Королева с опытом работы

Сначала король хотел оскопить, ослепить и обезглавить нерадивого стража, прислав мне отделенные от него части, но граф делла Хара вступился и сказал, что принцесса будет благодарна за верного и неподкупного телохранителя, и лучше бы не обострять отношений между двумя странами. Поэтому Мариса выгнали с позором из дворцовой стражи, публично выпороли и лишили свободы, надев ошейник. Это было воспринято, как необычайно мягкий приговор. И сам Марис считал, что ему сказочно повезло, и вообще, он безумно счастлив снова быть со мной. А то, что я тут же воспользовалась им, как мужчиной, дает ему право надеяться, что он не совсем мне безразличен.

Пусть надеется. Надежный телохранитель мне необходим. Влюбленный человек – слабый человек, он лишается четкости сознания, но будет ставить в приоритет мои желания, а не свои. Уверена, при нем Адемар меня не тронет больше. А присутствие Мариса меня не будет так напрягать, как незнакомых стражников.

Лекарь буквально вчера мне сказал, что половая жизнь мне необходима, и с поиском фаворита следует поторопиться, так что Марис будет мне полезен вдвойне. К тому же он просто великолепен в постели. Мой ненасытный барс. Да, и в неправильном фэнтези бывают приятные моменты. Разве я не заслуживаю капельку счастья?

– Вы похудели, госпожа, – заметил Марис, гладя мой впалый живот.

– У меня много волнений, – отмахнулась я и улыбнулась. – Теперь ты не раб, ты мой личный телохранитель. Позднее я придумаю тебе звучный титул.

Марис с достоинством наклонил голову. А это не так-то просто сделать, лежа голым рядом с любимой женщиной! Есть в нем какое-то врожденное благородство, есть! Я чуть не засмеялась – надо же, какие глупости мне лезут в голову!

Когда я смогла вылезти из кровати, было уже темно. Я взяла запечатанный свиток от короля Эрберта и сломала печать. Ничего, кроме витиеватых красивостей и поздравлений с признанием моих прав там не было. Я облегченно вздохнула – о возвращении в гарем речи не шло. Но внутри свитка был вложен еще листок тонкой полупрозрачной бумаги. Мне писал Ромео делла Хара, я узнала его почерк. Тревожился о моей судьбе, хотел знать подробности моего возвращения, шутливо описывал историю с Марисом, тщательно обходя острые углы. Он представлял всю историю забавной шуткой, чем-то вроде водевиля, где обманутый супруг благородно прощает жену и ее любовника, чтоб все были счастливы втроем. Усмехнулась – граф Ромео не хотел меня волновать, но не мог не попенять за плохой выбор любовника. Справлялся, как меня приняли его родители, и в силе ли наша договорная помолвка. При побеге из гарема он дал мне свой родовой перстень, надеясь, что мне удастся попасть в замок делла Хара и там, представившись его невестой, спокойно передохнуть.

Начет родителей его ждет неприятный сюрприз. Я собиралась лишить старшего делла Хара прав управлять его владениями. Ввиду явной невменяемости. Да я до сих пор злюсь, вспоминая его прием в замке. Он не поверил ни одному моему слову, собирался выпороть и сдать страже, как воровку и мошенницу, укравшую перстень его сына. А помолвка… пусть будет. Я и позабыла о ней. Мне от этого не жарко, не холодно. Даже, наверное, для престижа принцессы лучше иметь официального жениха, надо только, чтоб о помолвке стало всем известно. Как жалко, что голубоглазого красавца Ромео женщины не интересовали. Посоветуюсь с сенешалем.

Марис Маутхур добавился в число моих защитников, и я была этому чрезвычайно рада. Первое время он вызывал острое любопытство своей экзотической внешностью и забавным шарданским акцентом. Несколько отважных дам пытались оценить его мужские достоинства, но Марис держался с ледяным непрошибаемым спокойствием, и со временем от него отстали. Разумеется, все знали, что он ночует в моей гостиной, как пес, охраняя вход в мою спальню, и шуточек ходило на этот счет множество, и не сказать, чтоб шутники были так уж неправы. На самом деле Марис охранял мое тело несколько ближе двери в спальню. Значительно ближе. Практически вплотную. Мы засыпали и просыпались, переплетясь руками и ногами.

Он и заметил потемневшие ареолы и увеличение моей груди, которое мы с Гертрудой маскировали полуприталенными платьями и всякого рода палантинами.

– Любимая, ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил он, поглаживая мой живот с едва заметной выпуклостью.

Я тяжело вздохнула. Опасаясь, что он заметит мое положение, я пыталась вытурить его из спальни, и немного ограничить наше общение, но спать в кольце его рук оказалось настолько приятно, что я сама себе удивлялась. Не могла без него уснуть, мне было холодно и страшно. Я списывала это на гормональные выверты беременности, ведь раньше всегда предпочитала спать одна, не терпела посторонних в постели. Вот и дотянула. Пришлось признаваться.

О, сколько ликования мелькнуло в его глазах! Ужасно жалко было его разочаровывать, но врать не хотелось совершенно. И он мне не поверил! Решил, что я просто не хочу давать ему напрасных надежд. Кротко улыбнулся и сказал:

– Я и не надеюсь, что смогу когда-либо стать твоим мужем. Но я уверен в своих чувствах. И в твоих. Никого с тобой не видел рядом за все это время. И… если не я, тогда кто?

Легкая ревность, прозвучавшая в его последнем вопросе, меня развеселила. Король Эрберт, значит, вообще им не принимался во внимание? Наши маги вот абсолютно уверены в его отцовстве, хоть и промахнулись на два месяца.

– Нет, ты его не хотела и не могла с ним расслабиться, – твердо сказал Марис после напоминания, зачем я прибыла в Шардан и чем занималась во дворце. – Ты хотела меня. И тогда, и сейчас. Мой ребенок. Сын?

– Марис, он не твой сын. Могу поклясться.

Марис мягко положил руку на мой живот.

– Не нужно. Я буду любить, и защищать вас обоих до последнего вздоха.

Еще два месяца зимы прошли относительно спокойно. Папеньке стало значительно лучше, маги не высовывались, и я стала подумывать о переезде в приморскую резиденцию. Пузико становилось уже довольно заметным, но слава широким юбкам с завышенной талией, пока не выдавало моего состояния.

– Если б я была беременна, никто бы даже не заподозрил, – сетовала Гертруда, помогая мне одеться. Да, при ее росте и мощной фигуре она могла бы ходить, наверное, до самых родов, лишь сменив платья на чуть более просторные. Но мне, при изящности принцессиного сложения, никого бы не удалось обмануть. К тому же мне становилось хуже. Все время хотелось спать, появилась слабость. Я бы списала это на привычную земным женщинам анемию, но Вардис бил себя в грудь, доказывая, что при всех его настойках и микстурах никакой анемии быть просто не может!

– А что тогда с нашей девочкой? – рычала на него Гертруда.

– Сильный маг растет! Он требует намного больше сил и энергии, не зря же так трудно зачать и выносить одаренного ребенка, – проворчал Вардис. – Вероника у нас девушка худенькая, субтильная. И не имеет собственной магии. Мне бы не хотелось вас пугать, но скрывать от короля Эрберта ваше положение больше нельзя! Ребенок нуждается в энергии отца.

– Что?! Никогда! – взвилась я.

– Оттягивая правду, вы только хуже сделаете себе и ребенку! У вас уже и так еле-еле сил хватает! Вы умереть можете от истощения и ребенка убьете!

– Другого мага найдите! – быстро нашла я решение. – Лэрд Венделин разве не поможет? Мы ведь никого больше не можем посвятить в нашу тайну.

– Брат – очень сильный маг, но может случиться конфликт магий, – задумался лэрд Вардис и забормотал, загибая пальцы. – Король Эрберт – огненный маг. Венделин – это вода, стихия прямо противоположная. Ваш папенька – тоже огненный, но значительно слабее Эрберта. У вас может быть унаследована через поколение земля, ваш дед был магом земли. Варроны, преимущественно, огонь. Деровер – опять земля. А вот Денвер – воздух, по материнской линии…

– А делла Хара?

– А что делла Хара? Он тут причем? – удивился лекарь.

– Он мой жених! – прошипела я. – Официальный. Если надо, чтоб со мной спал рядом маг, можно его вызвать, мы почти год уже помолвлены! Почему бы нам не пожениться?

– Вот только не говорите, что он – отец ребенка! Я прекрасно знаю его… гм-гм… предпочтения, – лекарь покосился на Гертруду. – Он очень слабый маг воздуха. Его и не учили, с его-то крохами магии. Вряд ли он сможет помочь.

– Вы же говорили, что я пустышка, значит мне все равно, от кого принимать энергию.

– Ребенку не все равно! Скорее всего, он тоже будущий огненный маг. Но родословную короля Эрберта я не знаю настолько точно, способности членов правящего рода – государственная тайна.

Я расстроилась. Совершенно не знала, какой маг Стефан. Не пришло в голову расспросить, уточнить. Искры на руках – это, видимо, огонь? Но тюремную решетку он поднял потоком воздуха! И стражника отбросил тогда воздушной волной, сам сказал. Бывают маги, владеющие двумя стихиями? Нет, сама не разберусь, знаний не хватит. Разве что порыться в родословных книгах? Там указан тип магии? Я наморщила лоб, вспоминая титул и фамилию Стефана. Барон деи Энгарто, кажется. Или Эртано? Эрмино? Этрано? Да я уже и лица-то его не помню! Из тюрьмы вышел почти скелет. А если он отъелся – то и не узнаю, даже пройдя рядом. Двадцать-тридцать лишних килограмм неузнаваемо меняет людей.

– Пригласите ко мне в спальню лэрда Венделина, будем разбираться,– вздохнула я. – Если мне станет лучше, то значит, ребенок принимает магию?

– А твой пес не откусит голову моему брату?

– Если и откусит, неважно, мне от него не голова нужна.

Гертруда насмешливо фыркнула.

Глава 4

Мы перебрались в приморскую резиденцию, и я почувствовала себя спокойнее – это было настолько тихое место, что посторонних встретить было невозможно, можно было не оглядываться и не маскировать животик. Папенька уже бодро ходил и разговаривал, ему пошли на пользу морские купания. Почему он не замечал моей располневшей талии – не знаю. Видимо, сказывалась избирательность мужского восприятия, которая мешает им замечать в шкафу носки и находить еду в холодильнике.

Резиденция представляла собой замок, только крошечный, одна башня, невысокая стена, скорее декоративная, и одноэтажный длинный дом, загнутый буквой «г».

Каждую неделю из столицы перемещался лэрд Венделин и проводил со мной ночь. Не без обоюдного удовольствия, надо сказать. Маг был опытным и чувственным любовником. Марис терпел его присутствие, стиснув зубы, но ни словом не высказывал недовольства. В определенной степени ему даже льстило, что ребенок родится одаренным. Он ведь считал его своим. И раз присутствие мага нужно ребенку для развития, молчал. Сам Марис магии был лишен, но приписывал ее моей наследственности.

Гертруда чувствовала себя отлично, огромный дворец с его роскошью ее подавлял, а тут она с удовольствием занималась домашними хлопотами, быстро найдя общий язык с экономкой, лирой Бреннен. У нас были повар, горничная и пять стражников. Еще в резиденцию переехал лэрд Вардис. Разумеется, по долгу службы, он собирался за папенькой наблюдать явно, за мной – не афишируя, но мне казалось, что его привлекли и пышные прелести Гертруды, ее искренний, живой нрав. Она пообтесалась, с удовольствием училась, много читала. Прекрасная девушка, и я желала им обоим счастья.

– Где мы будем растить малыша? – спросил как-то вечером лэрд Вардис, когда мы все уютно после ужина устроились в гостиной.

Лекарь с папенькой за шахматами – лекарь настаивал на интеллектуальной нагрузке. Гертруда шила, а я просто смотрела на огонь в камине, сидя рядом с ним и скармливая огню длинные тонкие веточки. Их целыми охапками приносил Марис, чтоб доставить мне удовольствие. Обычно он молча сидел позади меня, давая мне возможность на него опереться, но сейчас вышел проверить стражников.

– Конечно, у нас, – отозвалась Гертруда.

Я молчала, поскольку этот вопрос мы давно с ней обсудили. Она предложила воспитывать малыша на хуторе своего отца, вместе с ребенком, которого ждала его новая жена, бывшая поденщица, лира Верналис. Где один, там и второй, бодро сказала Гертруда. Никому и в голову не придет там искать маленького принца. Это представлялось мне прекрасным выходом, ведь ребенок у незамужней принцессы – всегда скандал. А у меня коронация на носу. Хоть папенька почти поправился, государственными делами он заниматься больше не мог, слишком ослабла память. Он даже не помнил, кто из министров чем занимается, а «дорогим зятем» называл попеременно то Мариса, то Венделина. Кстати, оба отзывались с радостью.

Мирный вечер был нарушен шумом и криками. Во дворе что-то взорвалось. Гертруда взвизгнула и подскочила. В комнату влетел Марис, схватил меня на руки и потащил прочь. Гертруда с лекарем поспешили за нами.

– Я могу сама идти! – в коридоре я вывернулась из его сильных рук.

– Принцесса, вот амулет с запечатанным порталом, сожмите в руках и окажетесь… ах!

Лекарь схватился за грудь и стал падать. Подвеска с амулетом в виде круглого белого камешка покатилась к противоположной стене, Гертруда тотчас нагнулась и подхватила ее, протянула мне.

– Скорей давай руку! – крикнула я, цепляясь за Мариса. – Гертруда!

– Я не могу его бросить, – она замотала головой, прикусив губу, и кинулась к лежащему лекарю. В выбитые окна полезли люди с мечами и арбалетами. Я сжала камень, он стал нагреваться в моих ладонях. Что-то свистнуло, щеку обожгло, как огнем, я отшатнулась, и почувствовала, что Марис сползает вниз, продолжая закрывать меня от врагов.

– Сейчас-сейчас, – я выпустила его руку и крепче сжала камень. Раздался негромкий хлопок, шипение и все почернело.

***

– Я говорил, надо было тише, деликатнее! Не могли ночи дождаться! Как не умели работать, так и не научились! – громко распекал кого-то знакомый голос.

Я открыла глаза. Меня окружали серые оштукатуренные стены, а высоко вверху виделся круглый потолок в перекрестье почерневших балок. На стене горел факел, и в его неровном прыгающем свете я попыталась разглядеть говорившего. Попыталась поднять голову и застонала – голова немилосердно болела и кружилась.

– Наконец-то! Я уж боялся, что пришиб, – на меня смотрел высокий худой мужчина в гладком черном камзоле. Знакомый белобрысый кошмар по тюрьме магов Гвенхаар. Его тонкие губы кривились. – Полагаю, вы меня узнали. Вы можете быть спокойны, вам ничего не угрожает. Отдыхайте, спите, после магического удара это необходимо. Мне пришлось вас оглушить. Поговорим завтра.

– Гертруда! – попыталась позвать я, но губы не слушались, лицо было словно онемевшее. Маг, видимо, прекрасно понял, что меня интересует.

– Мы обсудим все завтра, – сказал мерзкий маг и вышел, забрав факел. Хлопнула дверь.

В узкое окно робко заглядывал месяц, поблескивали звезды. А окно-то ничем не закрыто! Ни ставней, ни решетки. Я тут же попыталась подняться. Удавалось плохо, голова кружилась, перед глазами все плыло, а ноги противно дрожали. Кое-как, держась за стенку, я подошла к окну и выглянула. Ясно, почему окно ничем не закрыто – под окном простиралась пропасть с поблескивающими вершинами скал. Сверху они казались острыми, как бритвы. Моря, к шуму которого я привыкла за этот месяц, не было слышно. Да и башни, настолько высокой, в нашей скромной резиденции не было. Дело плохо. Если раньше без разговоров сунули в колодец смертников, что мешает им сейчас убить меня? Тут сейчас нет сокамерника, который бы мне помог. Я вернулась к кровати – кровать оказалась на удивление приличной. Узкой, но чистой и мягкой, с толстым пуховым одеялом и двумя подушками. Бессмысленно сейчас думать о спасении, я слишком слаба. Надо отдохнуть.

Похитители не торопились меня беспокоить. Я выспалась, почувствовав себя значительно лучше. К моменту моего пробуждения в комнате оказались завтрак, кувшин с тазом для умывания, чистое платье из моего гардероба, и даже теплая шаль.

Не колодец смертников, это уже хорошо, решила я и спокойно позавтракала, решив, что если бы меня хотели убить, сделали бы это вчера, пока я не могла пошевелиться. Сегодня применять яд было бы слишком расточительно.

Долго сидела у окна, глядя на скалы. В комнате смотреть было не на что – голые стены, кровать, маленький столик и табурет. Могла сказать лишь, что сижу в северной башне – лучи солнца били откуда-то сзади и дробились в скалах, делая их еще более опасными на вид. Будто гору порезали на тонкие ломтики и запекли в духовке, отчего верхний край оплавился и заострился.

Я обессилено опустила голову на руки. Какое-то неправильное фэнтези. За что со мной так? Затащили без спросу в чужое тело принцессы, не отличающейся строгой нравственностью. Да что там, каждый второй открыто шлюхой считает. Неприятно же! Вздохнула. Нашим принцессам и королевам тоже не сладко было, и казнили их пачками, и топили, и травили, но если я оказалась в магическом мире, что ж так грустно-то все? Разве сказки имеют право быть такими страшными? Магии не дали ни крошки, напали, оглушили, беременность самая настоящая, теперь еще и в башню заточили. Обратно никогда не вернут. Нет, оно, может, так и надо по сюжету, но где тогда мой отважный спаситель и хэппи энд? Кто бы это фэнтези читал, если с героями авторы так жестоко обращаются?

По фэнтези всегда понятно, чего автору не хватает в жизни. Если полно описаний интерьеров и роскошных платьев – автор живет в однушке на окраине и одевается на распродажах. Сладострастно описывают еду авторы, сидящие на диете. Если пишет о том, как тупую истеричку регулярно спасает брутальный мачо, то это одинокая мама, мечтающая о сильном плече. Что бы сказали про автора этого бреда, в котором я оказалась? Меня-то, в целом, все устраивало в моей жизни! Подумаешь, с личной жизнью не гладко. А у кого гладко? У молодоженов разве что, и то только до пеленок.

– Доброе утро, принцесса, – прервал мои размышления знакомый по тюрьме магов. – Позвольте представиться, хоть и с опозданием – начальник управления магического правопорядка виконт Штернблум. Вы должны помнить эту фамилию, не так ли?

– А! – только и смогла я сказать, вспомнив фаворитку папеньки.

– Вы довольно безжалостно разрушили мечты моей сестры на престол, – любуясь выражением потрясения на моем лице, сказал мой гость, усаживаясь на табурет. – Правда, она была уверена, что все случившееся – роковая случайность, и вы лишь по глупости вмешались в ее планы.

Я хмыкнула.

– Я тоже не поверил, – спокойно кивнул виконт. – Лэрд Эванс подтвердил, что вы – девушка, лишь притворяющаяся глупенькой. Он отрекомендовал вас, как особу весьма хитрую, упорную и проницательную. С последним я бы не согласился. Неужели вы думали, что никто не заметит постоянных отлучек вашего любовника? Нам оставалось лишь проследить, куда он направляется, и все ваше семейство оказалось в наших руках.

– Разве это был секрет? Все знали, что король поправляет здоровье на море! – я решила пока не заострять внимание на любовнике.

– Предполагали, что вы наслаждаетесь погодой и природой на острове Ванра, но вас там не оказалось. Мы проверили еще пару мест, а потом решили не суетиться зря и идти от человека.

– Разумно, – согласилась я. – А к чему было городить огород? Зачем вы меня похитили сейчас и похищали раньше? Что вам от меня нужно?

– Да ничего не нужно! Вы нам мешаете. Все знали, что в Шардане вы усердно исполняете свой долг Избранной короля. Вас тут никто не ждал, вы не должны были вернуться. Если бы не бесценная помощь делла Хара, мы просто оказались бы поставлены перед фактом вашей коронации.

– Чем я помешала старому графу-параноику? Ему бы следовало радоваться, что у сына появилась невеста и надежда на внуков, а не в заговорах участвовать.

Виконт с удовольствием рассмеялся, демонстрируя отличные зубы.

– Милочка, вы вовсе не так умны, как считали лэрд Эванс и сенешаль.

– Сенешаля вы тоже убили? – ахнула я. – Как лэрда Эванса?

Виконт развел руками.

– На его место найдется не менее умный, и главное, полезный Совету магов человек. Новому Совету, прошу учесть. Вам удружил вовсе не старый граф. Наш информатор – Ромео делла Хара. Да-да. Горько разочаровываться в друзьях, правда? – виконт прищурился.

– Я вам не верю!

– Как хотите, – виконт пожал плечами. – Но ему вы тоже ужасно мешали, ведь король Эрберт мог не на шутку увлечься вами. Его всегда влекли непокорные, гордые натуры. В любви все средства хороши, не судите Ромео строго, ведь он вцепился, как клещ, в Эрберта. Вы даже оказались более прыткой и явились немного раньше. Вы не должны были даже войти в замок делла Хара. К чему нам лишние свидетели?

– Только не говорите, что вы убили еще и семью графа!

– Не скажу. Они будут молчать, – легко согласился виконт. – А вот ваш любовник – другое дело.

– Моими любовниками была половина дворца, – процедила я. – Вы сейчас о ком?

– Признаюсь, ваша выдумка о том, что настоящая принцесса жила спокойно в монастыре, пока ее замещала глупая и весьма любвеобильная особа, сбила нас с толку. Мы хотели вас снова поменять на эту служанку Анни, искали ее по всей стране. Только лэрд Эванс объяснил нам, что это была ваша собственная выдумка.

– Ну, так что же дальше?

– Вы выйдете замуж, но ваш муж не будет консортом, ответственным лишь за появление наследника. Потому что корону вы ему добровольно передадите сами. Народ вас любит, – вздохнул виконт. – Мы не можем избавиться от вас сейчас, это вызовет множество вопросов, слухов и кривотолков. В ближайшее время состоится коронация. Потом вы, горячо полюбив мужа и признавая его естественное главенство, отдаете корону ему и остаетесь на задворках жизни, появляясь рядом лишь на больших праздниках. Будете улыбаться своим верноподданным, стоя рядом с мужем. Даже сможете заниматься чем-нибудь, завести оранжерею, или ферму породистых кошек. Благотворительностью, в пределах разумного, конечно, под строгим контролем. Мы ничуть не заинтересованы в вашей смерти, вовсе нет! Нам нужно упрочить положение короля, обзавестись наследниками, поэтому вы проживете максимально долго. Не обещаю, что счастливо. Вы просто не будете править. Да и к чему вам это? Такие хлопоты убивают женскую прилекательность.

– Король Дориан жив, а вы рассуждаете, как будто его нет! – возмутилась я.

– Увы, моя дорогая, увы. После тяжелой и продолжительной болезни король Дориан вчера ночью скончался, – виконт встал и прошелся. – Даже превосходные маги-целители – не боги. Я понимаю, вам надо подумать, поплакать. Я вас пока оставлю.

– А мои люди? Телохранитель, служанка, лекарь?

– Ваш шарданский пес был утыкан арбалетными болтами, как еж, разве вы не видели сами? Ваше платье до колен пропиталось его кровью, – удивился виконт. – Лекарь тяжело ранен, полагаю, скоро последует за телохранителем. Служанка ночью познакомилась весьма близко с большей частью моего гарнизона. Весьма выносливая девушка оказалась. Кажется, ребята ее скинули в водопад.

– Мерзавец! – крикнула я. Виконт улыбнулся.

– Позднее мы поговорим о судьбе вашего любовника, принцесса. Он в отличие от ваших слуг, жив. Пока, – выделил он.

Когда дверь захлопнулась, я могла только сесть на табурет и разрыдаться.

Мой отважный Марис. Преданная и верная Гертруда. Искусный лэрд Вардис, так увлеченный своими научными изысканиями. Папенька, задумчиво замерший над шахматной доской. Успел ли он хотя бы подняться, когда его настигла смерть? Он ведь почти поправился! Ненавижу магов! Ненавижу!!! Я им всем отомщу. Почему мои друзья мертвы, а живы те, кто причинил им боль? Убью своими руками! Теперь у меня есть цель. Если раньше я хотела сделать Элизию более справедливой, процветающей и прогрессивной страной, то теперь мне следует добраться до Совета магов. Снести Цитадель до основания. Изгнать магов из страны. Или ограничить их настолько жесткими рамками, чтоб они пикнуть не смели. Их и так немного, но эти злобные пауки не смогли не передраться.

Меня посетили следующим утром. Знакомый мне виконт Штерблум и не менее знакомый герцог Адемар Денвер. Мне хотелось отвернуться от ледяного взгляда его невероятно ярких голубых глаз, но я лишь повыше подняла подбородок, кутаясь в шаль.

– Полагаю, вы знакомы, – тоном доброго родственника сказал виконт.

– Так это ваших рук дело, Ваша светлость. Кровь моего отца и вашего дяди на ваших руках! Он ведь вернул вам все привилегии и титулы!

– Сама виновата, не надо было мне так грубо отказывать! – прошипел Адемар.

– Еще скажите, что убили отца от огромной любви, которую вы ко мне питаете! – фыркнула я.

– Любовь к шлюхе? Смешно! – сморщился Денвер. – Корона по праву принадлежит мне, а не похотливой девке! Какого черта ты не осталась в Шардане? Эрберт оказался настолько плох?

– Прекратите! – крикнул виконт. – Ругаетесь, как старые супруги, а вы ведь еще не женаты! Итак, принцесса. Меняете жизнь вашего любовника на корону? Или Элизия будет втянута в гражданскую войну, последует куча ненужных смертей, уничтожены лучшие представители аристократических родов, которые вступятся за вас, если вы попросите их о помощи. Тех, кто поддержит вас, будет довольно много, а нам ни к чему лишние жертвы. Вы же не будете столь глупы?