Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

– Я принимать гибель достойно, – брызжет окровавленной слюной эсесовец, – как майн предки! На подводить великий Родина! Вы – жалкие красные пещерные тролли! Мы есть потомки рыцарей… За нами Слава в истории! Не ваш убогий сброд. Я молчать и презирать…

Ты не понял, блондинчик сладкий! Зефирно-избранный… Ты мне все скажешь! И от страха нашего подземного еще не раз обсерешься… Но все твои сведения – дело десятое! У меня другой интерес. Я хочу тебя убить! И не просто и не быстро… А очень медленно… Сутками! Неделями, если потребуется месяцами. Ты сгниешь здесь… Я бы с тебя, сученка, кожу живьем снял, но она сама с тебя здесь слезет… Ты тут и так от всего взвоешь, даже если день у нас просидишь! В Ганновере твоем вопли услышат… Что замарался? Кровь на белокурых локонах? Погоди! Ты еще не то увидишь, и ощутишь… Ты здесь долго будешь во мраке подыхать… Чтоб ты, падла, все прочувствовал, как здесь всем нам приходится, и что вы мрази, творите с людьми! Это даже не Преступление, а гнусная подлость! Извращение…

– Ты, что хочешь его на длительный пансион определить? – ходит кругами Бармет, приглядываясь, – Может все по-быстрому сделать? На хрена он нам сдался? Сбежит еще… Больно прыткий!

– Какой бы ни был, отсюда не выберется! – удовлетворенно говорит Парахин, – Михаил прав, пусть поживет рядом с нами, посмотрит, как у нас тут все происходит. Скорая смерть для него сильно гуманная мера… Хоть один из них на себе все попробует – и газ, и обвалы от авиабомб! Все правильно. Если с ума не сойдет, так от своего же оружия сгинет. Гитлеровский бесенок! Всем им конец скоро придет… Выродкам этим.

– Тогда, дорогие товарищи, попрошу вас, удалится! Хочу с этой сволочью наедине пообщаться! Уж сильно много всего накопилось за эти дни. Все идите… На некоторые специфические вещи вам смотреть не нужно, да и отвлекать будете. Я буду переходить к главной церемонии, а все что нужно я вам принесу! – глухо произносит Никифоров, – Я с ним сам говорить буду! На языке подземной войны… Останутся только мои помощники, а вы уж не нарушайте таинство изгнания зла из этого мира.

Глава 20

Среди нависших подземных утесов, в темноте смутно угадывается фигура подполковника Бурмина, сидящего в каменной нише и смотрящего на отчаянно хрупкие языки пламени костра, упрямо спорящих с навалившимися бурунами тьмы. Гротескно вытянутая Тень качается за спиной, будто пародируя склонившегося над пламенем человека, и призывая свою родню из глубин мрака…

– Здравствуйте, товарищ подполковник! – вдруг звучит из черноты разлившейся по галереям, – Что Вы тот, совсем один, скучаете?

Бурмин невольно вздрагивает. Оборачивается. Внимательно смотрит на смутный контур, маячащий в темноте прохода.

– Кто здесь?

– А кого желаете? У нас в темноте, ведь возможно все…

– Хорош придуриваться, а то дам очередь из автомата и получу труп врага, чего всегда и желаю!

– Ой, как грубо и сурово… Прям сразу, как выстрел из пистолета! Может, смягчимся немного?

– Когда скажешь кто ты… Тогда и в комплиментах рассыплемся! А пока шут его знает, кто из мрака нашего выпрыгнуть может. Друзей у нас мало… Чего трепыхаешься там, в темени? Подойди ближе, голос вроде знакомый. Только вспомнить никак не могу! Голова трещит после боя… Себя бы узнать!

– А так не угадать? Отсюда… Чтобы без света и облика? Профессиональными навыками, чутьем, особыми приметами. Понять кто я… Интрига? Игра ума, как рулетка револьверная, как прокрутится… Куда пуля попадет? Как Вам такое?

– Так, боец! Еще и с женским голосом! Кому там скучно стало? И кто на штрафные работы захотел? Жаль, гауптвахты здесь нет… Отдаешь отчет с кем разговариваешь, и с кем порезвиться вздумал? Вздумала…

– Я совсем не боец! И оружия толком никогда в руках не держала. Не люблю его! Даже сейчас… Оно весь мир портит. Я цветы обожаю… Только они так далеко!

– Ну а кто тогда? Мы здесь все сражаемся… Все на учете стоят! Лишних и пришлых у нас нет. Граница на замке! Как постоянно говорят наши «зеленые фуражки»! Ерунду не собирай.

– Ну… мало ли! Кто во тьме живет! И за всем смотрит. Может я мертвец? Или дух-искуситель? С девичьим голосом? Исконный житель подземелья?

– Мечтай больше! От тебя теплом веет… Даже оттуда! На мертвецов я насмотрелся достаточно, чтобы даже ходячих, вставших из могилы различать. И прочих призраков тоже… От них холод за версту идет. А ты вон как резво стрекочешь, как птичка по весне заливаешься! Озорно и радостно. Не остановить!

– Может это хитрый ход? И я – фурия подземная… И все подготовила. И хочу напасть? Коварно и с фатальным исходом?

– Фурия подземная уже бы давно мне в глотку вцепилась и подкралась бы незаметно, без пышных торжественных речей! – улыбается Бурмин, – А ты стоишь как знамя на параде, колыхаешься… Топай уже сюда, хоть согреешься немного! Здесь участок сильно холодный…

– А как же бдительность? Вдруг я враг? Почему пароль не спрашиваете? Не порядок! Ошибка может дорого стоить.

– Да какой ты враг? Смешно… Тут все очевидно. Кто и как. Еще и девичьи интонации. Варианты с противником, на 80 процентов в наших условиях сразу отметаются… Тем более я своих уже сразу чую! Как пес подземный… Нюх особый внутри выработался! Как там звали его, Цербер вроде? Трехголовый… Ну у меня и одна от всех забот и поставленных задач, раскалывается. А если три, тут с ума сойти можно. И как он, бедняга, по подземелью с тремя башнями шарился? Как танк неудачный…

– А если женщина-диверсант? Специально обученная? Такое не учли? Присланная для ликвидации комсостава? Одно мгновение – и все…

– Возможно… на других участках фронта! Очень даже умно и эффективно, не спорю. Но не в нашем подземелье. Тут своя специфика, требующая исключительной выдержки и соответственно мужского подхода. Ну и самое главное – у нас действует приказ – расстреливать всех, кто пытается к нам в каменоломню проникнуть! Мера суровая, но необходимая. Попробуй сначала пройти линию нашей обороны, все наши посты, не наткнуться на обычные объекты, где любой рядовой красноармеец спросит тебя, кто ты и откуда. Про меняющиеся ежедневно пароли я вообще молчу! И потом вычислить в лабиринте командира, определить в темноте, что это действительно он. Мы тут все похожи как один, многие вместо офицерских шинелей фуфайки одели. В бою удобней! Вот и разберись, попробуй, кто тут кто! Все это фактически не реально… Так что выходи уже, фурия-диверсант, хоть погляжу кто ты!

– Ну я так просто не сдамся! Все это ваши предположения. А может быть иначе! Другой подход, нестандартная тактика…

– И где она? Да ты сразу на звании прокололась! Как сторонний человек может увидеть, что я подполковник? У меня нашивки под фуфайкой! Ты вблизи то, захочешь, не разглядишь. А из темноты с такого расстояния, тут да, только если химерой потусторонней быть! Так что бегом марш до костра и представься уже… Устал я сегодня! Еще шарады нелепые разгадывать… мне не хватало!

– Ну ладно, ваша взяла… на сегодня! Но я Вам все равно докажу… что все может быть не так, как принято! Самое обыкновенное может обернуться очень грозной фурией, если уж на то пошло… И надо быть готовым ко всему!

– Возможно. В тишине буря рождается! В морской глади много чего поразительно чудовищного скрывается… В земле могильной зреет новая жизнь. Ну где ты там?

Из марева дрожащей от отблесков костра, темноты вырисовывается хрупкая фигура в шинели, висящей слегка не по размеру… Бурмин вздыхает, ворошит палкой угли костра, поднимая вверх сноп полыхающих искр, всматривается, качает головой и удивленно улыбается:

– Валя! Вот здесь ты меня подловила! Никогда бы не подумал! Есть у нас амазонки из связисток и гражданских, дуреют от темноты подземелья, над солдатами шутят иногда, но ты вроде всегда серьезной была, для того, чтобы прятки в темноте устраивать! Откуда такая перемена?

– А что я такого сделала? Мимо шла… Вас заметила! Ваш профиль, кстати, ни с кем другим не спутаешь! – пожимает плечами Кохан, – Ну пошутила всего чуть-чуть… Настроение такое, боевое сегодня! А тут Вы…

– Попался под раздачу? – смеется Бурмин, – Ну ты егоза, Валюшка! Садись уже! Поговорим, могу чаем угостить, или коньяком, есть сахар… немного печенья трофейного! Что будешь?

– На сахар уже смотреть не могу! О вот коньяка немного выпью, прогреться хоть чуток! И печенья, если можно… Есть охота, сил нет!

– На держи! Эх, сейчас бы кусок баранины жареной… Да картошки! И молока кувшин, чтоб разом! Вот благодать… Как уже охота нормальной еды, хоть один раз по человечески поесть.

– А я суп хочу, домашний, с клецками! Чтоб горячий, с плиты… Вот выйдем отсюда, сварю целую кастрюлю большую! И съем… И спать лягу, на солнце, чтоб пропекло все косточки! И приснится мне…

Где-то вверху, то ли в камне, то ли за ним, в соседнем отсеке, то ли по поверхности у свода раздаются резкие звуки. Будто огромная птица шелестит распахнутыми крыльями, скребется мощными когтями и бормочет что-то напоминающее смесь звериной и человеческой речи… Кажется это все, невнято клубящимся переливающимся страшными образами облаком, приближается и скоро коснется.

– Что это? – волнуется и невольно отшатывается Кохан.

– Каменоломни шалят… Кряхтят как старый корабль, вздыхают! О чем-то своем думают. Природа трещит, как дрова в пламени. Кроме камней сырых здесь ничего нет. Не беспокойся! Такое случается.

– В смысле? Это живое что-то… Явно чувствуется!

– Вряд ли… – усмехается Бурмин, – Самообман это. Я уже такого насмотрелся и наслушался вдоволь. Просто особенности этого подземелья. Система сложная, запутанная. Отсюда и все поразительный эффекты мрачного характера. Возьми музыкальный инструмент – нагоняй в него воздух с различной силой, или также бей по клавишам. Совершенно другая музыка получается! Верно? А если наш рояль или тенор-труба испорчен безнадежно, рассохся, разломился, потерял часть своего механизма, то такое невообразимо устрашающе получится, что впору вакханалии преисподней вспоминать! Представь что наша катакомба – такое же раскуроченное выброшенное давно пианино. Вот и слышно тут не пойми что постоянно. Кто-то пугается, считает что это черти подземные, да нечисть всякая бегает… Кто-то считает необъяснимым таинственным явлением. Еще и воображение разыгрывается от темени постоянной. Вот тебе и все призраки!

– Ну видят же… Я сама кое с чем сталкивалась! Жутко вспомнить… И сейчас вон это – разве ветер или камень так может?

– Значит, может! – улыбается Бурмин, – Посвети туда фонарем сейчас и увидишь голые скалы! На, попробуй…

– Не хочу! – поджимает губы и съеживается Кохан, -Лучше не видеть это никогда! Пусть себе во мраке сидит и нас не тревожит. И вообще Оно, здесь обитающее, от луча света сразу убежать может… Будто и нет его!

– Ты же сама в образе химеры предстала, только что, меня постращать хотела! – смеется подполковник, – Давай, вперед, что случилось?

– Я вас готовила к встрече с потусторонним, тренировала! – хитро прищуривается Кохан, – Там где обычное оружие не действует, другое необходимо…

– Я оценил… И что же это? – улыбается Бурмин, – Что лучше автомата и гранаты? Молитва? Заговор?

– Особая игра внутренняя… Понимание намерений мрака! Как Вы говорили про музыку, примерно также. Играть мелодию на тонких струнах мрака, только свою и запутывать того Паука, который это все плетет… И свести его с ума! Окончательно…

– Чего-то ты намудрила леса непролазного, красна девица! Коньяк уже в голову ударил? Подействовал? На голодный желудок то, сразу снесет… Чего-то я не подумал! Ну ничего, отойдешь, хоть прогреешься.

– Ни капельки! – чуть покачивается захмелевшая Кохан, – Я абсолютна трезвая и серьезна до предельной строгости! Немного голова кружится, но это больше от слабости телесной. Все пройдет, сейчас вот ближе к костру, пусть обдаст жаром… Люблю огонь! Я дома, когда печь топила, всегда любила в открытую дверцу печи глядеть, как там все горит, меняется, сияет… Как херувимовы крылья! Или на огороде, когда мусор жгли! Тоже… всегда не могла оторваться от его извивов! Пламя завораживает… Словно танцует какой-то магический посланник, что-то хочет сказать, зовет с собой…

– Для меня огонь больше с войной связан. Еще с Гражданской! Когда земля и броня танка горит и взрывы кругом пляшут… И ты или от жары иранской в машине живьем плавишься! Эх, чего только не было… Книгу написать можно! Вот выйду на пенсию, начну писать мемуары. О военных походах и товарищах своих. Но самой необычной и трагичной главой наверно будет наш Аджимушкай! Тут все вопреки всем правилам военной науки! Приходится все изобретать на ходу…

– Вы и на Гражданской успели побывать? Сколько же Вам лет? Вы такой молодой или сохранились так?

– Может и то и другое? 35 мне… В Гражданскую я пацаном был. Но уже принимал участие в боях. В кавалерии! Много чего повидать пришлось… А дату вступления в ряды Красной Армии запомнил на всю жизнь! 28 августа 1918 года! Это как Посвящение было… С этого момента совершенно другая жизнь началась, иная судьба – горящая и непредсказуемая! Куда меня только не забрасывало! Теперь вот в недра земли закинуло… Что еще дальше ждет – и подумать башку сносит, дух захватывает… Столько всего в стране еще предстоит!

– А Вы женаты?

– Да жена и сын, в Горьком! Ждут…

– Понятно. Я почему-то считала, что вы холостой… Весь в армию погружены! По Вам видно. Постоянные разъезды, перемена мест, командировки, учения там разные и война вот теперь. Все это сложно для отношений.

– Нет, у меня семья. Все терпят. Мое вынужденное отсутствие. Зато потом сколько эмоций и любви! У нас все хорошо. А ты как, парень есть, замуж не думала?

– Да так… Ничего особенного! Война кончится, тогда можно будет этим вопросом заняться. Замужество – дело серьезное! Не хочется за первым ухажером в омут с головой кидаться, каким бы он ни был… Нужно человека проверить, чтоб надежный был! И на всю жизнь… Чтоб как одно целое!

– Это правильно. Семья – это особая структура, единый организм. Недаром говорят в народе, искать свою вторую половину! Потому как все потом в себя впитываешь, все мысли и заботы… И хранишь это, как самую дорогую ценность!

– Все это замечательно! Только иногда мне кажется, что не будет у меня уже ничего этого… Ни романтических прогулок, ни пылких поцелуев, ни первых криков и лепетания ребенка! Все это камнями этими перекрывается, и толщу эту мертвую навалившуюся, не пробить! Одна Тьма вокруг остается…

– Не хандри, Валя! Вся эта темнота рассеется… Солнце нас встретит! Как обычно это бывает после долгой ночи! И наша подземная ночь тоже закончится. Выйдем победителями и наверстаем все упущенное человеческое…

– Это какое-то подземное чрево! Беременное… Нам получается? Вынашивает нас, как детей! Чего хочет? И что с нами тогда будет? Мы останемся прежними или совсем изменимся?

– Человек каждый день меняется! Растет… И не важно в брошенной катакомбе он сидит, или в саду на солнышке греется! Жизнь – она как паровоз на скорости несущийся, никогда не стоит на месте. И нас соответственно несет в бешеном темпе. Так что хочешь или нет, все равно другим станешь. А если это все остановить, так мы вечными детьми будем! Никогда выше не поднимемся, будем всегда в люльке сидеть!

– Я не это имела в виду… Эти вещи понятны. Только здесь, в «Скале», все по-другому! Что-то происходит с нами. Изнутри… Проникает в нас и меняет. И каждый это чувствует! Это присутствие, не только внешнее, но в уме и переживаниях своих.

– Я ничего не чувствую! Может я чурбан железный… – смеется Бурмин, – Танкист! Далекий от тонких возвышенных материй, но у меня одна забота – бой текущий выиграть и людей сохранить! На остальное просто сил и времени не хватает. Кто там чего еще ощущает запредельного, мрачно-романтического, не знаю… Не видел, не слышал, не говорил лично! Тут одно желание – поспать лишний часок! Крутимся как шестеренки в машине заведенные… На мне батальон висит, ответственность за каждого солдата! А контингент тот еще попадается, помимо моих, с завода Войкова, масса самого разноплеменного народа. Которых необходимо спаять в один стальной кулак! Вот как-то так… А ты говоришь привидения там всякие! Да грозный дух катакомб… И он что-то там делает. Пусть он там веселится как хочет… Совсем не до него сейчас!

– Еще придет срок! Увидите во всей красе… Точно Вам говорю! Тут такое случается…

– Смешная ты Валя! Как ребенок бываешь, натурально. Но зато жизни в тебе много! Ты правда, как свет солнца, игривый, переливающийся, согревающий… Хорошо с тобой, уютно и тепло. По-домашнему! Сразу про все наши тяготы забываешь.

– С Вами тоже здорово! Страх пропадает, когда Вы рядом. Поэтому наверно солдаты за Вами идут хоть куда! Вы точно как камень или броня танковая, непробиваемая Надежный и могучий! Как великан…

– Ага! Броня… без орудия и ходовой части! Где мои танки? Родимые… Весь мой полк в степи сгорел! Все… До единой машины! А какие ребята были… Таких никем не заменишь! А я вот почему-то остался живым. Сижу здесь под землей, один! Почему так?

– Может суждено Вам это? Дальше идти… Именно Вам, сражаться здесь! И людей за собой вести? Так и должно быть!

– Ну да! Давай еще к гадалке сходим. Она нашуршит в уши про предназначение, расплату, искупление и вообще про божий промысел. Они это любят делать. Собирать вместе что попало. Война – дело случая! Кого куда шальным взрывом кинет… Тот там и останется!

– А я думаю, что нас сюда привели! Выбрали… Чтоб мы смогли эту подземную эпопею кошмарную пройти! Только мы и никто больше! Так дано нам. Сразиться со всей этой Тьмой! И одолеть ее…

– Ну ты меня точно сегодня уморишь со смеху! Избрали, значит? Призвали, завели, закупорили здесь намертво. Как баранов безропотных! Такое с нами возможно? Ты же сама осталась! Я тебя чуть не выпихивал из катакомбы, в нашу первую встречу! А теперь оказывается, это Предопределение свыше? Ну так то, а не архангел Михаил, если что, а простой командир Красной Армии! И все, кто здесь оказался, сам для себя принял решение. Никто не навязывал! Ни извне, ни как либо еще… Это воля каждого! Кто хотел, тот сразу к проливу сбежал…

– Может нами всеми Высшая Сила управляет? Нашей волей и нашими желаниями? Как и Низшая тоже… Только Высшую мы редко слышим, потакая низменным страстям. Но в критические моменты она точно просыпается! И ведет нас, и помогает нам… Как может!

– Ой, все! Давай без этого мракобесия пустых религиозных проповедей… Все к этому и катится! Не люблю я эти поповские пафосные разглогольствования о грехах и душе неприкаянной. Я верю в силы Человека и Природы! Я в Монголии с буддизмом познакомился, слыхала, про такое? Вот это очень занятная штука… Где ты – сам за себя отвечаешь, и возможности твои безграничны. Вот это наше… Советское, твердое, несокрушимое. Из него кстати, из буддизма этого многие восточные боевые системы вышли! Вот это дело! А не сопли о покаянии, каком-то мифическом первородном грехе, сказочки про Адама и Еву и змия лукавого! Детей пугать и идиотов слабоумных… Как сказал Максим Горький – «Человек – это звучит гордо!» Вот истина… От нее и надо отталкиваться!

– А я верю! Не в церковные правила, а во что-то Высшее и Мудрое, что стоит над нами! И иногда, мне кажется, я его чувствую… И бывает, даже говорю с ним во сне! Оно такое светлое и притягательное, как восторг в детстве. Только почему оно так далеко от нас? Редко показывается… Бросило нас? Забыло… Где оно? Чем мы так провинились?

– Ничем мы ни перед кем не винились, Валя! И все это чепуха… Верь в себя, в товарищей своих близких! Только они тебе и помогут, когда совсем плохо станет. И не жди эскадрилью ангелов сияющих, услышавших твои молитвы и твою Боль! Наши муки никому не нужны, кроме нас… Такова суровая Правда! Уж в подземелье нашим точно! Тут совершенно другие области.

– Да какие бы ни были, Григорий Михайлович, мир он везде одинаков… Вопрос наверно в том, как мы себя покажем. Что в обычной жизни, что на войне! Это и определит нашу дальнейшую Судьбу… Что нам доверят, что отнимут, чем одарят. Выбор за нами!

– Ну тут ты во многом права, как себя проявишь, туда и попадешь! Или на белом коне, или на черном… Или за Правду стоишь, или в болото Лжи и Гибели опускаешься! За Жизнь сражаешься или пропасть Смерти обслуживаешь… Как это фашисты делают! Да, Валя все от нас зависит. Куда придешь и кем будешь… И здесь, в Аджимушкае, я уверен, мы выбрали правильный путь, прикрывая наших товарищей и путая все планы врага! И на этом не остановимся…

– В военном отношении да, я согласна. Но здесь мы коснулись поневоле, с чем-то Запретным, Запредельным, Необъяснимым? Разворошили Спящий Мрак! И как оно теперь обернется, никому неизвестно. Хорошо бы вернуться нам наверх!

– Вернемся, куда денемся? Я здесь оставаться точно не собираюсь! Ни за что… Нас Жизнь ждет! И масса незаконченных дел. Я к семье вернуться хочу! Как и каждый солдат здесь! Поэтому не поддавайся темным мыслям, и думай о том, как мы потом свою судьбу обустраивать будем… Это наша единственная светлая дорога!

– А вдруг нет? И все поменялось? И нам предстоит долгое плавание в море этого каменного забытого Мрака? И пути назад просто нет… Сколько уже народа здесь погибло? Сколько сгинет еще? Куда нас несет неудержимым потоком тьмы? Зачем все это?

Часть 8 « Беспощадное Пламя Июля…»

Глава 1

В центре города Керчи, на склоне горы Митридат в руинах античного храма, побитого пулями и осколками снарядов, но не потерявшего свой величественный вид, Перштерер навалившись на выступ колонны, зачарованно смотрит на полыхающий, переливающийся красками великолепный закат и раскинувшийся перед ним морской простор…

Вокруг тихо. Только неугомонный керченский ветер выводит свою порывистую песню и снизу доносятся обыденно-хозяйские звуки порта. Вполне мирная и идиллическая картина. Войны будто нет вовсе. Прохладный вечерний воздух баюкает чувства и настраивает на романтический лад. Оберштурмбанфюрер задумывается глубоко о своем уносясь в мечтах куда-то далеко, к живописным долинам австрийской Родины.

И тут внезапно за спиной раздается внушительно строгий голос:

– Это Вы, господин Перштерер?

Офицер «СС» в недоумении поворачивается. В темном проеме развалин стоит высокая властная фигура. За ней угадывается кто-то еще…

– Допустим. Кто здесь? – напрягается оберштурмбаннфюрер, всматриваясь в призрачный силуэт.

– А кого Вы хотели здесь увидеть? – с нотками усмешки звучит незнакомый уверенный голос среди древних боспорских колонн.

– Да собственно никого, кроме патрулей и местных привидений. Город древний, с богатой историей, чего здесь только не может быть!

– Тогда все обстоит несколько иначе. И здесь можно встретить кого угодно. Ведь так?

– Согласен. Тропы этих архаичных забытых мест непредсказуемы. Можно столкнуться, как с давним другом, так и с заклятым врагом.

– Совершенно верно. И кто же я? В вашем понимании?

– Свет и мрак играют здесь… Понять трудно. Все может быть.

– Да, природа любит здесь носить маски! Вот я Вас вижу прекрасно, а Вы меня нет! И что же дальше? Как распорядятся брошенные игральные кости судьбы? Что скажет древний оракул?

– Я далек от смутных культов прошлого. И я не экзальтированная пифия, а офицер «СС»! И привык опираться только на рациональные выводы… Вы военный, это видно по контуру, и Вы весьма высокий чин судя по интонациям голоса и манере держаться. Агрессивных намерений я не ощущаю, больше желание развлечься! Но пока не могу определить Вас из круга своих знакомых. Что-то ускользает… Если я Вас и знаю, то видел крайне редко. Не из моей «айнзатцкоманды» точно!

– Превосходно! Вы действительно профессионал, Перштерер! Я в Вас никогда не сомневался…

Статная подтянутая фигура выходит на свет…

– Генерал Гакциус! – слегка охает театрально оберштурмбаннфюрер, – Вот так сюрприз! Что Вас привело на эти тихие окраины, и в столь поэтические руины? Уединяетесь от городской суеты?

Генерал царственно шествует вдоль колонн, вплотную подходит к Першетереру, улыбается, протягивая руку для рукопожатия. За начальником тянется небольшая свита из адъютантов, помощников и охраны, держащихся чуть поодаль.

– Что привело? Вообще-то это мое любимое место… здесь, в Керчи! Я бываю здесь чаще, чем в рабочем кабинете. Здесь думается лучше. Многие важные вопросы я решил здесь. Может и вправду это место священное и здесь помогают древние духи? А вот Вас, мой друг я вижу здесь впервые!

– Значит, мы просто не пересекались. Я бывает, тоже заглядываю себя, но достаточно редко. Дел много, служба не позволяет…

– Вид шикарный! – восхищается генерал, – Стоишь на горе, на нависшем утесе, перед тобой огромное небо, внизу у ног, раскинулось море, сверкающее как живая симфония в свете заходящего солнца! Просто картина достойная кисти лучшего живописца, и ты и вправду как античный бог, возвышаешься над этой земной красотой и грезишь новыми свершениями! Просто прелесть. Убогие коммунисты абсолютно не понимают ничего этого… Как они вообще сохранили это чудо древней цивилизации и не накрутили на него бюстов Ленина и Сталина? Варвары…