Врата духа

– Он на том берегу, моэйя8 Говорящая. – тут же, сложившись чуть ли ни вдвое в почтительном поклоне, ответил мужчина, краем глаза косясь на застывшего с обнаженным мечом Иена. – Но мы сообщим ему о произошедшем, как только восстановим связь с той стороной Сое. Вам повезло, что платформу прибило к берегу. И нам тоже. Теперь нам не придется строить новый паром. Впрочем, наверняка это вам не интересно, – смутившись под выжидающим взглядом Говорящий пробормотал он. – Я рад, мы все рады, что для вас все закончилось благополучно и…

Говорящая, назвавшаяся Кассией Дерион, сделала знак рукой, заставляя мужчину замолчать. Тот снова поклонился и отступил на шаг назад застывая в выжидающей позе, как и прибывшие с ним люди, продолжая искоса поглядывать на Иена. Наемник неспеша отер лезвие своего меча об куртку убитого им человека, а затем спрятал оружие в ножны. Аврин же внимательно следила за Кассией. Ужас, переполнявший ее ранее, никуда не делся. Более того, если эта женщина была и в самом деле той, кем назвалась, дела Аврин были плохи. По крайней мере девушка думала именно так. Говорящая Кассия Дерион была довольно известной личностью в Цитадели. Обладавшая взрывным характером, достаточно самодовольная и властная, Кассия полностью оправдывала свое благородное происхождение. Ей пророчили место в Высшем совете и Аврин, если честно, не понимала почему та до сих пор не получила звания Второй Говорящей. Впрочем, ее как слушателя это совсем не касалось. Но репутация Кассии Дерион, носившей фамилию королевской семьи Ларлона, была хорошо ей известно. И Аврин знала то, что, если эта женщина берется за какое-то дело, то обязательно доводит его до конца. Девушке определенно не повезло, что из всех Говорящих, ну за исключением членов Высшего совета и Первой Говорящей Делании Кэбрил, она угодила в руки именно Кассии Дерион, хотя та вроде бы как и не знала кем Аврин является на самом деле. Правда это было лишь делом времени и не пройдет и пары дней как Кассия будет знать всю правду об Аврин, ну или почти всю. Почему-то в этом девушка была абсолютно уверена. И именно это осознание приводило Аврин в неописуемый ужас заставляя ее колени то и дело подгибаться, а тело дрожать. Она должна была сбежать от этой женщины и чем быстрее, тем лучше. Правда в понимании Аврин эта задача была практически невыполнимой. Возможно, Иен сумеет что-то придумать. Нужно было поговорить с ним, когда им удастся остаться наедине, впрочем, вряд ли Кассия позволит им секретничать и строить против нее планы.

– Проводите нас к тракту, – голос Говорящей заставил Аврин вздрогнуть и отвлечься от своих мыслей. – И позаботьтесь о теле убитого. Второй упал в реку. Думаю, через какое-то время его выловят ниже по течению. Впрочем, это уже не ваша забота.

Эта женщина пугала ее, да так что ей хотелось броситься наутек прямо сейчас. По виду Иена ничего определенного сказать было нельзя, но Аврин знала, что наемнику их нынешнее положение тоже не нравилось.

– Возьми себя одну из лошадей, – вполголоса сказала Кассия, поворачиваясь к ней. – Думаю прежним владельцам они уже не понадобятся.

Больше не говоря ни слова, Кассия направилась к серой кобыле, той самой, что была привязана на пароме рядом с лошадью Иена. Аврин не пришлось выбирать, ибо Иен сам подвел к ней рыжего с белым пятнышком на носу жеребца. Тот нисколько не сопротивлялся, когда наемник помог девушке взобраться в седло. Лишь пару раз переступил передними копытами и мотнул головой. Аврин была рада тому, что конь ей достался не норовистый. Иен оказался в седле последним, ведя рядом в поводу вторую оставшуюся без седока лошадь.

Мужчины, прибежавшие от паромной переправы, шли пешком, стараясь поспевать за всадниками. Кассия, прямо сидя в седле, ехала во главе. Говорящая похоже была прекрасной наездницей. Настоящая королева, вдруг подумала она. И с чего вдруг ей пришло это в голову. Кассия всего лишь была сестрой нынешнего короля Ларлона Самсена Дерион. Причем была изгнана своим братом из родной страны вместе с остальными Говорящими. Никто не говорил об этом в открытою, но многие считали, что в отчуждение Ларлоном Цитадели была виновата именно Кассия. Якобы она не смогла спасти во время родов вторую жену своего брата королеву Айнор. Ни ее саму, ни их с королем дитя. Впрочем, это были лишь слухи, а Аврин знала, что верить сплетням было как минимум недальновидно.

На этом берегу Сое у обрывающегося у пристани тракта расположились большой постоялый двор и двухэтажный домик для работников парома. Один из мужчин, тот самый с грязным лицом, что ранее разговаривал с Кассией, предложил ей войти в дом, но Говорящая отказалась.

– У меня нет на это времени, – резко ответила она. – Я и так слишком задержалась из-за этого нападения. Передайте городской страже, что я недовольна. Крайне недовольна. А вы двое, – смягчая тон и поворачиваясь к Аврин и Иену, спросила она, – не желали бы сопровождать меня до тех пор, пока наши пути совпадают? Я могла бы заплатить вам за защиту.

Несмотря на то, что Кассия спрашивала их, Аврин знала, что это был совсем не вопрос и не просьба, и конечно же платить она им не собиралась. Иен мрачно кивнул соглашаясь. Кассия тронула пятками свою кобылу посылая ее вперед. Аврин из-под среза капюшона затравленно посмотрела на Иена. Тот мрачно кивнул в спину Кассии, и они оба последовали за Говорящей. Тракт уже понемногу начинал оживать и Аврин представила какое столпотворение будет у реки ближе к полудню. Конечно, эта часть тракта не была главной. Основная дорога шла в объезд чуть выше по течению Сое. Иен сказал, что там, где река сужалась имелся мост, но те, кто не желал терять более полудня на объезд, предпочитали паромную переправу. Сегодня же тех, кто решил выбрать именно этот способ переправы через Сое, ждало большое разочарование. Хотя Аврин не было до них дела. Все что ее заботило сейчас, так это ехавшая впереди них с наемником Говорящая. И не просто какая-та незначительная фигура в рядах Цитадели духа, а сама Кассия Дерион. Аврин чувствовала себя обреченной. Возможно, так оно и было. Ей не нравилось это чувство. Быть мышью в лапах кошки, которая, прежде чем покончить с тобой играет, делая вид что хочет отпустить тебя. Такая же мнимая свобода была сейчас и у Аврин. Она знала, что может попытаться сбежать. И даже возможно ей удастся сделать это и какое-то время успешно скрываться, но в конце концов охотник настигнет ее, давая понять, что ее бегство было не более чем фарсом, устроенным им ради забавы. Аврин хотелось разрыдаться. Накрыться с головой одеялом и плакать. Так она делала в Цитадели, когда у нее что-то не выходило. От этого ей становилось легче. Правда то были простые неудачи в обучение, а сейчас на кону стояла ни много ни мало ее жизнь. Аврин бросила косой взгляд на Иена. Тот ехал, прямо глядя перед собой, а на его хмуром лице отражалась озабоченность и тревога. Он не бросил ее, хотя после смерти Сантера имел полное право отказаться от Аврин, ибо жизнь была дороже, чем деньги и данные за них обещания. По крайней мере Аврин всегда думала, что наемники следуют именно этому принципу, хотя сейчас ее мнение в корне изменилось. Но Иен не мог защитить ее против Говорящих. Он не имел права поднять руку на одного из представителей Цитадели. Да если бы и попытался Аврин остановила его. Чтобы не говорили про нее сейчас и как бы не оклеветали в лице Высшего совета, она не была преступницей. И пусть остальные считали ее таковой, она не могла допустить того, чтобы и в самом деле стать ею. Она вздрогнула, когда почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Девушка и не заметила, когда Иен успел поровнять свою кобылу с ее жеребцом пристраиваясь по левую от нее сторону.

– Все будет хорошо, – едва слышно сказал он, но Аврин отлично различила каждое слово.

Иен улыбнулся ей. Улыбка получилась вымученной и немного мрачноватой. Тем не менее наемник пытался приободрить девушку. Он все еще верил в то, что они смогут выпутаться из этой ситуации, или же просто хотел, чтобы в это поверила она. Но Аврин чувствовала, как безысходность нависает над ними. И словно в подтверждение этому, небо, затянувшееся к полудню тучами, разразилось холодным дождем.

Иен улыбнулся ей. Улыбка получилась вымученной и немного мрачноватой. Тем не менее наемник пытался приободрить девушку. Он все еще верил в то, что они смогут выпутаться из этой ситуации, или же просто хотел, чтобы в это поверила она. Но Аврин чувствовала, как безысходность нависает над ними. И словно в подтверждение этому, небо, затянувшееся к полудню тучами, разразилось холодным дождем.

Часть II. Врата Арториаса

Немеридия

Облаченная в великолепное белое платье верховного служителя, Немеридия всходила по ступеням храма Возрождения и Забвения. Длинный шлейф тянулся за ней по пятам, поглощая собой каскад ступеней позади. Следом ступали еще несколько служителей храма рангом пониже. Впрочем, в этом храме равных ей не было. Здесь она была главной. Верховным служителем, матерью, как назвали бы ее другие народы. Но у эурлин не было ни отцов, ни матерей9, по крайней мере, в том понимание, в котором их употребляли представители иных рас. Но то другие, размышляла Немеридия, преодолевая очередную ступень. Она и мать, и отец. Она начинает Великие Циклы, и она их заканчивает. Ее всегда удивлял способ размножения других видов. Она называла это контактом. Они просто спаривались. Сливались тем, что есть у них между ног. И после этого те особи, что назывались женщинами или самками, вынашивали внутри себя дитя. Какая глупость, думала Немеридия, преодолевая ступень за ступенью. Нет, конечно, у них тоже были эти различия в чреслах, но чтобы так по-варварски ими пользоваться, не могло быть и речи. За все двенадцать Циклов, отведенных для обычного эурлин он был и женщиной, и мужчиной. Немередия сейчас была женщиной, правда она не любила все эти словесные обозначения половых различий, применяемых у других видов. И в отличие от других эурлин в следующем Цикле она останется Немеридией. Эта привилегия не меняться во время наступления нового Цикла, принадлежала лишь избранным. И Немеридия была одной из них. Середиин сам уступил ей главенство, решив, что все последующие Циклы будут принадлежать лишь ей Немеридии. Иногда она чувствовала его эмоции, и мимолетные мысли внутри себя, но то были лишь отголоски. С каждым перетос10 Середиина становилось все меньше, а Немеридии наоборот больше.

Преодолев последнюю ступень, верховная жрица ступила на широкую площадку с величественными белыми колоннами, поддерживающими трехгранную крышу с плоским верхом, фронтон которой украшало изображение купели. Немередия проследовала меж двух основных колонн, осознавая всю важность своей особы. Служители шли позади, почтительно склонив головы. Когда вся процессия во главе с Немеридией втянулась через главный вход в храм, служители разошлись по боковым нефам, а Немеридия по центральному отправилась прямиком к Малой купели. Остановившись у нее, она величественно опустилась на колени у края мраморного бордюра, окаймлявшего купель. Протянув руку, эурлин провела ладонью по поверхности эттери11. Она откликнулась тысячей голосов, вздохов, воспоминаний, чувств и еще множеством эмоций. Немеридия затрепетала, ощутив в лоне горячительное тепло и влагу. Ей нравилось это чувство. Она не знала, почему это приносит ей такое удовольствие. Жизнь подумала она. Это ощущение, когда эурлин начинает Великий Цикл, что принесет новые знания их народу. Возвестит о величественности их расы. Великий Цикл, что, разменяв двенадцать малых Циклов завершится и перейдет в новый Великий Цикл. И так будет всегда, то тех пор пока не наступит Цикл Циклов, когда все станет едино и совершенно. Немеридия верила в то, что этот день непременно настанет, и знала, что она или та, кем она будет в новом Великом цикле станет тому свидетелем.

Она отняла ладонь. Эттери в купели была темной, густой словно кисель. На ее глади не было ни единого волнения, изгиба. И даже когда Немеридия прикасалась к ней, та никак не меняла своей формы. Жрица встала, обошла купель кругом. Шлейф тянулся следом, словно длинная белая змея, ползущая за своей хозяйкой. Оставалось всего несколько перетос до зарождения нового Великого Цикла, и Немеридия уже предвкушала церемонию Принятия. Ей нравился этот процесс. Церемония придавала ей сил. Она чувствовала себя создателем, нет, даже не так, созидателем той, что рождала Циклы. Немеридия позволила себе улыбнуться, так что изогнулись лишь уголки ее бледных губ. Скоро, совсем скоро. Служители подошли, окружили купель полукругом. Затянули тонкими голосами песнь Эдвиарона. Это была часть подготовительного ритуала. Темная эттери в купели слегка дрогнула. По крайней мере, так могло показаться со стороны. Служители храма Возрождения и Забвения повысили голоса. Эттери в купели исказилась, вспенилась. На поверхности стали возникать образы. Силуэты менялись, приобретали различные формы и размеры. Особо чуткий слушатель смог бы расслышать голоса. Они шептали, переговаривались. Немеридия оглядела поющих подручных, посмотрела на пенящуюся купель. Убедившись, что все идет правильно, она развернулась и направилась к боковому нефу в левой части храма. Там за арочными украшенными узорами дверьми, находился коридор, соединяющий основную часть храма с западным внутренним двором, где, стоя посреди обширной квадратной площадки под открытым небом, окруженной по периметру рядами белоснежных колонн и статуей Эдвиарона в центре, ее уже поджидал посланник Белого дворца. Высокий, даже по меркам эурлин, он чопорно поклонился ей. Немеридия не повела и бровью. Гордо вскинув подбородок, она холодно посмотрела на стоящего перед ней эурлин.

– Совет шестерых собирается в Зале Гласа. Вас уже ожидают вассеси12.

– Остальные уже прибыли? – Немеридия скрестила пальцы рук, скрытые в широких рукавах ее облегающего платья.

– Да вассеси, – ответил посланник. – Они уже приступили к обсуждению некоторых вопросов.

– Впрочем как обычно, – недовольно скривила губы Немеридия. Они редко дожидались ее. И это слегка раздражало вассеси. Конечно, она понимала, что все службы храма в коих требовалось ее присутствие, длились довольно долго и остановить их она не могла. Но, с другой стороны, все они проводились в установленное время, и при желании можно было перенести заседания Совета шестерых на то время, когда она была свободна от служб. Немеридия уже не раз поднимала этот вопрос на заседание, но остальные члены, за исключением Арториаса, мягко давали понять, что не собираются подстраиваться под ее распорядок. Но она все еще оставалась одним из шести членов Совета шестерых и имела там голос. Пусть и не решающий, но достаточно важный. К ней прислушивались и довольно часто. Но в вопросе времени проведения заседаний ее тем не менее не поддержали.

– Ты свободен, – холодно заявила она посланнику. Присланный за ней эурлин не менее холодно поклонился в ответ и ушел, беззвучно ступая по выложенной мраморными плитами площадке двора. Немеридия неспешно направилась обратно в основной зал храма с Малой купелью и купелью Возрождения. Раз Совет обходится без нее, пусть. Она не удовлетворит их своим быстрым появлением. Пусть ждут и обсуждают свои мелкие дела. Все равно по ее прибытию они должны будут ввести ее в курс дела по всем обсуждаемым вопросам. И спросить ее мнения по каждому из них. О, а она не преминет втянуть их в длительные дискуссии. И им придется участвовать в них, так как ее голос не менее важен, чем голоса остальных. Немеридия медленно вошла в главный зал храма, потолок его, украшенный искусной лепниной, скрывался в тенях. Надо было признать, что эурлин любили монументальность. Купель Возрождения находилась в самой глубине храма. И при виде нее Немеридию наполняли чувства трепета и благоговения. Доступ к этой святыни помимо самой вассеси имели лишь несколько эурлин. Даже церемонию реинкарнации Цикла в купели Возрождения проводила лично Немеридия без чьей-либо помощи со стороны. Купель была огорожена высокой исписанной гравюрами стеной, окружавшей ее по всему периметру. Вход в купель был скрыт за белоснежной парчой балдахина. Немеридия сдвинула его в сторону и скользнула внутрь. Внешне Купель Возрождения ничем не отличалась от Малой, разве что размерами. Но кому как не вассеси было знать, что это всего лишь видимость. В этот раз Немередия не коснулась холодной и темной глади эттери, наполнявшей купель. Она обошла ее кругом поочередно возжигая закрепленные на длинных резных стойках курильницы, симметрично располагавшиеся вдоль ее стенок. Когда из последней курильницы потянулся легкий белесый дымок, Немеридия затянула монотонную песнь, исполняемую ею каждый протос. Она не просто знала все слова Песни Циклов наизусть, нет, они были ее частью. Она не пела, она дышала ими. Надо сказать, что Песнь Циклов не являлась песнью в обычном ее понимание, а походила более на текст, состоящий из отдельных литаний. Песнь была довольно длинной, а слова в ней намеренно растягивались. Проведение этого мероприятия не было привязано к определенному времени, лишь только количеству исполнений за один протос. Но Немеридия решила провести его именно сейчас, чтобы специально задержать Совет шестерых. Если даже это и не склонит их к принятию решения по переносу времени заседания, то хотя бы немного позлит, что вассеси надо признать приносило особое удовлетворение. А так как входить сюда без ее позволения не имел права никто, даже члены Совета, она могла совершенно не беспокоиться, что ее прервут. Поэтому Немеридия не торопясь произносила слова, медленно обходя купель по кругу. Совершая заключительный круг, она поочередно затушила курильницы, таким образом, чтобы заключительные слова Песни совпали с тушением последней. Закончив с обрядом, она неспешно покинула купель, тщательно запахнув за собой парчовый балдахин. Как она и думала, ее ожидали. Все тот же высокий посланник с недовольным лицом стоял в нескольких ярдах от Малой купели. Дальше его не пустили служители храма преградившие эурлин путь. При виде Немеридии посланник резко сменил недовольное выражение лица на натянутую, крайне неискреннюю, улыбку.

– Вассеси, – не менее чопорно, чем и в первый раз, поклонился он ей. – Совет шестерых напоминает вам о ваших обязанностях и просит немедленно прибыть в Белый дворец.

– Они напоминают мне о моих обязанностях? – показательно вскинула бровь Немеридия. – По-моему, то, чем я занималась и есть мои прямые обязанности. И на совет я прибуду только после того, как покончу с ними.

– Но вассеси, – недовольно вопросил посланник, явно не желавший приходить за ней в третий раз.

– Я все сказала, – холодно ответила Немеридия всем своим видом давая понять, что разговор окончен.

Посланник молча поклонился и, резко развернувшись, ушел, на этот раз нарочито громко топая по мраморному полу храма. Немеридия довольно ухмыльнулась. Она добилась нужного эффекта. Впрочем, злить членов Совета еще больше она не собиралась, поэтому все же решила немедля почтить их своим присутствием, поэтому довольно быстро покинула храм. Она спустилась по его широким и множественным ступеням на Храмовую площадь. Там ее уже ожидала роскошная повозка с впряженными в нее гормами13. Немеридия с помощью услужливо подставленной руки одной из служителей села в повозку. Обученная двойка гормов тихо тронулась вперед. Им не нужен был тот, кто управлял бы ими. Они и так знали, куда нужно идти. Правда у Немеридии все же имелась в запасе плеть, спрятанная под мягким сиденьем. Так на всякий случай. Но до сего дня он ей так ни разу и не выпал. Гормы не подвели ее и на этот раз. Неспешным бегом они провезли повозку через половину Агадарона – Белого города. При въезде на Круглую площадь, находящуюся перед Белым дворцом, Немеридия столкнулась с патрулем, возглавляемым лично эддери14 Инлиэрией.

– Вассеси, – поприветствовала та остановившую повозку Немеридию.

– Эддери, – приветливо отозвалась верховная жрица. – Какая встреча.

– Это честь для меня вассеси, – почтительно ответила Инлиэрия.

В ее голосе не прозвучало ни капли притворства, впрочем, это было не удивительно. Об искренности эддери Инлиэрии ходило множество историй и немало шуток. Но за это-то она и нравилась Немеридии.

Обменявшись любезностями с Инлиэрией, вассеси оставила повозку во внутреннем дворе дворца и проследовала внутрь. Миновав Зал приемов, Немеридия поднялась по широкой винтовой лестнице, находившейся в левой дальней части зала, и вышла в довольно длинный коридор, стены которого украшали барельефы рассказывающие об истории города. Вообще в Белом дворце было много того, что так или иначе намекало или напоминало о зарождение и возвышение Агадарона – Белого города. Об этом здесь говорило буквально все – скульптуры, картины, лепнина и декорации, и барельефы подобные тем, мимо которых сейчас следовала Немеридия. Вассеси пришлось миновать еще несколько залов поменьше, прежде чем оказаться пред массивными резными дверьми Зала Гласа. Стражи, охранявшие вход, тут же расступились, освобождая проход. Немеридия вошла, ее почетная стража, состоящая из двух эурлин облаченных в церемониальные белоснежные доспехи, последовала за ней и уже будучи внутри разделилась, занимая специально предназначенные для них ниши, расположенные по периметру стен Зала Гласа. Десять из двенадцати ниш уже были заняты почетными стражами других членов Совета, застывших в них словно недвижимые белоснежные статуи.

Немеридия демонстративно звонко стуча подошвою сандалий по полу, приблизилась к своему месту. Громко декламировавший что-то Элькуарон замолчал, и одарил вассеси хмурым взглядом. Его точеное длинное лицо исказила гримаса недовольства. Немеридия не обратила на это никакого внимания, с громким скрежетом отодвинула массивный мраморный стул, после чего изящно устроилась на его мягком сиденье. Затем она с еще большим скрежетом пододвинула стул к огромному прямоугольному столу и окинула взглядом присутствующих членов Совета шестерых.

– Итак, что у нас сегодня на обсуждение? – совершенно будничным тоном поинтересовалась она.

– Мы здесь решали, – откашлялся сидевший по левую от нее руку Арториас, – что…

– Уважаемая вассеси, – грубо перебил его Элькуарон, – мы все понимаем и чтим обязанности, которые вы выполняете в храме и благодарны вам за ваши труды, но при всем этом хотели бы услышать от вас объяснения?

– Объяснения? – не менее учтиво уточнила Немеридия.

– Ваши опоздания, – не выдержав выкрикнул, надувая и без того пухлые губы, Таварион.

– Вы уже сами ответили на свой вопрос. Меня задержали мои повседневные обязанности в храме. Как вы знаете, я уже не раз просила…

– Да, да, да, – не дав ей закончить воскликнул Элькуарон. – Вы не раз просили перенести заседания на более удобное для вас время. Но хочу напомнить в очередной раз, что у нас также имеются обязательства перед городом и другими эурлин, и не вы одни обременены делами. И время, на которое назначены заседания, выбраны с учетом удобства всех членов Совета, а не вас одной.

– Напомните мне дорогой мой серсис15, а есть ли у вас дела, которые привязаны к определенному времени перетос

и которые вы ну ни коем образом не можете отложить.

– Есть, – хмуро процедил Элькуарон, – но ради блага города и Совета…

– Вы можете ими пожертвовать, – закончила она за него. – Вот видите, вы сами себе противоречите. У вас нет дел, которые вы не могли бы перенести на более раннее или позднее время, а вот у меня есть. Или вы хотите, чтобы я ради заседания Совета жертвовала Циклами? Это уж точно не пойдет ни на благо нашего города, ни на благополучие нашего народа.

– Мы всего лишь хотим, чтобы вы присутствовал на Совете. Насколько я помню раньше вам удавалось прибывать вовремя, а если даже вы опаздывали, то лишь на немного. Или вы хотите сказать, что ваши обряды, проводимые веками в определение время, сейчас сменили время проведения?

– Раньше я сломя голову неслась на Совет, – в голосе Немеридии прорезались стальные нотки. – Мне даже во время обряда приходилось думать о том, как бы не опоздать. А это, знаете ли, сильно отвлекает и мешает должному проведению данных мероприятий. Я больше не намерена ставить Циклы в угоду Совету.

– В угоду!? – негодующе воскликнул Таварион.

– Именно так. А я всего лишь просила совсем немного сдвинуть время начала заседания.

– У нас есть более насущные проблемы, чем бесконечные споры, которые к тому же ни к чему не ведут, – эммисар16 Сальварион протестующе вскинул правую руку ладонью вперед, тем самым прерывая уже готового вступить в спор Тавариона.

– Действительно, давайте займемся делом и оставим эти бесконечные споры на потом, – Анвариана поддержала эммисара.

– Я не против, – Немеридия надменно вскинула подбородок. – Итак, что я пропустила?

– Многое, – недовольно пробурчал Таварион.

Немеридия не обратила на него никакого внимания. Персее17 Таварион был ручной зверушкой Элькуарона, хотя и очень злился, когда ему намекали на это. Таварион был малодушен, поэтому довольно легко подпал под влияние серсиса Элькуарона. К тому же Немеридия не без основания полагала, что у серсиса было на Тавариона что-то более серьезное, чем просто банальное влияние. Что-то такое, что заставляло Тавариона беспрекословно ему подчиняться. Поэтому серсис Элькуарон имел в Совете сразу два голоса – свой и персее. И это притом, что Элькуарон являлся негласным главой Совета шестерых, и последнее слово обычно оставалось за ним. Немеридия недолюбливала его, тем не менее, он заслуживал должного уважения, чего никак нельзя было сказать о Таварионе. Этот экхаре18 не вызывал к себе ни любви, ни доверия, ни уважения.