Тореадор. Часть 2. Лаура

– Что-то не так? – спросила ее Сабина. – Я должна еще что-то сделать?

– Как пожелаете, сеньорита. Я должна помочь вам вымыться с дороги и переодеться к ужину. Это займет много времени.

– Хорошо. Как скажешь. А где комната Лауры?

– Сеньорита Лаура у вас за стеной. в следующей комнате. У вас общий балкон. Если вы выйдете, то рядом будет дверь в покои сеньориты Лауры.

– Ясно. Давай умываться и переодеваться.

Сабина стала стягивать свое дорожное платье. В какой-то момент она опять подумала, что у богатых не такая уж сладкая жизнь. Слишком много условностей и ненужных обязанностей.

***

Лаура вошла в свою комнату, там все было так, как она оставила полгода назад. На кровати лежало все то же домашнее платье. Лаура провела рукой по шелковым кружевам отделки. Горничная Тина неслышными шагами прошла в туалетную комнату и стала заполнять ванну горячей водой. Потом вернулась к Лауре и помогла ей снять дорожный костюм и распустить волосы. Вся процедура мытья заняла почти полчаса. Еще столько же времени Тина разбирала волосы, просушивая и укладывая их в замысловатую прическу. Выбор платья тоже занял много времени. Наконец Лаура была готова идти за Сабиной, чтобы проводить ее в столовую. Но тут раздался стук в дверь. Тина распахнула ее и впустила донью Каталину и падре Бенито де Калво.

– К тебе можно? – спросила донья Каталина.

– Конечно, сеньора. Вам всегда можно. Здравствуйте, святой отец. – Лаура склонилась перед священником и поцеловала ему руку.

Падре Бенито перекрестил ее, тяжело вздохнул и произнес:

– Дочь моя, мы с сеньорой Керро пришли ободрить тебя и разделить с тобой большое горе. Крепись. Твоя мать, Кончита, скончалась пять месяцев тому назад. Я знаю, ты хотела спросить о ней сразу, как вступила под эти своды. Но мы не хотели омрачать радость встречи. Поверь, в этом доме все любят тебя и искренне горюют вместе с тобой.

– Благодарю Вас, падре. – Лаура горько заплакала. – Умом я понимаю, что смерть принесла маме облегчение, что ее злые, страшные боли закончились. Я знаю, что за ней до самого конца ухаживали, она не была брошена на произвол судьбы. … Но это была не Я… Я понимаю, что ее достойно похоронили, но сердцем не могу смириться со всем этим. Когда жизнь повернулась к ней своей светлой стороной, когда ее стали окружать любимые люди,… Почему судьба так несправедлива? Как я теперь буду без нее? Господи! Как же мне больно.

Донья Каталина обняла Лауру за плечи и развернула к себе лицом:

– Лаура, дорогая, помнишь, я уже говорила тебе и еще раз повторю – ты для меня как единственная любимая дочь. Я не отказываюсь от своих слов. Конечно, я не смогу заменить Кончиту, но я всегда, слышишь, всегда буду любить тебя. Если бы мы смогли как-то помочь, найти настоящего доктора, который бы спас ее, мы бы не пожалели любых денег. Мы не теряли надежды, падре может подтвердить, мы почти каждый день приглашали разных докторов. Но все они в один голос говорили о своем бессилии.

– По правде сказать, Кончита и сама уже перестала бороться, как только узнала, что тебя похитили. Мы ей долго не сообщали. Почти месяц, говорили, что ты во дворце возле королевы. Однажды утром она сказала мне: "Падре, я чувствую, что с Лаурой случилось что-то страшное. Она больше не придет ко мне. Не надо ничего скрывать от меня. Когда она вернется, передайте ей, что я люблю ее и желаю ей счастья. Дочь не должна отвечать за грехи матери. Я ухожу и уношу с собой все самое страшное. Прощайте." Она повернула голову к стене и замолчала. Я думал, что она уснула, как обычно, утомившись. Но когда пришла донья Каталина, Кончита уже не дышала. Она ушла во сне. – падре Бенито погладил плачущую Лауру по голове. – Завтра мы пойдем с тобой в семейный склеп маркизов де Васкесов, там ее последнее пристанище.

– Благодарю Вас, Падре. Мне значительно легче от того, что я услышала. Я знаю, Господь сжалился над мамой и взял ее в светлое царство. Она была хорошим человеком, просто очень несчастливой, как будто все несчастия приклеились к ней намертво. Я буду думать, что там, куда она ушла с ней уже не случится таких бед. Пусть душа ее будет спокойной.

– Ты правильно думаешь, дочь моя. Будь спокойна, твоя мать в Царствии небесном. А ты в надежных руках. Теперь тебя окружают только любящие люди. Живи спокойно и помни, что твоя мать, как ангел, будет оберегать всегда твое счастье.

Лаура кивнула и попыталась спрятать свою боль как можно глубже. Чтобы унять слезы, она спросила:

– Донья Каталина, а как вы узнали, что мы едем домой? Почему на пристани нас ждала карета и охрана?

– Карету и охрану дон Хосе оставил еще тогда, когда провожал Маркоса. Он всегда знал, что вы вернетесь. Иначе и быть не могло. А про то, что вы едете домой, нам написал Маркос. Он отправил нарочного с письмом. Тот опередил вас на целые сутки. Эти сутки показались мне бесконечными.

Лаура умыла лицо холодной водой и вышла вместе с доньей Каталиной и священником.

– Я зайду за Сабиной. Думаю, что ей сейчас очень страшно.

– Необычная девушка. – проговорила донья Каталина. – В первый момент я даже слегка испугалась. У нее такой взгляд…

– Она очень хорошая. Поверьте. Когда я вам все расскажу, вы узнаете, насколько Сабина храбрая и добрая. А свои рожи она корчит, когда ей страшно. Я теперь это точно знаю.

Лаура постучала в дверь. Горничная открыла, все увидели стоявшую в центре комнаты Сабину. В легком шелковом платье, отделанном бутонами роз, с высокой прической, украшенной кружевной мантильей и черепаховым гребнем, она выглядела растерянной и удивленной.

– Сабина, что-то не так? – спросила ее Лаура. – Выходи. Нам пора идти в столовую.

– Иди сюда. Посмотри на меня. В сундуке не было этого платья. Откуда оно взялось?

– Тебе не нравится?

– В том-то и дело, что нравится. Но оно не мое.

– Значит – твое. Я думаю, что это донья Каталина позаботилась, чтобы тебе было что надеть. Не печалься. Оно тебе очень идет.

– Правда? А почему у тебя красные глаза? Ты что? Плакала?

– Да. Моя мама умерла… Когда мы были на корабле Сантоса… – слезы вновь потекли рекой из глаз Лауры.

– Прекрати. Не реви. Ты уже тогда знала, что она умирает. Не рви себе душу. Даже если бы ты была рядом с ней, все равно был бы такой конец. Люди рождаются, живут, страдают или радуются, но все равно рано или поздно умирают. Это закон.

– Но она была еще так молода. Ей не было и сорока лет.

– Ты бы хотела, чтобы она страдала от боли еще лет сорок?

– Нет, конечно. Ты что!

–тогда не реви. Считай, что Бог пожалел ее и забрал к себе в рай. Так легче?

– Да, так становится легче.

– Вот так и продолжай думать. Тебе сейчас надо жить и за себя, и за нее. И желательно хорошо и счастливо. Она ведь мало видела счастья в своей жизни?

– Она его совсем не видела.

– Значит, ты должна его испытать и за себя, и за нее, поняла?

– Ты, правда, так считаешь?

– Я, что? Когда-нибудь шутила такими вещами? Я разве развлекаю тебя на площади? Я уверена в том, что сейчас тебе сказала. Иначе и быть не может. Умойся холодной водой и пошли. А то твой маркиз будет недоволен.

– Сабина. Ты самая лучшая на свете.

Глава 24

Столовая была залита ярким светом тяжелых люстр, увешанных сверху донизу хрустальными подвесками, высоких латунных светильников, отделанных позолотой и серебряных подсвечников, украшенных фигурами животных. Праздничный стол был накрыт белоснежной скатертью, расшитой незабудками и отделанной по краю широким кружевом. Ради такого события был выставлен фамильный сервиз. На каждой тарелке, каждом бокале и даже каждом столовом приборе золотом сверкал герб маркизов де Васкесов. Сабина в страхе замерла на пороге, представив себе на минуту, что не удержит в руках один из этих хрупких предметов, и он разлетится на мелкие осколки. Лакеи стояли у каждого стула. Едва только все расселись по местам, как они уже торжественно и чинно разложили по тарелкам разнообразные закуски, налили искрящееся рубиновое вино в кубки и опять замерли за спиной сидящих. Сабина боялась шелохнуться.

Донья Каталина слегка склонила к ней голову и тихо спросила:

– Сабина, ты не ешь? Попробуй, это очень вкусно.

– Я боюсь, сеньора. Здесь все такое хрупкое. Вдруг оно упадет и разобьется?

– Не бойся. Ешь спокойно. Если такое и случится, не обращай внимания, слуги все уберут.

Сабина посмотрела на Лауру. Та ела спокойно, аккуратно действуя ножом и вилкой. За то время, что Сабина провела в обществе Маркоса и Лауры, она уже сносно научилась пользоваться столовыми приборами. Теперь же ей предстояло выдержать сложный экзамен, чтобы не ударить в грязь лицом в кругу знатных господ. Но она зря боялась, в ее сторону если и смотрели, то только для того, чтобы поднять кубок в ее честь.

После ужина все перешли в малый зал. Там на низеньких столиках стояли вазы с фруктами, чайные приборы и разнообразные напитки. Каждый мог взять себе то, что хотел.

– Знаешь, дорогая, – обратился к жене дон Хосе. – наш сын вернулся домой отнюдь не с пустыми руками.

– Конечно, дорогой, он привез Лауру. Я об этом знаю. – с лукавой усмешкой ответила донья Каталина.

– Не только. Он привез с собой три судна, груженых табаком и сахарным тростником. Из этих трех кораблей, один принадлежит дону Мендесу, а два нашему сыну.

– Как это? Откуда ты взял их, Маркос? – донья Каталина была поражена.

– Один я отнял у пиратов, а другой у разбойника, похитившего Лауру, матушка.

– Ты расскажешь мне об этом?

– Как пожелаешь. Но этот рассказ не так интересен, как тот, который я бы на самом деле хотел вам рассказать.

– О чем ты хочешь рассказать? – заинтересовалась донья Каталина.

– Дело в том, матушка, что я купил на Кубе большое поместье с неплохим старинным особняком, недостроенным храмом, сотней рабов и собственной пристанью в Карибском море.

– Где же ты взял столько денег?

– На самом деле все это досталось мне совсем не дорого. Сеньора Патриция де ла Палма очень хотела вернуться в Испанию. Она не стала завышать цену. Я пообещал отвезти ее туда, куда она укажет. Мы стали неплохими друзьями. Кстати, она будет жить у сестры в Гранаде. Думаю, мы еще не раз встретимся с ней.

– Когда-то я знала одну сеньору с таким именем. Может быть, это она и есть? У нее был муж и двое сыновей, кажется. Но это было лет пятнадцать или больше тому назад.

– Вероятно, что это она. Лет десять тому назад у нее погибли муж и оба сына. Она осталась на Кубе совсем одна. Поэтому, когда я захотел купить ее поместье, она очень обрадовалась. По правде говоря, там нужен хороший ремонт и управляющего, и надсмотрщиков надо заменить. Но это уже потом, когда мы все туда поедем. А пока за всем этим хозяйством присматривает наш друг – Густаво Пенья.

– Густаво Пенья? – встрепенулся падре Бенито. А он, каким ветром оказался на Кубе?

– Я встретил его, спасая Лауру.

– Подожди, сынок. У меня голова идет кругом. Расскажи нам все по – порядку с самого начала. Столько имен. Столько событий. – донья Каталина, взялась руками за голову.

– Хорошо, матушка. Все началось с сообщения дона Эстебана. Это же он рассказал нам, что увидел Лауру в таверне у дороги. Он же рассказал, что Густаво Пенья был ранен бандитами, когда вступился за Лауру. Сантос тогда приказал связать его и бросить в повозку, чтобы увезти с собой. Тогда же он взял с собой Сабину, чтобы она ухаживала за Лаурой. Мы с отцом поспешили в Кадис, у нас была крошечная надежда успеть перехватить Сантоса еще на берегу. Мы опоздали на каких-то десять часов. Мне очень повезло с капитаном корабля. Себастьяно Морено оказался просто находкой. Опытный, очень смелый, а главное проницательный, умный человек. И команда у него один к одному. Он прекрасно знает повадки пиратов. С его помощью мы захватили пиратский бриг. Пришлось пойти на хитрость, ведь стрелять было нельзя, мы опасались, что на бриге, может быть, Лаура и шальное ядро заденет или хуже того, убьет ее. Но капитан придумал такую хитрость, что мы захватили пиратский корабль без единого выстрела. Уже там, на бриге, мне пришлось убить Сантоса. Иначе никак не получалось. Один из нас должен был быть убитым. Он напал первым, я ответил. Теперь у нас нет страшного врага. Обыскав пиратский корабль, я не нашел ни Лауру, ни Густаво. Зато, мне опять повезло. Капитан пиратского корабля, Альваро Штози, оказался честным человеком, Сантос заставил его служить обманом и угрозами убить всех матросов на "Сан Антонио". Когда же я предложил капитану служить мне, он с радостью согласился. Именно он рассказал, где и когда Сантос продал Лауру дону Гальярдо, а еще рассказал о планах Сантоса захватить "Торо дорадо". Мы посовещались с капитанами и разработали хитрый план, как нам выручить Лауру и Густаво. Нам снова повезло. Пока дон Алонсо сражался с пиратами, как он думал, Себастьяно Морено подвел нашу "Санта Розу" вплотную к его шхуне, мы высадились и очень удивились, почти вся команда шхуны была отравлена и лежала пластом, не в состоянии оказать нам сопротивление. Только полсотни солдат оказали сопротивление, но их быстро нейтрализовали, а дон Алонсо, совершенно обезумев, решил убить девушек. Он уже ранил Сабину и погнался за Лаурой, чтобы зарезать ее, но по дороге был убит. Тогда я собрал всех, оставшихся в живых, матросов и солдат шхуны "Торо дорадо" и предложил им перейти на службу ко мне. Капитан шхуны, Кристиан Бруни, от имени своих людей подписал договор на обоюдовыгодных условиях. Таким образом, я стал владельцем двух кораблей. Пока мы воевали с пиратами и освобождали наших друзей, пока океан штормило, мы заплыли так далеко, что до Кубы было гораздо ближе, чем возвращаться в Испанию. Да и корабли требовали существенного ремонта. Так мы оказались на Кубе. Нам опять повезло. У Густаво Пенья на Кубе живет хороший друг, Санчо Родригес. Это человек – просто находка. Во – первых, он приютил всех нас в своем доме, во – вторых, познакомил с главным корабельным мастером, который взялся отремонтировать и переделать по моему вкусу все три корабля за вполне разумные деньги, в – третьих, рассказал буквально о всех сколько-нибудь значительных жителях острова, в – четвертых, нашел для нас поместье сеньоры Патриции де ла Палма и познакомил с нею, в – пятых, это он заполнил трюмы наших кораблей отборным табаком и сахарным тростником, в – шестых, он кормил нас такими вкусными блюдами, что наши обеды растягивались почти на целый день до глубокой ночи.

– Кто же он такой? Что все может, всех знает. – спросил дон Хосе.

– Он, одновременно и трактирщик, и купец, и очень состоятельный человек. А жена его очень колоритная особа. Когда видишь эту пару, понимаешь, что люди счастливы и довольны своей жизнью. И вообще, остров нам понравился, даже очень. Лаура была очарована, она просто влюбилась в Кубу. Правда? Mi niña preciosa.

– Да, Маркос. Куба невероятно красивый остров.

– Мальчик мой, расскажи о своем приобретении, мне это интересно. – донья Каталина даже порозовела, подумав, что все ее страхи были напрасны, что Маркос все сделал так легко и быстро.

– Я бы хотел, чтобы вы своими глазами взглянули на это. Скажу только, что само поместье находится в центральной части острова, примерно в десяти часах езды от столицы. Мы были там зимой и климат нам очень понравился. Температура воздуха и воды примерно одинакова, где-то градусов двадцать пять. За три с небольшим месяца не выпало сколько-нибудь сильных осадков, так легкий дождик прибил пыль на дороге. Остров весь утопает в цветах, от их запаха кружится голова. Говорят, что летом там некомфортно, начинаются постоянные ливни, и нет спасения от насекомых. Но если проводить там несколько зимних месяцев, то лучшего места и не надо искать.

– Ты так замечательно рассказываешь, что я уже хочу туда поехать, хоть и боюсь плыть на корабле. – донья Каталина совершенно успокоилась.

– Но, все же, Маркос, чем в твоем поместье занимается Густаво Пенья? – падре Бенито испытующе посмотрел в глаза Марко.

– Дело в том, падре, что на территории поместья есть недостроенный храм, небольшая, но очень красивая церковь. Я предложил Густаво проследить за ее строительством, а также построить рядом с ней дом для священника. А когда все будет готово, чтобы он возглавил церковный приход и перестал бродить по свету. Это было наше общее желание. Густаво согласился. А еще я попросил его проследить за всем поместьем. Я оставил ему денег и три десятка солдат и мушкетеров. Сейчас он загружен хозяйственными делами по самые уши.

– Что же, это хорошее дело. Я рад, что брат Густаво, наконец-то обрел свой дом и приют. Ты очень добрый и верный друг, Марко. – я рад, что однажды на ступенях собора встретил всех вас. – падре Бенито покивал головой.

Дон Хосе обвел всех веселым взглядом:

– Я вижу, что наши путешественники украдкой зевают. Всем нужен отдых. Предлагаю сегодня уже разойтись. Завтра нас ждет очень насыщенный день.

Все стали прощаться, желая друг другу доброй ночи. Дон Хосе посмотрел на Сабину и произнес:

– Если сеньорита Сабина не так сильно устала, то я хотел бы прояснить для себя некоторые, не совсем ясные, моменты.

Сабина неумело поклонилась, готовая следовать за хозяином. Лаура дружески обняла ее, пожелав удачи и доброй ночи, и вышла вместе с доньей Каталиной.

Дон Хосе повел Сабину в свой кабинет. Прикрыв плотно дверь, он указал девушке на мягкий стул:

– Садись, Сабина. Ты должна была догадаться, что я захочу узнать о тебе как можно больше. То, что ты сделала для Лауры, не подлежит ни сомнению, ни обсуждению. Каким бы ни был результат нашей беседы, в любом случае ты будешь вознаграждена по заслугам. Поверь, моя признательность, и награда не разочаруют тебя. Но об этом после. А сейчас, расскажи мне о себе все. Не скрою, от твоего рассказа будет зависеть наше дальнейшее сосуществование. Я слушаю.

Впервые в жизни Сабина оробела. Она подняла глаза на хозяина, не в силах вымолвить ни слова. Потом собралась с духом, и сказала:

– Я не знаю кто я и откуда. Я не знаю своих родителей. Я не знаю, сколько мне лет. Брат Густаво Пенья говорит, что мне тридцать или около того. Когда-то он нашел меня в канаве, замерзающую от холода и умирающую от голода. Какие-то люди отобрали у меня всю еду и единственную шаль, в которую я куталась, пытаясь согреться. Густаво отдал мне свой теплый хубон. Я помню, что утонула в нем почти до пяток. Густаво развел костер и согрел в большой миске воду, туда он покрошил кусочек вяленого мяса и сухой хлеб, дал мне ложку и смотрел, как я, обжигаясь, глотала еду, почти не жуя. С тех пор прошло много лет и зим, может и целых двадцать, не знаю, но этот день всю жизнь стоит у меня перед глазами. Никто и никогда ни до, ни после этого не относился ко мне с таким участием и добротой. Вы сами видите, сеньор, что я совсем не красавица, а тогда была просто страшненькая обезьянка. Меня так и показывали на площадях. Наряжали в рваные одежды, надевали ошейник на цепочке и водили по кругу, выдавая за ребенка человека и обезьяны. Так было с того времени, как я себя помню, до того дня, как я убежала, захватив хозяйкину шаль. Я ничего не умела и не могла, на меня показывали пальцами, а мальчишки кидали в меня грязью и камнями, я пряталась. Воровать я тоже не умела, да и не смогла бы. Густаво Пенья не стал меня прогонять, наоборот, взял меня за руку, и мы с ним пошли по дороге. С ним было хорошо. Он много рассказывал, кормил меня, а однажды мы пришли в цыганский табор. Его везде знали, у него было много друзей, даже среди цыган. Там он меня и оставил. С цыганами было хорошо. Они не смеялись надо мной, всему учили. Я там научилась петь и танцевать, гадать по руке и на картах, … да хоть на чем. С ними я прожила несколько лет. Но однажды королевские солдаты выловили почти всех и куда-то увели. Я спряталась и опять осталась совсем одна. Но теперь я уже умела петь и танцевать. У меня был бубен. Я ходила по улицам, пела, гадала по руке. Кто-то давал мне мелкие монеты, кто-то прогонял. Ночевала я, где придется. Чаще на каком-нибудь сеновале с коровами и лошадьми. Потом меня схватили пираты, я попала вместе с какими-то людьми в трюм. Нас должны были продать как рабов. На этом корабле я сдружилась с одним разбойником, имени его я не знаю, все его называли "Сломанный нос", у него был просто огромный нос, повернутый в сторону. Он все время смеялся, глядя на меня, и говорил, что я даже страшнее чем он. Этот пират развлекался тем, что учил меня обращаться с холодным оружием. Его потом убили в стычке с такими же как он, бандитами. Я забрала себе все его побрякушки: кортик, стилет, ножи. Тогда же я перестала бояться мужчин, я научилась защищаться. Я опять убежала, потом пробралась на одну шхуну и вернулась в Испанию. Однажды я танцевала на площади в Мадриде перед собором. Какой-то священник (потом я узнала, что это был сам епископ) приказал солдатам прогнать меня. Я сказала ему пару слов и скорчила рожу. Меня схватили и бросили в темницу. На другой или третий день меня повели на площадь, там уже все приготовили, чтобы меня сжечь. Оказывается, этот епископ сказал, что я ведьма и колдую в святом месте. Меня бы тогда и сожгли, но ко мне подошел монах в капюшоне, протянул на руке маленький черный камешек и прошептал: "Сунь в рот и ничего не бойся. Только не глотай". Я так и сделала. Внезапно земля ушла у меня из – под ног, я упала. Я не могла двинуть даже пальцем. Монах склонился надо мной и громко сказал, что я умерла от разрыва сердца. Он взял меня на руки и вынес с площади. Это опять был Густаво Пенья. Он опять спас меня. Потом мы с ним прятались и убегали от инквизиторов. Потом он уехал в Мексику, а я сбежала во Францию со знакомыми менестрелями. С ними я пропутешествовала еще несколько лет. Потом они уехали в Англию, а я вернулась в Севилью. И опять нарвалась на епископа. Тут уж он громко заорал, что я исчадие ада. Меня опять схватили и опять бросили в подвал. И опять приговорили к аутодафе. Сегодня, когда я увидела падре Бенито, я все ждала, когда он скажет вам, чтобы меня схватили как ведьму, но он почему-то промолчал. Хотя я видела, что он прекрасно меня узнал. А тогда Густаво Пенья опять спас меня. Не знаю как, но он просто открыл дверь моей темницы, схватил меня за руку, и мы убежали. Мы уехали на Тенерифе. Оттуда я опять вернулась в Испанию, а он опять уехал в Мексику. После этого случая, я перестала приходить в Мадрид и Севилью, и без них хватает городов, где можно петь и танцевать по тавернам. В одной из них, у дороги, ведущей в Кадис, я однажды и встретила Лауру. Я тогда еще подумала, что какие-то бандиты украли богатенькую куклу. Может, хотят получить выкуп, может, продадут в гарем какому-нибудь жирному индюку на пристани. Там много всяких купцов, перекупщиков, да и прочих м**** хватает. Я уже перестала обращать на всех внимание, но тут дверь распахнулась, и ворвался Густаво Пенья. Он пошел на этих бандитов, требуя освободить Лауру. Но кто-то их этих **** стукнул его чем-то по голове. Густаво упал. Я только видела, как кровь рекой потекла у него из раны. Меня так и пригвоздило к полу. А тут еще Сантос говорит, чтобы монаха связали и бросили в повозку. Надо было срочно что-то делать. Я не глупая. Чтобы справиться с пятью пиратами, надо человек десять крупных мужчин, а не одну худую Сабину. Я тогда с такой ненавистью посмотрела на Лауру, я готова была ее убить голыми руками. Ведь из – за нее может умереть мой единственный друг… А эта красотка! Что она из себя представляет? Я всю жизнь мечтала иметь хоть одно красивое платье. А она сидит в таком платье, что у меня голова кругом пошла. Сантос перехватил мой взгляд и расхохотался. Он предложил мне, даже скорее приказал, ехать с ними, чтобы ухаживать за Лаурой. Это меня устраивало. Я сказала, что хочу за свои услуги это платье со всеми украшениями. Он согласился. Так легко согласился, что я ему сразу не поверила. Но это было неважно. Я собиралась ночью освободить Густаво и убежать с ним. Но не тут-то было. Меня даже близко не подпускали к раненому монаху. Разрешили только перевязать ему голову. Как я тогда ненавидела Лауру, я лупила ее, дергала за волосы. Но она слабо реагировала на все. Она была вся какая-то вялая, ее вело из стороны в сторону, временами она просто теряла сознание. И тут я поняла, что Сантос ее чем-то опаивает, он ее преднамеренно травит. Это меня так возмутило! Если бы он с ней просто забавлялся, я бы и то так не разозлилась. Повадки пиратов мне хорошо известны. Но, нет. Он не только сам ее не трогал, но даже своим подельникам запретил прикасаться к ней. Особенно после того, как я стала за ней ухаживать. Ему нравилось, что я ее бью и терзаю. Он стал меньше внимания обращать на нас. А мне вдруг стало жалко эту изнеженную красавицу. Тогда я и решила назло Сантосу спасти ее, если получится. Ох, и намучилась я с ней. Ей даешь воду, заставляешь пить, а она ничего не понимает, норовит лечь на землю. Хорошо, что она легенькая как перышко, а я сильная. Обхвачу ее поперек живота и сжимаю, пока все из желудка не выйдет. И опять заливаю воду в рот. Она мокрая, вся в нечистотах. Потом вычищу ей платье, подберу волосы и уложу на солому в повозке. Так и развлекаюсь с ней с утра до вечера. А Сантос, гадина, каждый раз заливает ей в рот свое пойло. Потом я узнала, что это настойка из пейота. Индейцы в Мексике собирают особый вид кактусов. Делают из него напиток, наподобие спирта, а из одной разновидности добывают яд. Если надо кого-то отправить на тот свет незаметно, ему начинают маленькими дозами давать эту дрянь. Она накапливается внутри и человек умирает, может и за тысячу миль от того, кто его отравил. Я знаю об этом от Густаво. Эта девочка не успела в своей жизни сделать ничего такого, за что ее нужно было так медленно убивать. А когда мы попали на его бриг, я поняла, что не уберегу Лауру. Там было сто голодных, пьяных и злых подлецов. Одного я, правда, убила, когда он протянул к Лауре свои грязные лапы. Но, честно говоря, думала, что смерть наша вот она – на лезвии любого ножа. Сантос им тогда ничего не позволил, сказал, что какой-то дон Алонсо заплатит за нас пять тысяч. А когда они захватят шхуну дона Алонсо, то обе девки (это значит мы) достанемся всем, кто захочет. Он запер нас в своей каюте, у дверей поставил верзилу Христиана, тупого, но сильного. Я ему нагадала кучу всего, и он разрешил мне сбегать, посмотреть на раненного пленника. Тогда Густаво дал мне одно снадобье и сказал, как давать его Лауре. Теперь она постоянно спала, а когда просыпалась, то умоляла убить ее. Я удивилась, зачем мечтать о смерти, если впереди ее ждет муж и богатство. Но Лаура твердила, что при первой же возможности бросится в море. Потом мы поговорили по душам. Она сказала, что Марко спасет нас, а если я помогу ей сейчас, то он сделает меня богатой, купит мне дом и даст много денег. Я ей не поверила. Чтобы сын всесильного маркиза спасал двух нищенок? Это смешно. Но Лаура верила в это так свято, что я тоже стала надеяться. Тогда я придумала одну вещь. Я придумала, как спасти Густаво и рассказала об этом Лауре. Это было очень опасно, она могла умереть, но маленький шанс у нас появился. Лаура с радостью согласилась. А я поняла, что встретила еще одного друга в своей жизни. Я стала оберегать ее, как свою маленькую сестру. Я оторвала от одной из нижних юбок Лауры длинный кусок кружева и так скрепили им все юбки между собой, что ни одному мужчине не под силу их разорвать, потом заменила шелковую ленту, стягивающую корсет на сыромятный ремешок из своих запасов. Его я завязала на мелкие узелки, не развязать, ни разорвать. Очень вовремя. На другой день Сантос принес мне свою отраву и приказал напоить Лауру. Я сделала, как он приказал, только дала ей снотворное снадобье, а когда он пришел за ней, дала лизнуть один камешек. Лаура потеряла сознание и почти перестала дышать. Я, конечно, боялась, что ее сердце может не выдержать, но если бы нас разлучили, то ее смерть была бы лучшим выходом. Особенно, когда я увидела этого самого дона Алонсо. Первое, что он сделал, когда Христиан свалил Лауру на лежанку, он полез к ней под юбку… известно зачем. Пока он пытался ее раздеть, Сантос приволок меня и Густаво и продал дону Алонсо за пятьсот монет. Я хорошо помню почти голого старика, пытающегося разорвать на Лауре платье. Он злился. А Сантос расхохотался во все горло и сказал, что я могу раздеть сеньориту, и еще пожелал удовольствия от покупки такой рабыни. Тут уж дон Алонсо надулся как индюк и приказал мне снять с Лауры это платье. А я спросила его, неужели он будет заниматься ЭТИМ с трупом? Он замахнулся на меня кулаком, но я опять сказала, что сеньорита уже умерла или умирает, что Сантос отравил ее перед тем, как нести на "Торо дорадо". Дон Алонсо не поверил, приказал позвать доктора. Докторишка ничего не смыслил в индейских отравах. Он, правда, дал ей понюхать что-то резко вонючее из маленькой баночки, она никак не отреагировала, потом смочил Лауре чем-то губы, на губах появилась черно – зеленая пена. Всем стало понятно, что ее действительно отравили. Дон Алонсо хотел вернуться в порт на Тенерифе, но я сказала, что его там ожидают солдаты короля, что Сантос отправил письмо губернатору, где написал, что дон Алонсо украл сеньориту Видаль. Дон Алонсо испугался. Я сказала, что Густаво Пенья сможет спасти Лауру, если еще не поздно. Он не поверил, но согласился. Густаво, конечно, откачал Лауру. Потом мы дурачили дона Алонсо еще две недели. Лауру было жалко, но у нас не было другого выхода. Густаво давал ей рвотное средство. Ее так рвало, что дон Алонсо убирался из каюты. Потом Густаво кормил Лауру и давал ей снотворное. Она спала, а дон Алонсо думал, что она без сознания. Густаво сказал, что нам бы только оказаться на Кубе, а там у него есть друзья, которые помогут нам бежать и спрятаться. Так было, пока на шхуну не напали пираты. Пока дон Алонсо разбирался со своими матросами, мы сидели болтали, неожиданно он вошел в нашу каюту и увидел Лауру вполне здоровой и веселой. Он сразу все понял. Он выгнал Густаво, чтобы тот вылечил каких-то солдат. А сам схватил нож и хотел убить Лауру, я вступилась. Он замахнулся ножом на меня, я увернулась, но он все же зацепил меня, не очень глубоко. Потом выскочил за Лаурой. Я боялась за нее, но уже помочь ничем не могла. Потом в каюту заглянул Маркос, он спросил: " где Лаура?". Я показала, куда она побежала. Потом пришел Густаво, перевязал мои раны и перенес меня на "Санта Розу". Там я узнала, что Маркос убил дона Алонсо, когда тот уже собирался всадить свой нож в Лауру. А потом мы приплыли на Кубу. Там было очень здорово. Маркос вкратце все рассказал. Там был один случай, смешной такой. Мы приехали на прием к губернатору. Тот начал надсмехаться над Маркосом и Лаурой. Какая-то сеньора ди Браско написала жене губернатора, что Лаура любовница короля. Этот губернатор и его жена стали издеваться над Лаурой. Пришлось поставить их на место. Густаво придумал историю, что Лаура отнюдь, не любовница короля, а сеньорита, которую выбрала королева, чтобы выдать ее замуж за сына маркиза де Васкеса. А король только побеседовал с Лаурой, решая – достойна ли эта девушка стать женой его племянника. И если они не поженятся, то виноваты в этом будут губернатор и его жена. Если бы вы видели, как струсила эта парочка. После этого губернатор устроил прием в честь Маркоса и Лауры. Потом вся эта семейка не давала нам покоя. Особенно три их дочери. Таскались за Лаурой с утра и до вечера. Потом Маркос купил поместье, и мы переехали в большой красивый дом. Там было очень – очень хорошо. Потом мы вернулись в Испанию, к вам. Вот и весь мой рассказ, сеньор.