Башня Континуума. Слава Резонансу

Их поход мог быть менее триумфальным, но сотрудники Отдела Благонадежности, части Регулярной Армии, силовые ведомства и Мэрия предпочли блюсти нейтралитет. Кто-то откровенно переметнулся на сторону врага, кто-то был подкуплен или запуган, но в основном… они выжидали. Потому что происходящее в столице этой зимней ночью было не финалом драмы, напротив, лишь ее началом. На текущий момент враждебные силы достигли негласного консенсуса. Роднило их желание избавиться не только от тяжелобольного государя, но и от жирного проходимца, Верховного Канцлера Милбэнка, который давно превратил монарха в покорную марионетку.

– Можешь ли ты поверить, Терри, – в ярости сказал Кит, – этот ублюдок уже подготовил документ, согласно которому государь передавал ему всю полноту власти ввиду своего нездоровья! Следующим номером программы Милбэнк собирался распустить Парламент и устроить внеочередные выборы в рамках своих так называемых демократических преобразований. На которых бы, конечно, с огромным перевесом победила бы его Партия Новых Демократических Преобразований, уж извини за тавтологию. Тьфу! Неудивительно, что Вольф и Моримото взбеленились. Само собой, они жуткие монстры, и я терпеть их не могу, но тут в кои-то веки я с ними солидарен. Этому следовало положить конец…

Кит прихлебнул кофе.

– А еще и обер-бургомистр, – сказал он с явным отвращением.

– А с ним что? – в испуге спросила Терри.

– А то, что этот выродок даже не удосужился объявить комендантский час. Сейчас праздники, в центре продолжаются народные гулянья, рождественские ярмарки и прочая чушь. Значительная часть наших постоянно политически индифферентных сограждан даже не в курсе государственного переворота. А солдатики напичканы сильнодействующими боевыми наркотиками… и им пообещали амнистию за все, что они могут натворить этой ночью.

Впрочем, это было вполне похоже на столичного обер-бургомистра, который заботился о своей безопасности, но о безопасности своих граждан – вряд ли.

Так или иначе, в сухом остатке выходило, что противостоять армадам Синдиката и Народного Альянса будут лишь имперские гвардейцы и подразделения Священного Трибунала. Этого было мало. Кит не сомневался, что даже при лучшем раскладе их сопротивление будет сломлено в ближайшие сорок восемь часов. Генерал Вольф, по его данным, уже прибыл в Форт Сибирь и в особняке своего друга Моримото готовился принимать капитуляцию их некогда великого государства.

– Ладно, Терри. Хватит этой ненужной болтовни. Собирайся, поедем, – сказал Кит, залпом допив кофе, словно спиртное.

Терри не могла поверить своим ушам. Нет, он действительно это сказал.

– Что? Куда?

Корпорация, между тем, тоже была не лыком шита, так что у Кита в распоряжении имелись собственные войска, линкоры и частный Би-порт, откуда он сегодняшней ночью собирался отбыть к Сэйнту. По дороге он планировал подбросить Терезу на Салем, чтобы она побыла у его сестры и зятя – временно, пока этот кавардак не уляжется.

– Если повезет, – сказал он, усмехаясь, – перед Прыжком на орбите мы сможем сбить хотя бы один или даже пару из кораблей Синдиката. Ты бы хотела поучаствовать в настоящих космических баталиях? Я бы даже позволил тебе нажать кнопку запуска ракет.

Терри по-прежнему не верилось, что он всерьез.

– Подожди. А Виктория в курсе, что ты собрался им меня подбросить?

– Конечно. Я говорил с ней.

– А твоя любовница? Она тоже в курсе, что ты вроде собрался меня спасать? Как благородный рыцарь на белой лошадке.

Если она намеревалась смутить Кита, то напрасно.

– Зачем ты так. Шарлотта милая, чудесная девушка, и, конечно, не желает тебе зла.

Пока он говорил, стало понятно, что эта милая и чудесная девушка нравится ему гораздо больше, чем когда-либо нравилась Терри. Все это было ужасно.

– Чем она тебя только так пленила. Хотя, само собой, она гораздо красивей меня. И наверняка знает способы ублажать мужчин.

– Умоляю. Послушай. У меня нет времени для этой чепухи. Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.

– Если бы ты действительно этого хотел, ты бы меня не бросил.

На мгновение-другое Терри увидела, как в глубине его темно-серых глаз, которые она так сильно любила, всколыхнулась какая-то жуткая, белесая муть.

– Правда? А что? Ты бы поехала со мной в эти бункеры?

Терри замешкалась с ответом – пусть на долю секунды, но этого было достаточно. И ему. И ей самой.

– Кит, ты ведь не можешь на самом деле верить во всю эту чушь! Священный Рой…

– Я верю в то, что если в ближайшее время не окажусь в бункере, меня убьют, или будут пытать. Ты знаешь, у Синдиката есть специалисты экстра-класса, занимающиеся исключительно пытками? Так что хватит валять дурака, собирайся и едем.

– Я никуда не еду.

– Что?

– Ты меня прекрасно слышал, я никуда не поеду! – крикнула Терри.

За годы их брака Кит настолько привык к ее безусловному подчинению, что сейчас, скорее, изумился, чем разозлился. Хотя разозлился тоже, черт возьми.

– Терри, да пойми ты, наконец, все это очень серьезно. Возможно, все обойдется, а, если – нет? Ты и вообразить не можешь, на какие гнусности способны эти выродки. Что, если они ворвутся сюда, изнасилуют тебя, убьют?

– Не выдумывай, – сказала Терри, забрала у него чашку и начала мыть.

Она явственно ощутила, как Кит уставился ей в спину. Его взгляд заскользил по ее телу, обжигая и раня, сдирая кожу и терзая нервы подобно пыточным крюкам.

– Где Дэниэл? – наконец, спросил он нехороших голосом.

– Твоего брата нет, он ушел еще вчера вечером со своими друзьями.

Хоть убей, Кит считал сарказм чудодейственной панацеей от всех несчастий и бед.

– Друзьями? – переспросил он нестерпимо язвительным тоном. – Штурмовиками Трудового Альянса, вооруженными до зубов и обвешанными взрывчаткой? Куда же, по-твоему, маленький Дэнни направился со своими друзьями? На вечеринку с девочками, танцульками и дурью? Как думаешь, дорогая?

Терри очень сильно сомневалась, что эти крепкие ребята и впрямь отправились на вечеринку. С другой стороны, с ней они повели себя до крайности вежливо, долго и усердно благодарили за кофе и сэндвичи. Чуть позже Дэниэл подошел к ней и попросил в ближайшие сутки не выходить из дому – даже прогуляться в парке. Заметив, что Терри напугана и привычно готова разрыдаться, Дэниэл погладил ее по голове.

– Не волнуйся ни о чем, просто подожди, пока я вернусь.

– А, если ты не вернешься? – прошептала Терри упавшим голосом.

Дэниэл радостно засмеялся, словно бы она на редкость удачно пошутила.

– Не будь дурочкой. Конечно, вернусь. Что со мной может случиться? Смерть диктатуре! Смерть диктатуре! Смерть!

И с этими словами, продолжая заливаться жизнерадостным смехом, бесстрашный борец с диктатурой удалился.

Где Дэниэл был сейчас? Был ли он жив? Или валялся в сточной канаве с проломленным черепом, и его чудесные зеленые глаза клевали голодные черные вороны? От этих мыслей по спине ее пробежался озноб. Кит не сумел не заметить этого.

– Ты не хочешь уезжать из-за него?

– Извини… но кто-то должен присмотреть за твоим братом.

– Ты хоть сама понимаешь, что несешь! Опомнись! Ему двадцать четыре! Он тупой, злобный, здоровенный лось. И, в отличие от тебя, он действительно способен о себе превосходно позаботиться. Ты даже не представляешь, что он такое…

– То есть?

– Самая совершенная во Вселенной, безотказная, несокрушимая, абсолютно неуязвимая машина смерти.

Терри понимала, что Дэниэл не пай-мальчик, но это было слишком.

– Господи! Да что с тобой, Кит? Ты выпил? Может, съел что-то несвежее?

– Терри…

– Пожалуйста, я очень тебя прошу, уходи. С тех пор, как умерла наша девочка, с тех пор, как ты меня бросил, в моей жизни больше нет смысла. И я не вижу причин, по каким я должна бежать, спасая свою бессмысленную жизнь. Убьют… изнасилуют… будут пытать… это не может, просто не может быть хуже того, что ты сотворил со мной!

Кит резко встал, заставив ее сжаться. Она не знала, что стала бы делать, если бы он просто схватил ее в охапку и поволок к выходу. Кажется, он так и собрался поступить, но в нем возобладал если не здравый смысл, то чувство собственного достоинства.

– Глупая ты курица! Я ведь правда хотел помочь! И что это за новости? Ты выставляешь меня из собственного дома?

Вообще-то, это и впрямь был его дом, и после их развода Терри, наверное, не должна была здесь находиться. Кит тем временем покосился через кухонное окно на улицу, где под падающим снегом его ждала огромная толпа тяжелобронированной охраны и кавалькада военных механо, оснащенных плазменными турелями. Ему действительно надо было торопиться, иначе он рисковал оказаться в самом эпицентре боевых действий.

– Нет, нет, Терри. Прости. Так нельзя. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе захочется. Я сейчас позвоню и попрошу, чтобы сюда прислали дополнительную охрану на всякий случай, хорошо? И вот еще.

Он достал блокнот, записал несколько номеров и протянул ей.

– Сохрани это. Звони в любое время, если что-то понадобится – деньги или еще что-то. Эти люди тебе помогут и все сделают, поняла? Если тебе вдруг нужно будет связаться со мной, тоже звони, мне все передадут. Тебе ясно, Терри?

– Да…

– Ну что ж. Думаю, я сделал все, что мог. Прощай.

Терри просто не верилось, что она стоит и смотрит, как он уходит.

– Пожалуйста, возьми меня с собой! Пусть в бункеры к сумасшедшим сектантам, куда угодно, лишь бы ты был рядом! Я сделаю все, абсолютно все, что ты захочешь! Я подружусь с твоей любовницей, научу ее готовить и вышивать на пяльцах! Только забери меня с собой, только забери! – крикнула она.

Нет. Ничего она не крикнула. Просто стояла и смотрела, как он уходит от нее… навсегда. Навсегда. Совсем навсегда.

И вот он ушел.

А Терри осталась.

Она знала, что вот-вот умрет от боли, горя и тоски, но нет, не умерла. Шли секунды и минуты, а она все еще была жива и дышала. Через какое-то время она даже начала испытывать легкий голод. Почистила себе апельсин, сварила кофе, села и стала ждать. Ждать, пока Дэниэл вернется с засыпанных снегом столичных проспектов и улиц, над которыми восходила пурпурная заря нового, дивного мира, в котором будет место чему угодно, кроме человечности.

Она ждала целую вечность. За это время Вселенная, как и предсказывали ученые, расширилась до безобразия и лопнула, как мыльный пузырь. Из радужных брызг родилась новая, юная, свежая, чистая. Снег пошел сильней, потом вовсе прекратился, и сквозь купола искусственных небес сделались видны звезды. Терри ждала. Где-то грохотали то ли праздничные салюты, то ли артиллерийские канонады. Надежда медленно умирала в ней, капля за каплей, как вода, сочащаяся из проржавевшего крана. Наконец, когда надежды осталось на самом, самом донышке, он пришел. Молодой, беззаботный, захмелевший от адреналина, крови и резни. У него под рукой не было белого иноходца, на котором он мог увести Терезу в пылающий закат, зато была винтовка.

– Терри, – сказал он, увидев ее, – давно ты сидишь здесь.

– Не знаю… пару триллионов лет, наверное… ты уже закончил свергать эту дурацкую диктатуру?

Он рассмеялся.

– Ага.

– Значит, диктатура низвергнута?

– А то.

– Хорошо провел время?

– Неплохо. А ты?

Терри ничего не ответила. Тогда он подошел к ней, присел, обнял и сказал то, что она хотела услышать.

– Теперь твоя жизнь больше не бессмысленна, Тереза. Теперь в ней снова появился смысл. И этот смысл – я.

2.

Вот так все было. Или не совсем так? В дыму и чаду, в багряном дурмане, Дэниэл не мог упомнить всех подробностей. Правда, отлично помнил, что на Терезе было роскошное бирюзовое платье, в которое она была завернута, словно подарок к празднику. Платье было с длинной, до пола, многоярусной пышной юбкой, сплошь в рюшах и оборках, которые при каждом вздохе Терезы принимались шелестеть, и шуршать, и волноваться, словно пасмурные воды зимнего Залива.

– Будешь чай?

– Что?

– Чай, – повторила Терри, кивнув на чайник на плите.

– Хорошо, – зачем-то согласился Дэниэл и даже кивнул, хотя после суток кромешного ада и страшной резни ему вовсе не хотелось чая, а хотелось пропустить стаканчик, принять долгий горячий душ и лечь спать.

– Хочешь рагу?

– Нет.

– Тогда сделать тебе сэндвич?

Дэниэл зачем-то опять покладисто кивнул и сел, одной рукой держа винтовку, а другой вцепившись в край кухонного стола. Ее платье продолжало шелестеть и шуршать, сводя его с ума и ввергая в исступление. Проклятая тряпка заводила его сильней, чем если бы Терри расхаживала перед ним голой. Силясь отвлечься от грязных эротических фантазий, Дэниэл стал вспоминать людей, которых убил за последние часы, их стоны, вопли, мольбы о пощаде и агонизирующие хрипы. Однако это ничуть не помогло, совсем напротив, раззадорило его еще сильней, хотя куда уж.

Чтобы хоть немного охладиться, наконец, Дэниэл яростно сжал зубы, отвернулся и мутным взором уставился в расплескавшуюся за окнами фиолетовую ночь, на густо заметенный снегом пустой двор, еще пять минут тому назад оккупированный хищной стаей черных бронированных механо, принадлежавших совету директоров Корпорации. Они только что заставили Дэниэла подписать чертову уйму всяких бумажек и провозгласили его Президентом корпорации «Ланкастер Индастриз» взамен ударившегося в бега старшего брата. Хорошо же начался новый, 512 год, ничего не скажешь.

– Черт возьми! Я – президент! С ума свихнуться! Долбаный президент! – проговорил Дэниэл сквозь зубы.

– Я уверена, ты справишься, Дэнни, – сказала Тереза, поставив перед ним чашку чая и блюдо с сэндвичами.

Дэниэл совершенно не понимал, на чем базируется ее уверенность. Он с невероятным трудом справлялся с самим собой, что уж говорить об их многомиллиардном фамильном бизнесе. Терри была так близко, что он ощущал ее тепло, чувствовал нежный аромат ее духов и тонкий яблоневый запах, исходящий от ее золотистых волос, ниспадающих ей на плечи такими красивыми волнами. Он понимал, что еще немного и случится страшное – он набросится на нее и подвергнет ужасающему акту непредставимого насилия.

– Почему ты не ешь?

– Извини. Мне что-то перехотелось. Пойду, лягу. Ты тоже ложись. Уже страшно поздно.

– Дэнни…

Ему пришлось остановиться в дверях.

– Ну, что еще?

– Я сейчас соберу вещи и поеду к родителям.

– Что? Прямо сейчас? Среди ночи? Зачем? Что-то случилось?

– Нет, но, раз мы с Китом теперь официально разведены, я, наверное, больше не должна оставаться в этом доме.

– Что за чушь. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе захочется.

– Спасибо, Дэнни, но это, наверное, не слишком удобно. И я не хочу тебя обременять.

Дэниэл переступил с ноги на ногу. В тяжелых армейских ботинках, полных подтаявшего снега и крови, хлюпнуло. Ему определенно требовалось принять душ. За минувшие сутки он с головы до пят пропитался запахами смерти, пота, адреналина и гари и источал густое амбре, которое более подходило работнику свинобойни, чем новоиспеченному президенту крупнейшей промышленной корпорации. Однако просто бросить Терезу в таких расстроенных чувствах посреди этой огромной кухни было совершенно невозможно.

– Присядь, Терри. Успокойся. Я сейчас.

Он вышел в гостиную, налил в стакан на полпальца бренди, положил три кубика льда, вернулся и заставил ее выпить спиртное одним глотком, как лекарство. Терри выпила и задохнулась. Ее прелестные карие глаза тотчас заволокло туманом. Дэниэл поводил у нее перед лицом рукой в перчатке.

– Ты что, все это время не спала?

– Как я могла заснуть? Я боялась, что тебя ранили, даже убили! А потом пришел он.

– Кто?

– Ты сам знаешь, кто! Он…

– Что хотел?

Терри вкратце пересказала ему состоявшуюся у них с Китом беседу. Дэниэл послушал. Неужели Кит на самом деле надеялся, что Сэйнт поможет ему противостоять альянсу Вольфа и Моримото и возродить монархию? В самом деле?

– Значит, он сбежал и прихватил с собой ребенка? Надеюсь, ты попрощалась с этим придурком за нас обоих, потому что в следующий раз мы увидим его на плахе.

– Дэнни, ведь он твой брат.

– Ну, конечно…

Дэниэл опять начал терять способность мыслить здраво. Как он хотел ее. Но не ценой же немыслимого физического и морального насилия.

– Тереза. Послушай. Я… люблю тебя. Правда, люблю. Ты ведь знаешь это… ты всегда это знала.

Едва ли его слова стали для нее откровением. Конечно, она догадывалась о его чувствах. Пусть она и была глупенькой курицей, но не до такой же степени. Тем не менее, когда он, наконец, произнес это вслух, Терри опять занервничала. От ее частого и горячего дыхания оборки и рюши на ее платье вновь принялись шуршать и шелестеть.

– Дэнни… ты всегда был ко мне так добр… даже слишком, но… мы с твоим братом официально развелись только четыре дня тому назад… и к тому же… переворот. Ты убивал людей, я этого не одобряю.

До чего же с ней было трудно. Тереза не одобряла ровным счетом ничего – ни убийств, ни государственных переворотов, ни алкоголя, ни наркотиков, ни азартных игр, ни даже табака. Ни девиц, которых он приводил домой и запирался с ними в комнате. Что поделаешь, у него имелись потребности, и он уже вышел из возраста, когда их можно было незамысловато удовлетворить, закрывшись на полчаса в ванной со стопкой порнографических журналов. Дьявол! О чем он думал? Надо было сконцентрироваться на чем-то, кроме секса.

– Хорошо. Извини. Ты права. Сейчас неподходящий момент для этих разговоров. Ничего, я подожду, я буду ждать, сколько потребуется. В конце концов, у нас впереди миллионы, да что там, триллионы лет.

Отчаянье в собственном голосе поразило его. Как и Терезу.

– Но ведь у нас нет этих триллионов лет, да?

– Кто знает. Пространственно-временной континуум штука до сих пор загадочная и малоизученная. Ладно. Я сам отвезу тебя, только приму душ.

– Нет. Мне нравится, как ты пахнешь сейчас, – вдруг сказала Терри совершенно без всякой связи со своими предыдущими словами и заявлениями.

– Что?

– Мне нравится, как ты пахнешь.

Она подошла, привстала на цыпочки, потому что он был высоким, а она во всех смыслах – милой маленькой малышкой, и стала тянуться своими губами к его губам. И вот, они поцеловались. Дальше Дэниэл уже не сумел притворяться безупречным джентльменом, сгреб Терри в охапку, прижал к краю тяжелого кухонного стола и принялся срывать с нее платье. Он рвал ткань пальцами и зубами, и дергался, и задушенно хрипел, силясь как можно быстрей добраться до запретного плода. Под платьем на Терезе обнаружилось необычайно изысканное кружевное белье с множеством завязок, лент, кнопок и тугих атласных шнурков. Захлебываясь слюной, Дэниэл заскулил от досады. Почему ей было просто не нацепить на себя свинцовый пояс верности? Благо, у него в кармане куртки завалялся армейский нож. Терри слабо вскрикнула, когда холодное зазубренное лезвие прижалось к ее молочно-белой коже.

– Что ты делаешь?

– Стой смирно, не хочу, чтобы ты поранилась.

Он тотчас подумал, что с ножом в руке, в одежде, заскорузлой от крови врагов, он похож на одного из тех маньяков, описаниями гнусных похождений которых пестрели колонки криминальной хроники. Он сам вдохновенно сочинял подобные статьи, когда работал журналистом в «Вестнике Республики», уничтоженном полоумными адептами луизитанского Культа. Ну, да теперь уже было слишком поздно притворяться невинным мальчиком… Он стал кромсать и резать, пока Терри не оказалась перед ним совершенно обнаженной, не считая туфелек и чулок.

– Ну, поскакали, – сказал он, расстегнув брюки.

– Куда?

– На родео.

– Что? – переспросила она. Потом глаза ее расширились, и она громко вскрикнула, когда Дэниэл, подсадив ее на край стола, развел ей ноги и одним рывком ворвался в потаенный грот. – Ах!

– Уфф…

– Ах.

– Тебе удобно? – хрипло спросил Дэниэл, испытывая смутную потребность как-то разнообразить их общение.

– Не особенно, – шепотом созналась Терри, придавленная к столешнице всей тяжестью его раскаленного добела тела.

– Потерпи.

Респектабельный стол, спокойно просуществовавший на кухне фамильного ланкастеровского особняка предыдущие три или даже четыре столетия, принялся угрожающе трещать и жалобно всхлипывать под неистовым напором его страсти. Чертова антикварная рухлядь! Снег прекратился, потом пошел снова. Охвативший Дэниэла экстаз был такой немыслимой силы, что походил на спонтанное самовозгорание. Парализованный почти нестерпимым наслаждением, на несколько мгновений он застыл, как соляной столп, и еще через секунду понял, что они с Терри падают. Чудом сумев устоять на ногах, он подхватил ее, когда стол осел и с жутким грохотом развалился на части.

– Ты не ушиблась?

– Нет.

Застегнув брюки, Дэниэл помог Терри задрапироваться обратно в жалкие остатки ее платья.

– Замерзла?

– Немного.

Дэниэл набросил ей на плечи свою куртку, взял ее за руку и повел.

– Что теперь будет? – спросила Терри, глядя на него снизу вверх, кротко и покорно, как овечка на заклание.

– Пропустим еще по стаканчику, потом горячий душ и спать. Как тебе такое?

– Да, неплохо, но я имела в виду, в общем.

– Ну, добро победит зло, если ты об этом.

– Что-то не вижу тут никакого добра, – пробормотала Терри так тихо, что он едва расслышал.

Признаться, Дэниэл тоже не видел. Значит, придется творить добро самому. Даже если ради этого придется перебить в сто тысяч раз больше людей, чем он прикончил за минувшие бурные сутки. Правда, пока он решил не делиться с Терри своими грандиозными планами по переустройству мира, а на мгновение застыл перед мраморной лестницей, ведущей на второй этаж их фамильного особняка. Идти в спальню, где Терри провела предыдущие годы своего супружества, было невозможно. Так что, поразмыслив секунду, он повел любимую в свою комнату, которая, правда, скорее, представляла склад взрывчатки, оружия и пропагандистской литературы, чем жилое помещение и уж тем более чем любовное гнездышко.

– Извини. Я здесь приберусь. Терри? Ты что? Что с тобой?

Она сама не понимала, что произошло, но на мгновение-другое вместо его лица она увидела безглазый, скалящийся лик Красной Смерти, любовно выпестованный в секретных лабораториях «Ланкастер Индастриз» при поддержке министерства обороны Империи и прочих высочайших ведомств.

Терри не представляла, что это. Лаборатории? Министерство? Это были не ее мысли. Это были темные мысли ее мужа. Или путаные обрывки давних разговоров, которые она старательно пыталась стереть из памяти. Или, может, это был сон? Удушающий ночной кошмар.

– Сколько людей ты сегодня убил?

Людей. Нет. Для Красной Смерти не существовало никаких людей. Всего лишь движущиеся враждебные объекты. Когда они переставали двигаться, наступало тихое умиротворение.

– Может, двести или триста, не знаю, я особо не считал, – сказал Дэниэл равнодушно.

– Как это возможно, чтобы ты ничего не чувствовал… что они с тобой сделали…

Терри осеклась на полуслове, когда ее скрутило от резкой боли в животе. По ногам и подолу платья потекла кровь. Дэниэл испугался и стал заталкивать ее в кровать.

– Терри, ты что? Приляг.

– Это просто… ой-ой.

– Тебе больно? Потерпи, я сейчас. Я позвоню доктору.

– Нет, нет, в этом правда нет никакой необходи… ой-ой.

– Ты просто лежи тихонько, хорошо?

Через десять минут приехал их семейный врач и заполучил от Дэниэла не слишком дружелюбного тычка стволом винтовки.

– Почему вы так долго.

– Потому что на улице страшный буран, к тому же, наш обер-бургомистр все же спохватился и ввел комендантский час, повсюду патрули. Как вы, моя дорогая.

– Простите, я только… ой-ой.

– Ничего страшного. Раз уж я здесь, давайте взгляну, что с вами. Не могли бы вы нас оставить, мистер Ланкастер.

– Угу, – сказал Дэниэл, но даже не подумал выходить, а сел на стул в дальнем углу комнаты, положив на колени винтовку, и стал наблюдать. Терри немного успокоилась и уже не понимала, что ей примерещилось. Лицо у него было как лицо. Молодое, немного усталое, но весьма привлекательное, между прочим. Светлые волосы, прямой нос, твердый подбородок, глаза, зеленые, как листья мяты. Хорошее лицо. Хотя на вкус Терри самую чуточку слащавое. С этим чуточку слащавым лицом он велел ей ни о чем не беспокоиться.

– Все будет хорошо, не волнуйся, Терри.

Чтобы сгладить неловкость и как-то развлечь себя в процессе осмотра ее тела, доктор решил затеять светскую беседу.

– Вы же участвовали в штурме Дворца, Дэниэл?

– Да.

– Там, я слышал, творился сущий ад.

Дэниэл пожал плечами. Он был разочарован.

– Ад? Нет. Это слишком громко сказано. Я ожидал куда большего от имперской Гвардии и, тем более, Трибунала. А они оказались бестолковым пушечным мясом. Особенно гвардейцы. Эти трусливые ублюдки сотнями бросали оружие и сбегали. Святоши, хотя я никогда их не любил, по крайней мере, сражались. Правда, от этого было мало толку…