Башня Континуума. Слава Резонансу

Башня Континуума. Слава Резонансу

А. Седых

© А. Седых, 2022

ISBN 978-5-0056-1085-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БАШНЯ КОНТИНУУМА

КНИГА ТРЕТЬЯ

СЛАВА РЕЗОНАНСУ

Год третий: Чумы на Пиру

ПРОЛОГ

Белая, как алебастр, рука наследного принца Синдиката Крайм-О, сёгуна Садахару Моримото, перебирала мягкие светлые волосы Изменившегося, свернувшегося калачиком у него на коленях. В чистой рубашечке и выглаженных серых брючках со стрелками, Изменившийся выглядел точь-в-точь как симпатичный двухлетний мальчуган. Лишь черный, по-змеиному раздвоенный второй язык, мелькающий в розовой влажности маленького рта, выдавал его подлинную природу не-существа. И еще – нездоровая бледность, которой монстр был обязан постоянному услад-плюсовому голоданию.

Не-существам услад-плюс был необходим точно так же, как воздух людям, или вода рыбам. Хотя Изменившийся регулярно подвергался внутривенным впрыскиваниям синтетических заменителей услада, он все еще испытывал сильный дискомфорт из-за услад-плюсовой депривации, отчего порой становился капризным и даже… слегка неуправляемым.

Не далее, как сегодня утром он приволок в постель Моримото оторванную голову одного из своих зазевавшихся дрессировщиков. Когда сёгун спозаранку распахнул глаза в своей элегантной спальне, то сразу увидел на кремово-желтых стенах, белоснежных простынях и одеялах мазки крови. В центре огромного ложа Изменившийся играл с мертвой головой, как котенок с клубком шерсти. Пустые, будто оплавленные, глазницы, свидетельствовали о том, что, перед тем, как убить, Изменившийся выжег жертве глаза кислотой, которую выплевывал из особых желез, спрятанных в глубине его глотки.

– Эй, ты, ребенок, – пробулькал Моримото.

Привстав на подушках, он протянул руку, ухватил не-существо за светлые вихры на затылке и хорошенько тряханул, заставив выпустить из зубов добычу. Мертвая голова в шлеме скатилась с кровати, подпрыгивая, как мяч для игры в боулинг, и закатилась под комод.

– Что стряслось, парень. ведь обещал, что больше не будешь убивать моих людей, – хриплым со сна голосом сказал Моримото, еще раз тряханув чрезмерно бойкого питомца.

– Воспитатель ударил меня кнутом, – ответил Изменившийся трогательным, чуть шепелявым детским голоском, облизывая раздвоенным языком окровавленные губы.

– Ударил тебя? Почему? Что ты сделал?

– Он сказал, я должен принять ванну… а я не хотел…

Убить человека для этой адской твари, вероломно скрывающейся под личиной худенького двухлетнего ребенка, было все равно, что прихлопнуть таракана. Вполне вероятно, Изменившийся и воспринимал людей, как назойливых насекомых. Он представлял новую, доселе невиданную, формацию не-существ. Пусть он не упустил случая лицемерно пожаловаться на скверное обращение, в действительности, удар электрокнута или плазмошокера для него был чем-то вроде легкой щекотки. Многочисленные тесты, проведенные над сородичами Изменившегося в Гетто научными сотрудниками Отдела Благонадежности, наглядно продемонстрировали их устойчивость к широчайшему спектру ядов и вредоносных излучений, высочайшую толерантность к смертельно опасным вирусам и бактериям, отличную выживаемость при низких и высоких температурах, безусловно смертельных для прочих живых существ. Изменившийся был в состоянии пережить несколько попаданий в упор из лучевой винтовки, даже в голову, и полностью восстановиться через двое или трое стандартных суток – фантастическая скорость регенерации, о каковой могли только мечтать генетически модифицированные, напичканные боевыми имплантами, элитные солдаты Синдиката, над усовершенствованием которых Крайм-О работала столетиями.

Жуткое чудовище. Венец услад-плюсовой эволюции. Разве мог Моримото сердиться на него? Разумеется, не мог, даже когда вспоминал, что именно эта дикая тварь нанесла ему тяжелейшее увечье, откусив лицо. А вспоминал об этом Моримото всякий раз, когда смотрелся в зеркало и видел вместо лица кожаную маску, лохмотья слоящейся, пузырящейся кожи, натянутые на каркас из медицинской разновидности ультра-стали. В этот каркас были встроены сенсоры, без которых Моримото не мог ни слышать, ни видеть, а в его разорванное горло – сложная система серебряных трубок, без которых он не мог говорить, дышать и принимать пищу.

– И все же, ты должен пообещать, что прекратишь убивать моих лояльных служащих… по крайней мере, без моего прямого приказа. И, да, ты должен принять ванну и переодеться, – сказал Моримото, вставая и набрасывая поверх своей стариковской фланелевой пижамы красный халат, расшитый вручную портретами Красного Императора Мао.

После прогулки по ночной столице Изменившийся источал амбре протухших объедков, дохлых крыс и убитых бродяг. Не слишком гуманный способ избавляться от отбросов общества, но это был единственный приемлемый способ держать в узде его врожденные агрессивные инстинкты.

– А моя уточка? – спросил он, неохотно признавав неизбежность купания.

– Будет тебе уточка, – проговорил Моримото, достав из ящика прикроватной тумбы желтую пластиковую утку, без которой Изменившийся не мыслил водных процедур. – Примешь ванну, потом переоденемся и сядем завтракать. Впрочем, ты, должно быть, сыт.

Нет, Изменившийся брезговал человеческой плотью, зато обожал рыться в мусорных отбросах, выискивая лакомые кусочки и всякий раз поражаясь, почему люди выбрасывают столько хорошей еды. Но, поскольку сейчас в столице стояла зима, и ночами температура падала до минус тридцати по Цельсию, ему не удалось насытиться как следует. Он пожаловался сёгуну, что содержимое мусорных баков промерзло, сделавшись твердым, как камень, и ему даже пришлось подраться за остатки тухлой пищи со стаей бродячих псов.

– Я бы съел еще что-то, – сказал Изменившийся, когда Моримото повел его в ванную.

– Что?

– Не знаю. Вкусное?

– Ладно. Будешь вести себя хорошо, закажем пиццу.

– Пиццу? Что это?

– Вот и попробуешь. Уверен, тебе понравится. Раздевайся и складывай грязную одежду в корзину, понял?

Моримото включил воду и украдкой, чтобы не смущать питомца, стал следить, как тот раздевается и поразительно аккуратно складывает вещи в бельевую корзину. Что за диковинное создание. Его обмен веществ, физиология и биохимия радикально отличались от всего, известного им не только о людях, но и о не-существах. А ведь Изменившийся был еще совсем детенышем. Дикая агрессия сочеталась в нем с чарующей невинностью младенчества, присущей даже матерым хищникам. Когда он не отрывал людям головы, он или дремал, свернувшись калачиком, или с удовольствием возводил башенки из пластиковых кубиков, или хвостиком следовал за сёгуном, выпрашивая ласку или лакомство.

Впрочем, считать его лишь занятным, хотя и опасным зверьком было опрометчиво. Изменившийся к тому же обладал и чрезвычайно развитым интеллектом. Всего за полгода пребывания в доме Моримото он практически в совершенстве овладел человеческой речью, причем не только ниппоном, родным языком высших чинов Синдиката, но и двумя официальными наречиями государства – уни-глаголицей и уни-гаэликом. Теперь его потихоньку учили счету, письменности и чтению. И надо сказать, не без успеха. Что из него могло вырасти со временем, интересно.

– Что-то не так, господин? – спросил Изменившийся, перехватив взгляд сёгуна. – Я ведь сложил вещи правильно, да?

– Да. Залезай в ванну. Осторожно, не поскользнись. Не горячо?

– Нет.

Моримото добавил в воду ароматические соли и мыльный порошок, и отдал Изменившемуся его любимую уточку. Тем временем к ним зашел инструктор Изменившегося с чемоданчиком в компании двух охранников и личного помощника сёгуна. Они застыли в полупоклоне, пока Моримото не велел им распрямиться.

– Да не толпитесь вы. Здесь и так жарко и душно, нечем дышать. Я сейчас, – сказал он Изменившемуся, – не балуйся.

Моримото вышел к подчиненным в спальню. Его помощник, почтительно трепеща, шепотом доложил сёгуну, что убрал мертвую голову, сменил постельное белье и принес чистую одежду для него и для мальчугана.

– Завтрак тоже уже готов, можно подавать, господин.

– Отлично. И закажи нам пиццу.

– Что? Пиццу?

– Да. Такой круглый кусок теста с томатным соусом и начинками.

– Сделаю.

Пока охранники помогали Моримото облачиться в костюм, инструктор выкупал Изменившегося, высушил ему волосы и проследил, чтобы тот тоже натянул чистые брюки и рубашку. Потом усадил его и прикрепил на запястье компактный мед-сервер, настроенный под специфику не-существ. Моримото посмотрел на показания. Сносно, но не блестяще. Инструктор открыл чемоданчик, достал инъектор и прижал к ключице Изменившегося. Дозы услада-плюс в инъекторе хватило бы, чтобы на месте свалить с пару десятков взрослых мужчин, но для Изменившегося это было лишь минимальное количество вещества, необходимое ему для выживания.

– Стало лучше? – спросил инструктор.

– Да.

– Если тебе было нехорошо, ты должен был просто сказать воспитателю, а не отрывать ему голову, – сказал инструктор.

– Он кричал. И ударил меня кнутом. Он назвал меня монстром.

– И, чтобы доказать ему обратное, ты свинтил ему голову с плеч?

Изменившийся опустил взгляд и засопел, уставясь на свои ботиночки. Милый, маленький обиженный монстр. И опять сёгун слабовольно не сумел на него рассердиться. По-хорошему, нужно было задать чудовищу трепку, но Моримото было не до того. Вдобавок, он подозревал, что в ближайшее время жуткий ребенок ему понадобится.

– Не делай так больше, – сказал он, потрепав Изменившегося по белокурой голове. – Пойдем есть. Знаешь, как добраться в столовую?

– Конечно.

Порозовев щеками, Изменившийся соскользнул со стула, ловко вскарабкался по отвесной стене, презрев законы гравитации, и скрылся в вентиляции.

Через полчаса они закончили завтракать, и Моримото, взяв Изменившегося за обманчиво слабую детскую руку, проследовал в переговорную, расположенную на втором подземном этаже его особняка. Пока они шли по коридорам и лестницам, элитные солдаты, бдительно сторожащие на своих постах, опускались перед на колени и ловили губами его пухлую руку, унизанную перстнями. В белых, как алебастр, одинаковых лицевых масках, с глазами, от края до края затопленными непроглядной тьмой, в бронированных ёрои они были похожи, как кошмарные близнецы. Возможность увидеть обожаемого сёгуна хотя бы мельком вызывала у них чувство сродни религиозному экстазу. Если он приказал, они бы убили себя без колебаний, сию секунду. Иногда он и приказывал. Просто чтобы снять напряжение.

Но сейчас Моримото было не до милых шалостей. Когда он вошел в переговорную, там уже собрались его заместители и приближенные – вся верхушка Синдиката. Моримото скользнул взглядом по их подобострастным лицам и грузно опустился в кожаное кресло. Изменившийся тотчас забрался к нему на колени и свернулся клубком, как кот. Моримото запустил пальцы в его мягкие светлые волосы и устремил взор на экраны, на которых уже началась прямая трансляция с Луизитании.

Луизитания, при Старой Федерации известная как Федеральная Тюрьма №1892. Сюда массово ссылали как отпетых уголовников, так и политических противников режима, а позже – граждан, имеющих врожденный иммунитет к вирусу Унификации. Из последних в силу до сих пор неизвестных причин девяносто пять процентов были гражданами Ниппонской Империи. За десять лет до воцарения Черного Триумвирата заключенные восстали, перебили охрану и уничтожили Центральный Терминал планеты, вышли из состава Федерации и объявили о создании свободной Республики Луизитания. Но, поскольку за два столетия местное население изрядно притерпелось к тюремным порядкам, пустующую нишу быстро занял новорожденный Синдикат…

Да. Старые, добрые времена первоначального накопления капитала и безудержной борьбы за власть. Времена, когда жадные флибустьеры Синдиката бороздили космические просторы, торгуя оружием, наркотиками и особенно своими наемниками и с Черным Триумвиратом, и с противостоящим ему Свободным Миром. Им было все равно кому служить, лишь бы платили. В оправданием своим предкам, впрочем, Моримото должен был признать, что, когда дело дошло до решающей битвы, Синдикат поддержал лорда Джека, Франца Максимилиана и Константина, наследника Священной Ортодоксии и будущего Императора. Да так славно поддержал, что имперские власти передали под контроль Синдиката копи услада-плюс на Эпллтон и согласились придать особый статус бывшей Республике Луизитания.

На Луизитании официально не действовало большинство имперских законов, включая множество статей Кодекса Преступлений и Наказаний. Стомиллионная столица, главный и единственный город Луизитании вот уже пять столетий любезно привечал извращенцев, преступников и просто любителей запретных удовольствий всех мастей и степеней достатка. Пока провинциальные работяги тратили с трудом сэкономленные деньги в дешевых борделях и наркопритонах, аристократы и богачи спускали сотни миллионов в игорных домах и предавались дикому распутству в номерах лучших отелей. В хранилищах под землей в Дабл-Ви-капсулах гнили сотнями тысяч ВР-наркоманы, навеки затерявшись в виртуальных компьютерных мирах, пока наверху мраморные фонтаны круглосуточно изливались не водой, но розовым шампанским. Здесь работали и процветали торговцы органами, киллеры, беспринципные солдаты удачи, сомнительные пластические хирурги, владельцы абортариев, гаруспики, черные маги и пылкие представители самых причудливых религиозных сект и доктрин.

В сердцевине этого никогда не спящего неонового Шеола возвышалась неприступным монолитом черная зеркальная башня – штаб-квартира Синдиката. Этот город принадлежал Синдикату, а значит лично – Садахару Моримото. Так дела обстояли вплоть до прошлого года, пока столицу Луизитании не захватил Культ Короля… и миллионы его свихнувшихся адептов.

Вероучение Культа, изложенное в их тоненьких брошюрках, гласило, что этот самый Король в незапамятной древности был кем-то вроде божества или пророка. От прочих угрюмых божеств и мрачных пророков он отличался благодушным нравом, любил выпить, поесть, хорошеньких женщин и вырубоны, обожал петь и танцевать. Его незатейливое эпикурейское учение в свое время нашло широчайший отклик среди народных масс. Однако затем с Королем что-то стряслось, и он бесследно исчез из подлунного мира. То ли вознесся, то ли отлучился в уборную, это оставалось до конца неясным, но факт заключался в том, что приверженцы Культа буквально со дня на день ожидали его возвращения. Вернувшись же, Король должен был неверующих в него испепелить, а верующих отвести в страну обетованную, дивный Грейсленд.

Многовековая летопись человеческой глупости пестрела примерами еще более абсурдных и вопиющих религиозных доктрин, и, тем не менее. Тем не менее. Моримото смотрел на экраны и видел улицы родного города, запруженные сотнями тысяч людей в одинаково белых, бахромчатых ритуальных балахонах. Одурманенные пением Короля, они двигались с потрясающей синхронностью, приплясывая под ритмы рок-н-ролла.

– Поменьше слов, побольше дела! – выкрикивал Король омерзительно чувственным и каким-то жирным голосом. – Твои подколки ранят, как иголки! Хватит драться, пора целоваться! Хорош мне нервы трепать, пора зажигать! И… удовлетвори меня! Удовлетвори меня-а-а!

Пение Короля достигало такой неимоверной мощи, что заглушить его полностью не удавалось даже специальным фильтрам. Моримото оставалось лишь надеяться, что он не сойдет с ума, выслушивая Сборник Лучших Хитов Короля во время прямой трансляции военной операции по уничтожению Культа. Помощники осторожно водрузили ему на голову информационный шлем и подключили нейрошунты. Изменившийся слегка встревожился и приоткрыл глаза.

– Что это? – спросил он, удивленно посмотрев на круглую штуку на голове у хозяина.

– Просто информационный шлем. Позволит мне быть в курсе во время военной операции против Культа. Не знаю, зачем я тебе это объясняю. Спи.

Жуткий, гибкий, как змея, язык Изменившегося, способный убивать лишь касанием, коснулся его руки.

– Разбудите, если нужно будет кого-то убить, – прошептал он так тихо, что лишь сёгун услышал его.

– Да.

Изменившийся опять задремал, а Моримото обратил взор на один из экранов, где появился альфа-командир Тета с батальонами гвардейцев и элитных солдат Синдиката. Десять стандартных часов назад они десантировались в пустынях, прилегающих к городу, вошли и стали двигаться к центру, к местам своей дислокации, уничтожая по дороге толпы культистов. Сейчас они остановились в холле одного из опустевших отелей в нескольких кварталах от святилища Культа – Храма Короля с его статуей внутри.

– Тета.

– Господин, – сказал альфа-командир с поклоном, остальные же бойцы попадали на колени. – Мы все прибыли и заняли наши позиции.

Качество трансляции было ужасным, потому что пение Короля, помимо гипнотизирующего эффекта, обладало свойствами генератора белого шума и работало как мощнейший аналог ЭМ-пушки, выводя из строя все электроприборы, которые идентифицировало как принадлежащие потенциальному противнику. Изображение сплошь шло полосами и помехами, странно дергалась, а пение Короля в наушниках Моримото чудовищно искажалось, превращаясь в демонические завывания, через которые проступали фразы ПОДЧИНЯЙСЯ, РАСТВОРЯЙСЯ.

– Вы тоже слышите это? Подчиняйся, растворяйся.

Альфа-командир кивнул.

– Да, господин. Это чертово звуковое оружие полностью стерло их разумы. Остались только самые примитивные инстинкты и желание убивать каждого, кто не носит белый балахон и не танцует с ними этот долбаный рок-н-ролл.

Никто другой, включая даже ближайших приближенных сёгуна этого бы не заметил, но он знал своих солдат лучше всех, и от него не укрылось, что они измотаны, а ведь операция еще даже не началась. Внутри шевельнулся холодок.

– Надо полагать, вы там не встретили выживших? А? Почему молчите?

Тета сделал жест, чтобы солдаты встали.

– Если не считать этих выродков в балахонах, господин, то из других живых мы встретили только ВР-наркоманов. Они выползли из-под земли, как дождевые черви. Очевидно, их системы жизнеобеспечения давно перестали функционировать. Они явно были чертовски голодны и…

Тета замолчал.

– Набросились на нас и разорвали на части и сожрали, буквально сожрали трех наших парней, – продолжил он после секундной паузы. – Это было немного…

– Жутковато, – шепотом подсказал за его спиной один из элитных солдат.

– Ага. До сих пор этого слова не было в моем лексиконе.

Холод внутри Моримото усилился. Конечно, Синдикат рассматривал и другие варианты избавления от культистов. Однако нейтронные бомбардировки, отключение биокуполов или устроение рукотворной эпидемии Розовой Гнили были признаны крайними мерами, чреватыми разрушением инфраструктуры и прочими неприятными последствиями. Тем не менее, необходимость решительных мер уже не то что назрела, а уже и перезрела. Почему он так нервничал. Неужели его бойцы и боевые юниты Альянса не справятся с несколькими растерянными, беспомощными и абсолютно безоружными гражданскими. Что за чепуха!

– Хорошо, ребята. Мы проводили подробный инструктаж… вы знаете, что делать. Просто пробиться к треклятому Храму Короля и уничтожить его вместе со статуей Короля внутри. После этого культисты будут деморализованы, и вы сможете с легкостью их добить.

– Да, господин.

– Послушайте меня еще, мальчики. Мне жаль, но многие из вас сегодня умрут. Но вы не будете забыты. Никто из вас не будет забыт. Идите и превратите этих ублюдков в кровавое месиво. Во славу Синдиката.

– Во славу Синдиката и сёгуна Моримото! – хором проорали солдаты.

– Тогда начинаем.

И тотчас по едва заметному мановению его руки небеса над городом раскололись, и на сектантов пролился огненный дождь. Засевшие на крышах и верхних этажах высотных зданий снайперы вели прицельный огонь по толпе, выбивая наиболее крепких и здоровых адептов. При их огневой поддержке элитные солдаты и боевые юниты Альянса начали пробираться к Храму, кромсая белое бахромчатое море. Они не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей, обряженных, как взрослые, в эти омерзительные балахоны.

Мертвым, холодным взором Моримото наблюдал за ходом военной акции. Пусть не из милосердия, но из эстетических побуждений он бы предпочел избежать этой бойни, но культисты оказались глухи к многократным воззваниям властей Луизитании прекратить валять дурака и убраться с их территории. Печальным было то, что многие примкнули к Культу не по доброй воле. Среди культистов оказались и добропорядочные туристы, и многие сотрудники Крайм-О, которые не успели вовремя эвакуироваться с планеты и которых свело с ума беспрерывное пение Короля. К сожалению, им было уже не помочь, и расправа над ними, скорее, была актом милосердия, чем жестокости.

Самое плохое – Моримото до сих пор не ведал, кто именно стоял за Культом. Руководители Культа были найдены и убиты, но это были лишь марионетки, а подлинные вдохновители продолжали пребывать в отменном расположении духа и добром здравии. Что вообще представлял собой Культ? Вышедший из-под контроля правительственный эксперимент? Изощренную месть врагов? Или эту аферу затеял кто-то из приближенных с целью навеки опозорить сёгуна и впоследствии низвергнуть? Моримото не знал. Зато знал, что, если когда-нибудь встретит этого гениально предприимчивого мерзавца, то сперва пожмет ему руку. А потом убьет самым мучительным способом из всех возможных. Возможно, для начала, заставит Изменившегося обглодать этому ублюдку лицо…

Заплутав в черных лабиринтах ненависти, Моримото упустил момент, когда операция из удовлетворительной превратилась в провальную.

– Господин Моримото, статуя…, – прошептал кто-то из его приближенных свистящим, недоверчивым шепотом.

– Статуя? – бессмысленно повторил Моримото.

– Статуя Короля покинула Храм.

– Вышла из Храма? Статуя?

Сперва эти слова показались ему бессвязным набором ничего не значащих звуков, но вскоре он и сам увидел на одном из Три-Ви экранов статую Короля, покинувшую святилище, служившее ей обителью на протяжении последних двух стандартных лет. Статуя, надо отдать ей должное, производила необычайно сильное впечатление. Отлитая из чистого золота высшей пробы, в триста футов1 высотой, с сапфировыми глазами и рубиновыми глазами, эта махина, очевидно, нашпигованная сложнейшей электроникой, двигалась с поразительной легкостью и грацией, танцевала, вращая бедрами и выделывая прочие пошлые па, а также залихватски играла на громадном банджо.

Ее появление вызвало у сгрудившихся возле входа в Храм культистов буйное ликование. Моримото растерялся. Что все это означало? Что еще задумали эти мерзкие бахромчатые людишки?

– Непонятно, – пробормотал он, положив ладонь на затылок Изменившегося, – впрочем, это огромная ошибка. Давайте-ка вдарим по этой дряни.

Но вонзившийся в статую столп белого пламени орбитального лазерного луча не нанес ей видимого ущерба, только заставил на секунду пошатнуться – как подвыпившего человека, притворяющегося трезвым – но тотчас статуя выпрямилась и вновь пустилась в пляс, подыгрывая себе на банджо.

Моримото не верил глазам. Полноте, да не сон ли это? А, если и сон, отчего он никак не мог проснуться?

– Увеличьте мощность орбитального луча!

– Мощность луча увеличена на двадцать процентов…

Второй орбитальный удар, нацеленный в статую, мигом обратил в горсти серого пепла сотни сектантов, опалил сам Храм и превратил в ржавую пустыню примыкающий к Храму обширный зеленый парк, но проклятая статуя даже не почесалась. Более того, с несказанным удивлением Моримото осознал, что статуя напиталась энергией смертоносного плазменного луча. Она явно стала танцевать и двигаться раза в три или в четыре быстрей, чем раньше.

А потом случилось предсказуемое, но оттого не менее ужасное.

Статуя Короля запела, вторя голосу Короля, льющемуся из всех уличных динамиков этого проклятого городишки. Бойкие ритмы рок-н-ролла подняли боевой дух культистов на недосягаемую высоту, превратив в берсерков, напрочь лишенных инстинкта самосохранения и восприимчивости к боли, ослепительным вспышкам светошумовых гранат и облакам слезоточивого газа.

Гвардейцы Синдиката и штурмовики Народного Трудового Альянса, напротив, претерпевали неимоверные мучения. Пение Короля лишало их рассудка, заставляя забывать приказы, бросаться на товарищей или кончать с собой. Снайперы прыгали с крыш и выбрасывались из окон высотных зданий. Пилоты теряли управление, и над городом пролился метеоритный дождь дымящихся, горящих, взрывающихся прямо в воздухе воздушных колесниц.

Элитные солдаты Синдиката, в которых после десятилетий обработки практически не осталось человеческого, реагировали на песнь Короля не так выраженно, но даже им оказалось не под силу справиться с бушующей толпой. Они истребляли тысячи культистов, но на смену погибшим приходили тысячи и тысячи живых – и еще более разъяренных. Их наступление стало захлебываться в невероятном море белой бахромчатой массы.