Земля – родина интелов

Тот первый год, когда после Шанти, она начала работать в Био-Транс-Киборге, Лето ощущала одиночество. Работа была интересной, но не захватывала, в жизни не хватало событий, не хватало ровесников, и поэтому, когда в день её 25-летия, у неё появился Том, Лето обрадовалась. Из её дня рождения получился настоящий праздник. Прилетели Борис с Медо, наконец-то решились отлучиться из своей ненаглядной системы Сириуса, чему отец Лето был отчаянно рад. Даже Мишель не пошла на работу, а осталась дома на целый день, а Данава пришёл с женой. Полтора года назад, Берке были у него на свадьбе, свадебное торжество устроили у него на вилле, он женился сразу на двух сёстрах с Земли, прибывших в тот же день, и с которыми, Данава до этого ни разу не встречался. Обе невесты были молоденькими и прибыли в окружении родных. Также, с ними прилетел служитель культа, который молодых и повенчал. В саду было устроено два шатра, в каждый усадили по невесте, полностью закутанной в красное покрывало, и только после свадебной церемонии, Данава смог лица своих новых жён приоткрыть. И вот, самая младшая молодая жена пришла с Данавой на день рождения Лето, да ещё и принесла с собой грудного младенца – девочку. Все расселись на террасе с видом на маяк, стали пить шампанское, беседовать, слушать музыку, смотреть на шторм. Всё обслуживание было поручено ресторану Клеопатра, откуда прибыла кухня, официантки, музыканты, и ещё артисты балета, которые должны были приехать позже. На берегу живописно расположились две арфистки и заиграли, дополняя шум моря тихим струнным перебором. Официантки, все почти одинаковые, вылитые египтянки древности, в скромных платьях разносили на подносах самые отборные деликатесы, были ещё два мальчика с яркими опахалами, но с моря дул освежающий ветерок, и опахала не пригодились. Лето про себя посмеялась над Данавой, когда поняла, что тот не распознал в Андромеде андроида. Она заметила, что, в силу своего земного и традиционного воспитания, он вовсе на неё не смотрел, как если бы она была просто замужней дамой, тогда как, если бы знал, что Медо – андроид, то глаз бы с неё не сводил.

– А сколько вы шли от Сириуса? – Обратился Данава к Борису,

– Два месяца, – ответил Борис.

– Значит, входите в червоточину?

Борис кивнул.

– Так это те самые водные планеты, которые теперь, каким-то образом стали закрыты для всех остальных экспедиций?

– Получается так, – согласился Борис.

– Расскажите, хотя бы в двух словах, я сам, хотя и далёк от космических разработок, но всё равно – интересно, – попросил Данава,

– Ну, если в двух словах, то – пожалуйста: мой корабль – Персей-и-Андромеда, в некотором роде – корабль следующего поколения, он сам, вернее, она, – улыбнулся Борис, глядя на жену: – Андромеда способна нащупывать червоточины, которые пронизывают всю ткань пространства, несомненно, следуя неким алгоритмам, и я пытаюсь ухватить этот момент своим пониманием… Это первое. Когда мы впервые вошли в систему Сириуса-1 и Сириуса-2, и приблизились к Сириону – так мы назвали эти планеты – Сирион и Солярис,

– А почему Солярис?

– Роман такой есть, из древней фантастики, там, одну планету занимал обладающий сознанием океан, вот, и назвал в честь того произведения. Вначале, мы хотели высадиться на Сирион. Как только мы стабилизировались на орбите, и телескопы стали транслировать увеличение – стало понятно, что планета обитаема, а когда снизили радиус, я принял сообщение, что дальнейшее снижение нежелательно. Чей-то голос, не переставая, продолжал говорить об этом в моей голове. Я спросил Медо, есть ли препятствие к снижению – ответила – “пока нет”, я посчитал, что это хороший знак, и мы попробовали подойти ко второй планете. Мы совершали витки на орбите 5 дней, в течение которых, я мысленно посылал запрос на разрешение высадки. И на шестой день, также телепатически, получил ответ: «Согласие».

Это почти полностью водная планета, много островов, но настоящих материков нет. Вода и воздух, практически как на земле. По некоторым показателям, различаются на сотые доли процента. Обе планеты населены, и, судя по всему – здесь единая цивилизация, как в СС, но я уверен, что по уровню развития, система Сириуса – впереди. Наверное, это ещё предстоит исследовать, но на данном этапе, такой задачи у меня нет. Ещё скажу, что плотность населения на Солярисе – очень низкая. Мы поселились на пустом острове, каких здесь великое множество, и местных уроженцев, почти не встречаем. Хотя, они знают о нас, и какой-то диалог между нами, уже состоялся…

– Но, что тебя там удерживает? – Спросил Виктор: – Факт, что ты вдали от СС? Ты так сильно устал от людей? Прости, но, чем дольше я об этом думаю, тем твёрже моё подозрение, что это, своего рода – бегство.

– Это не так. Хотя, в самом начале – возможно… Сейчас, это интерес первооткрывателя. Тот мир подкинул столько загадок, что я не имею права – не попытаться их разгадать, и приблизиться какому-то пониманию…

– Ну, поделись! Что тебя там так впечатлило?

– Например – мне кажется, там другие физические законы.

– Как-то отменены законы термодинамики?

– Нет. Другое. На каждом шагу – проявления, так называемой псевдоразумности. На Земле, это есть у насекомых и у растений. Мы не знаем, как муравьи осуществляют расчёты для своих муравейников… А, каким образом, цветковые растения и насекомые-опылители появились одновременно? Примеров – уйма, и это не объяснить процессом постепенного приспособления. Тогда чем? Я могу привести аналогию с чем-то известным. Возьмём для примера – Луну и Землю. По сравнению с земной, лунная гравитация гораздо меньше, хотя закон, действует один и тот же. То же, и с проявлениями псевдоразумности: на Земле, эти феномены также присутствуют, хотя в то же время – нас, это практически не затрагивает, и мы вполне можем о них и не знать, тогда как в Системе Сириуса – эти проявления видны повсеместно! Пока что, у меня – только накопление информации, и дальше ряда гипотетических допущений, я не продвинулся…

– Лето, мы оттуда подарок тебе привезли, – сказала Андромеда и протянула Лето большую раковину.

– В этих раковинах, в прибрежной полосе живут моллюски. Вроде бы, это улитки, но забавные, на четырёх ногах ходят, как черепахи. Они выбираются из воды, сидят на камнях а, бывает, что доходят и до нашей тропинки… Я взял одну, отнёс к кораблю и отпустил, чтобы посмотреть, как она соорентируется. Она вполне адекватно дошла до воды, там метров 70, может быть, а на следующий день, выхожу и вижу – пустая раковина прямо у трапа. Тогда, мы и разобрались, в чём их самая отличительная черта, а когда точно решили, что полетим на Венеру, я снова поднял улитку, сказал, что хочу ещё одну раковину в СС отвезти, для Лето. Та улитка ушла, но утром – мы снова нашли раковину! Так что, Лето, эта раковина, для тебя. Послушай её…

Лето рассмотрела инопланетный подарок. Тонкая розово-голубая перламутровая раковина в виде широкого конуса, от верхушки, закручивалась налево. Основанием – пошире ладони, но короче. Ракушка походила на земные морские раковины, какие во множестве, выставлялись в александрийском музее земного естествознания. Лето поднесла её к уху, и сразу же услышала шум далёкого моря, но, одновременно с этим – увидела себя на этой планете – синее небо, яркую зеленоватую волну, набегающую на розоватый песок, и – малыша, который слезал с её колен, и тянулся пухлыми ручками к этой волне. Совершенно потрясённая, она отвела раковину, и открыла глаза:

– Что это было, Медо?

Борис улыбался:

– Я так и знал, что ты тоже увидишь! Она показала тебе будущее. Точное или нет, пока – неизвестно! Я, свою тоже слушаю. Сначала картины ближайшие, а потом – вроде бы довольно отдалённое будущее, очень реалистичное по всем ощущениям, но невероятное, по крайней мере – так у меня…

– Даже страшно, – отозвалась Лето: – То, что я увидела – скорее хорошо, хотя неясно, но теперь мне будет страшно ещё смотреть… Это, какое-то волшебство! Может – волшебные миражи?! Спасибо! – Сказала и обняла Бориса и Андромеду по очереди.

Беседа потекла в другом направлении, как вдруг проснулась и заверещала дочка Данавы. Его молодая жена, не участвуя в разговоре, сидела поодаль в кресле-качалке, а теперь, с малышкой на руках, подошла к Данаве:

– Господин, она кушать просит, – сказала, и начала свою малютку качать.

– Покажи, Лето, где ей ребёнка накормить, – распорядился Данава,

– Пойдёмте ко мне, там очень удобно, – пригласила Лето,

– Можно, я тоже составлю компанию? Вы позволите, господин Джаерам? – Спросила Андромеда,

– Почту за честь, – ответил Данава.

Женщины с малышкой ушли внутрь дома, в комнаты Лето, на другую террасу.

– А как тебя зовут? – Спросила Андромеда у молодой жены Данавы,

– Прия, – ответила та,

– А девочку как назвали?

– Алиша Данава, нам уже пять месяцев! – Сообщила Прия, опережая следующий вопрос,

– А тебе сколько лет? – Спросила Лето,

– 17! – Прия гордо улыбнулась. Она расположилась на диванчике и стала кормить дочку грудным молоком.

– У твоей сестры тоже ребёночек? – Поинтересовалась Лето, она села напротив в кресло, а Медо устроилась на полу, на подушках, терраса была открыта, но звуки моря сюда не доносились, зато хорошо стала слышна арфа.

– Пока нет. Но небеса сжалились, и она тоже забеременела…

– А как вы все вместе живёте? – Не сдержала любопытство Лето,

– А мы, никак вместе, и не живём, – ответила Прия. Она сняла платочек, и с волосами, заплетёнными в косы, оказалась на редкость хорошенькой, такая же смуглая, как Данава, но с огромными карими глазами, – «глазами газели», такое поэтическое сравнение вполне можно было к ней применить.

– Мы с Тарой, это сестру так зовут, на нашей свадьбе последний раз виделись. Дворец господина очень большой, и мы в разных частях живём.

– А другие жёны его? Их ты тоже не видела? – Спросила заинтересованная Андромеда,

– Рама, сразу после свадьбы нас познакомил, теперь, когда Алиша родилась, старшие госпожи почти каждый день к нам заходят, и ещё у меня две служанки, и у всех нас по две.

– А почему вам с сестрой нельзя видеться? – Недоумевала Лето.

– Рама говорит, чтобы мы одна другой не завидовали, не соревновались, потому что, ко всем нам он совершенно справедливо относится, я и сама это вижу на общем планшете. Это планшет на стене в нижнем холле, с картой всего дома и поместья, и на нём всегда видно, где наш господин сейчас находится, у какой из нас время проводит – если дома, и я всё время слежу. Старшие госпожи, по правде – уже очень старые, и у каждой, всё равно Рама бывает. Хотя, конечно, я – самая любимая, и я чаще всех, его принимаю! Хотя, у Тары, он тоже часто начал часто бывать…

– А Таре сколько лет? – Спросила Медо,

– А ей уже 20, и она намного смуглее меня, кожа у неё совсем тёмная, ну, не такая, как у тебя, конечно, – ответила Прия: – Но тебе повезло, что глаза светлые! А у неё – чёрные. Ещё в детстве, она была распущенной, и это, на всём сказывается. Теперь, наоборот, она мрачная…Невозможно, чтобы господин её, также как меня полюбил….

И, видя, с каким интересом её слушают, Прия продолжила:

– У всех как у меня должно быть – я замуж вышла вовремя, и теперь очень своего мужа люблю, и я у него – любимая жена! А Тара – не по той дорожке пошла, когда её 15 лет было, она влюбилась в нашего двоюродного брата, и стала ему признания в бумажных письмах передавать, ну вот, он её и проучил – выманил из дома в старый сад далеко, пришёл с друзьями, и там, в беседке, они и раздели её, и покуражились. Потом, оставили без одежды, а одежду раскидали по всем кустам. Вот, она и увяла с тех пор… Она – моя сестра по отцу, её мать – старшая госпожа. Вот, Тара и разбаловалась, думала, что – тоже красивая… А наш господин вначале всё время расспрашивал – что же с ней? Даже врач её осмотрел – врач Виктор Берке. Вначале, я боялась говорить, отвечала – не знаю, как ещё дома, отец попросил, А теперь, он уже и не спрашивает, но, раз забеременела, значит, всё же, как-то принял её.

– А как ты узнала, что Тара забеременела? – Спросила Лето,

– Это тоже на общем планшете было. Каждый день – все важные новости: как в семье, как на Земле – что там, а что у родителей дома произошло? У нас и домашний храм – как на Земле – очень красивый, хотя служителей совсем нет… Ну, вот, теперь, мы наелись, – указала она на дочку.

– Надо господина позвать, чтобы он с ней погулял, а я пока, тоже перекушу.

Позвали Данаву, он взял малютку, спустился по большой лестнице, и вышел к морю, подошёл к музыкантше, к которой Алиша тянуться начала, потом на мальчика с опахалом пошли посмотреть, он качал девочку, а сам, к Таре снова мысленно улетел… Её ни в одном брачном агентстве не было, когда он начал себе невесту искать… Оказалось, что нет преемника, некому – ни концерн Данава, ни своё место в правительстве завещать. Сыновья, мало того, что все пожилые, так ведь, у каждого на Земле, на Юпитере, на Нептуне – своё серьёзное начинание, а к нему в Александрию – никто не прилетел. Как и он сам, все по старинке, ещё с Земли начинали. А с внуками, и вовсе, Данава был очень мало знаком. Вот, и решил – в самом деле, почему бы и нет? Ещё, лет 30 хотя бы, отчего не прожить? Даже за 20 лет вполне можно постараться, и ещё одного сына поднять… С такими планами – вышел на Прию, в её случае генетический анализ самые лучшие показатели отобразил. Она, по всем параметрам подошла – живая, бойкая, как раз такие, ему и нравились. А Тару вместе с ней, заодно отдавали. Возраст уже уходил, и ещё что-то нехорошее примешалось, о чём было не принято говорить… На фото, вначале тоже не приглянулась. А как увидел – за одно мгновение всё поменялось. Спокойная, прямая, сдержанная. Как настоящая принцесса откуда-то – из легенд, такая точёная изысканная красота, и в глазах – гордость. Только страх, как дичилась. Вся сжималась перед ним. Как к такой подойти? Даже Берке пригласил, чтобы узнать – если девственность восстановлена, значит любовная история ей душу прожгла. Берке через микроскоп смотрел, сказал, что ничего не было. Вот, целых 4 месяца ушло, прежде чем расшевелить её удалось. Вначале, конечно, не выдержал и веселящими сигаретами её накурил, так сильно её захотел, а потом уже не торопясь, начал постепенно, её к себе приручать. Даже двух кибер-моделей изготовил специально и домой взял, чего раньше, и вовсе не было никогда… Так, сначала со скрипом, а потом, прямо, как по маслу пошло…

Алиша заснула, и он вернулся, передал ребёнка жене. Смотрит, Мишель и Берке, оба знаки ему подают, значит – пора уже, их общий подарок Лето подарить, вечер почти к концу подошёл, артисты уже готовятся, свой танцевальный спектакль исполнять. Позвали Лето и, вдвоём с Андромедой, они вышли из её комнат, и снова места заняли, чтобы балет смотреть. К вечеру, опустилась прохлада, подали горячее – александрийского омара и утку по-пекински, на выбор. Новые музыканты, заступившие на смену арфисткам, уже заиграли вступление, и тут, прозвучал сигнал прибытия, ещё какой-то катер-мобиль прилетел.

– Лето! Это наш общий подарок приехал, – объявила Мишель:

– Мы с папой, и Джаерам, все вместе, приготовили тебе сюрприз на 25 лет!

      Лето, побежала наверх, встретить или получить этот подарок-сюрприз, и вернулась с Томом. Том был похож на актёра, который Лето очень нравился, и она каждый фильм с его участием по два раза смотрела. Том протянул ей красную розу и открытку с контрактом, оформленным на её имя, и представился:

– Меня зовут Том! С Днём рождения!!!

И сразу же обнял за плечи и поцеловал в обе щёки, как друг. Лето даже слов не нашла от восторга!

– Данава, папа, мама – спасибо! Вы угодили! – Крикнула она с лестницы, появилась на террасе, и всё – увела Тома знакомиться с обстановкой, надо было – и дом, и пляж и, вообще всё вокруг показать!

Получив Тома, Лето перестала подолгу сидеть на острове, вместе, они стали много бывать в Александрии, и на террах, и по всей Венере в других городах. Лето снова начала общаться с теми друзьями, которые, как и она, тоже, никуда не уехали. Хотела слетать даже в Москву-Борейск, к бывшим однокурсникам, но из-за работы, так и не собралась. А работа в Био-Транс-Киборге всё время была. В клинику Берке, со всех краёв СС постоянно прибывали люди, желающие или начать киборг-имплантацию, или продолжить, то есть увеличить долю киборг-имплантов в своём теле. После 170-ти лет, и нередко, уже после 150-ти, многие органы требовали полной, или хотя бы частичной замены. Причём, такие органы, как например, сердце и печень, пока ещё было невозможно полностью заменить аналоговыми, и лучшие результаты, с гарантированно столетним ресурсом показывали органы, взятые у специально клонированного донора, тогда как выращенное отдельно, сердце не оказывалось долговечным и, как правило, служило такой же срок, за который и было выращено в специальном инкубаторе, в большинстве случаев, самым экстренным образом. Хорошие результаты показывало сердце, на рост которого затрачивался хотя бы один год. Виктор Берке являлся автором множества разработок по изготовлению симбиотической аналоговой ткани, которая была, с одной стороны целиком искусственной, но с другой – обладала способностью 100% – го сращения с органической тканью пациента, производилась по индивидуальному запросу с учётом всех иммунологических особенностей организма. Берке укреплял живой орган симбиотическими волокнами, что на несколько порядков повышало уровень его жизнестойкости. Но в большинстве случаев, пациенты оказывались молодыми людьми, которые, как и Рам Данава, и Мишель Берке, и тысячи известных знаменитостей, ставили своей задачей – как можно более полную киборг-трансформацию. Здесь, главная проблема лежала не на виду, и заключалась в потере значительной доли чувствительности. В первую очередь оцифровывались, то есть, попросту говоря, заменялись цифровыми протезами – лицо, руки, женщины спешили улучшить – грудь, бёдра и ягодицы, мужчины – половые органы, и грудь, и бёдра, и ягодицы. Киборг вызывал у себя эрекцию уже мысленно, или с помощью простой перестройки дыхания, серии углублённых вдохов, но в то же время, на фоне так называемого «сглаживания», а в действительности – потери эрогенной зоны, оргазм тоже оказывался сглаженным, а бывало – утерянным. То же происходило и с чувствительностью груди, и с тактильной чувствительностью подушечек пальцев. И только Транс-Киборг, клиника Берке уверенно справлялась с этими проблемами. С возникновением такого препятствия в интимной сфере к Берке в своё время обратился и Данава, и не просто остался доволен, но даже сделал Берке личным врачом и консультантом по многим и личным, и внутрисемейным вопросам. Берке изобрёл «метод нервного трансусиления», он прошивал зону, утратившую чувствительность новыми нервными окончаниями, на основе квазибелковых золото-углеродных соединений, усиливая, а в ряде случаев, даже создавая новую эрогенную область, а за метод соединения этой встроенной нервно-нейронной сети в единое целое с центральной нервной системой, Берке и получил свою Нобелевскую премию. Данава, правда жаловался, что его половой орган чувствителен избирательно, но тестирующие датчики каждый раз показывали полное отсутствие нарушений. К тому же, при таком многочисленном женском коллективе для регулярного охвата, не обязательно быть двухсотлетним киборгом, чтобы чувствительность полового органа стала избирательной, считал Берке.

С тех пор, как Данава сделал его своим личным врачом, сразу после женитьбы на сёстрах Таре и Прие Чандракхан, Берке поневоле оказался в курсе всех его личных мероприятий. Так, среди прочего, Данава счёл необходимым перевести свой личный запас био-материала из Швейцарского Банка Спермы на Земле, сюда на Венеру, так как окончательно решил стать отцом сыновей, а семенной материал, как раз на этот случай, как оказалось, сдавал на сохранение, ещё в пору своей бытности на Земле, и ни разу, ни одной поставки сюда на Венеру, совершено не было. Берке отправил уведомление о полном изъятии и транспортировке, и был в немалой степени ошарашен, когда Швейцария ответила отказом. Оказалось, что протест шёл от страховой компании, посчитавшей, что Александрийские спецхраны ни в коей мере нельзя признать надёжными для обеспечения будущей активности репродуктора. Тогда как на острове Данавы имелась ультрасовременная клиника, самая совершенная во всей СС, и к ней в придачу, целый научный институт, специализирующийся на сугубо медицинской тематике. Земля прокомментировала свой отказ набором общих соображений, что поскольку Венера является очень горячей планетой, то случайный сбой в системе с лёгкостью приведёт к невосполнимой потере. Тогда, Берке в короткие сроки запатентовал хранилище нового поколения, которое в случае отказа стационарного оборудования, начинало работать в автономном режиме, тут же трансформируясь в компактный спутник-болид, который менее чем за час был способен вынести капсулу с био-материалом с горячей венерианской поверхности в космическое пространство. Швейцария отправила на Венеру экспертную комиссию, был произведён опыт с аналогичной жидкостью лабораторных грызунов, и после успешного проведения такого эксперимента, вопрос о выдаче генного материала был решён положительно. Первой, забеременела Прия, но Данава усложнил задачу, потребовав у Берке сделать так, чтобы будущая мать не догадалась о том, что её оплодотворили искусственно, так как отсутствие у неё какой-либо научной образованности вполне позволяло это осуществить. Зачатие произошло в любимом отеле Данавы – Клеопатра-Палас, и Берке откомандировал в их номер клиническую медсестру, но порядок проведения процедуры надо было продумать досконально – какое снотворное Данава подсыплет жене, и в какое питьё, причём сам Данава категорически настаивал на идее – растворить снотворное в бокале с вином. Надо было понять понадобятся ли ещё дополнительные инъекции, и вникнуть во все сопутствующие детали, каждую из которых, Берке предварительно рассмотрел.

С Тарой Данава не торопился, хотя подготовка велась куда более массштабная. Они с Берке регулярно встречались, и по вопросам организационного характера, и по поводу различных усовершенствований собственной киборгизации, что, вообще было одной из любимых тем Данавы, кроме того, они встречались, и как врач с пациентом, и Берке заметил, что Данава, то и дело вспоминает о Таре – нет-нет, да и найдёт повод произнести её имя, выглядит при этом, каким-то мечтательным. Об этом, и упомянул однажды Виктор Берке в лёгкой беседе, завтракая с женой. Берке надеялся, что её связь с Данавой закончена, но хотел получить, какое-то косвенное подтверждение этому из её уст, да и её возможная реакция, касательно этих вопросов его волновала.

– Похоже, что Джаерам влюблён, – подытожил Берке свои наблюдения, и пристально взглянул на Мишель, оценивая выражение её лица.

В ответ, Мишель усмехнулась:

– Влюблён, это сильно сказано, но если и так, то предмет его влюблённости – не Тара! – Засмеялась Мишель:

– Данава свихнулся на кибер-модели – сто лет держался-держался, да и не удержался! – И она снова, едко и не смешно рассмеялась.

Мишель была потрясающе красива. Много лет, Берке пылал к ней жаром любви и мучительной ревности, а теперь чувства почти остыли от болезненно-горького разочарования. «Она ревнует», – догадался Берке, – «Ну так, и поделом!» – добавил он про себя, и попросил ещё кофе.

То, что Мишель спит с Данавой, Берке знал давно. Ресторан Клеопатра однажды по ошибке выслал счета не Данаве, а ему, и он ознакомился с еженедельным распорядком встреч Берке с Данавой, на каждые понедельник и среду в ресторане Клеопатра бронировалась римская комната. А потом, уже и сам выяснил, что по пятницам они занимают ложу в Гедонисте. С тех пор, он, наверное, ни на минуту не забывал: «понедельник – Клеопатра, римская комната», ужаснее всего было то, что – как раз, воскресенье было их днём с Мишель. Берке настолько увлекался работой, что часто ночевал в клинике, ходил в разных носках, забывал побриться, позавтракать, вечно надевал рубашку не той стороной, и застёгивался, всегда путая пуговицы, но про воскресенье – не забывал никогда. Они так уговорились ещё в свой медовый месяц, когда совершали круиз по земному средиземноморью, вообще, не выходя из своей каюты. Берке был марсианином, учился на Земле – и в России, и во Франции, а после множества опубликованных работ по методам общей трансплантологии, получил приглашение выступить на крупном симпозиуме в Александрии. Тогда, они с Мишель и познакомились. А теперь, этими понедельниками с Данавой, она обесценила волшебство их воскресенья, лишила красок и его, до сих пор такое нежное отношение к ней. Тем не менее, их воскресенья продолжались, но Берке, осознавая своё поражение, и несостоятельность, уже не гипотетическую, а таковую, теперь замкнулся, хотя моментами, отчаянно страстно желал не только физической близости, но действительного сродства с Мишель и уничтожения этой границы между ними, перейдя которую, его чувство к жене стало смешным.