Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I

– Мне кажется, ты что-то темнишь, друг мой, – неожиданно надвинувшись на сжавшегося в комок Шрама прошипел Варан. – Твоему шраму – месяц самое меньшее, а то и больше! Так зачем ты говоришь, что это лирра тебя порезала?

– Да подавиться мне своим языком, если вру! – заныл Шрам. – Как есть – лиррка меня и распорола… Уж потом, после заварухи, здоровый тот вообще сказал… что я не жилец… Тогда лиррка рожу мою чем-то полила, и боль прошла… И рана стала заживать быстро… Она и Змареку коленку мазала…

Варан быстрым движением сорвал кровавую тряпку с колена лежащего Змарека. Да уж, нехорошая рана… Колено раздроблено, наверняка, куча осколков осталось… Военный лекарь уже давно ногу отнял бы, не думая… Но здесь было что-то странное. Да, рана выглядела плохо, но должна была выглядеть ужасно. За прошедшее время, без ухода, она уже должна была начать гнить. Здесь же всё выглядело так, словно за ней постоянно ухаживали. Никаких следов гангрены, даже гноя не так, чтобы много.

– Какой замечательный эликсир! – прокомментировал Варан. – Прямо-таки – бесценный эликсир. Удивительно, что она потратила его на двух таких никчёмных людишек…

– Да… я тоже не ожидал такого от лиррской ведьмы… – прошептал Шрам. Было видно, что против своей воли он всё-таки чувствует благодарность к ней.

– Ну и что было дальше? – вернулся к допросу Варан.

– Дальше они похоронили… наших мертвяков, переночевали…

– Здесь переночевали? – изумился Варан.

– Ну да… На улице лило как из ведра, и здоровяк сказал, что лучше остаться тут. Они переночевали в одной из комнат. Нас положили в другую, и лиррка… ухаживала за нами… весь вечер… – по лицу Шрама прошла очередная судорога.

– Беспечны до идиотизма… – прошептал Варан. – Значит, на следующий день они уехали?

– Точно так… Ливень всё не прекращался, но утром они сели на лошадей и поехали дальше.

– Куда? – на всякий случай спросил Варан, хотя наверняка знал ответ.

– Они говорили, что едут в Колион.

– Ну что ж, – Варан встряхнулся, и его подчинённые тотчас же встрепенулись тоже. – Не будем больше отнимать ваше драгоценное время. Упивайтесь до смерти дальше. Удивительно, друг Окорок, как люди совершенно не ценят такой бесценный дар как жизнь… Вот эти два недоумка получили второй шанс, которого они не заслуживают. И как они употребили его? Целую неделю беспробудно пьют. Даже почти не едят. Бьюсь об заклад, что ещё через неделю здесь останутся только два гниющих трупа. А местные жители, кажется, сюда давненько не захаживают… Ну да не будем философствовать на пустом месте, – одёрнул он сам себя. – На коней, господа! Охота становится всё интересней.

Глава 17. Симмер

Прошедшая с момента выезда из Колиона неделя протекала вполне благоприятно. Несколько раз накрапывали небольшие дождики, но в целом погода была благосклонна к путникам. Неприятных встреч, подобных той, что произошла в «Двух петухах», больше не случалось, да и в целом край выглядел практически безлюдным. Последняя деревня встретилась около трёх дней пути назад. В общем, наши друзья неплохо проводили время в разговорах.

За это небольшое, казалось бы, время они стали друзьями не разлей вода. Каждый из них уже смутно вспоминал, как жилось раньше, без остальных. Конечно, дорога была плохой, есть приходилось предусмотрительно запасённую солонину, но это мелочи. Так что путешествие вполне могло бы сойти за увеселительную прогулку, если бы не одно «но». За эту неделю у Мэйлинн случилось два припадка. Причём оба произошли в последние три дня. И каждый был пусть ненамного, но продолжительнее предыдущего. Мэйлинн всё больше мрачнела, хотя друзья, как могли, поддерживали её, пытались развеять тёмные мысли.

Сейчас же, с началом Симмерских болот, вблизи от самого озера Симмер, самочувствие лирры ещё больше ухудшалось. Вернёмся в тот самый день, когда мы оставили нашу троицу в непосредственной близости от Симмерских болот.

Мэйлинн сегодня тревожилась куда больше обычного. Время от времени она резко поворачивала голову то в одну, то в другую сторону (но чаще – на север, туда, где милях в двадцати отсюда раскинулось озеро Симмер), словно ей постоянно слышались какие-то звуки. Однако ни Кол, ни Бин ничего не слышали. На виски давила тяжесть, словно их стиснул в огромных тисках пыточных дел мастер. Глаза от этого слезились, а лоб стал горячим.

То Кол, то Бин, видя неважное состояние Мэйлинн, предлагали сделать привал и отдохнуть. Но лирра лишь молча мотала головой, ещё сильнее стискивая зубы. Бин от этого страдал едва ли не так же, как сама Мэйлинн. В его глазах стояло такое горе, что лирра, глядя на него, старалась превозмочь свою боль и улыбнуться. Но за то небольшое время, которое Бин знал Мэйлинн, он немного уже научился видеть глубже маски, поэтому лишь криво улыбался в ответ, но тоска из взгляда так и не уходила.

Конечно же, Кол тревожился не меньше. Страшнее всего было то, что никто не знал, что будет дальше. Когда человек болен, пусть даже жуткой синивицей, он всё же не мучается неопределённостью. Он знает, как будет протекать его болезнь и чем она закончится. Да, можно возразить, что синивица – это лотерея, где шестеро из десяти умрут. Но каждого больного грела надежда, что он окажется в числе тех четырёх счастливчиков. Что же касается болезни Мэйлинн, то здесь вообще невозможно было даже просто гадать о вероятных исходах, и это угнетало более всего. Что будет дальше? Что будет завтра? Или через час? Встанет ли она после очередного припадка? Станет ли магиней? Или умрёт? Или излечится и останется обычной лиррийской девушкой? Десятки вопросов, и ни одного ответа…

Так бо́льшую часть дня проехали в тяжёлом молчании. Лишь под вечер завязался разговор, который хотя и был не из приятных, но хоть как-то отвлёк всех от состояния Мэйлинн.

– Скоро начнёт темнеть, – проговорил Кол. – Предлагаю найти участок земли посуше и располагаться.

– Как ужасно не хочется ночевать в таком месте, – с некоторым усилием проговорила лирра.

– Согласен. Но ехать всю ночь мы тоже не можем. Хотя бы из-за лошадей – им нужен отдых. Нам придётся потерпеть. До Танийского перевала осталась пара переходов. Увы, но завтра мы всё ещё будем двигаться по южной границе Симмерских болот. Так что нет смысла долго продолжать путь. А главное – тебе необходимо отдохнуть, – с глубокой нежностью добавил Кол.

– Я не уверена, что для меня это станет отдыхом, – вздохнула Мэйлинн.

– А как же гоблины? – тревожно поинтересовался Бин. – Ведь говорят, что Симмерские болота ими кишмя кишат! Что если они нападут на нас сегодня ночью?

– Ну, этого я боюсь меньше всего, – отмахнулся Кол. – Гоблины не так опасны, как о них обычно рассказывают. Да и что в них может быть страшного – обычные лягушки-переростки!

– Мне кажется, ты слегка утрируешь, – Мэйлинн ввязалась в разговор просто для того, чтобы опять не окунуться в тяжёлое молчание.

– Да видел я их! Ещё в бытность легионером. Как раз, когда мою когорту отрядили в помощь Каладиусу. Вот и познакомился я с этими жабоголовыми. Обычные зверюшки, совершенно неразумные. Да, укусить могут, но это если их подпустить близко. А справиться с ними проще простого. Видел бы ты их, дружище: маленькие, тщедушные, росточку в них – во! – Кол раздвинул руки примерно на три фута. – Да их простой палкой можно отогнать. Да и огня они боятся. Конечно, нападают они оравами по пятьдесят-сто штук за раз, но… В общем, ничего страшного. Всё равно, что драться с пятилетними детишками.

– А чем они вооружены? – поинтересовался Бин.

– Да ничем они не вооружены! – отмахнулся Кол. – Ну камень кинут в тебя, если рядом будет валяться. Да силёнок у них маловато, так что разве что шишку лишнюю поставят. Хотя говорят, что вблизи озера проживают какие-то другие гоблины. Те, якобы, вооружаются дубинками и более разумны. Но таких я не видал.

– Кстати, многие учёные считают, – вновь вступила в разговор Мэйлинн. – Что нет никаких двух видов гоблинов. Возможно, это всё – один и тот же вид гоблинов, только вот некоторые из них словно управляются какой-то могущественной силой, которая и внедряет нестандартные модели поведения. То есть, те гоблины так же неразумны как и их собратья, а лишь находятся под влиянием чьей-то воли.

– Это вроде как ты в Пыжах натравила шершней на селян? – усмехнулся воспоминанию Бин.

– Вроде того, – Мэйлинн тоже слегка улыбнулась. – Только эта магия более высшего порядка.

– И кто же этот кто-то? – поинтересовался Кол.

– Ну точно этого никто не знает, – ответила Мэйлинн. Оседлав любимого конька, она даже несколько ожила. – Возможно, неподалёку от озера живёт какой-то очень сильный маг-отшельник. Но скорее всего, в озере или его окрестностях обитает какая-то более древняя и сильная сущность, которая и повелевает гоблинами. Я склоняюсь именно к этому, поскольку я каждой клеточкой своего тела ощущаю что-то древнее, невероятно сильное и весьма недоброе. Причём всего пару тысяч лет назад этого либо не было, либо оно не было враждебно. Ведь ещё в прошлую эпоху здесь проходил настоящий торговый тракт. Тогда Латион мог торговать с Пунтом напрямую, без посредников. И местность была куда более оживлённой. Скорее всего, когда сгорела предшествующая Руна, высвободившийся Хаос как-то повлиял на то, что живёт у озера Симмер. И вот теперь некогда важный торговый путь захирел и почти исчез. И кто знает, что будет в следующие эпохи. Вполне возможно, Симмерские болота будут всё разрастаться, подминая под себя обжитые земли.

– Слава Ассу, я до этого не доживу! – то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Кол.

– И всё-таки, хотелось бы вернуться к гоблинам, – напомнил Бин. – Как нам сегодня ночевать-то?

– Так же, как ночуют все охотники и путешественники в этих местах – окружив стоянку кольцом костров. И – да, придётся по очереди нести караул. Но это всего пару дней! Зато, как только начнутся земли Пунта, можно будет расслабиться и наслаждаться жизнью!

– Уж поскорей бы! – мечтательно закатил глаза Бин.

На этом разговор как-то сам собой затих. Все ехали, понурив голову, придавленные тяжестью этого места. Солнце уже коснулось верхушек деревьев на горизонте за спиной путешественников.

– А вот скажи-ка, Мэйлинн… – Кол повернул голову к лирре, и лицо его вдруг побледнело. – Мэйлинн!

Мэйлинн ехала, уронив голову на грудь. Причём, было видно, что это – не простая задумчивость. Голова её вяло тряслась в такт шагам лошади, а тело медленно кренилось в сторону.

– Мэйлинн! – Кол птицей слетел с лошади, чуть ли не прыжком преодолел те несколько шагов, что отделяли его от лирры, схватил её за одежду и, потянув на себя, подхватил на руки недвижимое тело.

– Что с ней? – рядом уже был Бин, отбросивший поводья и тянувший руки к безвольному телу. – Снова припадок?

– Не похоже, – озадаченно ответил Кол, бережно укладывая бесчувственную лирру на сырой дёрн. – Судорог нет…

– Может, просто уснула? – с надеждой спросил Бин.

– Не знаю, – раздражённо ответил Кол, расшнуровывая верхние шнурки блузы. Нащупал сонную артерию – пульс редкий и слабый, но ровный. Дыхание тоже очень слабое, почти не видно, как вздымается грудь.

– Попробуем разбудить? – предложил Бин.

– А ты знаешь, что с ней? – обернулся Кол. – Можно ли её будить вообще? Больше похоже на какой-то транс. Одно могу сказать – дальше мы сегодня не едем. Останься с ней, а я соберу хвороста для костров. Сегодня понадобится очень много хвороста…

***

Много эпох назад, когда Асс и Арионн создавали разумных существ, они придавали им самые различные формы. Но также они наполняли их и самым разным содержанием, причём не материальным, а духовным. Разные существа несли в себе разную искру творения. Поэтому, когда боги разошлись по полюсам сферы, не все разумные расы смогли чувствовать возмущение. Кому-то это давалось лучше, кому-то хуже. Кому-то, наверное, не давалось вовсе. Усиление проявлений Хаоса внесло фактор случайности, так, что даже представители одной расы частью имели эту способность, а частью – нет.

Но ещё более удивительные процессы начались чуть позже, когда в мощном поле возмущения стали возникать завихрения силы. Были ли они порождены Хаосом, или же это был непреложный закон Неведомого – кто знает? Но эти завихрения уплотнялись, и стали плотными настолько, что неосязаемое возмущение в этих местах приобрело свойства материи. Они не стали материальным в полном смысле слова, но их стало можно увидеть, услышать и даже коснуться. Более всего эти аномалии возникали в мирах, в которых сильна магия.

Так возникли новые сущности Сферы Создания, которые не были непосредственно созданы братьями-богами. Эти сущности не просто ощущали возмущение – они сами были им. И это давало им огромные возможности. Не будучи частью процесса создания, сущности-аномалии не вполне соответствовали логике и порядку остального сущего – им были чужды многие понятия, известные иным разумным расам. Но наблюдая за ними, сущности учились. И многие из них переняли чувства и стремления других разумных существ. Иногда – лучшие, но гораздо чаще – худшие. И так во многих мирах возникли новые божества – жестокие, кровавые, требующие жертв и почитания. Своим магическим влиянием они создавали вокруг себя собственный мирок, который подчинялся их прихотям. Они посылали дожди или засухи, насылали болезни и моры, могли вытолкнуть из земных недр богатства для верных адептов…

Усиливающийся Хаос делал эти аномалии более нестабильными, что в свою очередь выражалось в ещё более крайних формах проявления «божественности». Во многих мирах сущности-аномалии стали настолько сильны, что населяющие их разумные расы забыли Арионна и Асса, и стали поклоняться новым богам. Эти божества были столь велики и сильны, что вбирали в себя всё целиком, приобретая полный контроль над миром. Однако же, по сути своей они оставались всего лишь паразитами, тянувшими свою силу из возмущения.

Слава Арионну и Ассу, в мире Паэтты ничего подобного не произошло. Сущности, населяющие мир, были не настолько сильны, чтобы назваться богами. Однако они были, и ждали своего часа.

***

Мэйлинн открыла глаза. Удивительно – ещё секунду назад она ехала по дороге со своими друзьями, а заходящее солнце освещало им спины, делая тени длинными и причудливыми. Затем она почувствовала внезапную дурноту, и вот уже вокруг неё глубокая ночь с неестественно чёрным небом, неестественно яркими звёздами и луной. Но, что самое страшное, она была одна. Исчезли Бин и Кол, исчезли лошади. Мэйлинн стояла одна на дороге и слышала шёпот. Невнятный, словно слепленный из тысячи шёпотов, он пугал и манил одновременно. И лирра понимала, что доносится он со стороны озера Симмер.

Мэйлинн не знала, что ей делать. Она страшилась шёпота, она страшилась того, кто её призывал, но вместе с тем она и ждала встречи с ним, желала его, испытывая почти физическое возбуждение. Перед лиррой будто бы возникли две дороги, и она, стоя на распутье, никак не могла решиться сделать шаг по одной из них.

Мэйлинн мыслила достаточно трезво для того, чтобы осознать, что всё, что она сейчас видит – какое-то колдовство и наваждение. Она осознавала, что находится сейчас, скорее всего, не совсем в своём мире, а, возможно, в какой-то его проекции. Поэтому она постаралась мыслить более холодно и расчётливо. Как ни странно, это помогло. Особенно радовало, что отпустило, хотя и не до конца, это постыдное возбуждение, туманящее мозг. Мэйлинн поняла, что единственной её надеждой вырваться отсюда будет встреча с тем, кто наслал это наваждение на неё.

– Я иду! – громко сказала она и странное эхо множество раз повторило её слова разными интонациями – от истерически испуганных до истекающих похотью; от нежных до садистски жестоких. Кровь застыла в жилах лирры – она слышала свой голос, но интонации, казалось, были ей совершенно чужды. Или нет? И вот это было самым страшным – вдруг это всё на самом деле есть в ней, но она просто об этом не знает? Пока…

Как только отгремело эхо, Мэйлинн вдруг взвилась в небо. Она винтом вкручивалась в звёздную черноту над собой, так что в конце концов звезды слились в яркие окружности, а луна, находясь строго в центре всего этого безумия, увеличивалась, словно скалясь, и наливалась красным светом.

Мэйлинн даже прикрыла лицо руками, словно действительно боялась удариться о приближающееся светило. Но вознесение вдруг остановилось. Затем лирра помчалась на север с немыслимой скоростью, всего за несколько секунд покрыв расстояние в двадцать миль. И вот она увидела под собой блестящее зеркало озера, окружённое коростой гнилого редколесья и болот.

И тут Мэйлинн стала стремительно падать. Она летела плашмя, раскинув руки и задыхаясь от беззвучного крика. Она пыталась повернуться ногами вниз, или хотя бы сжаться, но тело перестало ей повиноваться. Она просто падала, или это озеро летело к ней с умопомрачительной скоростью.

Мэйлинн застыла в дюйме от водной глади. Резко и даже немного больно. Теперь она висела над озером, всё так же распластавшись и раскинув руки крестом. Удивительно, но ни одежда, ни волосы не купались сейчас в озёрной воде. Напротив, волосы продолжали струиться вдоль её тела, и даже слегка подниматься вверх, словно от озера шёл лёгкий воздушный поток. Так же и свободные полы плаща слегка вздымались и колыхались над парящей лиррой.

Мэйлинн, чей нос почти касался воды, смотрела на озеро, занявшее всё её поле зрения. Поверхность была ровной, без малейшей ряби и волн. Она была гладкой и прозрачной, зеркальной. От неё отражались яркие звезды и луна. Но только не лирра. Почему-то себя Мэйлинн не видела.

– Ну здравствуй, дочь лесов! – раздался голос прямо из глубин. – Разрешаю тебе говорить!

– Почему – дочь лесов? – как только голосовые связки вновь стали повиноваться, спросила Мэйлинн.

– Какой странный вопрос! – усмешка. – Странный для любого, но не для тебя. Потому что ты сама – очень необычна. И я отвечу тебе. Ты, конечно, этого не знаешь, но твой народ жил в лесах этого мира, который вы называете Паэттой, много-много тысячелетий назад. До тех пор, пока сюда не пришли люди. Тогда ваши вожди решили связать свою жизнь с этим гордым и жестоким племенем. Вы стали строить каменные дома, подобно гномам и людям. Вы стали жить с ними на расчищенных от леса равнинах, пользоваться огнём, выращивать зерно. Так вы предали себя много эпох назад и обрекли на вечную вторую роль.

– Народ лирр никогда не был и не будет на вторых ролях! – крикнула Мэйлинн прямо в глубокие недвижимые воды. – Кто ты, и откуда знаешь всё это?

– Кто я? Это очень сложный вопрос. Обитатели этих мест называют меня Симмером. А откуда я знаю?.. Я живу здесь с самого начала этого мира. Я видел его взлёты и падения.

– Так ты – озеро? – спросила лирра. – Живое озеро?

– Озеро – это я, но я – это не озеро, – пришёл ответ. – То, что ты видишь, это лишь видимая часть моей сути.

– Но как же тогда Алийа? – озадачилась Мэйлинн. – Она тоже часть тебя?

– Нет. Это просто вода. Я растворен в воде озера, или же она растворена во мне. Но лишь неподвижная и стоячая. Текучая вода – это просто вода.

– А откуда ты знаешь, кто я? – задала Мэйлинн мучающий её вопрос.

– Позволь спросить сначала – а ты-то сама откуда знаешь, кто ты? – спросил Симмер.

Вопрос был не в бровь, а в глаз. Мэйлинн смешалась, и не знала, что ей ответить.

– Вот видишь! – продолжил Симмер. – Ты не знаешь, кто ты, именно потому ты не можешь увидеть своего отражения в моих водах. Но я могу показать тебе!

– Не надо… – непонятно почему жалобно воскликнула лирра. Казалось бы, она топтала ноги именно ради этого ответа, но сейчас она страшилась его. Наверное, главным образом потому, что не доверяла тому, что ей могла явить эта таинственная сущность.

Однако протест Мэйлинн не был услышан, или же не был принят во внимание. Лирра вдруг увидела себя в водах озера, хотя, казалось бы, что увидишь с такого расстояния? Тем не менее, Мэйлинн видела всё прекрасно. Она увидела себя, но не такую, какой она висела сейчас над пропастью озера. Она видела себя в чёрно-алых нарядах, с большой мангиловой короной на голове. Та, другая Мэйлинн сидела на странном чёрном троне, состоящем, казалось, сплошь из изломанных линий. И эти линии выглядели пугающе. Хотя, не так пугающе, как сидящая на троне лирра. Жестокий, холодный взгляд, которым она уставилась на Мэйлинн, пробирал насквозь. Королева-Мэйлинн медленно подняла чёрный жезл и указала им на наблюдающую Мэйлинн. И расхохоталась. Это был жуткий смех сумасшедшего…

…И тут же она исчезла. А на её месте оказалась другая Мэйлинн – магиня. От неё так и веяло силой, хотя никаких телесных увечий видно не было. Магиня стояла у ворот какого-то города. Какого – Мэйлинн не знала. Но вот она подняла руки кверху, на секунду застыла, и затем просто опустила их. И вдруг толстые каменные стены города разлетелись на миллиарды осколков…

…И на смену тут же пришла новая картина. Обычная Мэйлинн, в почти таком же дорожном костюме, как сейчас, стояла на палубе корабля. Ветер трепал ещё более короткие волосы, чем обычно. Та Мэйлинн смотрела куда-то вдаль и смеялась. На этот раз смех был чистым и радостным. Наверное, подумалось нынешней Мэйлинн, она достигла какой-то новой неизведанной земли…

…И вот уже вместо палубы корабля – аляповато и безвкусно обставленная комната. На широченной кровати сидит голый плотоядно ухмыляющийся немолодой толстяк. А рядом… У Мэйлинн выступили слёзы. Рядом она увидела себя. Та, другая Мэйлинн была почти полностью обнажена, если не считать небольших чёрных полосок кожи. Более того, она стояла на четвереньках, а на шее её был надет массивный кожаный ошейник с длинными металлическими шипами. Цепь от этого ошейника была в руках того самого толстяка. Мэйлинн поняла, что это – публичный дом. Может быть, даже тот самый, в Латионе, где можно найти партнёра любой расы и пола…

…Хвала богам – картинка сменилась на белую ярко освещённую комнату. Посередине стоял стол, подобный тем, которые используют медикусы Латионской академии для препарирования трупов. И на этом столе лежала Мэйлинн. Её руки были плотно прихвачены к столу ремнями. На её обнажённое тело небрежно была наброшена белая простыня, кое где покрытая пятнами крови. А у стола возились несколько человек, в которых Мэйлинн узнала некоторых своих преподавателей из Наэлирро. Распятая на столе Мэйлинн жутко кричала, потому что прямо сейчас ей в вену через полую прозрачную трубку вливали какой-то бурый раствор…

– Хватит! – полным мук голосом воскликнула Мэйлинн и что было сил ударила по водной глади кулаками. В брызгах и кругах изображение исчезло, а когда рябь улеглась, Мэйлинн видела лишь себя – с искажённым лицом и полными слёз глазами.

– Вот видишь, – удовлетворённо проговорил Симмер. – Я совершенно не знаю – кто ты, Мэйлинн Айрига! Потому что ты можешь стать одной из них, или не стать ни одной из них. Твою судьбу сейчас не предсказал бы сам Первосоздатель.

– Я знаю – кто я! – яростно возразила лирра. – Я – Мэйлинн. И пока этого вполне достаточно. Я найду свою дорогу…

– А я помогу тебе её отыскать, – перебил Симмер. – Я стану твоим путеводителем, а ты станешь моей провозвестницей. Вместе мы сотворим новый мир, и он будет таким, каким захочешь ты, Мэйлинн. Ты сама не представляешь, насколько ты уникальна. Я помогу тебе понять это. И стать настолько могущественной, насколько ты сама захочешь.

– Что можешь ты, если все эти тысячелетия просто проплескался тут, среди гнилых болот? – со всем презрением, на какое была способна, спросила лирра.

– Я могу очень многое, но не всё. И именно для этого мне нужна ты.

– Ну тогда у меня плохие новости для тебя. Ты меня не получишь! – резко ответила Мэйлинн. – Я ведь прекрасно понимаю, что сейчас я нахожусь совсем не здесь, и ничего этого нет вокруг меня. Ты как-то пробрался в мою голову, как подлый домушник через незапертое окно. Но в таком виде я для тебя бесполезна, и тебе придётся вернуть меня в тело. И как только это произойдёт, я уйду туда, где тебе меня не достать. Я ведь знаю, что твоё влияние невелико – ты смог дотянуться до меня лишь тогда, когда я подошла достаточно близко.

– Что ж, я предполагал такой исход событий, – проговорил Симмер. – И подготовился к нему. Мои гоблины уже близко. Они возьмут тебя и принесут сюда. Здесь, на берегах озера, я найду средства заставить тебя передумать. Я не позволю тебе глупо пропасть! А это неизбежно. Знаешь ли ты, самоуверенная Мэйлинн, что меньше чем в миле от того места, где пребывают твои друзья и ты, сейчас находятся шесть человек, которые прибыли, чтобы захватить тебя и доставить в Наэлирро? Это очень опасные люди. Они без труда убьют твоих спутников и схватят тебя. Ты окажешься в замке, а что там с тобой сделают – ты сама прекрасно знаешь. Так что – выбор за тобой. Я бы на твоём месте не противился моим гоблинам. Тогда твои спутники останутся целы. Если, конечно, их не прикончат те, кто пришёл за тобой. А теперь – возвращайся обратно. Но я буду ждать тебя!