Полная версия
Зоя
Зоя не успела предупредить маму, так внезапно всё произошло. После занятий она осталась на своём месте, как и было приказано. В классе сидело ещё человек пять или шесть. Через несколько минут появились ещё ребята – это пришли ученики класса «Б». Некоторых Зоя знала, а других, несмотря на то что учились они рядом уже шесть лет подряд, видела будто бы даже впервые. Оставаться в классе после двух было непривычно. Ребята нервно перешептывались, ждали. Все немного переживали. Зоя решила не терять время даром, и раскрыла учебник алгебры. Но не успела она открыть книгу, как в класс вошла женщина.
Это была не просто женщина, а – это Зоя сразу поняла – иностранка. Женщина была очень красиво подстрижена, её волосы лежали крупными локонами на плечах, и одета иностранка была так, что голова у Зои закружилась от восторга. От женщины пахло терпкими духами и сигаретами. Запах был едкий, сильный и чувствовался даже со второй парты, где сидела Зоя. Женщина была одета в тугие белые джинсы и яркий цветной мохеровый свитер. Свитер напоминал своей расцветкой какую-то невероятную райскую птицу – он был и бордовым, и фиолетовым, и розовым, и даже красным и оранжевым. Такой красоты Зоя ещё никогда не видела. На свитер она могла любоваться часами, но пришлось прислушаться к француженке – так Зоя решила назвать иностранку.
– Здравствуйте, ребята, – сказала иностранка с самым настоящим московским выговором. – Меня зовут Наталья Анатольевна. Я буду преподавать у вас французский язык.
«Действительно француженка! – с восторгом подумала Зоя. – Вот это да!»
– Наши занятия будут проходить три раза в неделю в интенсивном режиме, – продолжала Наталья Анатольевна. – Посещение всех занятий обязательно. Также обязательно выполнение домашних заданий. Если вы пропустите больше трёх занятий или будете приходить неподготовленными, я запрещу появляться на моих уроках, имейте в виду.
Зоя внимала, затаив дыхание. Рядом сидел Женя Куликов, мальчик из параллельного класса. Женя был тихим, маленьким, но учился хорошо. Он тоже слушал внимательно и напряжённо. Зоя оглянулась. Оказалось, что весь класс заворожённо слушал Наталью Анатольевну. А она тем временем уже держала в руке мел и твёрдыми широкими мазками писала на доске французские местоимения.
Je NousTu VousIl Elle Ils Elles1У Зои было ощущение, что она знала эти местоимения всю жизнь и просто их забыла, а теперь Наталья Анатольевна ей их напомнила. С английским такого у Зои не было никогда. Английский всегда давался тяжело и был для неё чужим. А тут, услышав, как Наталья Анатольевна произносит французские слова, Зоя почувствовала нечто родное и близкое сердцу. Французский согревал.
Дальше Наталья Анатольевна написала на доске два глагола:
Etre
Avoir2
Она посмотрела на ребят спокойно и строго:
– Если хотите выучить французский язык, вы должны научиться запоминать окончания и спряжения. Другого выхода нет.
И Наталья Анатольевна пустилась в объяснения окончаний французских глаголов. Класс старательно скрипел ручками.
В конце занятий учительница объявила:
– Это был пробный урок, ребята. В следующий раз я жду только тех, кто готов серьёзно со мной заниматься французским.
Когда они вышли из школы на уже тёмную улицу, Зоя была под впечатлением. Говорить не хотелось. Хотелось и дальше слушать Наталью Анатольевну.
Женя Куликов спросил:
– Ну что, будешь продолжать?
– Конечно! – ответила Зоя. – А ты?
– Я тоже.
Зоя влюбилась во французский язык мгновенно и без оглядки. Это случилось так быстро, что она сама не поняла, что произошло. Девочка погрузилась в произношение и нежно, гортанно, клокотала буквой «р», которая, как ей казалось, сразу начала у неё правильно получаться. Наталья Анатольевна прочно слилась у Зои с французским языком и являлась его продолжением. Для Зои Наталья Анатольевна стала чуть ли не символом самой Франции. Занятия французским поглотили её. Теперь она жила от четверга до вторника, чтобы увидеться с Натальей Анатольевной и узнать что-то новое. Дома она оставляла занятия французским напоследок, чтобы не торопясь насладиться новыми словами и фразами.
В доме была одна-единственная пластинка на французском – песни Эдит Пиаф. И Зоя стала крутить эту пластинку без перерыва. «Падам, падам», – надрывалась Эдит, и Зоя делала все уроки под голос певицы. Зоя представляла себе Пиаф гордой и шикарной красавицей, с роскошной шевелюрой, в ярком блестящем наряде. Но мама как-то раз рассказала Зое, что Пиаф была мелкой, больной и несчастной женщиной, и её даже называли воробушком. Это Зою смущало, хоть Пиаф и покорила весь свет своим голосом. Зоя пыталась разобрать слова песен Пиаф, но это было трудно. Она пыталась повторять слова, но в первое время получалась какая-то каша. Отдельные слова получались, например «рьен де рьен», но остальное было непонятным.
Зоя попросила Наталью Анатольевну помочь ей выписать слова, понять, о чём так страдает Пиаф, но та только рассмеялась.
– Идея неплохая, конечно, но так ты язык не выучишь, хотя некоторые пытались. Слушай, слушай, это не помешает.
И Зоя продолжала слушать Пиаф.
В школе, помимо французского, жизнь шла своим чередом. После Сониного отъезда в Израиль Зоя осталась без лучшей подруги. Ходить домой стало одиноко, да и на переменах не с кем было перекинуться словом. Хотя Соня совсем не помогала Зое бороться с нападками Власова, но от одного присутствия подруги становилось легче. А теперь Зоя осталась в классе одна. С Женей Куликовым они пересекались только на французском, и Зое приходилось терпеть Власова и двух Кать и Галю в одиночестве.
В начале седьмого класса у Зои начало портиться зрение. Она была высокого роста, и никто не предлагал ей сидеть на первой парте. Зоя щурилась, как могла, но видела хуже и хуже. Очки девочка носить отказывалась. Ей их выписали, и она даже принесла очки в школу. Но чуть только она их вытащила из футляра и, оглядевшись, украдкой надела на нос, чтобы получше разглядеть доску на уроке алгебры, как Власов заорал: «Ребят, смотрите, ну это же „Мартышка и очки“ прямо! Зоопарк в очках!»
Как он увидел Зоины очки, оставалось загадкой. Она надеялась, что сможет их снять до того, как Власов их заметит. Сидел Егор сзади Зои, но ничего не упускал. Его радости, казалось, не было предела. «Мартышка! Зоопарк!» – вопил радостный Власов. Учительница выставила его за дверь, но было поздно. Зоя стащила очки с носа, убрала обратно в футляр и больше их не надевала. После занятий пришлось попросить учительницу пересадить её ближе к доске. Та согласилась и даже обрадовалась, и Зоя с тех пор переместилась на парту рядом с Алиной Кац. Алина была маленького роста и очень от этого страдала. Она всю жизнь сидела за первой партой. Родители давали ей с собой грецкие орехи в надежде на то, что Алина, поев их, начнёт расти. Но ей ничего не помогало: ни грецкие орехи, ни занятия баскетболом, ни висение на турниках, которое должно было её вытянуть.
Власов издевался и над Алиной, но делал это по-другому. Зоя чувствовала разницу в его отношении, и то, как он вел себя, возмущало её. Зою он дразнил почти как ровню – она была высокого роста, и понятно было, что она выделялась. За это Власов её и дразнил – за высокий рост и имя. А вот Алину он мучал особенно обидно и гадко. Алина была такой маленькой и такой беззащитной, что поведение Власова казалось Зое отвратительным. Власов не давал ей забыть о том, что она была в его глазах ущербной. «А! Вот идёт, а я и не заметил», – сплевывал Власов, увидев маленькую Алину. Бедная девочка пыталась увернуться и убежать, но Власов ловил Алину и щипал или плевал прямо на её фартук.
Зоя стала проводить время с со своей новой соседкой по парте. Она не могла назвать это дружбой. Такой близости, которая была у Зои с Соней, у неё с Алиной не было. Алина не увлекалась французским, мало читала, да и объединяло их мало. Но они сидели вместе и относились друг к другу приветливо. А ещё у них была взаимная нелюбовь к Власову.
Стоял март. Снег уже начал подтаивать, а на дорожках образовались ледяные корочки. Их надо было старательно обходить, чтобы не упасть. После французского, где Наталья Анатольевна объясняла им глаголы pouvoir и vouloir – «мочь» и «хотеть» – и задала написать сочинение на эту тему, Зоя болтала с Женей Куликовым. Они сдружились, и ей нравилось проводить с ним время. Женя был очень умным, даже умнее Сони Коваль. Он увлекался историей и собирался стать краеведом – это звучало настолько экзотично, что Зоя каждый раз увлеченно расспрашивала его о том, чем именно он собирался заниматься.
– Краеведы – это такие люди, которые как бы археологи, но ещё и историки, – объяснял Женя. – Они всё знают о домах и улицах, о том, как развивался город. И Москва – это просто рай для краеведов. История Москвы ведь такая замечательная. Москва – уникальный город.
Эта профессия казалась Зое куда интереснее, чем инженер. Инженерами работали Зоины мама и папа. И вот ребята стояли около школы, и Женя рассказывал ей о предстоящей поездке в Кремль. Его мама работала в самой Оружейной палате и организовывала поездку для их класса. Зоя слушала, как зачарованная. Попасть в Оружейную палату было невозможно, а Женя обещал, что там они увидят платья Екатерины Второй, кареты, и даже шапку Мономаха.
И в этот момент они увидели Власова. Он выбежал из здания школы. Обычно в это время в школе Власова не было – он ходил на тренировки. Ранец он волочил за собой, куртка его была распахнута, а щеки были красные, потные. Власов даже не бежал, он спасался бегством. Он летел прямо на них. Зоя и Женя попытались отступить назад. Но они стояли на тропинке, покрытой льдом. Стоять на ней было можно, но вот передвигаться – только гусиными шажками. А Власов несся необычайно быстро. Он кувырком слетел с лестницы, мигом пролетел расстояние и поскользнулся, наскочив прямо на Зою. Девочка не устояла – время замедлилось. Она поняла, что теряет баланс, и её левая нога начала скользить, заваливаясь в сторону, а затем и правая. Зоя попыталась подставить руку, но было поздно, и девочка мгновенно грохнулась на лёд. Ударилась она головой, а дальше всё рухнуло в темноту. Зоя слышала какой-то странный шум, но доносился он издалека, будто она была в туннеле. Затем она увидела голубой глаз, который обеспокоенно сверкал прямо над ней. Зоя подумала, что у Власова, оказывается, красивые глаза. Она решила, что это он склонился над ней и пытался помочь. А дальше Зоя провалилась в глубокий сон.
Знакомство
Проснулась она в кровати, которая была мягкой и пахла необычно. Зоя покрутила головой – потолок показался ей странным. Голова казалась какой-то чужой, ватной и непривычно легкой. Из-за занавесок пробивался необычно яркий луч солнца. Зоя снова закрыла глаза, повернулась к стенке и попробовала заснуть, но спать не хотелось. И тут Зоя поняла, что стена не такая, как обычно. Привычных оленей не было, да и ковра тоже. Этих оленей Зоя знала наизусть. Они были коричневые, вышитые и гуляли по ковру, поедая траву. Ковер с оленями висел на стене всю Зоину жизнь, но тут вместо них девочка увидела стену в зелёных с полосками обоях. Обои выглядели странно, как-то слишком чисто и ново, и Зоя удивилась: «Неужели мама обои переклеила?» Но её мама никогда хозяйством не занималась, а переклеить обои было делом такого масштаба, что произойти без Зоиного вмешательства не могло.
«Нет, не переклеила. Но что же происходит?»
Зоя повернула голову в другую сторону и поняла, что нет и привычной тумбочки. Девочка привстала, осмотрела комнату, и ей стало понятно, что она находится не в своей квартире. «Но как же я в гостях заснула?» – подумала Зоя. И тут она вспомнила дорожку, несущегося на неё Власова и его красные страшные щёки и то, что рухнула куда-то в темноту.
«Неужели я у Куликова дома?» – подумала Зоя. – Как неудобно получилось, неужели он меня отвел к себе? Как странно». До этого Зоя никогда не была у Жени дома, и ей сделалось неловко, что она причинила ему неудобство.
Зоя попыталась определить время, но ей это никак не удавалось. Ведь на лёд она упала вечером, а сейчас за окном уже солнце. Неужели уже другой день? Значит, мама её искала и, наверное, переживает? Родители, скорее всего, места себе не находят. Надо срочно позвонить домой. Зоя не хотела беспокоить маму. Если она узнает, что дочь упала на лёд и потеряла сознание, то будет переживать, может быть, даже поведет к врачу, а Зоя этого не хотела.
Девочка вскочила и огляделась. Рядом с кроватью стоял аккуратный столик, а на нем сверху лежала стопка книг. Зоя подняла одну из них – обложка была очень красивая, яркая, необычная. Она уже было решила открыть и почитать книжку, но потом себя одёрнула – мама же волнуется. Как можно? Около окна стоял письменный стол. Он был очень похож на стол в Зоиной комнате, но был аккуратно убран. В углу лежала стопка тетрадок, непривычно красочных, с пестрыми и красивыми обложками.
«Надо же, я и не знала, что у Жени есть такие красивые вещи. Он ведь никогда ничего такого в школу не приносит, – подумала Зоя, но тут же себя остановила: – Как я могу думать о таких глупостях, надо ведь срочно позвонить домой».
Чуть приоткрыв дверь, Зоя выглянула в коридор. В квартире было тихо. «Неужели они меня так оставили? Но где же Женя? Может быть, они сейчас придут?»
Зоя осторожно вышла в коридор, стараясь не шуметь. Ей повезло. Она тут же наткнулась на телефон. Он аккуратно стоял на маленькой стойке в углу. Телефон выглядел совсем иначе – оранжевого цвета, с кнопками. Зоя осторожно набрала домашний номер, но ничего не получалось. Кнопки нажимались, а звонок почему-то не проходил. Зоя аккуратно положила трубку на место и подумала: «Может быть, у них телефон тоже спаренный?» Телефон в Зоиной квартире так назывался – у них была одна телефонная связь с соседями. Номера разные, а телефонная линия одна. Если звонили Зое, соседи не могли пользоваться телефоном, а если звонили соседям, тогда Зоин телефон был занят. Когда соседи говорили по телефону, Зоя даже могла разобрать отдельные слова. Звучало это так, будто говорили муравьи. Это было очень смешно. Но в Женином телефоне раздавались странные гудки, а не муравьиное жужжание.
Зоя решила подождать и прошла на кухню. Там было светло, чисто и уютно. Она огляделась и удивилась – холодильник был странный, высокий и узкий. Совсем не похожий на их «ЗиЛ». На столе стояла тарелка, покрытая салфеткой, а рядом пиала с чем-то душистым. Зоя принюхалась. Запах был такой сильный и вкусный, что Зоя сразу потянулась за пиалой. Это было какао, но не такое, как дома, а гуще, ароматнее. Зоя выпила всю пиалу и стянула салфетку. Под ней лежала булочка – тоже очень душистая, маслянистая, и Зоя запихала ее в рот. Потом ей стало стыдно. «А вдруг это не мне?» – подумала она, когда вся еда уже была почти съедена. «Но ведь в доме никого нет – значит, это для меня оставили». Зоя продолжала жевать вкусную булочку и только тогда заметила записку. Это был маленький клетчатый листочек, но клеточки были какие-то непривычные, крупные и яркие. Не такие, как всегда, в привычных ей тетрадках. Записка была адресована Зое.
«Дорогая Зоечка, доброе утро. Так как сегодня среда, не забудь позаниматься с Аник. У тебя много уроков. Целую крепко. Мама»
«Что за белиберда? – подумала Зоя. – Аник?! И при чем тут среда?» Зоя не знала никакой Аник. Да и почему она должна была именно в среду заниматься с какой-то непонятной Аник? И почему мама оставила мне записку дома у Куликова?»
Тут Зоя поперхнулась. Она ещё раз посмотрела на записку и вдруг поняла, что та была написана на французском. Зоя попробовала ещё раз сложить и разложить листок, повертела его, но записка не изменилась. Зоина мама французского не знала, да и папа не мог ей помочь. Узнав, что Зоя стала заниматься французским, он несколько раз вспомнил, что его знания ограничились курсами языка, которые он бросил, успев выучить только Je veux aller a la gare – «я хочу пройти на вокзал». Почему на курсах папу научили только этой фразе, Зоя не знала. Знала она только то, что папа никак не мог помочь маме написать записку на французском.
Зоя села на табуретку и огляделась. Оказалось, что на кухне все надписи тоже были на французском. Все до одной. И в холодильнике всё было на французском. Lait. Beurre.3 И нечто непонятное под названием Yaourt.4 Зоя осознавала, что написано по-французски, но всё понимала. Для пущей уверенности она прочитала ещё раз парочку этикеток, удивилась красоте и разнообразию баночек в холодильнике и пошла обратно в коридор. Зоя ещё раз попробовала позвонить маме, но телефон не хотел работать и продолжал гудеть. Кнопочки не набирались правильно. И тут Зоя увидела маленький чёрный плеер. Она уже один раз видела такой – Соня показала ей перед отъездом в Израиль. Зоя осторожно повернула его и аккуратно нажала на кнопку с треугольничком. Она надела наушники и тут же их сорвала. Музыка звучала очень громко. Зоя подкрутила колесико звука и услышала на удивление знакомую песню. Она уже слышала её по телевизору, на канале М2 – это была Патрисия Каас. Девочка хорошо знала эту песню и даже помнила сам клип. Худая бледная девушка пела немного непонятные слова. Глаза у певицы были выцветшие, змеиные, а волосы зализаны назад, что делало её похожей на мужчину. Зое Патрисия Каас не нравилась.
Услышав песню в плеере, Зоя поняла всё. Патрисия пела про какого-то парня, страдала, и Зоя всё-всё стало ясно. «Я теперь понимаю по-французски?» – подумала Зоя. Конечно, занятия с Натальей Анатольевной были интенсивными, но ведь не до такой степени, чтобы всё понимать за какие-то несколько месяцев?
Зоя подошла к окну и отдёрнула занавеску. На неё смотрел тот же колодец, что и из её домашнего окна. Напротив был дом, такой же серый и с таким же барельефом, что и напротив её дома. Похоже было, что и эта квартира находилась на том же пятом этаже, что и Зоина на Второй Брестской. Деревья и двор были почти такими же, но не совсем. Не было двух знакомых берёз, которые торчали около подъезда. Вместо них росло какое-то другое дерево. А ещё на деревьях было очень много листьев. В Москве в начале марта нет зелени, а тут деревья были уже вполне себе зелёные. И не было никакого снега. Тут Зоя побледнела: «Да где же я в самом-то деле?» То, что она не дома у Жени Куликова, было очевидно. «Но если не у Жени, то где?»
Зоя решила выйти на улицу и осмотреться. Она без труда нашла в шкафу одежду и решила не задумываться над тем, почему вдруг в незнакомой квартире находятся подходящие ей вещи – красивые, заграничные. Зоя развернула пару варёнок. Она повертела их в руках и решила надеть. Сидели они прекрасно. «Даже лучше, чем у Некрасовой», – подумала Зоя. Дальше она посмотрела на стопку аккуратно сложенных свитеров. Все они были яркие, пушистые. Она выбрала полосатый, красный с фиолетовым. Такое сочетание цветов Зоя видела разве что в альбомах. Одевшись, Зоя решила посмотреться в зеркало – оно стояло в углу комнаты. Зое стало не по себе. В углу этой незнакомой комнаты стояло точно такое же зеркало, как и в её комнате – старинное, в ореховой оправе. Зоя подошла ближе, потрогала зеркало пальцем. Оправа была в бугорках резьбы, шедшей по периметру. Она пощупала её, легонько тронув ногтем. Потом посмотрела на стекло. Домашнее зеркало было чуть мутным в левом нижнем углу.
«Если и это такое же мутное, значит это – сон», – подумала Зоя.
Она подошла поближе и сразу же заметила небольшое помутнение внизу зеркала. Точно такое же, как и дома. Зое стало страшно.
«Чур меня, чур. Если это сон, надо проснуться. Надо лечь в кровать и всё пройдет». Зоя бросилась в незнакомую мягкую кровать, откуда она встала меньше часа назад, забралась туда прямо в джинсах-варёнках и красивом свитере и закрыла глаза.
«Ну и ну! Приснится же всякое», – подумала Зоя. Ей немного было жаль, что красивая одежда появилась во сне. «Чтобы я прямо ела во сне, и даже запахи были такими вкусными. Надо будет спросить у мамы, к чему булки и какао во сне снятся. На среду – сегодня среда ведь. Вот интересно». Зоина мама говорила, что мясо снится к болезни, но про другую еду ничего не упоминала.
Зоя полежала ещё чуть-чуть, потом открыла глаза, ожидая увидеть привычных оленей. Но их не было. Были те же зелёные обои и луч солнца, который бил под немного другим углом.
Странно ныл левый висок. Зоя потёрла его, огляделась ещё раз и потом решила: «Ну раз это сон, посмотрим, что приснится дальше».
Она опять встала, отряхнулась и вдруг почему-то поняла, что надо торопиться. Её как будто пнули вперед, и она закружилась по квартире, точно зная, где что находится. Зоя стала собирать рюкзак, который лежал около стола. Девочка делала это машинально, положив туда тетради, плеер, несколько книг и пакетик с завтраком, который вытащила из холодильника. На полочке около телефона висела связка ключей. Зоя схватила её и сунула в карман рюкзака. Она посмотрела на часы – было 10 утра. Потом надела куртку, ботинки, уже не обращая внимания на то, какая это была красивая и яркая одежда, завязала пёстрый шарфик и кинулась вниз. Лестница была такой же, как и дома – с высокими перилами, балюстрадами, – но Зоя и на это не обратила внимания.
Только она открыла парадную дверь, как увидела девочку со светлыми кудрявыми волосами, завязанными в хвостик. Та улыбнулась, увидев Зою. Даже не задумываясь, Зоя поцеловала девочку в щеку три раза – слева, справа и опять слева – и заверещала:
– Салю, Аник!
Девочка нисколько не удивилась, а засмеялась:
– Салю, Зоэ! – ответила она.
– Ты что смеёшься? – спросила Зоя.
– Да просто рада тебя видеть. Ты уже не болеешь? – ответила Аник. Видимо, это была та самая Аник, с которой Зое надо было заниматься в среду.
– Да глупости это всё, – весело ответила Зоя. – Я совершенно здорова!
И правда, левый висок уже не ныл. Сон это или не сон, а Аник была приятной на вид. И похоже, что Зоя могла с ней прекрасно общаться.
– Ну а как же твоя голова? Ведь ты говорила, что тебе запретили напрягаться.
– А, ну даже и не знаю, всё прошло, – ответила Зоя.
Она старалась не думать о том, что эта девочка, которую она видит впервые, считает её своей подругой.
– Ну раз прошло, тогда пошли гулять.
– Гулять?
– Ну да, как всегда. Мы же всегда ходим в «Ле Аль» мерить одежду.
Зоя вспомнила мамину записку – видимо, не зря мама, или кто-то, кто считал себя Зоиной мамой, напомнил Зое про занятия.
– А как же уроки?
– Ну ты как всегда. – Аник нахмурила носик.
– Давай сделаем, а потом уже гулять?
– Ну ты каждый раз так говоришь, а потом мы ничего не успеваем, – Аник затрясла хвостиком.
«Надо же, – подумала Зоя. – Оказывается, мы дружим уже давно».
Будто прочитав её мысли, Аник сказала:
– Ты как была букой в детстве, так и осталась! Вот честное слово, люди не меняются.
Зоя только пожала плечами в ответ.
– Ладно, ладно, пошли делать уроки. У тебя или у меня? – согласилась Аник.
– Давай у тебя, – ответила Зоя. Она не хотела возвращаться обратно в ту странную полумосковскую квартиру. Аник была не против.
– Хорошо, давай ко мне, но только потом точно идем в магазин!
– А как мы будем мерить одежду?
Вопрос был вполне резонным. В Москве и Ленинграде Зое ещё не приходилось мерить одежду в магазине по той простой причине, что там её просто не было. А если и была, мерить её было нельзя – надо было покупать как можно быстрее, а уж потом, дома, можно было примерить. И если что-то не подходило, можно было ушить или, наоборот, отпустить. Но услышав Зоин вопрос, Аник остановилась как вкопанная.
– Ты что? – спросила Зоя.
– Что значит «что»?
– Почему ты остановилась?
– Ты забыла что ли? – Аник посмотрела на Зою с возмущением.
Зоя начала нервничать. Она не знала, о чём говорила Аник и не могла понять, почему примерка одежды вызвала такую реакцию у её подруги. Как быть, чтобы не выдать себя?
– Да нет, конечно, я просто так, – ответила Зоя.
– Так это ты шутишь? Или издеваешься?
– Да успокойся ты, как я могу издеваться?
– Мы будем брать и относить одежду в примерочную. Как всегда, – сказала Аник.
Зоя кивнула в ответ, стараясь как можно скорее уйти от этого неприятного разговора. Она боялась, что Аник поймет, что с ней что-то не так, и этот сон действительно закончится.
– Ты же специально намекаешь на то, что случилось. Зря я тебе тогда всё рассказала, – Аник покраснела и теперь смотрела на Зою насупившись.
– Да нет, не зря, – Зоя пыталась отвечать как можно туманнее, чтобы не выдать себя.
– Зря, зря. Точно зря. Но это было один раз, и потом я им объяснила, что всё было случайно, – Аник развела руками.
– Случайно?
– Ну да, что шарфик у меня в кармане оказался совсем случайно. Я его просто там забыла. И заплатить за него забыла. А так я бы, конечно, за него заплатила. И папа потом им всё объяснил. Но потом ты же сама знаешь. Потом он так меня наказал и запретил вообще в магазины ходить без него. Как будто я преступница какая-то.