке вешалки. Второе – развернуться и сбежать. Но если первое ещё можно было как-то оформить, второе точно не предоставлялось возможным. Некуда мне идти. С подругами голяк, парня в наличии больше не имеется. Остаётся вокзал. Или в клубе ночевать, но вряд ли охрана разрешит.

– Как же ты меня бесишь! – со злостью вырываю у Князева лифчик. Итак, выбираем третий вариант. Самый глупый, но нейтральный.

– Я тебя? – саркастично хмыкает тот. – А ты меня? Вы только посмотрите, как у себя дома расположилась.

– Я и так у себя дома, придурок!

– Вот здесь бы я с тобой не согласился. Ты нахлебница, которая решила, что у неё есть какие-то права эти квадратные метры.

– Слушай, ты меня достал! Не мог дальше оставаться у себя там за океаном? Знал бы, как спокойно без тебя жилось!

– Догадываюсь, но ничего не поделаешь. Закончилась лафа, принцесса. Я здесь и в ближайшее время никуда не денусь. А ты совсем одна, без защиты, – вот это ухмылка. Наверняка так ухмыляются гиены, когда обещают жертве, что не сделают ей больно. – Знаешь, что это значит? Что ты полностью в моей власти.

Вдох-выдох, Крамер. Вдох-выдох.

– И чего же ты от меня хочешь? – моя челюсть стиснута так крепко, что зубная эмаль вот-вот пойдёт трещинами.

– Для начала можем закончить то, что не успели, – многозначительно подмигивает мне Илья, оттопыривая языком щеку – неприличный жест, намекающий ясно на что. – Теперь то менеджер за нами не подглядывает.

Фу, блин. Он серьёзно?

– Я сейчас блевану.

– О, у тебя настолько паршиво с практикой? Ну ничего, поднатаскаем, – эта сволочь в открытую измывается.

Вдох-выдох, Крамер. Вдох, мать его, выдох.

– Ты идиот.

– Ну а что такого? Не чужие ж люди. По старой памяти, а?

А-а-а, ненавижу! Но надо успокоиться. Срочно. Он же именно этого и добивается – выводит меня из себя и наслаждаться результатом.

Делаю очередной глубокий вдох.

– Ну, давай. Снимай штаны, – киваю я на его джинсы, скрещивая на груди руки. Если бы не болтающийся лифчик, смотрелось бы вполне грозно.

Ха. Что, не ожидал? Не собираюсь я под твою дудку плясать, тупое ты существо. Неужели ещё не понял?

– Думаешь, не сниму? – опасно щурится Илья.

– Почему же. Твоей соображалки хватит. Ты ею никогда не отличался.

А вот теперь мальчик уязвлён.

– Не подскажешь, сколько дают за убийство?

Эм… это риторический вопрос?

– Предумышленное? Или в состоянии аффекта? Огорчу, тебе светит по полной. Мордой не вышел. Слишком на уголовника похож.

Тут, конечно, кривлю душой. Мордой-то он как раз и вышел, а вот с характером жёстко пролетел. При раздаче явно бракованный подсунули. А так, несмотря на всю мою к нему неприязнь, глупо отрицать очевидное – сам по себе Князев довольно привлекателен. Был и лишь стал ещё больше.

Природа щедро его наградила генами дядя Володи, а тот по молодости был просто офигенным красавчиком. Да и сейчас таким как бы остаётся, просто чуток засахарившимся с годами. Так что сыну досталось всё самое лучшее: острые скулы, упрямый подбородок, густые тёмные волосы, светлые выразительные глаза… Не были б они только такими тяжёлыми и колючими, когда в поле зрения попадала я.

Стыдно признаться, но мелкой, лет в тринадцать, он мне нравился. О-о-очень. Я даже думала, что влюбилась. И это несмотря на унижения с его стороны и постоянное подстрекательство одноклассников, которых он науськивал дружить против меня.

Наивная дурёха мечтала порой по ночам, что всё это его поведение только из-за взаимной симпатии. Мол, в один прекрасный день он ка-а-ак признается мне в любви, да и заживем мы долго и счастливо…

Слава богу, отпустило быстро. Тяжело быть влюблённой в того, кто ежедневно доводит тебя до слёз. Но и со слезами я научилась быстро справляться, а теперь вот вынуждена мириться с плоскими скабрезными шутками.

О времена, о нравы.

– Крамер, на твоём месте я бы сильно не нарывался, – холодно замечает Илья.

– А то что?

– Ты же не хочешь, чтобы твои увлечения всплыли наружу? Кроткая и тихая Зои, умница, медалистка… и вдруг такая ипостась. Позорище на всю семью… – следом театральная пауза. Видимо, чтобы я успела задрожать в подобострастном трепете. – Но если будешь послушной, обещаю, родители ничего не узнают.

Приплыли, сушите вёсла. Дальше вплавь.

– Да ладно? Реально шантажировать меня решил?

– А что, получится?

Разве что в твоих похабных мечтах, извращённое ты чудовище!

– Ну попробуй, узнаешь, – с вызовом вешаю ему лифчик на шею на манер шарфика. – Оставь себе. Тебе же так понравилось ковыряться в моём белье. Можешь даже примерить, – заканчиваю этот тупой разговор и ухожу в комнату, которую выделили в моё пользование после переезда много лет назад. Когда стало понятно, что в одном помещении мы с этим имбецилом не уживёмся – либо он меня, либо я его, но кто-то кого-то точно бы придушил во сне.

– Стерва, – прилетает мне вслед.

– А ты просто жалок, – громко захлопываю дверь. Жаль замков нет, походу придётся врезать.

Мелкими-то было как-то до этого, а потом он уехал в училище и редко когда появлялся дома. Да и родители находились всегда рядом, чтобы его угомонить. А теперь вот мы вдвоём… и это стрёмно. Ещё ж зарежет ненароком, обставив всё как несчастный случай.

Не одна я об этом подумала.

– На твоём месте я бы в этой квартире не задерживался, – доносится до меня приглушённо с той стороны. – Ты ведь понимаешь, что я превращу твою жизнь в ад?

Так и хочется отвесить ему средний палец. Не на ту напал. Выкуси, милый! Посмотрим ещё, кто кого быстрее выживет!

– А я на твоём месте теперь с утроенной внимательностью следила бы за тем, что будет наливаться из чайника. Или ты уже забыл вкус кипячёной кошачьей мочи? – парирую я, вместо ответа получая злобный пинок, от которого в ужасе содрогнулась, но выстояла дверная коробка.

Удовлетворённо скалюсь. Помнит. Не забыл.

***

Конец марта. Слякотно. Зябко. И пока ещё слишком темно, несмотря на уличные фонари. Выхожу из такси, кутаясь в пальто, и торопливо ныряю в подъезд, прячась то ли от мокрого снега, то ли от просто дождя. Кататься на такси – удовольствие дорогое, пользуюсь им редко, если только метро ещё не работает.

Чувствую себя морально выпотрошенной и обессиленной, словно таскала мешки с кирпичами. А всего-то улыбалась клиентам, гуляя между столиков. Не спорю, можно обойтись и без этого. Некоторые танцовщицы сразу убегают в гримёрку после своих выступлений, но так много чаевых не соберёшь, а у меня чуть ли не каждая копейка на счету.

Правило третье для девочек, кто хочет выжать максимум из того, что имеет: будь раздражающе обаятельной и настойчивой. Где-то сама о себе напомни, присев за столик. Предлагай раскурить кальяны, мужики почему-то любят за этим наблюдать, видимо работает ассоциативное мышление. Если попросят выпить с ними – пей. Если клиент уже поддатый, можно незаметно выливать, но отказываться нельзя ни в коем случае. Обидятся.

Многие сами предлагают тебе что-нибудь заказать. Отсюда вытекает Совет #2: не стесняйся и заказывай, чем дороже – тем лучше. Им на этот момент на ценники обычно фиолетово, а выручка бара, между тем, потом так же высчитывает твои проценты.

Помимо очевидной прибавки активность положительно влияет на общение с начальством и дарит маленькие плюшки вроде статуса любимчика, для которых делаются поблажки. Текучка в таких клубах большая, поэтому самые работящие не останутся без внимания. Сегодня вот мне разрешили уйти пораньше, чтобы завтра не проспать тест. Ненамного, но для моего режима и пара лишних часов настоящий праздник.

Поднимаюсь на этаж и уже с порога слышу, что у Князева очередная туса. Сначала слышу, потом вижу завал курток и обуви в прихожей. В гостиной опять гогочет орава. Достал. Почему на него до сих пор не жалуются соседи понятия не имею: то музыка, то женские стороны из его спальни – устроил, блин, притон. Надеюсь, никто не думает, что это я, а то потом слухов не оберёшься.

Один геморрой от этой сволочи. До рассвета развлекается, спать можно только с берушами, а потом до вечера дрыхнет. Но и я в долгу не остаюсь: у меня теперь с утра на завтрак молочные коктейли, а у него скулящая от блендера башка. Пылесошу опять же теперь исключительно по утрам и с утроенной рьяностью. Чтоб неповадно было. Два в одном: и дома чисто, и его побесить получается.

За последнюю неделю тихая квартира, где гостей практически и не бывало, превратилась в филиал дурдома. И это несмотря на то, что мы с Ильей толком не пересекаемся в течение дня. Однако подгадить друг дружке возможности не упускаем.

Он снял все щеколды с ванной и туалета – я раскрошила ему слабительное в сахарницу. Матерился тот потом долго и отборно.

Он жрёт мои обеды без спроса – я посыпала его зубную щётку перемолотым острым перцем. Этот верблюд всё вокруг обплевал.

Он повыкидывал все мои крема и гели, заявив, что свалка ему не нужна – я сделала тоже самое с его боксерами. В смысле, перчика и туда подсыпала.

Детский сад, ясельная группа «Пакостники». Словно нам опять по одиннадцать лет. Только теперь уже мне не выдавливают майонез в рюкзак и не склеивают клеем страницы с домашним заданием, но от перемены мест слагаемых смысл не меняется.

И зачем это всё, спрашивается? Ради чего?

Да чёрт его знает. Наверное, потому что весело.

Ну, не всё и всегда, конечно. В меру. Точно ни черта невесело слушать стенания и скрип кровати через стенку. Опять же было совсем невесело, когда эта собака сутулая на второй день дверные замки поменяла, пришлось вызывать слесаря. Хорошо паспорт с пропиской был с собой в доказательство, что я здесь живу, а не пытаюсь вломиться.

Невесело было тогда же и свои шмотки на лестничной клетке обнаружить. Да и мыться, ожидая, что в любой момент к тебе вломятся, тоже не особо прикольно. В остальном ничего. Поддерживаем тонус и тренируем реакцию. А то я реально расслабилась без практики.

– О, а вот и фашистка притащилась. Об скольких мужиков сегодня потёрлась? – встречает меня ехидное Князевское, когда я прохожу мимо открытой двери в зал. Всё как всегда, толпа человек в восемь, куча бухла и покер.

Фашистка.

Охренеть как оригинально. Это обзывательство прилепилось ко мне давно, из-за фамилии. Крамер – немецкие корни же. А какие ещё должны были быть, если моя семья раньше жила в Калининграде, бывшем Кенигсберге. Что-то да есть, не поспоришь.

Игнорирую и его, и девицу, сидящую на его коленях. По-моему, очередная новая, но это не точно. Всё равно они на одно лицо. И где только он берёт этих кур? На птичьем рынке в отделе «Двое из ларца»?

Прохожу на кухню, в надежде быстро перекусить и отвалиться до утра, но меня встречает адовый сральник. Все столешницы завалены бутылками и пустыми коробками от доставки еды. Молчу про пол, весь в пятнах. И дымом воняет от тлеющих окурков в пепельнице. Козлы, неужели нельзя хотя бы на балкон выйти?

Задолбала эта помойка, сил нет. И ведь Илья из принципа её убирать не будет, уже проверено, а я в таком бомжатнике жить просто не могу, вот и приходится вечно за ним подтирать. Надоел.

Собираю всё в большой пакет и иду в его комнату, высыпая мусор на разобранную кровать. Пускай его чикуля всё убирает, прежде чем ноги свои раздвигать. Хоть какая-то польза будет от залётных шлёндр на этой хате.

– О, ты здесь. Чё, как оно? Скучаем? Пошли к нам, – на пороге вырастает Мартынов.

Мерзкая пропитая лопоухая рожа. С младших классов его ненавижу. Всегда ходил верным пёсиком за Князев и выполнял его приказы.

Запереть меня в кладовой? Пф-ф, да без бэ.

Подкараулить за школой, чтобы припугнуть – всегда за радость, бро!

А уж тот случай с заброшкой…

– Лучше откушу себе голову, – или под мусоровозку лягу.

– Зачем? Она ещё пригодится для другого, – Мартынов вперевалочку подгребает ко мне. – Я заценил, как ты пляшешь с голым задом. Может для меня тоже станцуешь?

– Мартынов, сгинь с глаз долой, пока по роже не получил.

Увы, с пьяным разговаривать всё равно что с деревом.

– Да а чё такого? Я заплачу, – тот в прямом смысле начинает занимать меня к стенке. Что вообще не кайф.

– Отвянь, сказала, – отпихиваю его, да только это мало помогает. – Реально ж огребёшь!

Угрозы тоже не помогают.

– Ой, да харе ломаться. Будто никто не знает, какие вы там ништяки у себя оказываете. Соглашайся, всё бабло тебе пойдёт, не надо комиссио… – одариваю его звонкой пощёчиной, не давая договорить. Мартынов мрачнеет. – Зря. Это ты зря. Я ж могу и по-плохому.

Вероятно, может. И, признаться, вот такие возможные последствия совместного проживания меня пугают больше всего. С бытовыми войнами я-то справлюсь, а вот если тупой компашке Князева моча вдруг в голову стукнет…

– Мартынов, свали, если челюсть дорога, – я не мастер по КМС, но тяжёлым зарядить реально могу.

– Да ща, ты мне теперь должна!

– Ломбард тебе должен. Мозги. Хоть какие-то бэушные, а то у тебя там всё пылью покрыло… А-а! – взвизгиваю, когда он хватает меня за запястье и выкручивает руку за спину. Больно выкручивает. Чтоб ничего не хрустнуло, приходится согнуться.

– Много болтаешь, дрянь… – злобно цедит тот, явно намереваясь довести дело до травмпункта, но ответить что-нибудь колкое и обидное не успеваю. За нашими спинами раздаётся спокойный голос Ильи.

– Развлекаетесь?

Глава третья. Тушёнка и прочие неприятности

POV Принцесса

Стоит и просто пялится. Князев, да что ж ты так выбешиваешь-то?!

– Убери своего долбоящера, пока я на вас в ментовку заяву не накатала! – злобно цежу, пытаясь вырваться. Благородство сдохло в двадцать первом веке. Не осталось нынче принцев, готовых защитить честь дамы.

Во всяком случае не в этой квартире.

– Тим, – окликает Мартынова Илья. – Оставь её.

Эм… Или осталось?

– Ван момент. Сначала проучу, – не унимается тот.

– Мартын: отпустил и ушёл, – тон не меняется, но в голосе Князева появляются новые нотки. Железные такие, безапелляционные.

– Ладно-ладно, – фыркает Мартынов в ответ, и я, наконец, получаю свою конечность обратно.

– Дебила кусок. Оба, – шикаю, нянча скулящее плечо. – Намордники на вас нацепить надо.

– Вот ты бы не нагнетала, – Илья ждёт, пока друг выйдет из комнаты, после чего повелительно тыкает на заваленную мусором кровать и со словами: – Убери, а то самолично добавлю, – выходит следом.

Убери? Ага, щас. Уже побежала. Только лыжи натру, чтоб скользили лучше.

Вместо того, чтобы выполнять приказ, нахожу недопитую тару из-под колы и хорошенько поливаю постельное бельё. Получай, хорёк-переросток. Меньше вякать будешь.

Осторожно высовываю нос в коридор, прислушиваясь. В гостиной гоготня гусей на пастбище не смолкает, но и на кухне, кажись, что-то творится. Вроде как мальчики беседы мужские беседуют, потому что сигаретным дымом тянет. Я бы подслушала, да неохота. Достали они меня, так что незаметно проскальзываю к себе и от греха подальше подпираю дверь стулом. Замком я пока так и не обзавелась. Но уже точно пора.

Вылезти из норы всё же приходится, минут через двадцать, ибо естественные нужды никто не отменял. К счастью, к тому моменту зона отчуждения освобождается, и я скоренько решаю все свои вопросы. Даже успеваю устроить после туалета мародёрскую вылазку до холодильника, чтобы прихватить съестного.

Писец. Это просто дичь так жить. Скоро не выдержу и пойду проситься к гастерам1 в вагончики. Там и то будет спокойней.

Мой улов: палка копчёно-вареной колбасы и полбатона чёрного хлеба. То, что нужно здоровому женскому организму, у которого главная фишка – откладывать цилюль на жопу. А у меня это вообще-то рабочий инструмент, ну да и чёрт с ним. Есть хочется сильнее, а все мои йогурты этот олень выпил. Поэтому прямо так, зубами, отгрызая от палки, возвращаюсь в комнату, после чего уже без дальнейших инцидентов ложусь спать.

А когда с трудом раздираю веки по будильнику, вижу раздетую до трусов тушу рядом с собой. На всякий случай недоверчиво потираю глаза, разглядывая огромную вытатуированную моську какого-то индийского божка с вензелями на размеренно вздымающейся спине и убеждаюсь, что это не глюк…

ЧТОООО? КАКОГО....

Нет, реально. На МОЕЙ подушке. В МОЕЙ кровати. В МОЕЙ комнате. Он совсем оборзел?

Сонливое состояние как рукой снимает. Такой наглости я ещё не видела, честно. Вопрос: как на неё реагировать? Впрочем, что значит, как? Зачем изобретать велосипед? Пойдём по давно устоявшемуся годами сценарию.

Так что спустя пару минут на Илью выливается полная кастрюля ледяной воды. Специально ледяной, я его жалеть не собираюсь.

– А-а-а! Умом тронулась, больная? – с ором подскакивает тот, очумело тряся башкой.

– Это я тронулась? Ты ничего не перепутал? Комнатой не ошибся?

– Не ошибся, – тот хочет было завалиться обратно на подушку, но та оказывается мокрой. Недолго думая, он просто перекатывается на ту сторону, где спала я. Там-то пока сухо. – Ты срач который устроила, подобрала? – бурчит он едва разборчиво, устраиваясь поудобнее. – Нет. Ну вот сама виновата. Где я ещё должен спать? В гостиной Огурец храпит.

– Да плеваться я хотела, кто где храпит! Проваливай!

– Обойдёшься.

– Последний раз предупреждаю!

– Отвали.

– Значит, сам напросился!

Вторая набранная кастрюля не заставляет себя ждать.

– Твою мать! Ты меня достала! – на этот раз психанувший Илья подрывается на ноги.

– ОТПУСТИ! – теперь уже истошно воплю я, когда он перекидывает меня через плечо и тащит куда-то. – Отпусти! Отпусти, сказала! – цепляюсь за косяки, пинаю и кусаю его, но тому хоть бы хны. Щёлкает выключатель и меня грубо скидывают в ванную, до упора врубая душ. – А-а! Холодная же!

– Да ты что? – глумливо кривится Князев. – Правда? Вот ведь неожиданность. Хорошо, что не кипяток, скажи?

Торопливо вырубаю кран, да только поздно. Я уже мокрая с головы до ног. И продрогшая. И бок болит после неприветливого столкновения с керамическим бортиком.

– Ты просто шедевральный идиот, – дрожащими губами выплёвываю я. Зуб на зуб, блин, не попадает.

– Сиськами не свети, – лишь советует тот.

В смысл… Блин! Поспешно скрещиваю руки на груди. Супер. Футболка-то у пижамы светлая. И тонкая. А под ней ничего нет.

– А у вас тут весело, – хмыкает появившийся на горизонте заспанный Огурцов. Ещё один знакомый с детских времен, но в отличие от Мартынова вменяемый. Мы никогда не общались с ним особо тесно, но и чего-то неприятного от него я тоже не припомню. – Вы каждое утро так закаляетесь? Типа в здоровом теле здоровый дух?

Илья молча закрывает перед его носом дверь, снимает полотенце с вешалки и протягивает мне.

– Ну что, дурь поубивалась? – спрашивает он пугающе мирно.

– Ты первый начал! – поспешно прикрываюсь махровым бронежилетом.

– Когда?

– Когда припёрся ко мне!

– Вот развела панику. Чего вопить сразу? Ладно бы приставал. Истеричка.

За неимением альтернатив, швыряю в него его же мочалку, удачно подвернувшуюся под руку.

– Выйди! – требую.

– Зачем?

– На спрос! А кто спросит, тому в нос!

– Хочешь, спинку потру?

– ПРОВАЛИВАЙ!

– Ой, да и больно надо, – Князев уходит, но через несколько секунд снова просовывает голову в щель. – Точно помощь не нужна? Раздеть – это я запросто.

– ДА УЙДИ УЖЕ! – снова торопливо прикрываюсь полотенцем. А-а, как же он меня достал!

– Нет так нет, – по-детски хихикает тот и уходит уже насовсем. Поспешно задёргиваюсь шторкой. Какая-никакая защита. Но если опять сунется, убью нафиг.

***

К счастью, никто ко мне больше не ломится, так что спокойно согреваюсь под тёплым, почти горячим душем. После чего, обмотавшись полотенцем, оставляю сушиться пижаму с нелепым единорогом на бельевой вешалке и возвращаюсь в опустевшую, ура-ура-ура, комнату.

Переодеваюсь и собираю мокрую постелку. Блин, теперь придётся ждать, когда высохнут подушки с одеялом, не говоря уже о матрасе. Сама себе двойную работу сделала, вообще умница.

Злая, да ещё и голодная, плетусь на кухню, где уже обитает местное лесное чудище. Сидит за обеденным столом, ноги забросил на столешницу, ковыряется в телефоне. Спасибо домашние штаны надел. А вот с футболками у него, видимо, напряг. Налезать перестали после того, как разнесло на стероидах?

– Что на завтрак? – спрашивает он слишком уж миролюбиво.

– Мышьяк.

– Тебе или мне?

– Тебе цианид.

– Годится, только посоли.

– Перебьёшься, – лезу в холодильник за позавчерашними макаронами и банкой тушёнки. – Я готовить тебе не нанималась.

– А зря. Должен же быть от тебя хоть какой-то толк.

– От тебя же его нет, почему я должна на твоём фоне выделяться? – резонно замечаю, разжигая огонь на плите под сковородкой. У кого-то кашка и яичница на завтрак, а у меня сразу по существу. Потом до ночи нормально не поем, так что лучше заправиться под завязку.

– Ты когда такая дерзкая стала?

– А ты последнее IQ когда растерял? Пока татуировки набивал?

На ногах они тоже, кстати, есть. Я успела заценить.

– Принцесса, не заговаривайся, – строго прицыкивает тот. – Лучше б сказала спасибо.

– За что?

– За то, что тебя вчера не изнасиловали.

– Твоя безмозглая макака? Вряд ли бы у него что-то получилось. Силёнок не хватило бы.

– Ты о себе слишком высокого мнения. В любом случае можешь по этому поводу не переживать. Он больше к тебе не подойдёт.

– Что так? Ему резко расхотелось мне присунуть?

– Нет, но он принял к сведению, что домогаться до тебя имею право только я.

С тяжёлым взглядом поворачиваюсь к нему.

– Сковородкой по морде давно получал?

– Один раз. От тебя же. Или тогда была не сковородка… – Илья задумался. – Совок?

– Садовая лопатка.

– А, точно.

– Можем освежить воспоминания.

– Знаешь, – он неохотно отрывается от телефона. – Вот годы идут, но ты не разочаровываешь. Всё такая же ядовитая. Стабильность залог успеха?

– Я повторяю вопрос: втащить?

– Давай не сегодня. Мне хватило бодрого пробуждения.

– Не тебе одному, – отворачиваюсь, занимаясь зашкварчавшим маслом, на которое вываливаю слипшуюся гору макарон. Какое-то время молчим, пока пытаюсь разодрать и обжарить это малопривлекательное месиво. – Где твой дружок?

– Ты про которого из? Один всегда со мной. Могу показать, убедишься.

Офигеть как смешно.

– Пошлостям учат в Штатах?

– Да не, это врождённое. Если ты про Огурца, он свалил. Сказал, мы слишком шумные для его похмелья.

– Свалил бы ты тоже куда-нибудь. Достал твой бордель.

– Достал, так свали сама. Даже помогу запаковать все маечки и шортики.

Да было б куда, с радостью! Но увы, я бесприданница. Дальние родственники в своё время подсуетились и отжали у осиротевшей девочки всё, что было возможно. Только что сарафан в горошек и пакет с игрушками оставили. Ну и саму девочку скинули как балласт.

Спасибо тёте Марине, её это не напугало, и они с дядей Володей дали мне всё, что были способны. Прошло столько лет, а я так и не смогла называть их «мамой» и «папой», несмотря на то, что люблю обоих безмерно и благодарна по гроб жизни. Но они и не навязывали. Даже решение по замене фамилии оставили за мной, понимая, что это то единственное, что осталось у меня в память о прошлой жизни.

Чем я могла ответить на их доброту? Лишь быть благодарной. Именно поэтому, собственно, и поступила в МГУ на нисколько не любимый экономический. Потому что его заканчивал дядя Володя и всегда хотел, чтобы Илья пошёл по его стопам, но Князев не только послал эту идею, но и отказался в принципе связываться с институтами, чем в своё время всех просто убил.

Он вообще много чего делал поперёк их воли. Частично из вредности, частично из-за меня. Его всегда раздражала моя «смиренность». Поэтому, собственно, он до сих пор и считает меня лицемерной подлизой. Я же просто старалась сделать так, чтобы его родители не пожалели о том, что когда-то приняли меня в семью.

– Что, бездомная, нечего возразить? – не дождавшись ответа, хмыкает Илья. – Вот тогда стой у плиты и кухарь. А если ещё и прикусишь длинный язык, мы даже сможем поладить.

– Я тебя ненавижу.

– Твоё право. Ты мне лучше скажи, у тебя все юбки такие короткие?

Что ещё за предъява? Нормальная у меня юбка, всё прикрывает.

– А тебя это как волнует?

– Меня никак. Но тогда уж надевай почаще вот эту. Прям зачётная, – в мою сторону светят экраном, на котором покоится моя же фотка с прошлого лета в лаковой мини-юбке. Стоп, эту фотку я никуда не выкладыва…