Невероятная история мистера Пэрриша

– Я из Глазго.

– У тебя есть родные? Ты не похож на того, кого могли бросить.

– Да. Были. Моя мать пропала, когда мне было два года, а отец пропал несколько месяцев назад. Ушел в море и не вернулся. Мой друг Сэм был убит.

– Тяжело тебе, наверное, – Пол поднялся с кровати и похлопал меня по плечу. – Ничего, ты свыкнешься, и время излечит твои душевные раны. Я вижу по твоим глазам, что ты хороший парень, и в тебе есть Божественная искра. Если тебя будут обижать, ты сразу ко мне иди, я их мигом проучу. Здесь все знают кто такой Пол МакЛарен.

– Спасибо тебе, Пол! – сказал я и хотел было уходить, но он сказал мне кое-что в след.

– Будь осторожнее с Эваном и его дружками. Они не такие хорошие, как могут казаться. На твоем месте я бы держался от них подальше.

Я лишь кивнул головой и ушёл. Всё время до обеда я думал о том, что мне предстоит сделать. Продумывая каждый свой шаг снова и снова, я пытался вообразить себе это.

Наконец прозвенел колокол, и все снова построились в коридоре. Вышел мистер Фишер и пожелал всем приятного аппетита. Спустя несколько минут мы очутились в столовой. Мы помыли руки, взяли порции и сели за другое место, нежели вчера. Теперь мы заняли стол прямо напротив входа на склад.

– Пока ждите, – сказал Эван, высматривая лишние глаза. Прошло уже более пяти минут, но смотрящий не уходил.

– Как же он долго! – нетерпеливо возмущался длинный.

– Теперь можно, – сказал наш главарь, когда смотрящий скрылся за дверью. Мы встали из-за своих мест и поспешили в кладовую. Я должен был держать дверь открытой и следить за второй дверью, которая шла в столовую. Если бы там кто-то появился, мне было приказано дать сигнал к отступлению, пока нас не заметили. Всё было хорошо, пока вторая дверь неожиданно не открылась и в столовую не вошли директор Фишер и еще несколько человек из его свиты.

– Быстрее, Эван! Они здесь! Они здесь! Уходим! – громким шепотом говорил я. В этот момент они выбежали оттуда с несколькими буханками хлеба, а я держал дверь, пока они уходили. Когда я хотел побежать следом, то споткнулся и упал на пол. Я попытался встать, но поскользнулся и снова упал. За это время ребята уже успели сесть за стол, а дверь, которую я держал, сильно хлопнула, и почти сразу предо мной появился мистер Фишер.

– Какое безобразие! Что это за свинство!? Как ты посмел, подлец!? – завопил он. Вся столовая замерла, где-то зазвенела упавшая на пол ложка. Я же слышал только, как бьется мое сердце. – А ну быстро вставай, мелкий негодник! Не успел прийти в мой дом, как уже нагло обкрадываешь меня? – я молчал, – После обеда всех собрать в одном месте, – сказал директор и вышел.

И снова стыд поглотил меня. Я уже ничего не слышал, только думал о том, как меня угораздило снова попасться на одну и ту же удочку.

После обеда всех мальчиков из нашего корпуса построили в коридоре. Меня вывели в центр перед строем, и мистер Фишер начал следствие:

– Итак. Я знаю, что кто-то из вас провернул свое грязное дело, а этого мальчишку вы взяли с собой, чтобы он прикрывал ваши спины, пока вы обчищаете меня. Снова! Ему всего семь лет, а вы, я уверен, гораздо старше его, – рассуждал директор, остановившись возле Эвана. – Кто из вас участвовал в этом грабеже?! Сознавайтесь или мистер Пэрриш получит ваши наказания в совокупности. Сколько вас было? Двое? Трое? Кто зачинщик? Отвечайте мне быстро! – но все молчали. Я взглянул на Эвана, но он даже не соизволил посмотреть мне в глаза, а просто стоял как трус, бессовестно делая вид, что он не причем. Что также можно сказать и об остальных соучастниках этого дела. – Что ж. Если никто из вас не хочет сознаваться… Мистер Кавендиш, извольте наказать этого молодого человека по заслугам. За совершенное им деяние полагается порка розгой в количестве десяти ударов публично. Этого должно быть достаточно, чтобы мистер Пэрриш понял свою ошибку, и впредь больше его не посещали мысли о преступлениях.

Говорить о наказании нет смысла, потому что после пятого удара я потерял сознание и очнулся только в своей постели вечером.

III

Первым, кого я увидел после пробуждения, был тот странный парень в шляпе.

– Привет. Я Уилфрид Доусон. Можно просто Уил, – представился чудак. Он сидел на соседней кровати, закинув одну ногу на другую, образовывая угол.

– Привет. Как я очутился здесь?

– Тебя сюда принесли я и мой друг – Пол.

– МакЛарен?

– Да, – тогда я впервые за долгое время почувствовал облегчение от того, что меня не бросили, а помогли.

– Спасибо. Теперь я ваш должник.

– Бросьте, сударь. Мы тебе не Эван с его трусливыми псами. Мы сами по себе. Ты ничего нам не должен. Мы оказали тебе помощь, потому что это правильно. Ты ведь еще слишком мал и наивен, поэтому тебя так легко обвели вокруг пальца. Просто использовали, как инструмент, а потом выбросили.

– Не очень-то приятно.

– Зато правда.

– Что будет теперь? – спросил я, не зная местных правил, и что меня ждало после наказания. Возможно, мистер Фишер подумает лишить меня обеда или еще чего.

– Ничего. Просто держись подальше от Эвана и его друзей. Да и вообще, не стоит здесь кому-то верить.

– Даже тебе и Полу?

– Дело твое. Заставлять тебя никто не собирается, – сказал он, а затем вытащил из кармана свой блокнот и начал быстро записывать что-то, словно ему пришла гениальная мысль.

– Откуда ты родом? Что с твоими родными?

– Я из Англии. Мой отец известный купец в столице. Я его внебрачный сын. Мать моя служанка, которую он когда-то любил. Время шло, он обучил меня грамоте. Точнее, его слуги. Но вскоре он захотел избавиться от меня и матери, чтобы никто в обществе не узнал о его бессовестном поступке, ведь он был женат. Тогда он приказал своему извозчику, чтобы тот ночью убил нас…, – тут он замолчал на некоторое время, уставившись в пустоту. – Спасся только я. Мать защитила меня ценой собственной жизни. В ту жуткую ночь мне удалось сбежать. И тогда я поклялся, что найду того купца и убью его… Извини, я бы не хотел ворошить прошлое.

– Прости, – ответил я. Мне стало жаль Уила, ведь его жизнь казалась не лучше моей. Чтобы отвлечь его от горьких мыслей, я поинтересовался, что он пишет в своей тетради.

– Пишу стихи.

– Ого! Правда? А можешь прочитать какой-нибудь?

– Даже не знаю. Ты второй после Пола, кто попросил меня здесь об этом. Правда тогда я еще не был так хорошо в сочинительстве, но теперь могу твердо сказать, что превзошел самого себя, – шутливо сказал он. Его речь была простой и в то же время интеллигентной, словно он был из богатой семьи. Уил казался мне человеком, которого я давно знал, и вот мы встретились, чтобы перекинуться парочкой словечек.

– Прочти, прошу тебя. Мне правда очень интересно, – уговаривал я.

– Ладно, но тогда пообещай мне, что не будешь смеяться?

– Обещаю.

Он перелистнул несколько страниц своего блокнота и, найдя нужные строки, прочёл:

– Плод созерцанья – мысль,

Под ней таится суть,

Любовь должна быть смыслом,

А мысль – мерою всему.

Наш путь судьбою не начерчен

Мы сами совершаем то,

Что по закону жизни вечной

Нам дано:

Тело, ум, душа и разум,

Труда гигантское ярмо.

Живем мы словно по указу:

«По зову сердца» – как клеймо.

Закончив, Уилфрид посмотрел на меня и завороженно ждал моих слов. А я не мог ничего ответить, потому что его стихотворение мне было не совсем понятно. Более того я был сильно удивлен тому, откуда он знает все эти слова и вообще, понимает ли он их смысл? На вид Уилу было не больше 10 лет, но его ум опережал его возраст минимум вдвое. Тогда я засомневался в том, что эти стихи написал он.

– Это ты написал?

– Я.

– А о чем это стихотворение?

– Прости, я забыл, что тебе всего семь. Надо было выбрать что-то попроще. Дело в том, что это новое мое произведение, и потому я решил поделиться им с тобой. Ты первый, кто услышал его. Оно о том, что мы сами кузнецы своей судьбы, что нет никакого злого рока, предназначения свыше или Провидения, как большинство считает. Есть только мы сами и то, как мы поступаем, как думаем и чувствуем, отличает нас друг от друга. Человек совестный и честный всегда должен поступать по велению сердца.

– Это прекрасное стихотворение, и смысл его напоминает мне об отце. Я думаю, что ты должен печатать стих в типографии.

– О нет, не в это время. Люди сейчас калеки. Они хромают умом и сердцем. Но я не виню их, потому что они просто больны. Их заразили двуличные, безжалостные, лишенные всякой человечности люди, – он говорил это очень спокойно, словно это обычные его рассуждения. Не было всплесков агрессии или негодования. Он был холоден и расчетлив.

– Ты умный, Уил. Я хочу быть таким же умным, как ты.

– Хах! Просто читай книги, но думай своей головой. И я вовсе не умный, просто привык думать и рассуждать.

– Я понял, спасибо.

Вдруг появился карлик МакЛарен. Он прошёл через всю комнату и присел рядом с Доусоном.

– Здравствуй, Пол.

– Здравствуй. Как твое состояние? Мистер Кавендиш не щадил тебя.

– Спасибо, я в порядке. Я очень рад, что вы помогли мне.

– Не стоит, это мы от чистого сердца, так сказать, – пробормотал карлик. – А эти негодяи получат свое. Жизнь их обязательно накажет, вот увидишь. То, как они обошлись с тобой, раскрывает их сущность.

– Завтра начинается рабочая неделя и тебе предстоит многое узнать и многому научиться, – вдруг сказал Уил.

– Да. Я попросил своего знакомого, чтобы тот передал другому и так далее, в общем теперь ты работаешь с нами: со мной и Уилом. Под нашей опекой тебе будет безопаснее, и ты точно не пропадешь.

Они были очень добродушны и у меня не возникало сомнений относительно их добрых намерений. Видимо, мне просто хотелось, чтобы у меня были настоящие друзья. И когда Пол сказал, что теперь я под их опекой, мои эмоции были на пределе, а глаза начали наполняться слезами. Но я переборол эти чувства и успокоился. Мое настроение стало лучше.

– Чем мы будем заниматься? – уточнил я.

– Мы будем работать в саду. Я и Пол будем стричь деревья и кусты, а состриженные ветки и листву ты будешь собирать в мешки и относить их к выходу. Также мы будем собирать плоды и поливать цветы в оранжерее. Уже осень и время сбора урожая. Скоро станет очень холодно и за это время нам нужно успеть перекопать участок в двенадцать ар. После мы уберем оставшиеся сорняки, – сказал Пол.

– А что будет, когда выпадет снег и работы с землей прекратятся?

– Мы будем чистить двор от снега. Но поскольку это бывает не так часто, большее время мы будем проводить в «столярной мастерской», где нашей непосредственной задачей будет обработка досок и другая работа с деревом. Иногда придется работать в прачечной, но это только в праздничные дни, – сказал Уил. Тогда я подумал: «Как же меня так угораздило попасть именно в это место?». Но со временем я стал понимать, каково было мое предназначение здесь.

– Угу.

– Не бойся, завтра все станет понятно. Утром будет построение и распределение на работы. Когда услышишь свою фамилию, выйди из строя и иди за мной и Полом.

Утром, как и сказал Уил, было построение. Вышел мистер Кавендиш со списком в руках. Он встал перед нами и начал зачитывать виды работ и фамилии:

– Битон, Андерсон, Манро, Стоун, Брэдфорд, Перкинс, Мёрдок… вы отправляетесь в швейных цех. Кларксон, Эван, Кэйрнс, Мур, Лэнг… ваше место сегодня на разгрузке. Бридж, Тёрнер, Бисли, Мэй, Моррисон… на кухню к повару! Доусон, МакЛарен, Пэрриш – на улицу, – мы вышли из строя, спустились на первый этаж, вышли через запасной выход, где нас встретил сторож. Он выдал нам садовый инструмент и отправил в сад. Мне никогда прежде не приходилось работать в саду и вообще видеть плодовые деревья вживую. Но зато я очень хорошо запомнил их названия, когда ходил с отцом в библиотеку Митчелла. На картинках были изображены не только плодовые культуры, но и цветы, а также другие растения, имеющие лекарственное назначение.

Так как я научился читать уже в четыре года, то запомнил из книг много интересного. Мне нравилось изучать растения, иногда попадалась литература о грибах, которую я с неменьшим интересом прочитывал. Разумеется, многое из того, что я читал, мне не было понятно. Я не знал биологических терминов, но в целом понимал суть, что одни растения считаются ядовитыми, другие приносят пользу, как плодовые, так и лекарственные. Понимал, как размножаются растения и как цветут. Я точно знал, из каких частей состоит растение и что дает ему жизнь, в чем оно нуждается и как правильно за ним ухаживать.

Из-за своей хорошей памяти я умудрился запомнить очень много названий цветов, деревьев, кустарников и прочей растительности. Когда отец заметил, что мне интересна ботаника, он научил меня латыни. К сожалению, мне было дано мало уроков но по крайней мере читать я мог с легкостью. С каждым нашим походом в библиотеку мне открывались все новые и новые истины, о которых я может быть даже никогда и не узнал, не будь у меня такого отца.

Как оказалось, в нашем приюте тоже есть библиотека. Не Митчелла, конечно, но есть что почитать.

Сад казался огромным, несмотря на небольшую территорию приюта. Живая изгородь из кизильника, тянувшаяся вдоль стены примерно на триста футов2, окружала фруктовый сад. А уже за ним виднелся огород. Сад был скуден на деревья, в основном здесь росли яблони и груши, также встречалась вишня и слива. Зато было много кустарников, и мне удалось распознать смородину нескольких видов (черную, красную и белую), а также барбарис, терновник и один куст жимолости. Когда я начал рассказывать Полу и Уилу об этих растениях, ребята были удивлены моими познаниями в ботанике и похвалили меня. Они мне и рассказали о библиотеке приюта и о том, что в ней есть книги по ботанике, чему я был весьма рад. Однако попасть туда можно было только в выходные дни.

Ребята умело принялись стричь деревья и кизильник. А я все это время сгребал опавшие листья в кучу и собирал их в мешки. Также я отнес несколько куч сухих веток и собрал корзины фруктов и ягод. Все это время за нами наблюдал сторож, чтобы мы не съели весь урожай, который предназначался даже не детям приюта, а его начальству. Тогда я подумал о том, как это низко и лицемерно со стороны руководства по отношению к бедным сиротам. Чувство несправедливости переполняло меня, но затем работа увлекла, и пришлось на время оставить печальные мысли. Во время работы мне очень хотелось есть, поэтому иногда, когда сторож отворачивался, я закидывал в рот несколько ягод смородины или кизильника. Вкус был великолепным и очень насыщенным. Эти ягоды немного утолили мой голод. Пока я не привык к тяжелой работе и одному приему пищи в день.

После уборки сада мы перешли на следующий участок, где росли цветы. Здесь мне понравилось больше всего. Участок был разделен на маленькие секции, в каждой из которых росли разные виды цветов: астры, хризантемы, георгины, бархатцы, петунии и фуксии. Были и те, названия которых я не помнил, но видел их на страницах книг.

– Это не все цветы. Есть еще в оранжерее, – сказал Уил, увидев, что мне понравился участок.

За выходные земля подсохла, и мы занялись поливом. После этого мы вышли в огород, где росли тыквы нескольких сортов, морковь, свекла, капуста и лук. Проредив грядки, собрав овощи и зелень, вместе со своими друзьями я последовал в оранжерею. Это была полностью стеклянная постройка небольших размеров, где росли в основном теплолюбивые цветы. Там мы работали около двух часов, собирая погибшие растения и уничтожая сорняки. Потом мы все полили. Я не был сильно впечатлен увиденным, но Пол успокоил меня, сказав, что сейчас осень и цветов очень мало, но весной и летом в оранжерее воздух благоухает необыкновенными ароматами.

Послышался звук колокола. Мы сложили инструменты и побежали на обед. Голод был невыносим, но почему-то силы у меня были.

В столовой большая часть детей уже расселась. Они поглощали пищу с неистовством, словно жили последний день. Их ничто не заботило, кроме как насытить свои животы. Впрочем, такие же чувства наполняли и меня.

Пол и Уил позвали меня за стол, где обычно они обедали. В том месте за противоположным столом сидела группа девчонок, среди которых я узнал черноволосую незнакомку. Я обрадовался, но вспомнил, как вчера меня уличили в преступлении, и потому мне стало стыдно перед ней. «Вдруг она видела меня? Что она обо мне подумает?» – беспокоился я.

– Что с тобой? – спросил меня Пол, заметив мое беспокойство.

– Да так… Ничего особенного, – пытался я скрыть свои чувства. Но Уил всё понял и объяснил маленькому человеку в чем дело.

– Ему просто нравится Джорджианна. И он, наверное, полагает, что вчера она видела его проступок. Я прав? – улыбнувшись, спросил меня Уил.

– Как ты узнал? – удивился я.

– Здесь нет ничего сложного. В первый день, когда я увидел тебя в столовой, то заметил, как ты долго смотрел на нее. Но я тебя понимаю. Она и впрямь красавица, но Джорджи слишком сурова для тебя. Да и вообще, она очень странная.

– Почему она сурова для меня? – запротестовал я. Все это время наш спор наблюдал карлик, который не сдерживался и постоянно хихикал, набивая свои щеки супом. Я же вообще позабыл о голоде, как только увидел милую Джорджианну. Тогда я навсегда запомнил её имя.

– Потому что у нее не такой нежный характер как у тебя, – посмеялся он.

– Но у меня не нежный характер! – было очевидно, что Уилфрид просто смеется надо мной и вовсе не считает меня изнеженным маменькиным сынком.

– Если так, то докажи это. Подойди к ней и познакомься, как сделал бы настоящий мужчина, – предложил он.

– Что? Я не… Я не могу, – успокоился я.

– Почему же? Вот же она сидит. Прямо за моей спиной. Ты так и будешь сверлить взглядом ее затылок?

– Нет. В другой раз. Сегодня у меня нет настроения, – отговаривался я.

– У него нет настроения, Пол. Слышал? Нет настроения, – засмеялся остряк, да и карлик от него не отставал.

– Аарон, хочешь, я позову ее и скажу, что ты хотел бы с ней познакомиться? – Пол уже было повернулся к ней и хотел окликнуть её, но я быстро остановил его.

– Нет-нет-нет! Не нужно, Пол, прошу тебя. Не сейчас.

– Ладно. Уговорил. Но имей в виду, что такие красавицы долго не остаются без внимания, – снова пошутил карлик.

Потом мы молча начали есть суп. Все это время я пытался услышать голос Джорджии. Наконец за противоположным столом развязалась беседа. Говорила она.

– Вообще-то, любая женщина достойна того, чтобы ее слушали. Время сейчас такое, что никто не пускает их к власти, хотя они могли бы помочь наладить многие дела за исключением, конечно, военных дел. Это уж точно дело мужчин.

– Ты слишком наивна, Джо, поэтому так страстно пытаешься отстаивать права женщин. К тому же, тебе всего девять лет. В твоем возрасте нелепо думать о таких вещах, – сказала одна из подруг.

– Возможно, но мое мнение иное. Из-за таких как ты, Маргарет, к женщинам относятся как к скоту, их не уважают, им не доверяют. Тебе следует быть сильнее и отстаивать свои интересы, – настойчиво приструнила подругу Джорджия.

Больше я ничего не успел услышать. Однако этого хватило, чтобы понять, что девушка, понравившаяся мне, имеет сильный независимый характер. Пол и Уил уже все доели и звали меня на работу. Оставалось еще убраться в сарае и свинарнике.

Честно сказать, обед провалился как в бездонную яму, и через полчаса снова захотелось есть. К тому времени мы уже успели начать работу в сарае, и голод на время покинул меня. К вечеру я изнемогал от усталости. Мои руки и ноги ныли, а шея болела, словно я весь день таскал на ней слона.

Рабочая неделя прошла быстро. А затем прошла следующая, а потом еще одна. Мой день рождения выпал на субботу, и я решил отметить его со своими друзьями. Сообщив им радостную новость по утру, они стали размышлять о том, где бы им достать сладостей и в каком месте отпраздновать знаменательное событие.

– Решено! – сказал вдруг Пол. – Знаю одно место. Чердак!

– Чердак? – переспросил Уил, словно не расслышал.

– Да. Там никогда никого нет. Можно справить там.

– Но там наверняка грязно и сыро, – начал переубеждать его мальчик в шляпе.

– Там отлично! – уверял карлик. – После обеда мы приведем чердак в порядок.

– Но где здесь чердак? – спросил я. – Над нашей комнатой только крыша.

– Тот чердак находится над кабинетом мистера Фишера. И попасть туда можно, забравшись по главной лестнице. Там есть ход, который я обнаружил, когда попал сюда, чтобы спрятать свои вещи от мелких воришек, – сообщил Пол. – Я уверю вас, что там никого нет и никто нас там не найдет.

– Хорошо, но стоит вернуться до переклички. Иначе нас накажут, – предупредил Уилфрид.

После обеда, как мы и договаривались, приступили к уборке чердака. Паутина, сажа, птичий помет, крысы и темнота – так я могу описать то место, куда нас привел Пол. Правда, стоит заметить, что на чердаке действительно было сухо, никаких посторонних запахов. А когда мы убрались и включили фонарь, закрыв окна старыми покрывалами, создалась атмосфера уюта. Чем-то это напоминало шалаш, как когда-то мы строили с отцом у нас дома.

– Что же! А теперь самое главное, – провозгласил Пол, выкатывая из-за угла небольшой круглый столик. Хотя он шатался и был весь испещрен мелкими сколами, накрыв его одеялом, стал выглядеть гораздо лучше. Более того Уил где-то раздобыл подсвечник и установил его в центр стола, что сделало это мероприятие действительно праздничным.

Затем Пол достал сверток, откуда он вытащил несколько сладких рогаликов, три яблока, три груши, красную и белую смородину. А Уилфрид выложил на стол двух жареных голубей. Откуда он их достал, мы не знали, но выглядели они весьма аппетитно, и запах жареного мяса вызвал у нас бурное слюноотделение. Со стороны это выглядело дико, когда мы уселись за стол и начали пировать. Нам казалось, что мы как короли, собрались, чтобы решить несколько очень серьезных вопросов на повестке дня. Потом Пол достал бутылку из темно-зеленого стекла и сказал:

– Это, господа, яблочно-смородиновый сидр! Я сделал его собственными руками. Он стоит на этом самом чердаке уже больше года и полагаю, что именно сегодня пришло время его откупорить, – после этой, как мне показалось тогда, воодушевляющей речи, он вскрыл бутылку и разлил по стаканам неизвестное ранее мне питье. Я понятия не имел, что такое сидр, но подозревал, что скорее всего это алкогольный напиток. Так и вышло, когда я его попробовал. Уил и Пол хохотали от всей души, пока мы не услышали, как внизу сильно хлопнула дверь.

– Тише-тише! – прошептал Уил, – Кажется, директор вернулся в свой кабинет. Здесь мы как на бочке с порохом, поэтому нам стоит вернуться обратно в свои комнаты, пока нас не услышали.

– Полностью поддерживаю, – согласился я.

– Погодите, он не один! – сказал Пол, и мы действительно услышали два голоса. Один принадлежал мистеру Фишеру, а другой был совершенно нам незнаком.

– О чем они шепчутся? – спросил Уил и прислонил ухо к полу.

Вот что он услышал:

Директор: Мне стало известно, мистер Колинс, что ваше судно не сможет перевести товар в этом месяце?

Неизвестный: К сожалению, это так. Мы ценим ваше участие в нашем деле, но возникли трудности с полицией. В этом месяце не будет отправки.

Директор: Но я уже подготовил их. Я специально отбирал эту партию, чтобы получить за нее кругленькую сумму. Мне срочно нужны деньги.

Неизвестный: Нам тоже, мистер Фишер. Но вы, как человек рассудительный, должны войти в наше положение и подождать до следующего месяца.

Директор: У меня нет времени ждать. Я не могу больше кормить этих детей за свой счет. Мне было обещана сумма за них. Я жду ее к концу этой недели. Если же вы отказываете мне, то я найду других покупателей.

Неизвестный: Мистер Фишер, торговля людьми не такое распространенное дело, чтоб вы знали. По крайней мере здесь, в Глазго. Разумеется, вы могли бы попробовать работать в Лондоне, но тогда вам придется выложить немалую сумму денег для перевозки товара туда.

Директор: Что ж. В таком случае, я требую половину суммы к концу недели, чтобы я смог содержать этих сорванцов, пока вы не сможете перевезти их. Кстати говоря, всегда хотел узнать, куда вы их вывозите?

Неизвестный: Это не ваше дело, мистер Фишер. О вашем предложении об уплате я подумаю. Всего доброго.

Дверь захлопнулась и больше ничего нельзя было услышать. Мы быстро спустились с чердака и поспешили обратно в комнаты. Там Уил рассказал нам, что смог услышать, и это повергло нас в шок. Мы не знали, для чего конкретно увозят детей из приюта, но было очевидно, что директора Фишера это особо не заботит. Его цель – деньги. Мы еще долго беседовали на эту тему и думали над тем, как нам сообщить о преступлении в полицию.