Прошлым летом на даче Зоя тоже украла фигурку змеи. Они с Полиной поехали на рынок в Ломоносов, и там на одном из кооперативных прилавков продавались фигурки змей. Это было летом 1988-го. 1989-й был годом Змеи по китайскому гороскопу, и змейки появлялись везде в преддверии этого года. Кооперативные фигурки сделал сам продавец, который стоял прямо там же, рядом со своими произведениями. Он был очень горд ими, и в руках держал бархатную тряпочку, которой протирал их поочерёдно. Змеи были свернуты трубочкой и были сделаны из красивого твердого материала. Зое змейки так понравились, что она решила, что ей обязательно нужна именно такая, но денег у них с Полиной не хватало. Они несколько раз обошли рынок, а потом Зоя взяла да и сунула первую попавшуюся змейку себе в карман, пока Полина рассматривала что-то ещё на прилавке, а продавец отвлекся. Как только Зоя взяла змейку, руку её словно обожгло. Ей стало больно и защемило сердце. Оно забилось сильно-сильно, будто было готово выскочить из груди. Зоя потянула Полину за руку и потребовала: «Пойдем уже». Змейка жгла ей руку. Зое было противно то, что она сделала, но вернуть змейку на место было невозможно. Кругом толпились люди, и продавец уже не отвлекался. Они с Полиной направились в сторону остановки, но тут Зоя всё же передумала. Она заставила Полину вернуться и, дождавшись удобного момента, когда продавец что-то доставал из сумки, поставила ворованную змейку на место, а потом они бросились наутёк. Ей сразу стало легче. Красть оказалось противно и гадко. А тут, оказывается, Аник поймали с ворованным шарфиком. И может быть, это воровство было для Аник не первым?

«Нужна мне эта Аник? – подумала Зоя. – Что я буду ещё с ней возиться? Вдруг она опять что-то захочет украсть?»

Будто читая её мысли, Аник заявила:

– Ну слушай, если не хочешь, можешь вообще в магазин не ходить! И в примерочную тоже. Можем весь день сидеть и делать уроки, мне-то что.

При этих словах Зою словно дёрнуло. Она очень хотела попасть в магазин, где много одежды, которую можно было примерить.

– Слушай, давай пойдем в магазин этот твой? А уроки потом?

– Ты это серьёзно? – Аник смотрела на неё вызывающе. – Не шутишь?

– Пойдем, правда.

– Тогда нам туда, – Аник потянула её за руку, и они побежали через дорогу.

Только тогда Зоя догадалась посмотреть на вывеску с названием улицы – Boulevard Beaumarchais5. «Надо же, какой правдоподобный сон», – подумала Зоя. А они с Аник уже бежали вглубь квартала. Кругом стояли маленькие дома, узенькие улочки, а на тротуаре было трудно разминуться со встречными прохожими. Зоя заметила несколько пожилых дам, выгуливавших собачек.

И тут Зоя встала как вкопанная. Она увидела каменную стену и название улицы – Rue Vieille du Temple6.

– Ты что? – окрикнула ее Аник. – Почему отстала?

Но Зоя смотрела на стену и вывеску и не могла оторваться:

– А это что? Мы где?

– Как где? Ну ты что? Может, у тебя опять с головой что-то не то?

Зоя промолчала.

– Зоэ, ты только не обижайся, я правда переживаю. Может, ты домой хочешь?

– Да нет, зачем? Только скажи мне, что это за место?

– Ну это улица. Тут храм был, крепость точнее, тамплиеры тут были. А потом их сожгли в 1314 году. И они прокляли короля и папу Римского.

– Это улица тамплиеров?

– Ну как бы да, – теперь уже Аник остановилась. – Ты что, ничего не помнишь?

– А что?

– Ну как, мы же с тобой читали о них и тут гуляли. И папа даже нам показывал разные дома и рассказывал про тамплиеров.

– Тамплиеров в Париже, да?

Зоя теперь уже точно знала, что она находится не где-нибудь, а именно в Париже. В Париже! В столице мира. «Неужели это только сон? – подумала она. – Но ведь надо увидеть Эйфелеву башню. Как же я в Париже, а башню не посмотрю».

– Да, про тамплиеров в Париже, где же ещё? Слушай, ты точно в порядке?

– Да, да, не переживай. Идём в магазин.

Они последовали дальше по кварталу, и через двадцать минут оказались около огромного здания. Зоя догадалась, что это и был тот самый «Ле Аль». Аник целеустремленно направилась ко входу, и Зоя последовала за ней. Такого изобилия она ещё не видела. «Ле Аль» шокировал Зою – бесконечное количество дверей, бетона, света, какие-то жуткие коридоры и эскалаторы. И шум. Народу в «Ле Аль» было огромное количество. Все они куда-то стремились и гудели, бежали по коридорам, заходили в магазины, исчезали за поворотами. Зоя побоялась отбиться от Аник, но та, казалось, прочитав её мысли, взяла её под руку. Девочки твёрдой походкой продвигались к цели. Зоя поняла, что они на месте, ещё до того как Аник остановилась. Это был ярко-белый магазин. Стены, прилавки – всё блестело от белого цвета. В витрине стояли несколько манекенов, одетых в красочные одежды, – у каждого был повязан шарфик: то розовый, то красный, то синий. На полках, которые вливались в стены, лежали стопки свитеров, тоже необычных, тропических оттенков. Аник ринулась к одной из них и потянула по одному из каждой – бирюзовый, зелёный и фиолетовый.

– Вот! По-моему, это мой размер, – взвизгнула она. – А ты что будешь мерить?

Зоя стояла в растерянности.

– Ну что же ты? Пойдем быстрее, у нас же мало времени.

– А что, можно прямо вот так, с полок брать? – решилась спросить Зоя.

– Слушай, ты и правда странная сегодня. Прямо не узнаю тебя, – с укоризной ответила Аник. – Ну не стой, пойдём, ты что, ничего не хочешь померить?

И Зоя решилась. Она осторожно взяла из стопки розовый свитер, который манил её с самого начала. Аник захлопала в ладоши:

– Я так и знала! Ты всегда розовый выбираешь! Какая ты предсказуемая!

Но сказала она это по-доброму, и Зое сделалось приятно, что подруга так хорошо знает её привычки.

Девочки направились вглубь магазина. Точнее, Аник куда-то стремительно неслась, а Зоя за ней еле поспевала. Ей хотелось взять что-нибудь ещё с полки, и она засмотрелась на рубашки, но Аник потянула её, и они оказались в коридоре. Там стояла молодая женщина с очень пышной прической и выщипанными бровями. Она с сомнением посмотрела на девочек, но потом разрешила им зайти в одну кабинку. Аник стала раздеваться, едва закрыв дверь. Она стянула с себя кофточку и натянула бирюзовый свитер. Он сидел на ней как влитой.

– Ой, какой красивый! – не выдержала Зоя. – Тебе ну очень идет!

Это было правдой. Цвет свитера оттенял цвет глаз Аник, делая их ярко-синими. Она довольно улыбнулась.

Зоя тоже стянула с себя одежду и застыла в изумлении. На ней был очень красивый новенький бюстгальтер. В Москве Зоя не могла такой найти. Она видела подобный у Полины и страдала, что ей придётся ходить без лифчика. Грудь уже начинала расти, и ей казалось неприличным ходить без него, но купить бюстгальтер маленького размера было невозможно. Продавались только огромные чудища, похожие на чепчики, пятого или шестого размера. Зое было всё равно, ведь её интересовал только нулевой или первый. А эти уродцы висели в галантерейных магазинах и, казалось, насмехались над покупательницами. Тут, в Париже, у Зои был лифчик правильного размера, ещё и с кружевами. Она оглянулась и увидела, что сзади он был на красивых крючочках, прямо как для взрослых.

Аник сначала не обращала на Зою внимания, так была полностью поглощена осмотром себя в новом свитере. Она крутилась перед зеркалом, поворачиваясь то слева, то справа. Но потом она опять одернула Зою:

– Слушай, ты что, себя в зеркале не видела?

Зоя надела розовый свитер. Он сидел отлично, но Зоя почему-то не обрадовалась, увидев свое отражение. Ей стало немного душно, и яркий свет и белая примерочная резали глаза. Ей захотелось на улицу, на воздух.

– Слушай, может, пойдем уже? – попросила она Аник.

– Я же ещё не всё померила, – начала было Аник, но потом, взглянув на Зою, хмыкнула: – Ну приехали…

Зоя не поняла, что это означало.

– Ладно, ладно, пойдём. А то ещё твоя мигрень начнется, – добавила Аник. – Только вот!

С этими словами Аник вытащила из рюкзака маленький чёрный ящик. Она нажала на одну из кнопок, что-то повернула и приказала Зое встать ровно, обняться и улыбнуться. Ящичек вспыхнул, и из него вылез маленький аккуратный листочек. Аник подула на него, положила на полочку и заставила Зою проделать эту же операцию ещё раз.

– Одна будет твоей, – Заявила Аник.

Зоя с удивлением смотрела на листочки – на них начали образовываться очертания лиц, и вскоре Зоя увидела две фотографии. На них были они с Аник в ярких свитерах. Девочки обнимались и выглядели закадычными подругами, будто дружили уже тысячу лет подряд.

– Мне можно одну взять? Правда? – спросила Зоя.

Она боялась прикоснуться к фотографии. Ей казалось, что если она до неё дотронется, изображение расплывётся или сотрётся.

– Выбирай любую! – великодушно ответила Аник, но потом стала придирчиво рассматривать себя на одной из них:

– Что-то мой нос растёт, я очень переживаю! Говорят, что нос растёт всю жизнь!

– Всю жизнь?

– Да! А ты не знала? Нос растёт всю жизнь. Поэтому и есть эти страшные старухи с отвислыми длинными носами. Они же в детстве такими не были! А думаешь почему? Вырос за годы!

– Ну у тебя такого не будет! – ответила Зоя.

Ей почему-то стало очень весело. Она взяла одну из фотографий и бережно положила в карман. Зоя решила, что поставит её около зеркала у себя в комнате. Тут она одернула себя, поняв, что не знает, какая комната по-настоящему её, и решила не думать об этом до вечера.

– Ну пойдем уже! – крикнула Аник. – Пойдем же.

Девочки переоделись и вышли из магазина. Аник потянула Зою за руку. Ещё через минуту они уже неслись по длинному коридору «Ле Аль». Аник парила впереди, а Зоя еле поспевала сзади. Они каким-то чудом маневрировали между людьми, чуть не врезались, но вовремя уворачивались. Какая-то пожилая женщина попробовала их окрикнуть, но они сделали вид, что не слышат, и продолжили бежать вперед. Вдруг случился какой-то толчок, и Зоя почувствовала, что связь с Аник оборвалась – она уже не держала подругу за руку. Зоя попробовала протянуть руку, чтобы нащупать ладонь подруги, уже такую привычную и надежную. Но тут девочка осознала, что не бежит и не стоит, а лежит на полу, а вокруг что-то вертится. «Это же потолок, – подумала Зоя. – Как странно».

Что-то яркое светило ей в глаза. Издалека она услышала визг: «Au secours!7» Потом какие-то выкрики: «Jeune fille8», а потом всё исчезло, и она неслась по туннелю в пустоту.

Запуск

– Ну ты дебил!

– Ты кого дебилом назвал, урод?

– Тебя!

– Меня? Да ты вошь, я тебя сейчас раздавлю.

Зоя открыла глаза. Голова её была вся в снегу.

– Ты Зою убил, дебил!

– Сам ты дебил. Скажешь кому – убью.

– Что скажу? Что ты убил Зою? Конечно, скажу. А ты думал?

Зоя поняла, что слышит перепалку Власова с Куликовым. На неё они не обращали внимания.

– Я тебя не боюсь, понял?

Это был Куликов. Его голос звучал звонко и как-то странно, с надрывом, будто он вот-вот заплачет. Куликов был гораздо меньше Власова, и Зоя оценила его храбрость.

– Не боишься? А зря, гнида ты паршивая. Ты себя вообще видел?

Голос Власова звучал уже не так уверенно, как раньше.

– Да я тебя раздавлю, никто и не вспомнит.

– А вот попробуй. Посмотрим, что ты собой представляешь. Только девчонок и травишь. – парировал Женя.

«Зря он так, – подумала Зоя. – Власов же сумасшедший, он себя не контролирует.»

И действительно, Власов замычал и сжал кулаки. Он выглядел как бык, готовящийся порвать тореадора в клочки. Но Куликов был отнюдь не тореадором – он был маленьким, худеньким мальчиком, гораздо ниже сверстников и, судя по тому, как висела на нем школьная форма, гораздо слабее Власова.

Зоя решила, что пора вмешаться. Она уже не думала о том, как больно дерётся Власов – ей хотелось спасти Куликова и предотвратить бойню. Зоя попробовала встать, но вместо этого оказалось, что она может только чуть-чуть повертеть головой. Власов уже двигался на Куликова. Женя отступал. Зоя попробовала крикнуть, но вместо крика она поняла, что мычит. Однако этот звук прервал драку. Мальчики остановились и обернулись. Первым опомнился Власов.

– Эй, Куликов, ты это слышал?

Куликов не ответил. Он подошел к Зое и осторожным движением отодвинул её шапку.

– Эй, Зоя, ты меня слышишь?

Зоя попробовала ответить, но у нее опять получилось какое-то мычание:

– Му-му-му-му…

– Эй, ты не умерла? Встать можешь?

Куликов протягивал ей руку, но Зоя не могла пошевелить пальцами. Тело её не слушалось.

– Да не умерла она, видишь же, – Власов звучал бодро.

– Не умерла, – ответил Куликов. – Но она же не может тут и дальше лежать? Может, ей в больницу надо? Может, у неё что-то сломано?

– Ничего не сломано. Полежит и встанет, – ответил Власов.

– Как встанет? Она даже руку не может протянуть. Может, у неё теперь паралич будет из-за тебя?

Куликов опять шёл в наступление. Зое это не нравилось – ей стало холодно, и она хотела попросить мальчиков позвать кого-нибудь на помощь, чтобы её отнесли в школу, где было тепло. Она даже представила себе, как хорошо будет погреться около батареи в цоколе.

– Ну короче, я пошёл, – заявил Власов. – Я и так опаздываю.

– Как пошёл? А на помощь кто позовёт?

– Ну вот ты иди и зови, раз такой умный.

Власов сплюнул, и брызги от его слюны чуть-чуть задели Зою. Ей стало до того мерзко от этого, что она захотела дать ему в глаз и растереть эту слюну у него по щекам. Зоя уже не думала о том, что не может пошевелить пальцами. Одним движением она вскочила и засадила Власову кулаком в глаз. Власов завопил, а Куликов застыл на месте. Зоя же стояла на ногах и отряхивалась от снега.

– Женя, пойдём обратно в школу, а? Мне надо погреться, – сказала Зоя.

– Э-э-э. Это самое, пойдём, – ответил Женя.

Власов же схватил свой рюкзак и убежал в сторону метро. А Зоя и Женя вернулись в школу. Там было пусто и чисто – уборщица Нина Петровна возила тряпкой в углу. Увидев ребят, она заворчала:

– Опять грязь нанесёте, только всё помыла.

Зоя её успокоила:

– Не волнуйтесь, мы тут в уголочке посидим.

– В уголочке. Знаем мы, всегда своими грязными ногами натопчут. Ну идите, идите уже, раз замерзли.

Уборщица ушла вглубь школы, а Женя и Зоя сели на подоконник.

Зоя оглядела свою одежду. Она была уверена, что будет в том же красивом свитере и в варёнках. Но вместо этого наряда Зоя была в обыкновенной школьной форме, в уже несвежем воротничке и манжетах, которые надо было постирать и перешить, но Зое было лень, а мама не обращала на такие мелочи внимания. Зоя стеснялась грязных манжет, но каждый раз слишком поздно вспоминала о том, что их надо было постирать. Обычно это происходило утром перед школой, когда она натягивала платье и обнаруживала тёмный след около запястья.

«Как было бы здорово вообще не носить эти ужасные платья, а ходить в школу в таких красивых варёнках и свитерах», – думала Зоя. Зимой под платье требовалось надевать колготки и рейтузы, а потом переодеваться в школе. Да и само школьное платье не радовало – коричневый цвет Зоя не любила, и платье неприятно натирало подмышками. «Эх, вот если бы меня увидели в том свитере. Да кто мне теперь поверит?» – думала Зоя. И только тут она заметила, что Куликов смотрит на неё.

– Жень, ты что? – спросила Зоя.

– Я? Я-то ничего, но ты точно в порядке? – Куликов поднял брови так высоко, что у него наморщился лоб. Он был похож на симпатичного бобра.

– Я? Ну да.

– Ты сейчас по-моему по-французски что-то сказала.

– Я? По-французски?

– Да.

У Зои перехватило дыхание. Ей вдруг стало страшно. Может быть, та квартира во Франции, и Аник, и свитер – это был не сон? Но ведь ничего этого не могло быть на самом деле. Ей просто всё приснилось, она потеряла сознание, а теперь вернулась в Москву, в свою настоящую жизнь, и ничего с ней на самом деле не случилось.

– Да не, Жень, тебе показалось. По-моему мы просто перезанимались с Натальей Анатольевной.

Зоя засмеялась как можно непринужденнее.

– Ну ладно. Слушай, может, пойдём домой? Я устал ужасно, да и мама ждёт. И может, тебе к врачу надо? Ты правда в порядке?

– Не, к врачу не надо. Пойдем лучше домой.

Зоя посмотрела на часы, которые висели в вестибюле. Было уже 19:00. Она никогда так поздно не задерживалась в школе.

– Пойдем тогда скорее.

Они с Женей выбежали из здания и услышали за собой шаркающие шаги уборщицы.

Зоя подходила к дому в начале восьмого – идти от школы до дома было совсем недолго. Она раздумывала о том, как объяснить родителям своё опоздание. Врать не хотелось, но говорить им правду Зоя боялась. Ведь если она скажет родителям, что потеряла сознание и лежала на льду около часа, а потом не могла пошевелиться и у неё даже онемели пальцы рук, они перепугаются.

«Придется врать», – решила Зоя.

Зоя осторожно открыла дверь квартиры. Мама сидела около телефона в коридоре и плакала.

– Зоя! – закричала мама, как только увидела дочь. Потом тут же: – Она пришла! Петь, она пришла.

Зоя увидела отца, который ещё не успел переодеться после работы.

– Ты что? Где ты болталась? – спросил папа.

– Я не болталась, – промямлила Зоя. Она не успела подготовиться и не ожидала такого родительского напора.

– На улице ночь! Ты где была? Уже восемь вечера.

– Мам, ты что, у меня же сегодня французский, – Зоя попробовала оправдаться, но её голос звучал нервно.

– Какой ещё французский? У тебя в пять занятия заканчиваются. Ты где три часа была? Ты соображаешь, что делаешь?

– Совсем мать не жалеешь! – выступил отец.

Обычно он был на Зоиной стороне или придерживался нейтралитета. Зоя удивилась, что родители нападали на неё вдвоем.

– Я задержалась. Мы с Куликовым остались заниматься, – ответила Зоя. Она знала, что родителям нравился Женя, и они даже стали общаться с его мамой.

– С Женей можно в дневное время заниматься, – ответил папа, но уже не так сурово.

– Иди быстро переодевайся. Я вижу, у тебя щёки обмороженные, – сказала мама. – Заработаешь себе менингит, так заниматься.

Зоя умчалась в комнату. Она посмотрела в зеркало – и правда, щёки у неё горели. Зоя быстро стянула с себя одежду, бросила ненавистную форму на пол, и вдруг заметила маленькую блестящую бумажку, которая лежала рядом с платьем.

Зоя развернула бумажку и увидела фотографию двух девочек. Они улыбались. Одна, кудрявая блондинка, была в бирюзовом свитере, а вторая была она, Зоя, в розовом пушистом свитере. Девочка взяла фотографию двумя пальцами, словно та могла расплавиться от её прикосновения.

– Зоя, иди ужинать, – услышала она маму. – Пока всё горячее.

Зоя в панике завертелась по комнате, думая, куда бы спрятать фото. Она положила фотографию под подушку, но потом передумала и засунула её под вязаную кружевную салфетку, лежавшую на зеркале.

– Зоя! Ты что, оглохла?

– Совсем от рук отбилась, – вторил отец.

– Тебе что, нужно специальное приглашение? – это была уже мать.

Зоя вылетела из комнаты и бросилась на кухню.

– Ну наконец-то. А ну быстро садись, – приказала мама.

На столе стояла дымящаяся сковородка с жареной картошкой. Зоя это блюдо любила, но не каждый день. Но делать было нечего. На ужин Зоина мама готовила либо картошку, либо икру из баклажанов, либо и то и другое вместе. Других блюд она не признавала. Икра у мамы получалась тёмно-коричневая, горькая, с липкой неприятной кожурой. Зоя, обычно непривередливая в еде, баклажаны терпеть не могла. Киевские родственники называли баклажаны «синенькими», и Зою возмущало это нежное название ненавистных ей овощей. В мамином исполнении они получались скорее чёрненькими. Милое киевское название наводило Зою на мысль, что баклажаны можно было приготовить как-то иначе, вкуснее и приятнее, но подозревать маму в неумении готовить Зоя не решалась. Картошку же Зоя ела, хоть и страдала от однообразия. Хуже картошки были папины макароны по-флотски, в которые папа так обильно добавлял лук, что Зоя ассоциировала выражение «по-флотски» с варёным луком. Зоя села за стол, стараясь избежать лишних вопросов. И вдруг она вспомнила ароматную булочку и какао, которое пила в Париже. Зоя повела носом.

– Что-то мне показалось, будто какао пахнет, – сказала она и тут же прикусила язык. «Теперь мама подумает, что у меня что-то с головой не так, – подумала Зоя. – Надо будет поскорее из-за стола выйти».

Но мама улыбнулась:

– Нет, не показалось, – ответила она. В руках у нее была маленькая зелёная пачка с надписью «Золотой ярлык». – Вот. Сегодня достала.

– Ой! Как здорово! – вскрикнула Зоя.

Пока мама варила какао, Зоя доедала картошку, уже не думая об однообразии ужина. Мама поставила перед ней чашку с какао. Зоя потянулась, принюхалась и попробовала напиток. Она обожала какао. Этот домашний напиток был почти как французский, но широкая пиала, из которой она пила какао в Париже, придавала ему какую-то дополнительную экзотичность. Будто пить какао из нормальной чашки было слишком обыденно – нужно обязательно, чтобы у нее было широкое горлышко. И Зоя поняла, что нужно было сделать. Она бросилась к серванту, где стояли пиалы. Папа привез их из Ташкента в молодости. Это был его подарок маме на пятилетие их свадьбы. Пиалы были белыми, с синими листиками по краям. Ими никогда не пользовались, но они стояли на видном месте в серванте. Зоя аккуратно достала одну из них и перелила туда какао из чашки. И попробовала. Вкус действительно изменился. Наступило ощущение праздника – она словно снова попала на солнечную кухню на бульваре Бомарше в Париже. Если бы не какао, Париж так и казался бы ей сном. Но Зоя отчетливо помнила ощущения и запах парижского какао и булочки.

– Ты что, Зоечка, спать хочешь? Уже глаза закрываешь за столом? И что это ты пиалу вытащила? Тебе горячо?

Мама вошла в кухню как раз, когда Зоя представляла себя сидящей на кухне в Париже.

– Да, что-то я устала. А пиалу я просто так взяла. Захотелось попробовать из неё пить, – соврала Зоя, но потом поняла, что действительно очень устала. – Пойду-ка я спать. Спокойной ночи, мамуля.

Зоя быстро ретировалась в свою комнату, пока мама не начала разговор про Узбекистан, где она проходила практику в институте, и про то, как там постоянно пьют зелёный чай из пиал.

А следующий день был выходной, 8 марта, и Зоя еле дождалась, пока Международный женский день закончится, чтобы снова пойти в школу и увидеться там с Женей Куликовым.

В четверг утром, проснувшись, Зоя первым делом полезла проверять фотографию. Она так и лежала на месте, под кружевной салфеткой. Зоя ещё раз удостоверилась – всё те же две девочки, Аник и Зоя, смотрели на неё с фотографии. Зоя выглядела точно как девочка на фото, только одежда была другая. Но всё остальное – причёска, брови, выражение глаз, даже улыбка – было одинаковое. Зоя попробовала улыбнуться в зеркало, как на фото, но не успела, услышав голос мамы:

– Зоя, пора собираться в школу.

Ей захотелось увидеться с Женей Куликовым и рассказать ему о том, что произошло. Зоя начала одеваться – платье, которое она так и бросила на пол предыдущим вечером, лежало измятое. На глажку не оставалось времени – Зоя провела по платью рукой и чуть-чуть его разгладила. Но пионерский галстук выглядел совсем изжёванным. Пришлось вытаскивать ненавистный утюг и гладить и платье, и галстук. Манжеты так и остались нестиранными, и Зоя пообещала себе, что первым делом приведёт их в порядок после школы.

На завтрак Зоя быстро сжевала бутерброд с сыром и взяла такой же с собой в школу. По дороге туда она думала о занятиях, а ещё вспомнила о том, что надо будет подучить алгебру и до пятницы дописать сочинение на английском. И вдруг она остановилась – навстречу ей шел Власов. Он двигался в противоположную от школы сторону, и шёл он, судя по походке, прямиком к ней. Зоя попробовала перейти дорогу или же свернуть, но было поздно. Власов был напорист во всём.

– Привет, Зоопарк, – сказал Власов. – Доброе утро.

– Тебе что надо? – ответила Зоя, даже не успев обидеться на прозвище.

– Э, ты что грубишь? – тон у Власова был непривычно мирным.

– Я в школу тороплюсь.

Это было правдой – Зоя не любила опаздывать.

– Я тоже. Я с тобой пойду.

– Это ещё зачем?

– Э, слушай, ты во вторник не сильно, это самое, ударилась?

– Не знаю, – ответила Зоя.

– Как это, не знаешь?

– Я правда не знаю.

– Ну у тебя голова не болит?