Хроники Арли. Книга 3. Я – инквизитор

Аридил поднялся.

– Инквизитор прав, нам самим придётся найти выход из ситуации.

Глава 7

– Держись за мной, – поучал меня Оррик. – Вперёд не лезь. Мы никуда не торопимся, но и не отворачиваем. Здесь все равны, хотя купчишки мнят себя баранами среди куриц.

Мы вышли на тракт в том месте, где прошлым вечером свернули в лес на ночёвку, и влились в полноводную реку людского потока, состоящего из столь разношёрстной публики, что глазу оказалось трудно выделить отдельных ее представителей. Не метро в час-пик, где все сосредоточенно покачиваются из стороны в сторону перед эскалатором, а что-то дикое, быстрое, необузданное, не поддающееся описанию. Народ валил валом. Тех, кто шел не один, глаз отсекал сразу – они уверенно теснили одиночек, шумно хвалились предстоящим весельем, не стеснялись на зуботычины и веселое ржание. Где-то впереди дрались прямо посередине дороги, но толпа закрывала обзор – только спины азартно покрикивающих зевак. Дерущихся народ обтекал, как река обходит остров посередине русла. Пестрые наряды сменялись откровенным тряпьём, но и те и другие вышагивали бок о бок по направлению к городу, который пока скрывался за лёгкой дымкой.

– Ты хочешь сказать, что стража углядит за всеми этими людьми?! – я недоверчиво крутил головой и не находил ни конца ни края у этого человеческого половодья.

– Да чего глядеть-то? – отмахнулся Оррик. – Кому охота в остроге сидеть. Сами придут. У стражников есть амулеты, которые укажут на любого, у кого в суме нет разрешения.

Как и предупреждал Оррик, буквально через километр один за другим вдоль дороги выстроились постоялые дворы самого разного коленкора – от очень дорогих, щеголявших свежей краской и несколькими этажами с конюшней, амбаром и двором до обшарпанных развалюх для ночлега среди дыр и тараканов. Каждому полагался свой контингент. Возле ворот толпились повозки и люди, бранились возницы, за сутолокой изо всех щелей наблюдала вездесущая пацанва, изредка добавляя свои звонкие голоса во всеобщую какофонию. «Что же будет дальше?» – ошарашенно подумал я, вдыхая несвежий аромат подступающего города. Пахло пылью, свежеиспеченным хлебом и еще доброй дюжиной ароматов, смешивающихся в какой-то совершенно невообразимый образ средневекового поселения. «Маленькие города так не пахли», – сделал для себя вывод я.

Дальше количество подвод и телег, конных и пеших, экипажей и карет возросло настолько, что ехать цепочкой стало фактически невозможно – нас могли оттереть друг от друга в любой момент. Тогда Оррик сделал знак, наши лошади поравнялись, и дальше мы проследовали уже бок о бок. Инквизитор постоянно крутился в седле, сорвал голос, успевая перекрикиваться с несколькими соседями по пробке одновременно. Я же вертел головой, изображая пацана шестнадцати лет, то есть себя самого, не особенно при этом переигрывая.

Здесь было на что посмотреть. С каждым шагом пригород рос и в ширину, и в высоту. За одним трактиром выглядывал следующий, за ним высовывались такие же с люто-пестрой расцветкой, торчавшими во все стороны досками – и так без конца. Только утренний туман скрадывал глубину, заставляя воображение дорисовывать контуры крыш. Улочки, словно ветки сирени, отпочковывались от основного ствола, уводя множество путников вглубь мешанины из самых разных построек. На смену потерявшимся возникали новые люди, вливаясь в общий поток, добавляя свои голоса к крикам, брани, смеху и возгласам, наполнявшим пространство и делавшим новичков неотличимыми друг от друга уже через долю секунды.

Гвалт усиливался. Я попробовал что-то произнести и не расслышал сам себя.

– Тут всегда так?! – перекричать толпу было не так-то просто.

– Это же Алата, – проревел мне на ухо Оррик, одновременно отпихивая ногой какого-то оборванца, охочего до чужого добра.

Постоялые дворы уступали место лавкам и целым торговым кварталам. Я заметил, как зазывала стаскивает с козел экипажа добротно одетого господина, энергично указывая на дверь своей лавки. Тот вяло сопротивлялся, пытаясь выдернуть рукав длинной туники из чужих пальцев. В центре улицы за грудки схватились двое возниц, похоже, им так и не удалось расцепить схватившиеся бортами телеги, и теперь они «решали» вопрос на кулачках.

Часто в толпе мелькали желтые нагрудники внутренней стражи, которая не церемонились с нарушителями порядка, мгновенно пуская в ход плетки и специальные палки с утяжеленным навершием. Обратившим на себя внимание блюстителей порядка приходилось несладко – стражники старались побыстрее решить проблему, зачастую компенсируя умение чрезмерным усердием.

Только я хотел поинтересоваться, где же пресловутая инквизиция, как тут же получил ответ на вопрос. Их было пятеро. Чёрные рясы свисали с лошадиных крупов тяжелыми портьерными складками. Капюшоны скрывали лица настолько, что со стороны казалось, будто под ними клубится тьма. Прямо ужас какой-то! Из-под мантий не видно ни рук, ни ног, и оттого инквизиторы смотрелись этакими всадниками апокалипсиса.

– Не пялься! – мне болезненно врезали по ноге.

Но я не мог отвести взгляд.

Меня завораживало их монотонное, размеренное движение. Толпа словно обтекала это остриё черного цвета, звуки рядом с ними теряли свою глубину, люди скукоживались под действием аур, сторонились, боясь даже своей тени, прикоснувшейся к краю накидки. В таком скоплении народа было бесполезно пытаться рассмотреть настроение страшной пятерки, но что-то мне подсказывало, что они с превеликим удовольствием найдут себе развлечение, стоит только дать им повод.

– Назгулы! – прошептал я и в конце концов опустил глаза.

Мне показалось, что они чуть притормозили, поравнявшись со мной, и некоторое время мы ехали вместе. Нас разделяли только карета и несколько конных. Затем ощущение заинтересованности угасло, всадники в черном ускорились, оставив нас далеко позади – общая очередь двигалась, напоминая вяло текущую патоку.

– Ты совсем идиот?! – Оррик перестал сдерживаться. – Это же квары! Звезда из «Черной тысячи»! Привлечь к себе их внимание все равно что самому броситься на кол!

– Квары? – заинтересовался я. – Первый раз слышу, ты о них не рассказывал.

– Желательно, чтобы так было и дальше. Да, и постарайся в лицо не называть их так – им это не слишком понравится.

– Да кто они такие? Инквизиторы, как и ты?

– Нет, они из конгрегации Святого воинства. «Черная тысяча» – лучше воины-церковники, каких только можно представить. Самые-самые. И главный у них, кстати, весьма недолюбливает нашего. – Оррик посмотрел им вслед. – Так что перестань пялиться! Еще беду на нас накличешь.

– Значит, повезло, что они проехали мимо, – выдохнул я, мысленно передергиваясь.

– Слава богам! – Оррик осенил себя знаком Круга, чего не делал уже очень давно. – Даже епископ не спасет, если они решат, что ты проявил непочтительность!

– Разве я что-то сделал?

– Ещё бы ты чего-нибудь сделал!

– Думаешь, они могли нас убить?

Оррик досадливо покачал головой.

– Убить? Кто говорит о смерти? Слишком просто. Возможно, тебе помереть – раз плюнуть, подумай тогда хотя бы о нашей магичке! Соображаешь, что они с ней сотворят?

Ого! Уже «нашей»! Но тут я представил себе Валену, и мысленно постучал себя по голове. Вот ведь идиот! С какой стати нужно лезть на рожон? Лучше бы подумать, как сохранить жизнь своим спутникам, а не подставлять их шеи под петлю.

– Ладно-ладно, буду тише воды, – сказал я и демонстративно закрыл ладонью рот.

Инквизитор ещё раз с недоверием меня оглядел, по мне заодно «проехалось» его раздражение, как будто валун по спине прокатился.

– Соберись, до ворот уже рукой подать.

Очередь медленно продвигалась. Потихоньку разгоняло ветром туман. Дорога, петляющая, словно бельевая веревка, лежавшая на земле, наконец распрямилась. Можно было попытаться разглядеть, что там впереди, но дома по обе стороны тракта до того разрослись, что уже через несколько минут я потерял всякую надежду заранее увидеть ворота в город. Темнело что-то между домов нечто – вот и весь вид.

– Они все собираются попасть внутрь? – я наблюдал за центром улицы, там опять кто-то что-то не поделил.

Оррик немного успокоился и по сторонам почти не смотрел.

– Чем ближе ко дню испытаний, тем больше желающих на них поглазеть. Жизнь в столице и так недешева, а в праздники так и подавно, вот люди и не спешат приезжать заранее. Задержись мы на пару дней, велик был бы шанс вообще остаться снаружи.

– Зачем строить столько постоялых дворов, если всем нужно в город?

Инквизитор скривился.

– Поверь, они не пустуют, остановиться здесь на порядок дешевле, но и эти будут битком – опоздавшим тоже нужно где-то залить вином горечь неудачи. Зато в городе сдаются даже курятники и за ночлег обязательно сдерут три шкуры. Кроме того, большинство надеется на «родню» внутри.

– На какую родню? – не понял я.

– Стража обязана пропустить человека, если у него с собой приглашение от ближайшего родственника. Вот этим-то и пользуются. За соответствующую мзду местные готовы усыновить кого угодно.

Я усмехнулся.

– И почем нынче посылка от бабушки?

– Да уж недешево.

– Тогда, может, тоже стоило остаться снаружи?

Оррик мотнул головой.

– Если ты хотел сэкономить на гостинице, то не стоит. У меня есть парочка ребят, готовых приютить старого друга.

– За бесплатно?

– Держи карман шире, – усмехнулся Оррик – мне пришлось рассказать ему про заначку. – Но и последние портки не снимут.

Улица внезапно распахнулась, крылья домов ушли в сторону, и мы оказались на огромной площади, заполненной людской массой настолько, что я вспомнил злосчастный холм. Впрочем, здесь ничем подобным не пахло. В воздухе висели ожидание, легкое опасение, предвкушение и радость – эмоции прорывались даже сквозь двойной щит, который я поставил сразу, едва завидел столпотворение на дороге. Настроение людей, почуявших окончание своих мытарств, заметно приподнялось, в толпе мелькали улыбки, гораздо чаще слышался смех, где-то даже пытались затянуть весёлую песню.

Меня же интересовало совсем другое. Вот он, величайший город Арли. Жемчужина цивилизации, предел мечтаний местной знати, опора святости церкви и ее же самая большая головная боль. Оррик поведал нам, как святые отцы, скрипя сердцем, закрывают глаза на вольности местного люда, как исподволь контролируют светские власти. Конечно, им бы хотелось сдавить город железной рукой, но тогда центр торговли сместится в Гарн, под бок к светлым братьям, а этого святые отцы допустить никак не могли – вера верой, а деньги деньгами.

Ворота в город не узнать было невозможно. Даже если бы я страдал полным отсутствием воображения. Даже если бы Оррик не прожужжал нам все уши о несокрушимости бастионов внешнего кольца, я бы сразу догадался, что передо мной те самые гигантские створки высотой с трёхэтажный дом, окованные металлом и утыканные заклепками, на каждой из которых можно повесить танк. Восхищаться мастерством кузнецов можно было сколько угодно, но едва я увидел стены, просто разинул рот, как какой-нибудь житель глухой глубинки, первый раз очутившийся в Сити.

Пипец, товарищи! Я посмеивался над ледяной крепостью в «Игре престолов», чтобы в итоге узреть воочию ее каменного брата-близнеца. Идеально гладкая стена с ниточками, обозначающими намек на зазоры между плитами, уходила вертикально вверх и терялась в утреннем тумане метрах в пятидесяти от земли – и ни намека на край. Да ее должно было быть видно даже из космоса, не то что с соседних холмов. Только утренним туманом объяснялась моя невнимательность.

Мне даже сравнить ее было не с чем – такой несокрушимой жутью веяло от этих стен. Бросив по сторонам быстрый взгляд, я обнаружил, что не одинок в своих чувствах: множество людей, секунду назад занимавшимися своими делами, очутившись на площади, замерли истуканами, задрав голову вверх.

– Оррик, ты не говорил, что она НАСТОЛЬКО большая! – просипел я.

– А ты бы поверил? – усмехнулся он.

– Да вот не знаю, – честно признался я.

– Никто не верит. И это ты еще не видишь ее всю!

Оррик говорил с таким чувством гордости, как будто это он сам ее строил. Но теперь я хотя бы его понимаю: город, окруженный стеной в сотню метров – это вам не деревня посреди леса. Если бы не пресловутый туман, каменного исполина можно было бы разглядеть даже из леса.

Я потрясённо почесал затылок.

– Кто ее сделал?!

– Гномы, кто же ещё.

– Они построили крепость для людей? – спросил я.

– Скажешь тоже, – инквизитор приподнялся в стременах и попытался рассмотреть происходящее у ворот.

Перед самыми створками, гостеприимно распахнутыми навстречу толпе, оказалось расчищено пустое пространство метров пятидесяти в диаметре. По его периметру стояли человек двадцать стражников с алебардами наперевес, еще десяток располагался в центре, о чем-то оживлённо переговариваясь. Мимо них по одному проходили гости столицы, и каждому один из стражей что-то передавал, не удостаивая, впрочем, ни взглядом, ни словом. Рутина в чистом виде. Я почувствовал облегчение: Оррик знал, что говорил – документы ни у кого не просили.

В коридоре под стеной легко поместились бы в ряд четыре самые большие кареты, которые я тут видел. Но три четверти прохода перегораживало бревно на козлах, мешающее как тем, кто пытался войти, так и желающим покинуть крепость. Я попытался рассмотреть, что там дальше, но не преуспел – толщина стен превышала все мыслимые размеры. Только где-то там, в глубине, слабо подрагивал свет – факелы с трудом освещали проход под стеной. Справа же от ворот притулилась небольшое караульное помещение, а слева – казарма.

– Оррик, а кроме Золотых и Черных, ещё ворота имеются?

– С этой стороны Нана всего четыре.

– Почему бы не открыть для людей ещё один вход? Ни дай бог случится паника, тут такое начнётся!

Инквизитор оглянулся.

– Расскажи об этом королю.

– Запиши меня на прием, – хмыкнул я.

Оррик развернулся всем телом.

– Ты действительно собираешься…

Я закрыл глаза руками.

– О боги! Сколько можно понимать все сказанное буквально?!

– Да с тебя останется – проворчал в ответ Оррик.

– Они действительно не берут подорожную плату, – сказал я, глядя, как люди просто проходят мимо стражи.

– Я же говорил – в канун праздника это запрещено, – с раздражением протянул Оррик. – Две недели любой прохиндей может провести свои товары совершенно беспошлинно.

– А как же налоги?

– Налоги – дело королевского казначея, и уж будь уверен, он своего не упустит.

– А как насчёт мзды? – спросил я.

– На мзду эдикт короля не распространяется, – ответил Оррик.

– У меня осталось еще чуть-чуть денег, – сказал я. – Если припрёт…

– Не вздумай! – прошипел инквизитор. – Эти у чужих не берут. В миг без второго глаза останешься, или без головы. Так что не лезь и положись на меня. Уж поверь, я знаю их, как облупленных.

Оррик заставил коня сделать несколько шагов вперёд, заодно подтянув за уздцы и мою кобылу.

Шагов за тридцать до караула, толпа заметно редела. Это только на стадионе люди переваливаются через перила, чтобы подойти поближе, а здесь, когда вместо ограждений остро наточенные копья суровых стражников, передние как-то справлялись с напором задних и ближе к кордону старались вести себя, как законопослушные горожане. Стража к подобному попривыкла – вон и позы расслабленные и внимание больше к сослуживцам, чем к желающим попасть в город. Даже улыбаются, о чем-то переговариваясь. Не служба, – песня.

Четыре стражника стояли вне строя, образуя горлышко воронки, и наблюдали за тем, чтобы люди проходили по одному. Изредка кто-нибудь из них покрикивал на излишне торопливых и концом копья показывал, какую дистанцию следует сохранять. Возницы спешивались, пассажиры выходили из карет, кучеры слезали с козел и вели лошадей в поводу. На каждого следовал один-единственный жест ладонью. Человек обрадованно кивал, выхватывал из рук стражника какую-то штуку на длинном шнурке и торопился в город. Иногда он дергал поводья чересчур сильно, лошадь всхрапывала, пару раз я видел, как конь вставал на дыбы. Путник, покрывшись испариной, старался успокоить животное, доставляя страже удовольствие поучаствовать в представлении. Несколько раз кто-то из «желтых камзолов» довольно сильно шлепал древком копья по лошадиному крупу, и испуганные крики незадачливого гостя сопровождали улюлюканье и веселые крики.

Оррик оказался прав – подорожные никого не интересовали.

Перед нами оставались экипаж и крестьянская телега, когда дверь казармы вдруг распахнулась и оттуда показались пять черных фигур. За ними вышел воин в плаще и с мечом. Аура Оррика резко ушла в белый цвет, а после также резко начала синеть.

– Все демоны ада! – зло выругался инквизитор и добавил что-то ещё, но на другом языке. – Откуда здесь эти? И начальника караула за собой притащили.

Я оглянулся: незаметно протолкаться назад шансов не было. Желающие побыстрее оказаться внутри городских стен все пребывали. Принесла же нелёгкая! Что им здесь надо?!

– Что нам делать? – едва слышно поинтересовался я, сердце при этом колотило чечетку.

– Сейчас стражники начнут выслуживаться перед лейтенантом и тем более перед этими ублюдками, – также тихо произнёс инквизитор, не сводя взгляда с группы в балахонах. – На крайний случай воспользуемся подорожными, главное, не лезть на рожон. Надеюсь, это не про наши души, и наших описаний у них нет.

– Вот и выясним, – пробормотал я себе под нос.

Оррик лихорадочно что-то соображал. Я бросил взгляд в сторону ворот, и у меня чуть отлегло от сердца: компания остановилась метрах в десяти от кордона. Лейтенант в желтом плаще выглядел слегка недовольным, но никто не бросался обыскивать толпу – кажется, в сторону черных балахонов вообще никто не смотрел.

– Может, всё-таки пронесет? – я исподволь наблюдал за тем, как «плащ» отвечает одному из обладателей чёрного балахона.

В это время через кордон поехал крестьянин, и над его головой распустился огромный белый цветок. Было прекрасно видно, что он изо всех сил старается не смотреть влево. Мужичок на трясущихся ногах выбрался из телеги, судорожно схватился за вожжи и повел свою клячу мимо стражи. Те никак не прореагировали, его никто не окликнул, не потребовал личных бумаг. Мы все с удивлением проводили его глазами. Крестьянин поклонился стражнику, дождался благосклонного взмаха рукой, получил кругляш на шнурке и почти вприпрыжку направился в город. За ним тронулся экипаж.

Возница легко соскочил со скамьи для слуг, бросился к дверце и широко распахнул ее. Оттуда высунулось одутловатое лицо мужчины средних лет, и он, состроив почтительную гримасу, полез из кареты. Под ноги ему подставили лесенку из двух ступенек. Следом легко сбежала юная девушка в воздушном розовом платье (да, правила требовали, чтобы из карет выходили все). На ее лице блуждала улыбка, она хлопала ресницами, как будто первый раз выбралась на божий свет. Она с любопытством крутила головой и во все глаза смотрела на стену.

Лейтенант что-то сказал «плащу», и жестом попросил его подождать. «Черные» остались у караулки, метрах в семидесяти от КПП, а он неторопливо подошел к распахнутой дверце и небрежно поприветствовал тучного мужика в довольно неплохой одежке. Остановившись взглядом на девушке, начальник караула сделал глубокий поклон, затем шагнул ей навстречу, поймал руку и поднес ее к жестким губам. Даже отсюда было видно, как сильно смутилась девица. Она попыталась забрать ладонь из его рук, но тот оказался и сильнее, и настойчивее. Достаточно насладившись беспомощностью жертвы, он, наконец, позволил ей освободиться, с улыбкой проводив девушку взглядом.

Дождавшись, пока его люди раздадут всем пропуска, офицер взмахом руки пропустил карету. Настала наша очередь.

– Не слишком ли наглеет стража? – одними губами спросил я.

– Они не дворяне, – также тихо ответил Оррик.

– И что из того?

– Лейтенант явно из благородных. Вздумай он поплотнее заняться этими людьми, никто и слова ему не сказал бы.

– А если девица взбрыкнула?

– То ничего хорошего для них не случилось бы. Но отец больно опытный в этих делах – живо сумел разъяснить ей всю щекотливость их положения.

Я непроизвольно закашлялся.

– Если уж стражи так все боятся, то что могут сделать с нами эти капюшоны?

Оррик ответил, не оборачиваясь.

– Я бы на твоем месте не торопился с вопросами.

Мы двинулись. Оррик ехал первым, я замыкал процессию. Метров с двадцати уже можно было разглядеть эмоции. Стражники светились безразличием, лейтенант слегка раздражен, четверых «черных» вообще можно было перепутать со статуями, и только один светился зеленым. Радость. Он был доволен, чертовски, просто-таки дьявольски рад.

Я пришпорил коня, вырываясь вперед.

– Остановите этих людей! – грозно закричал квар.

Предчувствие меня не обмануло. В отличие от Оррика, я почему-то не сомневался, что эти молодчики пожаловали сюда по нашу душу. В толпе пару часов назад им представился великолепный шанс рассмотреть и меня, и моего спутника, но их предводитель поступил мудро, приняв решение не торопиться – зачем городить огород, если добыча сама идёт тебе в руки? Поэтому окрик не стал для меня неожиданностью, – напротив, звук резкого, властного голоса просто приоткрыл какие-то заслонки в сердце, впрыскивая в кровь лошадиную дозу адреналина и переводя его работу на экстремальные обороты.

– Остановите этих людей! – стража до того расслабилась, что «балахону» пришлось повторить свою «просьбу» ещё раз и заметно громче. Зато после второго предупреждения они забегали, как ошпаренные, лейтенант махал руками, проклиная «лентяев и дармоедов», впрочем, изредка бросая недобрые взгляды на церковников в капюшонах, – с моего места это было особенно заметно – и обещал кое-кому порцию розг вместо жалования.

Стража, наконец, похватала алебарды и бросилась исполнять долг. Все произошло до того быстро, что толпа за нами только спустя минуту начала реагировать: люди в первых рядах указывали в нашу сторону пальцами, те, что подальше, тянули шеи и выпучивали глаза, пытаясь рассмотреть все в подробностях, чтобы потом, под кружечку пива, страшным шёпотом поведать собутыльникам о страшной битве у Черных ворот. Пожалуй, уже сегодня вечером о нас будет знать весь город!

Но высокомерие воинов в чёрном, которые пока не торопились принять личное участие в задержании, позволило мне выиграть время и первым добраться до начальника стражи, в ауре которого пока что читалось лишь любопытство.

– Лейтенант! – крикнул я, натянул любезную улыбку и приветливо ему помахал. К счастью, Аридил успел меня натаскать, и из мешка с песком, переброшенного через седло, я превратился в довольно неплохого наездника, по крайней мере до тех пор, пока не пытался сам слезать с лошади сам. – Вас-то мне и надо!

Мое поведение в корне отличалось от всего того, с чем приходилось сталкиваться этим людям (от опасности обычно бегут, а не наоборот), поэтому я легко проскочил мимо стражников. Все, что им оставалось, – наставить острия пик на Оррика. Да, собственно, на меня и не должны были обращать внимание – какую такую угрозу может представлять скрюченный пацан, которого и не видно из-за головы лошади? Их внимание в основном занимал мой спутник. Я же молился всем святым, чтобы он не выкинул какую-нибудь глупость и доверился мне. Хотя обычно глупости – мой удел, Оррик знал, что в критические моменты, мой разум способен на нестандартные решения.

Остановив лошадь напротив лейтенанта, я демонстративно вздохнул.

– Мы с братьями не очень-то ладим, – кивком я указал лейтенанту на пятерку черных плащей.

Прозрачный намек на то, что и так известно даже младенцу: конгрегации оставались едины только на трибунах в моменты, когда требовалось продемонстрировать народу – церковь по-прежнему сильна и держит ситуацию в своих руках.

– Арестуйте… – долетел до нас голос главного квара, но тут до него наконец дошло, что принцип «хочешь сделать хорошо, сделай это сам» относится и к ним самим. Он бросил что-то своим, и они вместе решительно направились в нашу сторону.

Если я хочу повлиять на ситуацию в нужную мне сторону, следовало поторопиться.

– Вы тоже священник? – изумился довольно молодой начальник караула, проследив за моим взглядом.

– Пути богов неисповедимы, – я осенил себя святым кругом. – А что собственно происходит? – спросил я, кивнув головой в сторону приближающихся черноплащников, а потом с досадой хлопнул себя по колену. – Лейтенант, прошу прощения, я не назвался сразу, что недопустимо для цивилизованного человека, мое имя Иан. Мы с моим другом Орриком, личным телохранителем инквизитора отца Тука, возвращаемся в столицу после секретной миссии. Устали с дороги, а тут такое…

– Лейтенант Гаттон, – кивнул головой начальник караула. – Брат Робер приказал мне задержать вас. Причины мне неизвестны.