Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

– Ну что у тебя? – из темноты снова выступает острое смуглое лицо подполковника, – Есть результат?

– Бесполезно… Скала вокруг! Ни трещинки, ни зацепки! Все круглое и большое. Покатые валуны или сплошные плиты. Похоже, Вы правы оказались, захоронило нас заживо. И осталось нам тут ползать считанные часы!

– Оставить панику! Это лишь предварительный первый осмотр…

– Я не паникую, товарищ комполка! Сообщаю железный факт, без эмоций. А осмотр хоть первый, хоть второй, хоть сотый… Тут сразу все понятно становится. Когда пройдешься туда-сюда из угла в угол! Запечатаны мы!

– Но воздух откуда-то идет! Значит лаз есть… Сколько мы здесь, мы бы уже весь кислород истратили. И задохнулись! А мы дышим и вполне сносно, значит, воздух извне поступает. Нужно искать источник!

– Лучину надо сделать, как свечку, – предлагает Волошенюк, – попробовать уловить движение сквозняков! Прямо как моряки ветер ловят в парусах! Должно сработать…

– Что ж попробуем. Передохнем чуток и вперед!

И вот в нескончаемом море мрака начинает качаться маленькое пламя, как кораблик на бушующих волнах, качаясь вверх-вниз, в поисках спасения и обетованного берега… Борьба с черной стихией длится неимоверно затянуто, тяжело и отчаянно. Как одинокая звезда, горящий свет мечется от края до края, не находя пристанища и своей цели. Тьма неизбежно сгущается. И в какой-то момент гордый огонек печально затухает…

В сумраке мелькают непонятные тени.

– Ничего не понимаю! – устало опускается на камни Бурмин, – Все будто оцепенело, готовой могилой, ни единого шевеления! Щель должна быть, а там где щель, можно уже камни отвалить… что-то сделать!

– Даже если и так, как эти валуны сдвинешь? Мы все обошли… Монолитные скалы кругом! Если и будет отверстие, что мы сможем? Винтовку как рычаг вставить, но разве такую глыбу подцепишь? Тут и трактор не справиться… Как-то все грустно, товарищ командир!

– Сначала надо успокоиться! И отдохнуть. Решение придет. Закрой глаза и подыши глубоко… Гаси факел, будем экономить… Неизвестно сколько нам тут сидеть придется!

– А смысл?

– Что смысл? Что не ясно, курсант?

– Чего сидеть? Ничего не измениться!

– Все изменится, – усмехается Бурмин, – уж поверь… Нас будут искать, после каждого взрыва у нас работают команды по спасению из завалов. И к нам тоже должны подойти. Там и сообразим…

– Понятно. Вот только просто так сидеть не люблю! А такой ситуации и вообще не отдыхается никак. Что делать? Богам местным подземным молиться что ли в темноте? Или летный устав вспоминать… Или еще что?

– Хочешь помолись! Глядишь услышат! – улыбается Бурмин, – А я пока подумаю… в тишине. Как нам отсюда еще можно выбраться! Посмотрим, у кого лучше получиться!

– Все в жизни имеет значение. Какая-нибудь бредовая идея может оказаться самой востребованной! Ведь все происходит не случайно. И то, что завалило нас… Тоже какой-то знак! Поглядим, что из этого всего выйдет… И куда нас занесет!

– Нестись пока некуда! Вынужденная остановка в пути… А пока давай потише и про себя философ! Мне нужно сосредоточиться…

Летчик и подполковник, уставшие, впадают в полузабытие, окутываемые сплошным вязким мраком. Погружаются в подобие сна, как тонущий корабль, все глубже… Потом в какой-то момент происходит странное пробуждение.

– Толик? Ты здесь еще? Жив? Молодец! Сколько прошло времени? Можешь сказать? Мои часы на руке разбились… Все стрелки выворочены, прямо как в нашей судьбе, – горько усмехается Бурмин, – вот тебе тоже тайный знак! Все прошлое разом кончилось. Что-то новое начинается…

– Нет, у меня часов нет, я их сушиться оставлял у ребят, у костра, – приходит в себя Волошенюк, – они барахлили совсем. Механизм отсырел… Сюда пошел без них! Думал ненадолго. Туда-сюда смотаюсь, а оно вон как вышло! Сидим как мухи коробкой прихлопнутые… Строим планы на будущее! А есть ли оно в этом подземелье?

– Для нас все есть… если верить! В успех и победу! И мы не мухи, а солдаты Красной Армии! Я полагаю, разницу не надо объяснять? А, товарищ комвзвода авиаторов?

– Так точно, не надо, товарищ комполка! Виноват, задумался… не о том!

– Отвлекаться на пустое не стоит! Это вредно и опасно для дела. А красноармеец должен побеждать любых врагов и любые обстоятельства, – продолжает Бурмин, – самое главное – не сдаваться внутри, тогда и все внешнее отступит и попятится, даст нам дорогу! … Вода есть?

– Полфляги!

– Тогда живем, Анатолий! Растянем подольше…. Сейчас снова кружок сделаем, поищем, более внимательней. Глядишь, что-нибудь подвернется!

– Нам бы потолок получше осмотреть! Может поверху пройдем… Мы ведь его почти не щупали, только мельком глянули!

– Предложение дельное. Так и поступим. Только вдвоем придется, там одному не дотянуться в некоторых местах… Все изломало не пойми как! А тебя, Толик все вверх тянет! Вот она душа летчика. Ну так тому и быть… Пошли!

Еще несколько часов скрупулезного осмотра не дают результатов. И бойцы, изможденные опускаются у плоского выступа скалы, тяжело дыша… О чем-то говорить нет сил и они медленно проваливаются в призрачное забытие. Которое длится неизвестно сколько. Все замирает в замурованном отсеке. Будто в могиле. Ничего не движется, ни шуршит, в каменном безмолвии, только доносится прерывистое дыхание двух затерянных во мраке людей.

– Товарищ подполковник! – вдруг прорезает темноту голос, – Как Вы? С Вами все хорошо?

– А что мне сделается? – ворочается Бурмин, – Сижу во мгле, тишина, покой, как у Аида за пазухой! О чем волноваться?

– Сколько мы здесь уже? Вы помните? Час? Сутки? Неделя? Жизнь? Я совсем потерялся… Не могу привыкнуть здесь к местному течению времени. Его будто нет вовсе! Что секунда, что день! Хрень какая-то…

– Ну неделя вряд ли! Нам бы еды не хватило… А мы с тобой пару раз сухие галеты грызли! Значит не так много прошло, но и не мало уже… День, другой точно просидели! Шевелиться надо. А то гостевать здесь больше как-то не хочется!

– Так уж все обшарили, носом обтерли каждую выбоинку в скале! Принюхивались… Глухо! Еще на один заход пойдем?

– И на один, и на второй, и на пятьдесят четвертый, Толик! Пока не пробьем это стену черную! А пробить мы ее должны… Я – командир полка! Я не могу здесь прохлаждаться и погибнуть такой нелепой смертью задохнувшегося в каменной камере, впереди еще много сражений! Наша воля проломит эту толщу скал! По-другому не будет…

– Так ведь смерть она не выбирает, кому как умереть! Или на перинах атласных или в поле чистом… Или как мы в недрах земных!

– Еще как выбирает! Она, стерва, все наши мысли читает и настрой… Если поддашься страху, скукожишься, метаться начнешь, сникнешь, так она тебя быстро сцапает. А если борешься, даже в самой безвыходной ситуации, она от тебя побежит прочь, как черт от ладана! Всегда так было! Поэтому отбрось все смурные переживания и гляди с огоньком! Выберемся…

– Да я в порядке! Говорите, что делать… Я готов! Хоть зубами скалу грызть… Мы еще повоюем! Я еще полетать хочу…

– Полетаешь, Толик! Обязательно… Станешь воздушным асом! До Берлина долетишь, раньше меня! Пока я на танке своем догромыхаю по всем долинам и взгорьям, так ты уже соколом сталинским будешь над Рейхстагом кружить! Давить гадину фашистскую…

– Даже как-то не представляется! Небо… ширь, облака, солнце. После нашей катакомбы! Все чувства мраком забиты! Как окна грязью… Ничего не разглядишь!

– Ничего все наладится, только выйдем отсюда! И все потечет привычным руслом. А все тяготы подземные забудутся кошмарным сном.

– Если выйдем… Тянет мрак к себе, все глубже! Даже физически это ощущаешь, как в трясине вязнешь с каждым часом все глубже… Только вот что там? В самой ошеломительной глубине? Проклятие или благодать?

– Свет… – хрипит Бурмин, – Толя, видишь? Свет! Чтоб меня разорвало… на тысячи частей!

– Где?

– Вон там! Слева в углу… Видишь, пробивается, маячит! Это оно… Туда надо!

– Может мерещиться? Мы уже бредим? От голода и затхлого воздуха?

– Да ты разуй глаза, курсант! Оцени горизонт… Летчик! Солнце по курсу! Поймал фокус? Засек?

– Вроде да… А может это что-то уже потустороннее? И мы того… отходим потихоньку! Как там говорят, свет в конце тоннеля? Как раз про нас! Вот оно и есть… Пришло!

– Толик! Приди в себя… А то я помогу! У меня рука тяжелая… Все химеры из головы сразу выскочат!

– Так Вы посмотрите какой свет это – зыбкий, нереальный! Переливающийся… Явно не земной. И тем более, не подземный. Откуда такое фантастическое сияние? Только в воображении возможно.

– Это от того, что мы так долго просидели во мраке, кажется что фейерверк полыхает… А на деле все очень даже бледно! Это наши, факела, точно… Вставай, давай туда!

– Не горят так факела, товарищ командир полка! Это что-то другое… По ходу, нас какая-то сила темная искушает, зовет к себе… Чтобы поглотить!

– Курсант! А ну встать и бегом к проему! Приказ ясен?

– Так точно, товарищ подполковник!

– Тогда выполнять! Чего ждешь?

– А если все-таки это ловушка? Хитрый ход… приманка?

– Чья? Очнись уже…

– Тех, кто тут обитает… изначально!

– Отставить! Выполнять приказ…

– Есть!

Вскоре Волошенюк и Бурмин оказываются у источника смутного явления, где в стене обозначалась трещина изогнутой световой молнией, сквозь которую пробивается кажущийся ослепительным сияющий свет…

– Может не стоит торопиться? – сомневается Волошенюк, – А все проверить? Присмотреться?

– Ты хочешь во мраке подохнуть, Толик? – сурово смотрит на товарища Бурмин, – Я нет… В любом случае, это выход из нашего каменного мешка! Вперед!

– Не нравится мне этот зигзаг! Что-то в нем есть… отталкивающее, чужое! Сильно яркое! И будто надсмехающееся. Словно поймало на крючок и тянет…

– Совсем ты от тьмы окосел, Толя! Как от вина крепленого… Ну ничего! На свет выберешься, пройдет! Такое у нас случается… Вроде болезни! Только душевной…

– Да я здоров! Как никогда… Даже силы новые пробудились и новые взгляд на вещи, более широкий! Словно глаза открылись! Вот ведь Катакомба…

– Это и есть симптомы. Мне медики из госпиталя о таком уже докладывали! Человек будто преображается изнутри, чувствует мощь необъятную, а потом тихо уходит во мрак… Навсегда! Тут бдительным тоже надо быть! Гляди-ка, щель наша трескается, шире становится! Все…

Действительно, замысловатый излом надламывается и расширяется. Камни постепенно отваливаются, полосы огненного света как лезвия мечей прорезают спертую тяжелую темноту. С другой стороны раздаются приглушенные голоса, угадывается какое-то бурное движение.

– Что там? – настороженно спрашивает Волошенюк, – Люди или темные обитатели подземелья? Или вообще что-то не поддающееся пониманию?

– Анатолий, угомонись уже… Мы в двух шагах от спасения! А ты лабуду несешь несусветную! Ну-ка навались… Поможем отсюда! Там наши, точно!

– Почему Вы так уверены? Вдруг там совсем иное… А весь этот антураж – только наживка? Дух катакомб могущественен и вездесущ. Способен еще не на такие вещи. И если мы…

– Ну-ка, возьмись вод здесь, подсоби! Вот так… хорошо! Ты точно как пьяный. Ну ничего, после любого похмелья все трезвеют… Оклемаешься! Все будет отлично!

Валуны откатываются, образуя уже достаточно широкий лаз… И в нем внезапно появляется темная голова. Озирается по сторонам…

– Кто это? – слега отшатывается Волошенюк, – Я же говорил, здесь что-то не то…

– Остынь, Толик! – бодро бросает Бурмин, – Все в порядке! Это наши освободители…

– Почему они такие? На нас не похожие. Сильно шустрые и темные… Как тени, бегущие от огня! Воплотившиеся… Мы попались!

– Ты на себя посмотри, светлый! Мы все тут как черти в преисподней… Давай живей, шевелись! Осталось чуть-чуть…

Голова в проеме поднимается, превращаясь в уже более менее четкий облик. Это капитан Левицкий. Он машет рукой и кричит в полутьму коридора:

– Здесь они! Живы… Не напрасно столько времени возились. Чутье не подвело!

– Виктор? Ты? – восклицает Бурмин, – Ну ты спаситель! Как с небес спустился…

– Это не я! Лейтенант Велигонов! Инженер каких еще сыскать надо! Гений… Все просчитал, все увидел! И указал верный путь… Он ваш свет свыше, ваш ангел-хранитель! Я бы со своими архаровцами, точно вас не нашел! Это все он…

– Спасибо, Коля! Не забуду… – выкатывается Бурмин весь измазанный в белесой тырсе, – А то ведь мы уже в мумий превращаться начали! Каких-нибудь боспорских вельмож. Верно, Толик? Гляди, все свои, а ты переживал…

– Да похоже! Не сильно ли чудесное спасение? В реальности так не смогло бы быть. Нас замуровало на века! Такие монолитные плиты рухнувшие вокруг. Как могли бы наши пробить такую толщу? Непозможно. Может это все мираж? Все в нашей голове? Красивая завлекающая картинка… Напущенный туман отравляющий? А на деле все не так? И нас схватили?

Глава 3

Комиссар Исаков поворачивается в тесном проходе и замирает… Странная перекошенная тень, наклоняется, зависая в любопытстве сверху! Качается из стороны в сторону, словно приглядывается и по контурам на человека мало похожа. И такое чувство, что как-то обволакивает самым непонятным образом. Будто набрасывается невидимая сеть…

Что-то происходит, странное и явно не дружелюбное. Как будто просыпается темный хищник и ищет случайную добычу. Боковое зрение не дает убедительного обзора. Угол скалы мешает… Лишнее шевеление тоже может стать роковым. Исаков медленно наклоняется в сторону, опускает руку на кобуру, нащупывает холодную рукоять трофейного парабеллума. Делает шаг…

Тень продолжает, завораживая двигаться ближе. Комиссар втыкает лучину в трещину стены и старается сам уйти в темноту. Как вдруг кто-то резко и громко чихает, заставляя чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности. Вся суеверная система выстроенная воспаленным воображением, рушится.

– Значит человекоподобный, из плоти! – мелькает мысль в голове Исакова, – уже лучше… Теперь оружие поможет точно!

Во мраке раздается какая-то невнятная возня, щелканье, изменение формы – она словно сжимается, непонятные напевные звуки то ли неизвестного наречия, то ли глухой бухтящей под нос песни. В сумраке каменоломен что-то перекатывается и движется в сторону комиссара. Столкновения не избежать…

Исаков приготовившись, даже сам подается навстречу, огибает скалу и невольно отшатывается…

– Твою мать, Николай! Ты как черт на утесе сидишь! – выдыхает Исаков, опуская пистолет, – Ты зачем туда забрался? Так высоко? Под самый потолок?

– Может я и есть черт? – лукаво подмигивает сидящий, – А политрука Горошко мы забрали к себе в наши тайные глубинные проклятые обители. А ты уверен, что до сих пор комиссар Сергей Михайлович Исаков? А не кто-то другой?

– Хорош уже шапитошничать… Слезай уже! Я чуть башку тебе не прострелил с дуру! Итак все на взводе…

– Промахнулся бы в такой темени! – скалится сидящий наверху, беспечно свесив ноги, – Зачем слезать? Мне и здесь замечательно… Все видно, все слышно, обзор как на курорте, с горы Ай-Петри, аж дух захватывает, что еще надо? Давай, лучше ты ко мне!

– Чего там у тебя делать? Сидеть, нахохлившись в шинели, как ворона после дождя? – усмехается Исаков, – Подпирать своды агромадной толщины макушкой, и в грусти бесконечной куковать? Пожалуй, нет…

– Да брось, Сергей, давай до меня! Тут совсем другая картина открывается! Шикарная…

– Какая нелегкая тебя туда занесла? С тобой все в порядке, товарищ старший политрук? Помощь не требуется?

– У меня все отлично! – гудит из-под потолка довольный голос, – Я вознесся до каменных небес… И созерцаю подземного бога и ангелов его! Во всей их славе…

– Ты там не пьяный? Или просто веселишься?

– Я бы выпил… да нечего! Запас даров Диониса закончился. А до Желтовского топать далековато. Если у тебя что есть горячительного, не откажусь! Огонь в крови никогда не помешает…

– У меня только курево! Да сахар пара кусков… Чтоб в голодный обморок не упасть! На всякий случай. А то бывает, идешь в тоннеле, и голова вальсировать начинает, чувствуешь, что проваливаешься куда-то. И только в последние секунды выскакиваешь из всего этого! Не хватало еще комиссару без сознания в коридоре валяться… Какой пример! Мы должны быть впереди, образцом для всех солдат.

– Благодарю! Я перестал курить, – откровенничает Горошко, – что-то здесь как отрезало. А от сахара уже тошнит… Один он, похоже остался! После него пить охота невыносимо. То еще удовольствие! Воздержусь… Посижу тут, погляжу по сторонам!

– Так какая холера тебя туда забросила, Коля? – допытывается Исаков, – Что ты там все-таки делаешь?

– Размышляю… Пребываю в аскетически-духовных подвигах! – улыбается политрук, – Ко мне снизошло что-то… устанавливаю контакт с местными духами и богами. Прохожу обряд посвящения…

– Другого места нет? Кроме как коршуном сверху нависать?

– А чем тебе это не нравится?

– Да нелепо выглядит, сидишь на верхушке скалы, как орлан, караулишь рыбу плывущую подземную! На себя не похож… Весь взъерошенный!

– А сколько можно по норам ползать? Пора уже ощутить пьянящую мощь высоты! Человек – это звучит гордо! И он должен занимать соответствующее положение.

– Ну а если серьезно? Зачем ты здесь? – хитро прищуривается Исаков, – Ты ведь просто так ничего не делаешь… Это я точно знаю!

– Верно. Я зря время не привык терять… Ладно, сейчас спущусь, поговорим. А то сильно шумно стало, ты сам как черт из табакерки выскочил! Прошел бы тихо своей дорогой! Поднял переполох… Что все призраки наверно перепугались бравого вида красного комиссара! Погоди, я сейчас…

Горошко исчезает во тьме так быстро, словно его там никогда не было и все это просто привиделось, оставляя комиссара в недоумении, а потом неожиданно появляется из черноты мрака сбоку, едва не за спиной.

– Тьфу, ты! – вздрагивает Исаков, – Ну ты точно демон, Горошко! Ты как здесь возник вообще?

– Тут проход есть маленький, – поясняет политрук, довольный своим трюком, – едва заметный. Вообще эти катакомбы – вещь занятная! Годами можно ходить и удивляться.

– Мне эти удивления, как и всем остальным, давно уже поперек горла! Сидим как в могиле, в гробу каменном! Уж скорей бы на волю! К Свету… Надоело. Обычная полевая война курортом покажется после нашего подземелья.

– Война – она везде вещь гадкая! – замечает Горошко, – Кто вообще изначально это придумал… Еще в начале времен? И теперь эта порочная практика, жуткая технологическая схема реализуется в каждые приходящие века… А мы лишь послушные исполнители! Вынужденные… защищаться! Как можем.

– Ну давай уже, выкладывай, что тебя заставило по вершинам скал наш острых ползать? С ума сходить?

– Охота! Как обычно… Ничего особо не изменилось! – пожимает плечами политрук.

– И на кого ты охотишься? – усмехается Исаков, – На крыс? Так высоковато… А кроме них у нас и нет никого!

– Почти угадал.

– В смысле? На животных или привидений?

– На крыс я и охочусь, вернее на одну… Которая больно шустро по нашему гарнизону гоняет. И покоя не дает. И после нее могилы наших товарищей остаются… И одна из них полковника Ягунова!

– Так, это уже что-то… интересное вырисовывается! – приглядывается к товарищу Исаков, – Ну-ка, теперь поподробней, будь любезен…

– Предателя я ловлю! А здесь позиция просто замечательная. Лучше не придумаешь!

– Почему именно здесь? А не в другом месте?

– А ты сам посмотри, приглядись внимательней! – наклоняется ближе Горошко, – Это же «узловая станция», пересечений всех путей из батальонов, штаб недалеко, хозяйственные службы… Отличная тропа для зверя, вышедшего на охоту! Но только он не знает, что теперь и на него охотятся… и за ним наблюдают. Правила игры изменились!

– И как? Получается? Результаты есть?

– Есть кое-что… Приметил одного! Шныряет будь здоров… И главное не числился по начальным спискам в мае, я проверял, а ныне кочует из одного подразделения в другое, как вирус во время эпидемии! И все ближе к командному составу льнет… Или там где какая-нибудь деятельность начинается!

– Ну ты даешь, Николай! Такую деятельность развел. Тут романы Дюма отдыхают… Тайная служба короля и кардинала. И степень продуманности в тьме нашей, где и себя не всегда узнаешь… И это ты все один?

– Нет, конечно! С Никифоровым в связке… Естественно! Одна голова хорошо, а Змей-Горыныч лучше! – улыбается политрук, – Каждый отвечает за свое. А вместе вся и мозаика складывается!

– И кто этот предатель? Может его уже сцапать, чтобы дальше делов не наделал?

– Рано… И ошибка тоже не исключена! Вот когда будут железные доказательства, тогда и возьмем, пикнуть не успеет… Он нас никуда не денется!

– И кто он, как думаешь, немец, агент засланный? Или из наших, кто скурвился?

– Все может быть… И первое и второе! И даже изысканное сочетание того и другого… Гремучая смесь редкостной гадюки!

– Это как?

– Белогвардейщина… На службе у Гитлера! Они же все валом поперли на Восточный фронт, как услышали, что немцы пошли большевиков убивать! Достали все свои старые нагайки и сабли… И вперед, трудовой советский народ резать! А уж в диверсионные отряды типа «Бранденбурга 800» добровольцев хоть отбавляй… Для немцев это настоящее сокровище! Боевой опыт, чистый русский язык, знание привычек и быта. Идеально! Вот и бегает какой-нибудь красавец поручик или штабс-капитан недобитый в Гражданскую, и указывает фашистам, куда газ лучше пустить, где взрыв сделать, как командира полка устранить! Смекаешь? И такую падлу от своих ничем не отличишь, так как в доску свой – русский! Со всеми народными прибамбасами. И может не один, а целая диверсионная группа! Тут ведь в мае какой хаос творился? Заходи кто хочешь! Занимай место и вливайся в гарнизон… Главное – сражайся! И никаких особых документов и вопросов. Раздолье для немецкой разведки!

– Это ж сколько они нам зла принесут, и крови прольют больше чем немцы! Свой народ, славяне… Что за кошмар! Идти в одном походе с иноземцами, сжигающими нашу землю! Каким упырем надо быть, чтобы стрелять в своих кровных братьев! Шакалы…

– А как же! Вот поэтому эту мразь и возможно не одну, выловить и уничтожить надо… Вот поэтому, дорогой Сергей Михайлович, я и сижу на скалах сутками везде, прячусь в проходах, наблюдаю за всем…. Как шут гороховый! Ну фамилия обязывает… как никак! Тут дело непростое, и все средства хороши. Никто от предательской руки погибнуть больше не должен. Понимаешь?

– Конечно! Я бы и сейчас к тебе на скалы поскакал, объясни ты все сразу… А то пойми тебя что делаешь, и что с тобой творится. У нас уже есть случаи помешательств. Никто в этой тьме ни от чего не застрахован!

– Ну не буду же я тебе орать на все галереи про ловлю диверсантов! – улыбается Горошко, – Даже здесь в этих катакомбах, стены имеют свои уши, и весьма большие! Поэтому сейчас я с тобой шепотом говорю… Чтоб только ты слышал. И никто больше!

– Ясно, моя помощь нужна в столь пикантном деле? А то я готов… На любые задания, любые засады, чтобы эту сволочь выловить и к стенке поставить!

– Нет, пока все под контролем! Сеть расставлена… Ждем когда зверек нацистский попадет, запутается! Пока его внимание притупили, пусть проявится. А там его сразу и спеленаем «в лучах славы», удивиться не успеет… Каким бы матерым шпионом не был, от нас не уйдет!

– Ну а если это все предположения? – глаза Исакова сверкают в темноте, – И нет никакого предателя в гарнизоне, а вся эта гадость наверху работает? Из пленных и прочих?

– И такое может быть… Но исключать варианты пребывания диверсанта среди нас мы не можем! Это просто преступно!

– Согласен, – кивает Исаков, – отработать нужно все версии. И за Ягунова Павла Максимовича отомстить! Со всем праведным гневом… Такого человека потерять! Невероятно… Так нелепо и рано погибнуть! Ему бы жить и жить! До генерала дослужиться… Вот был командующий армией! Блистал бы как Суворов и Кутузов… О нем бы легенды и песни слагали! Кстати о работе, драгоценный Николай Прокофьевич! Что-то я не вижу тебя на проведении плановых партийных собраний. Ловля диверсантов это прекрасно и романтично, но есть еще наши непосредственные должностные обязанности. Ты вообще, этим занимаешься?

– А как же! – лукавая улыбка растет на лице политрука Горошко, – В новом ключе! Так сказать с местной спецификой… Все хорошо, только моя аудитория исключительно духи и приведения… Я им основы марксизма-ленинизма втолковываю! Склоняю на борьбу с мировым капиталом! Мобилизую в шеренги Красной Гвардии! Новый род войск у нас будет. Призраки катакомб… С такими хрен справишься!

– Мы и сами уже как призраки! Мало чем отличаемся… Я тебя серьезно спрашиваю, это не шутки! Наша работа важна не менее чем какая-либо другая. На нашем Слове гарнизон еще и держится… Уйдет комиссарское пламя в этой тьме, все развалится!

– Я все это понимаю! Если серьезно, Сергей, у нас комиссаров хватает для собраний с лихвой! Каждый второй или политрук или замполитрука! Солдат меньше наверно… Честно не вижу смысла и мне на десятый раз повторять прописные истины. Я такой один слегка отколовшийся, вышедший из колеи. У меня сейчас другие задачи! И водоснабжение и вот теперь шпионские страсти. Мне забот хватает и без регулярных партсобраний с личным составом. Со штабом все согласовано. Так что нарушений с моей стороны нет! Просто перебросили на другой фронт… Закончится эта канитель с поиском предателя и пойду опять пламенные лекции читать о проклятых фашистах и капиталистах. Как и раньше!