Лоховские истории. Записки таксиста

Мы с Серегой нестройно и натянуто засмеялись. А я так и рад был вернуться в контору. Сам хотел шефа об этом просить. Серегу просто не хотелось предавать, поэтому стеснялся. А паспорт для создания готовых фирм я Раввину дал из жадности. Шубу пожалел. Да и предложение заманчивым мне показалось. Ни хрена ничего делать не надо – только бабки получай. Так что, можно сказать, повезло мне.

Через неделю к нам в контору «кредиторы» приехали: два «живодера» и еще с ними мужик, которого раньше я не видел, хотя лицо его показалось мне знакомым. Напоминал он мне кого-то, но кого – никак не мог сообразить. Шеф и Раввин заперлись с ними в кабинете. Целый час они там сидели. Я все ходил – прислушивался. Раза два оттуда шумная речь доносилась – торговались, наверное. Наконец шеф вышел, говорит Людмиле:

– Людок, стаканчики, пожалуйста, помой.

На меня посмотрел – подмигнул ободряюще.

А сотрудники наши, конечно, уже все в курсе, только делали вид, что не знают, за чем эти мужики пожаловали. Тихо в конторе – прислушивается народ. Уши у всех за одно утро раза в два выросли. Серега увидел, что мне шеф подмигнул, – повеселел, обменялся со мной взглядом. Мы друг друга поняли.

Наконец раздался шум отодвигаемых стульев и послышались бодрые голоса. Хлопнула дверца холодильника. Голоса стали еще громче: тональность ясно говорила о том, что трудный разговор завершился и решение было принято.

Вышли все из кабинета лучшими друзьями, довольные. Шеф – оттого что наша проблема благополучно разрешилась, клиенты – что хороший куш сорвали. К тому же Миша выгодный заказ от них получил, последние условия оговаривал, и очень, видно, они устраивали друг друга. Со мной, как с хорошим знакомым, поздоровались: о, Витёк – какие люди, и без охраны!

И вот уже тот, который раньше мне казался зловредным, совсем другой – располагающий к себе, как и в первый свой визит. Все очень удачно для нас сложилось, но заметил я, что все время слежу за их третьим товарищем, который с Раввином детали будущей сделки обсуждает, и никак не оставляет меня мысль, что где-то мы уже встречались с ним. У меня так часто бывает, и мне даже самому интересно становится отгадывать. Вспоминаешь, вспоминаешь, где ты его видел: горячо, нет – холодно, опять горячо. И вдруг поймёшь: просто он на актера или политика публичного похож – тот же тип лица, манера разговора. Так и этот мужик – что-то в нем было, втюрилось мне в башку – и все тут. Среднего телосложения, бородка, костюм, белая рубашка, дорогой галстук, начищенные ботинки. Тоже дорогие, модные… Ботинки!.. Е-кэ-лэ-мэ-нэ!

Уставился я на него, как дурак, глазами хлопаю. Он видит, что я его узнал – лицо у него расплылось в веселой и хитрющей улыбке. Подошел ко мне, хлопнул по плечу: что же ты, Витек, за живодеров нас принял, что ли? Я о своей голове так же, как и ты, беспокоюсь, она мне еще пригодится. А ты умнее будь и хорошенько думай, прежде чем рисковое дело замутить. А то, не ровен час, действительно башки можно лишиться.

Хоть и развели они меня, как последнего лоха, а я так и рад был такой развязке. А то просто не знал – как дальше жить с этим ужасом. Теперь как гора с плеч. Только вот долг остался. Но что долг, главное – знать, что ты среди людей живешь.

Раввин

Это, оказывается, кликуха у него такая была. А потому, что исправно Миша синагогу посещал, раввинов всех знал, они его знали. У них ведь там нет такой строгости и благочиния, как у нас. Мне даже говорили, что синагога – это что-то вроде бизнес-клуба. По крайней мере, так я себе это представляю. И винца можно прикупить, «кошерного», и поесть, и даже в баньку сходить. Чем не жизнь? Знакомства нужные завести, все вопросы, как они говорят, «порешать».

Конечно, нам, православным, а может, и своим он никогда до конца не раскрывался, несмотря на то, что с виду – свой в доску. Ни хрена не знали наверное, кто он, откуда, как зовут по-настоящему. Говорит, как стелет, а что правда, что треп – это только он знает. Наверное, были тому причины. Время-то сегодня какое? Как раз для таких, как он. Самый раз.

Воспитание Миша получил в семье, где по субботам не работали: дед с бабкой были ортодоксальными иудеями, отец – герой социалистического труда. Жили они тогда в одном уральском городе, куда во время войны эвакуировалась семья. Тяжелая промышленность, градообразующее предприятие, жизнь, далекая от столичной суеты. Несмотря на бедность – работница по субботам. Вечно недовольная: работай на вас, как каторжная, ни хрена сами делать ничего не хотите. А попробуй откажи ей – прибежит в слезах: не погубите, отцы родные! Не приведи Господь уволить – на всю жизнь кровным врагом останешься.

Все складывалось у Миши, как и у многих еврейских мальчиков из бедных семей: школа, скрипка, дворовые друзья, сигареты тайком от родителей, потасовки, синяки, первый поцелуй. Институт, аспирантура, женитьба. От скрипки ему удалось увернуться, от жены сбежал впоследствии в Москву. Но это потом, а тем временем пришел другой Миша, с пятном на лбу. Встал у руля государства. Страна зажила в состоянии эйфории. И в уральском городе население тоже не лаптем щи хлебало: «Все на площадь! За социализм с человеческим лицом! Долой застой! Долой стабильность – мать застоя! Да здравствует революция, изобилие и прогресс! Хватит, напахались! Где золото партии?! Да здравствует свобода! Прощай, колбаса».

А Миша-то как раз на определенность и стабильность рассчитывал. И в плане у него было: защита диссертации, переезд в Москву и, если повезет, вступление в ряды КПСС. Надо же выживать. А тут такая колбасня. Стал он присматриваться, принюхиваться: как свое не упустить? В аспирантуре на старых знаниях держался, диссертация с натягом шла, да и руководитель его в межрегиональную депутатскую группу записался – на собраниях пропадал, на митингах выступал. Мишу подбивал и удивлялся, почему тот не записывается в прогрессисты.

Но Мишу другое привлекало: с большей симпатией и завистью читал он в «Коммерсанте» о тех гражданах, которые открывали свое дело, создавали кооперативы. О появившихся первых миллионерах.

Ну а когда царь Борис взошел на престол, Миша принял окончательное решение: чемоданы паковать надо. В Москву!

Но не поедешь же с пустыми карманами в столицу. И вот организовывает Миша со своими друзьями детства, спортсменами: борцами, боксерами, футболистами и просто шпаной кооперативчик. Палаточки, лавочки, магазинчики, крышевание в своем районе. И ничего, жизнь как-то веселее пошла, не то что диссертация. Пока глупый и ленивый народ на демонстрации ходил и орал: «Да-Да-Нет-Да!», – те, кто этим кукловодил, миллионы и миллиарды наживали. И Миша, не обладая ни способностями, ни возможностями этих акул, свою скромную ложку тоже мимо рта не желал проносить. Появились у его команды дорогие спортивные костюмы (хотя сам Миша, дистанцируясь, ходил в классической паре, в обуви, начищенной до невозможного блеска), «бандитские» тачки – «Жигули» девятой модели. Обрастали связями. Но так как Миша по молодости еще не успел войти в партактив или администрацию какого-либо предприятия, то связи, понятно, были все больше с криминальным оттенком. Новые знакомые подбивали Мишу на рискованные предприятия, сулящие мгновенные прибыли. Просили только благословить, ведь Мишка-Раввин был у них чем-то вроде «консильере». Помнишь, в «Крестном отце» такая должность была? Но он, будучи от природы осторожным (поэтому, хоть не нажил миллионы, зато жив-здоров до сих пор), твердил постоянно: «Частных лиц и коммерческие структуры кидайте, сколько хотите, но не старайтесь обмануть государство. На этом мы запалимся». Советы-то он давал, а все равно под ложечкой сосало каждый раз, когда раскрывал «Коммерсантъ». И как же бывшие советские граждане, и не в малой степени его единоверцы, устраивались недурно! А он, не из последних, неужели так и будет довольствоваться ларьками и трясти мелких коммерсантов? И так это ему жизнь отравляло, что изменил он своим принципам и воспитанию. Подвел под монастырь родного отца – одного из самых уважаемых рабочих на предприятии.

Организовал Мишка продажу за смехотворную сумму готового к списанию заводского оборудования одной коммерческой структуре. Станкам этим еще служить бы да служить. Цех после этого вообще встал. Нового завоза не было: с перестройкой прекратились какие-либо поставки. Глупые пахать на государство не хотели, умные разворовывали его наперегонки.

В память о папашином позоре купил себе Миша джип. Единственный в городе! Эх, молодость. А ведь не дурак был, но не удержался: девки, деньги, уважение. «Уважение» это и старика коснулось. Тот совсем потерялся: не знал, как все это воспринимать и что со старыми идеалами делать. Уже Мишиных младших братьев – попробуй тронь кто или жидами обзови. В авторитете заходил. Не хватало только «ходки». Но и она не заставила себя ждать.

В воздухе носилась идея приватизации государственной собственности. И так как чудак отец всю жизнь отпахал на заводе и ни разу не пытался пролезть в администрацию, то обязанность по восстановлению исторической справедливости легла на Мишу. И он развил в этом направлении бурную деятельность. Местные авторитеты жаловали его своей благосклонностью. И если бы выгорела у него эта задумка, то в Москву не с портфелем, в котором самым ценным предметом была электробритва «Эра», поехал бы, а на белом коне, с молодцами по бокам, с девицами в обозе. Да с деньгами-то и Москва на хрен нужна. Европа есть. Так ему это все рисовалось в молодых грезах.

А между тем нашлись люди посильнее тех, кто патронировал Мишу. Заводик они еще с советских времен считали своей собственностью. И тут уж ни партийность, ни национальную принадлежность не желали в расчет принимать. Извини-подвинься – бабки!

Не успел Миша вовремя «подвинуться» – всплыла история с продажей заводских станков, возбуждено уголовное дело по факту мошенничества, нанесения государству материального ущерба в особо крупных размерах.

И узнал тогда Миша, что такое камера предварительного заключения, общение через окошечко в двери, допросы, очные ставки, угрозы, от которых возникает чувство полной безнадеги: ты отсюда никогда не выйдешь! – и сделал соответствующие выводы: каждому свое, не хрена лезть на чужую территорию, и на своей есть чем поживиться. Свобода дороже, и никакие блага ее не заменят.

Вышел Миша из этой передряги не без опыта. Оклемался. Раньше хитрожопый был, а теперь мудрее стал, поумерился в амбициях. Но все-таки натура брала свое: не мог он сидеть на печи и есть калачи. Все как-то хотелось на калач икорку толстым слоем положить, балычком себя побаловать, вместо паленой водки, заполнившей рынки отечества, потреблять неоднократной очистки, дорогую, купленную в центральном универсаме. Несмотря на молодой возраст и воспитание, был Миша гурманом. Это требовало определенных средств и, соответственно, действий.

Очутился он в столице, освоился, оперился, завел через диаспору нужных знакомых и старался, где можно, дружить с законом. Увидел, что москвичи – создания парниковые, привыкли, что им все на блюдечке приносят. Все то, за что на периферии приходится биться: отопление, бесперебойная подача горячей воды, метро, нормальная пенсия – все это им, как дворянам, с рожденья ни за фуй достается. Ну и, как дворяне, вымирают они. Тут-то самое время вишневый садик прикупить.

И пошли дела у него. Не особенно крутые, но за такой результат в провинции надо всю жизнь пахать, а здесь за год можно успеть. И больше хотелось, но всему есть предел. Мишка это себе на носу твердо зарубил. Занесет его в сторону, вспомнит он «санаторий» с окошечком в двери – и приходит в норму. С синицей в руках как-то спокойнее жить.

Со всеми он находил общий язык, со всеми ладил, везде имел выгоду. Ведь расположить человека к себе – это уже полдела сделать. Если не все дело. А то и помогал людям, когда мог. Это ведь тоже капитал. Мы с Серегой спросили, сколько мы ему должны за услугу – ведь он весь наш долг на себя, оказывается, взял. Но Миша сказал, что сделал это по дружбе. Сегодня он нам помог, а завтра мы ему. Так и нужно жить.

Так мы и жили. И, я скажу, неплохо. Выплатил я долг за два месяца. Думаю: зачем же мне от своей выгоды отказываться? Спросил у Миши: а нельзя ли еще на меня фирмочек наделать? Отчего же, говорит. И даже жене моей Нинке предложил бизнес: регистрацией иногородних заняться. Всего дел – взять в жилконторе справку о проживающих и размере нанимаемой площади. И стала она регулярно бабки получать. Приличные. Плюс мои за готовые фирмы. Плюс зарплата в конторе. Компьютер купил. Игрушки. Но, если правду сказать, чувствовал я себя не совсем спокойно. Что-то мешало мне наслаждаться жизнью. Ведь просто так бабки дармовые не платят. Ну, думаю, еще месяцок – и абзац, пора прекращать это. Ну, еще месяц. Другой.

Сидим мы как-то с Нинкой на кухне в субботу, завтракаем. Я в рубашке и трусах. Ребят дома нет. Встала она шторы пошире раздвинуть: второй этаж – темновато.

– Пожарные, что ли? – говорит. – Это или под нами кто горит или выше. Как бы нас не спалили.

– Дымом-то не тянет? – спрашиваю.

– Да нет вроде. Надо выйти, посмотреть, что там происходит.

Я встал и подошел к окну: да какие же это пожарные? Это скорее спецназ. Упакованы, как в кино. Я таких еще не видел. Сейчас ведь силовиков тусуют постоянно: новые названия, новая форма. Вот они на космонавтов и похожи. Во жизнь пошла, уже до нашего дома добрались. Здесь, в хрущевке, одни старые пердуны живут. Может, кто квартиру сдал кавказцам?.. Пойти посмотреть разве?.. Но Нинка забоялась:

– Не ходи. Мало ли что. Еще стрелять начнут. Сиди уж дома.

Любопытство меня разбирало, и я стал одеваться. Не успел штаны натянуть – звонок! Посмотрел в глазок: сосед стоит из квартиры напротив, Семеныч. Опять, блин, на бутылку пришел просить. И на хрена только он мне деньги вчера отдал? Косит под порядочного, едрена феня. Не люблю я этого. Через день занимает, и через день отдает. Семеныча и в трусах принять можно – не олигарх. Отжимаю щеколду… Тр-р-р-р-ах!!! Дверь нараспашку! Я у стенки оказываюсь, вешалка вместе с вещами на меня падает. Человек сто врывается в нашу малогабаритку, где и четырем-то тесно.

– Все на пол!!! – орут мне в ухо. – Где тут чеченские бизнесмены?!

Я ошалело смотрю на окруживший меня спецназ: ни фуя не понимаю.

– Компьютер берите! Жесткий диск вынимайте! – кричит мужик в штатском: – Там вся информация!

При слове «информация» я живо в себя пришел. Потому что была там у меня одна «информация» – бабы голые с сиськами замечательных размеров. Еще не хватало, чтобы соседи и Нинка об этом узнали. Ладно, если б мне было восемнадцать лет или семьдесят – дрочил по ночам, а в моем возрасте – ты что, скажут, рехнулся? Хотя, по правде сказать, не столько баб с арбузными буферами я боялся, сколько видеокассеты. Подшутили надо мной бывшие коллеги из таксопарка: дали посмотреть, сказали – порнуха. А оказалось – круче. Там с козами, собаками, и даже один фильм с гусем есть. Делают дырку в двери, просовывают туда голову гуся. Один мужик держит с той стороны его за голову, другой… В общем – зоофилия. Я хотел ее сразу выбросить, да не решился. Дай, думаю, также кого-нибудь разыграю. А эта кассета как раз у меня была спрятана в том месте. Дети узнают – то вообще позор. Я вскочил как ужаленный: не троньте компьютер – частная собственность! Но у них чутье на это. Раз человек суетится – здесь и копай.

Все они делали одновременно. Молодой конторщик сел за компьютер вместе с налоговиком, как впоследствии выяснилось. Другие менты по комнатам рассредоточились. Глазами туда сюда шарят. Вопросительно в окно посмотрели. Им там помахали: все чисто, никто из окон в нижнем белье вы выпрыгивал. Старшой опять ко мне:

– Где сейчас чеченские бизнесмены находятся? Где храните документацию?

Тем временем молодой обшарил весь компьютер и кивнул начальнику: пустой. А сам, между тем, не спешит компьютер припарковывать. Видно, «документация» его заинтересовала. К этому времени налоговик, оценив антураж нашей квартиры, начал догадываться, что не только здесь разыскиваемых мошенников нет, но вообще ее обитатели имеют отдаленное отношение к фальшивым авизо, неучтенным бензоколонкам, растворившемуся в воздухе составу с паленой водкой и прочим шалостям угнетенных народов востока.

Старшой все понял – опять пролет! Сел со мной протокол писать. Попросил объяснить: как это я, живя в «хрущобе», являюсь президентом нефтяной компании, председателем совета директоров скандально известного инвестиционного фонда и учредителем нескольких десятков фирм, которые, кстати, не платят налоги? Я что – подпольный миллионер? Так сейчас не надо скрывать миллионы, надо делиться. Ведь по ящику Лившиц ясно сказал: надо делиться, Виктор. Стал, как у них это принято, запугивать: ты – учредитель, за все ответишь. Нанесен ущерб государству. Ты не мальчик, знал, на что шел, когда бумаги подписывал. Не может быть, чтобы ты чистый был. Я жулья на своем веку достаточно повидал. Ты – не из последних. А свою невиновность в суде будешь доказывать. Знаешь, что это такое – наши суды? Последнее отдашь. И что это у тебя в компьютере? Ты что – извращенец? По статье хочешь пойти? Таких на зоне не уважают. Так что сдавай компаньонов, дружков-приятелей.

– Так фирмы же все перерегистрированы на новых хозяев. Я там уже никто!

– И в налоговой инспекции, и в банке – везде фигурирует ваша фамилия, на платежных документах – ваша подпись.

– Да я в жизни никогда не подписывал ни одного платежного документа! – заорал я, – я что – враг себе?

– Следствие покажет.

Пробыли они у нас три часа. Выписали повестку в контору. Предложили в дальнейшем «ничего не утаивать и вспомнить»: кому, при каких обстоятельствах продавал фирмы, назвать адреса, фамилии, реквизиты – «помочь следствию».

Так кончилась моя халявная жизнь. Находился я к операм по самое не балуйся, часами протоколы писал. Вопросы в лоб задавали, усыпляли внимание, грозили, жалели, запутывали, писали протоколы. По пяти фирмам. Еще хорошо, не все проворовались. Но следак сказал, что у меня еще все впереди. Порядком ты на себя, парень, фирм навешал.

Пожили мы с Нинкой за «чужой» счет. Оказалось, только половину фирм перерегистрировали на новых участников, а остальные так отдавали. Делайте с ними, что хотите. Заказы такие поступали. Особенно от банков. Так называемые «фирмы-помойки». Провели несколько операций и выбросили – «слили». Никого не найдешь. Обычно их на несуществующих людей делают или на юридических лиц, созданных на таких же несуществующих людей. Бывает, на бабок всяких, алкашей, студентов и просто рисковых граждан, которым все до фени. Они за деньги готовы любую бумагу подписать. Вот и мы с Серегой в этой уважаемой компании с благословения Миши оказались. Приезжают кредиторы по юридическому адресу такой фирмы. И уже при виде панельной пятиэтажки начинают сомневаться, что здесь находится металлопрокатный цех. Открывает им дверь древняя старушка или алкаш в трусах. Из «офисной» мебели – диван с клопами. Запах старья, лампочка в сорок свечей, без абажура, за электроэнергию – долг за полтора года. И вопросы типа: «На каком основании нарушаются сроки поставок труб нужного диаметра, количества и ассортимента…» – сами собою повисают в воздухе.

Мучили меня долго, по методике «добрый» и «злой» следователь. «Добрый» в друзья набивался, сочувствовал. «Злой» орал, что придется мне отвечать за все собственной шкурой, и все-то я знал, и в сговоре с мошенниками, и сам я мошенник первостатейный, так как путаюсь в показаниях. Сдавай подельников! «Добрый»: верю, что ты честный парень, просто тебя впутали в это нехорошие люди, только скажи, как нам на них выйти и тебе скидка будет? Но характерно – что: как только следак выжмет из тебя все, что можно выжать, составит протокол, сформирует дело, он сразу потеряет к тебе интерес. И уже нет ни «злого», ни «доброго» дяди. Они вообще о тебе забывают. Гуляй, Вася. Даже не вспомнят, если на улице встретят. А, казалось, какими друзьями и врагами были недавно. Методика!

Отработали меня по полной программе. И фирму нашу трясли, и шефа. Обыски, изъятие материалов, вопросы: «А почему у вас печати фирм в столе лежат в таком количестве? Подделка документов? Почему на пустых листах оттиски печатей стоят? Мошенничество? А что это за ксерокопии паспортов? Где владельцы? Проверить на утерю!» Фирма большие потери из-за простоя понесла.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В 1979 году советские войска вошли в Афганистан, а спустя два дня спецназ КГБ СССР взял штурмом дворец президента страны Хафизуллы Амина.

2

После ввода советских войск в Афганистан Запад объявил СССР бойкот.

3

Аляска – пуховик (обычно синий) на красной подкладке, с капюшоном, отороченным мехом.

4

«Утюжить» – на сленге фарцовщиков настойчиво «склонять к сделке», надоедать с предложением купли-продажи.

5

«Берёзка» – магазин, где отоваривались в основном иностранные и советские граждане, имевшие валюту и чеки на законных основаниях.

6

грины – доллары. От слова «зеленый».

7

комок – комиссионный магазин.

8

совдепия – совет депутатов, советы, т. е. СССР, советская страна.

9

Улица Горького – Тверская.

10

«Детский мир» – магазин детских товаров. Которые дотировались государством. Там низкорослые мужчины и женщины могли покупать одежду.