Other Side. Когда туман сгущается

– Слушай, а ты не поможешь мне про одного человека разузнать?

– Решил покопаться в грязном белье своей новой подружки? Помнишь, чем все в прошлый раз закончилось?

– Забудешь такое. Но речь не о Рите. Тут про парня одного узнать надо. Все, что известно о нем, я тебе на почту отправлю: ну, имя там, возраст, кличку…

– Отправляй, только давай так: услуга за услугу. Сходишь к доктору своему и лечиться начнешь, если он посоветует, а то не нравится мне твое состояние последнее время. Как сходишь, будет тебе досье хоть на черта лысого.

– Ладно, договорились, в понедельник запишусь.

Оставшись в одиночестве, он позвонил Олегу и позвал к себе вечером – вискарь добить. Весь день он просидел над опросниками, отвлекшись лишь на звонок от Риты. Девушка сонным голосом сообщила, что жизни ее подруги уже ничего не угрожает, а сама она отправилась домой спать, и завтрашний день готова полностью уделить ему. Когда сумерки стали наваливаться на промозглый город, Андрей отправился за новой пачкой сигарет, чтобы ничего не отвлекало от предстоящей беседы о Той Стороне. Примерно на середине обратной дороги навстречу ему вынырнул помятый мужичок с просьбой одолжить огоньку. Кто-то крепко схватил сзади за плечи, пока он рылся в карманах в поисках зажигалки. С ужасом Андрей ощутил холод стали на своей неприкрытой шарфом шее. Лицо просившего преобразилось в отталкивающую гримасу.

– Думаешь, я позволю и дальше вставлять мне палки в колеса, гаденыш открытый?

Глава 4. Противоречие

Время не замерло, но чрезвычайно замедлилось, страх парализовал тело. Все вокруг потускнело, будто краски вытекли из и без того мрачного сентябрьского двора. Боковым зрением Андрей заметил внезапно возникший третий силуэт, яркостью выбивающийся из общей картины. Это был Клотт.

– У нас очень мало времени: тебя сейчас убьют, если ты не разрешишь мне вмешаться. Просто доверься мне, и я нас вытащу, согласен?

Андрей только успел мысленно ответить «да», как почувствовал, что теряет контроль над собственным застывшим телом. Отдернув голову назад, он ощутил затылком твердость чужого лица и услышал омерзительный хруст. Левый локоть ушел под ребра отшатнувшемуся нападавшему; нож, успевший таки повредить кожу на шее, выскочил из его руки. Точным движением второй руки Андрей успел подхватить оружие до того, как оно коснулось земли, и с усилием вогнал его в защищенный пуховиком живот того, что стоял перед ним. Ударив согнувшегося человека коленом в лицо, он кинулся бежать. Он миновал несколько кварталов и университетский парк, прежде чем пришел в себя на многолюдной улице Свободы. Через большое арочное стекло он заметил фигуру Клотта у одного из стендов салона связи. Отыскав вход, Андрей зашел внутрь.

– Купи себе гарнитуру позаметнее, чтобы со мной в людных местах не стесняться разговаривать.

«Почему бы мне просто не думать, ты же меня слышишь».

– Уже объяснял ведь: это все равно, что общаться через стенку, перекрикивая работающий телевизор. Помимо самого содержания, в речи важны интонации и масса другой мишуры. А когда ты просто думаешь, мысли не оформлены до конца.

Находясь под странным, почти эйфорическим впечатлением от недавней драки, Андрей не стал вдаваться в расспросы. Купив все необходимое и водрузив громоздкий беспроводной гаджет на положенное для него место, он вышел в субботний городской шум.

– Давай пройдемся, тут на углу есть аптека. Эта сволочь тебя достала, хоть и не сильно, но надо бы рану обработать, мало ли что.

Клотт шел слева от него, ловко скользя между прохожими, оборачивающимися на звук Андреева голоса, но теряющими всякий интерес, увидев на его ухе прямоугольник цвета металлик.

– Что это был за Мортал Комбат? Я и не думал, что так умею.

– Человек на многое способен в экстремальных ситуациях. Нужный набор гормонов — и вот ты уже суперсолдат с кошачьими рефлексами. От меня требовалось лишь дать тебе толчок и отрезать ненужную в бою рефлексию, да вспомнить парочку увиденных где-то движений. А в остальном ты, конечно, сам все провернул, – ехидная улыбочка резко контрастировала с мертвым туманом глаз.

– Будьте добры, перекись и ватные диски, – Андрей обращался к пожилому фармацевту, из-за лысины и большого горбатого носа смахивающего на грифа.

Свернув в разрисованную по случаю прошедшего дня города подворотню, он принялся обрабатывать рану.

– Пальто кровью заляпал, херово…

– Надо бы Олегу позвонить, а то замочат его там поди, когда ко мне пойдет.

– Сильно сомневаюсь – мы этих молодчиков не хило потрепали. Да и к тому же, они поджидали именно тебя. Хотя предосторожность лишней не бывает, тут ты прав.

– Есть идеи, кто это был? Того, что спереди, я запомнил. А второй… Неужели Хромой?

– Слишком примитивно для твари, вынудившей пойти на суицид двух адекватных людей. Не его почерк.

– Но ведь он же сказал – гаденыш открытый.

– Ничего не доказывает. Повторюсь, мы слишком мало знаем о Той Стороне, чтобы опознать мерзавцев. Но у меня складывается стойкое убеждение, что мы в тот вечер влезли в крупную игру. Не знаю какую, но очень крупную. Звони давай Олегу, позови его в «Грех», что ли. Он все еще наша единственная ниточка, ведущая к открытым и их тайнам.

Он сидел за тем же угловым столиком, бар постепенно наполнялся народом и начинал гудеть, как в памятную ночь. Клотт ушел, сославшись на необходимость отдохнуть после сражения, и Андрей в одиночестве задумчиво ковырял бирдекель под опустевшей на четверть кружкой «Черного монаха» в ожидании друга. Олег появился в половине восьмого.

– Денег у меня нет, так что пиво с тебя. Я же не знал, что ты меня сюда потащишь. Кстати, чего это вдруг?

Андрей молча приподнял подбородок, демонстрируя свежую рану.

– Хрена себе! Ты что, как Филин решил, или помогал кто?

– Да нашлись тут двое, у дома караулили.

– Рассказывай.

Он в подробностях изложил вечерние события, не упоминая при этом вмешательство Клотта.

– Ты типа двоих уложил? Брешешь. Или у вас в семье какие-то тренинги фсбшные батя проводит?

– Нет, конечно. Просто каждый человек на многое способен в экстремальных ситуациях.

Олег уже успел допить первое пиво и заказал повторить, затем, понизив голос, заговорил вновь.

– Филину, кстати, я думаю тоже помогли.

– Поясни.

– А к тебе следак не заходил разве? – Андрей помотал головой. – Значит, зайдет еще. Там целое дело завели про доведение до самоубийства. Меня он расспрашивал – известно ли мне, что Сашка состоял в какой-то группе, кварта или квадра, не помню. И не в курсе ли я, на чем он сидел. Видимо, в квартире нашли что-то.

– Да, я слышал что-то такое… Ну понятно, почему ко мне не приходили, мы же с ним последнее время редко виделись.

– Даааа… Забросил ты друзей. Сам-то ни в какую секту не ударился?

– Не начинай. Расскажи-ка лучше о Той Стороне.

– Откуда вдруг такой интерес к моей конспирологии?

– Потом объясню.

– Что тебя конкретно интересует?

– Все. С самого начала: откуда узнал, что это такое, любые подробности.

– Зацепило, однако. Ну, слушай тогда.

По словам Олега, Та Сторона являлась неким откровением, спускающимся на человека после обряда инициации. Тот, кто попадал на нее, не только обретал возможность узреть истинное положение вещей, но и становился способен каким-то образом влиять на саму реальность. Проявлениям Той Стороны принято считать чуть ли не все мистические и просто необъяснимые феномены. Доступ же к ней, теоретически, способен получить каждый – для этого нужно отыскать Посредника и уговорить его провести ритуал. Благо, они обитают почти в каждом крупном городе. Правда, некоторые источники утверждают, что перед инициацией человек должен годами готовить свое тело, но особенно – разум, чтобы не сойти с ума и выдержать тяжесть реальной жизни, осознав иллюзорность мироздания. Олег даже смог отыскать (в интернете, естественно) человека, лично знакомого с одним из столичных Посредников. Он общался с ним несколько недель, подкидывая время от времени многозначительные намеки, а затем пропал. Из последних его сообщений Олег сделал вывод, что Посредник в родном городе – это один из работников «Греха». Поиски и аккуратные расспросы пока не дали результатов.

– Теперь я начинаю думать: может, Филин сам был Посредником?

«Маловероятно. Пусть теперь расскажет про нашего псевдо-посредника».

Андрей печально следил за тем, как товарищ допивает вторую кружку темного. Сам же он продолжал тянуть заказанное час назад пиво. Ему вдруг страшно захотелось напиться, даже надраться в хлам, в слюни. Оставить за бортом все размышления и попытки разобраться в окружающем хаосе, выключить хотя бы ненадолго машину сомнений и тревог. С каждым новым днем он все больше терял опору, и казалось, что уже висит в невесомости, а мимо проплывают такие же странные, лишенные начала и конца события.

«Началось. Давай так: ты сделаешь то, о чем я попросил, и я отстану. Завтра придет Рита и утолит твои печали, а пока собери себя в кучу».

– А ты ничего не слышал о тех, кто прикидывается Посредниками и проводит свои ритуалы?

– Первый раз слышу. Может, и есть спекулянты всякие. Ты на такого напоролся что ли?

– Не совсем, теперь ты меня послушай.

Андрей вкратце изложил события ночного ритуала, упомянув последовавшие за ним смерть Филина и госпитализацию Светы. Пока он рассказывал, приятели успели подняться на крышу и закурить.

– Безумно интересно. Что же теперь, я должен совершить харакири?

– Почему?

– Ну, эти светящиеся линии ведь совпадают со способом суицида. Даже жаль, что это просто галюны.

– Ты мне не веришь?

– Сам посуди: если бы он нас убил, как бы мы сейчас с тобой разговаривали?

– Ты же сам говорил про изменение реальности.

– Не думаю, что все так буквально. К тому же, наверняка подобным вещам нужно учиться. Или у тебя есть какие-то доказательства сверхъестественных способностей?

– Не могу поверить, что это именно ты говоришь. Полгода носился со своей теорией, не имея никаких подтверждений, а теперь, столкнувшись лоб в лоб, не глядя отметаешь ее?

– Хреново, да? Когда к тебе никто не прислушивается? Но допустим, что тебе это не привиделось, и за нами действительно гоняется Хромой. Что ты предлагаешь в таком случае?

– Для начала выяснить, кто он на самом деле.

– А потом что? Убьем его?

– Нет, конечно… Просто найдем способ защититься.

– Как ты сегодня при нападении? Не раздумывая, вогнал мужику нож в пузо.

– Я защищался, они хотели меня убить!

– Это на тебя не похоже. Ты стал слишком агрессивным в последнее время, не находишь? Я, конечно, помогу тебе и поспрашиваю про псевдо-посредника, но только на многое не рассчитывай – сейчас мне почти некого спрашивать.

– И на том спасибо.

Приятели допили пиво и разошлись по домам. На прощание Олег посоветовал другу взять на работе отпуск и отдохнуть, выспаться. Андрей увидел в его словах отчетливый намек на свою психическую нестабильность, однако затевать свару не стал. Попрощался и решил ехать на такси, дабы избежать сюрпризов по дороге домой.

Тяжелая меланхолия сдавила сердце бесцветными щупальцами. Разочарованность от скомканной встречи с другом уступала пугающему мрачному раскаянию. Он уже другими глазами глядел на вечернюю потасовку. Раз за разом прокручивая эту сцену, он понимал, что способен даже на убийство, лишь бы сохранить свою жизнь. Андрей сидел на расшатанном табурете спиной, все еще затянутой в черное пальто, прислонившись к стене в темной прихожей, сложив бледные руки на коленях. Они дрожали, впрочем, не только они – все его тело мелко тряслось. Холодные черные мысли вползали в голову, словно траурные членистоногие.

– Эй, друг! Не надо так убиваться: ты ни в чем не виноват, – Клотт говорил ровным, как всегда идеальным голосом, разрывая гнойник в истощенной душе Андрея.

– Что со мной стало? Во что я превращаюсь?

– Все в порядке, и по-прежнему на своих местах. Ты — это все еще ты. Хотя инициация и могла повлечь за собой долгоиграющие последствия, но мне о них неизвестно.

– Инициации, ритуалы, охотники, бесы, тайны, тайны… Достало! Я так устал от всего этого! Сколько можно?! Я ведь даже не просил ничего такого. Вон пусть Олег мучается, это ему всегда надо было, не мне!

– Если бы жизнь была справедливой, было бы слишком просто.

– Слушай, ты же вроде как можешь менять реальность? Отмотай все назад – туда, где все началось. Я правда не тот, кто способен это все вынести. Не тот, кто нужен.

– Ты знаешь, что я не могу. Тогда произошло настоящее чудо, и боюсь, никто из нас не сможет его повторить.

Андрей ожидал услышать отказ, но вопль умирающей безумной надежды судорогой прокатился по телу. Слезы подступали. Он не плакал так давно, что уже забыл, как это бывает.

– Прости, но такова жизнь. Я не могу изменить то, что уже произошло. Однако судьба редко ошибается: если выбран ты, значит, так было нужно. Правда, проверить эту аксиому чертовски сложно, но это все, на что остается надеяться. Мне не по силам превратить твою персональную ночь в день, но я могу помочь ее переждать.

Клотт щелкнул пальцами, и зазвучала знакомая мелодия, столь отчетливая, будто источник звука был прямо в ушах Андрея. Печальные аккорды ее, как всегда, ложились в унисон к вибрациям его нервов.

– Плейлист твоей головы, наслаждайся. Дай чувствам волю, освободись. Ты не одинок.

Он положил теплую, сухую, но нечеловеческую руку на плечо Андрея и улыбнулся через висящее напротив зеркало.

Все воскресенье он провел с Ритой, жадно хватая каждую минуту. Тому способствовал скорбный по самому себе ночной плач, оставивший после себя переживания о скоротечности приятного покоя. Он увлеченно вгрызался в обсуждение любой темы, возникшей в спальне или за кухонным столом. Искренне сплавляя душу, разум, а время от времени и тело с девушкой, он будто раскрывал для себя новые грани знакомой, казалось, личности.       Выяснилось, что Риту одолевали собственные демоны. Помимо переживаний о Свете, девушку все чаще навещали тревожные сны, характер которых ставил ее саму в тупик. Одних суток было явно недостаточно, чтобы проникнуть в глубины ее беспокойства и страхов. Лишь об одном своем сновидении она рассказала прямо. В том сне не было ничего необычного: банальное продолжение стандартного рабочего дня на заводе, за исключением чувства, повергшего ее в шок. Чувства полного растворения собственной личности и сознания в коллективном разуме, замышляющем нечто скверное.

Андрей предпринял пару попыток объяснить происходящее с точки зрения психологии, но потерпел неудачу, поскольку сам столкнулся с необъяснимым. А советовать помощь специалиста не стал потому, что Рита собиралась уехать из города на недельку, а может, и чуть подольше. К дяде, перебравшемуся после вынужденного выхода на пенсию в деревню – его жилище девушка с любовью называла «Реабилитационный центр «У дядюшки». Каждый раз, когда она чувствовала, что запуталась в себе или силы ее на исходе, Рита уезжала туда. Под островерхой крышей с флюгером, в окружении молчаливых яблонь и всегда знающего нужные слова дяди ей удавалось вернуть утраченное равновесие. Отпуск по собственному был оформлен на десять дней и начинался с понедельника, а грядущая разлука сильнее сблизила любовников в тот день.

На следующее утро Андрей позвонил в кадры и, сославшись на запись к врачу, освободил себя от заводской рутины на текущий день. Не без омерзения отметил скорость принятия решения, как только в трубке расслышали его фамилию. Потом набрал Белозерского, записался на полдень, и уже после всех звонков отправился на автовокзал, чтобы проводить Риту. Расставаться не хотелось, но ее ждал отпуск в компании дяди, а Андрея – общение со своим психиатром.

Минувшее зенит солнце освещало хвойное море с прорезью ущербного асфальта, ведущего к въезду на территорию ТКПБ. Налево от шлагбаума, через толстые двойные двери, по разбитому кафелю коридора, на лестницу на второй этаж, до упора прямо к белой двери с именной табличкой. Знакомый маршрут погружал в столь же знакомый мысленный транс.

«…Благословенная свобода не длилась долго: напряжение прожитых в самообмане лет не могло улетучиться бесследно. Тяжесть проблем мутным илом залегла на дне его души, время от времени рождая фантомы чудовищ на поверхности. Казалось, он использовал весь имеющийся арсенал для борьбы с ними, будь то мистика, религия или банальный алкоголь. Но время шло, и он все чаще с сожалением вспоминал о демоне-обереге из детства, натыкаясь на очередной ворох проблем, порожденных собственным легкомыслием. Эйфория первой победы прошла, и Андрей не знал, куда двигаться теперь; в его жизнь вновь начало заползать самоедство и нерешительность. Единственным, что смогло удержать демона в клетке, оказалась внезапная первая любовь. Но разочарование в новоприобретенном идеале разрушило неустойчивый баланс в голове, так он снова оказался здесь…»

Редкие встречи с Савелием Федоровичем на протяжении пяти лет напоминали друг друга, как разученные движения ритуального танца из вопросов и ответов. Упоминание о давно названном, но нигде не зафиксированном диагнозе каждый раз вызывало у Андрея ворох неприятных воспоминаний о прежних ошибках и болезненные ассоциации с матерью. Стиснутый рамками собственных предположений о допустимом и страхами о вынужденной госпитализации, он рассказал лишь часть своей правды, озвучив жалобы на бессонницу и тревожность. Движимый чувством вины и обещанием, данным сестре, он почти не раздумывая согласился на прием новых лекарств. Даже завышенная стоимость препарата, честно озвученная доктором, не стала преградой для надежды на обретение душевного равновесия. Знакомая, но старательно забытая обстановка содрала коросту со старых ран, придав ему нервозное ускорение. Он быстро распрощался с врачом и понес только что выписанный рецепт в местную аптеку.

Ближе к вечеру, сидя в любимом кресле и разглядывая абстрактный узор на обоях, Андрей поймал себя на мысли, что снова хочет напиться. В пользу этого импульса говорило то, что с завтрашнего дня он решил начать прием лекарства, требующего строгое воздержание от алкоголя. Минусов у затеи тоже немало: нежелание пить дома и в одиночку, предстоящий подъем на работу, ворох неоконченных мелких дел и целая плеяда тайн, угрожающей стеной отрезавшая его от привычного мира. Последнее, впрочем, в равной степени усугубляло желание. Внезапно возникший Клотт настиг его в самом центре омута нерешительности.

– Либо иди уже бухай, либо перестань зудеть.

– Да я бы с радостью забил на все. Только вот работа завтра.

– Так и забей. При таком папе ты можешь себе позволить хоть в приемной у директора вечеринки устраивать, не то что денек-другой прогулять.

– Меньше всего мне хочется становиться мажором. К тому же, он им все таки не начальник.

– Ты брось – это же радиозавод, оборонка. Там парней в штатском больше, чем реальных работников. Да их сбшник, будучи еще старлеем, с тобой пятилетним и сестрой сидел, когда маменька в загулы уходила. Хоть ты и забыл давно об этом, факт остается фактом: ты тот, кто ты есть. Некоторые вещи не выбирают.

После его слов в голове Андрея словно прорвалась плотина, заполняя внутренний взор бурлящим потоком детских воспоминаний.

– Как ты мог это узнать, ведь я ничего такого не помню?

– Ты помнишь практически все, что случалось в твоей жизни. Однако большая доля этой информации сжата и закодирована в целях экономии ресурсов. Грубо говоря, память похожа на склад с огромным количеством запертых контейнеров. Забывчивость – это самообман, волевой акт по выбрасыванию ключей. Большинство из них теряется, даже не доходя до сознания, остальные исчезают по личным идеологическим причинам. Я просто свободен от рамок твоей повседневной морали, поэтому способен заглянуть в каждый ящик.

– То есть ты можешь вспомнить любой факт из моей биографии?

– Более того – даты, имена, параметры, события… В общем, все, с чем ты когда-либо сталкивался хотя бы мельком.

– Докажи!

– Задавай любой вопрос.

– Даже не знаю… Цифры, говоришь? – Андрей на секунду задумался, пытаясь вспомнить то, чего точно не помнит, – ну, пусть будет радиус земли.

– Шесть тысяч триста семьдесят один километр.

Андрей открыл поисковик на телефоне, чтобы убедиться в правоте сероглазого.

– Знаешь, из этого выйдет неплохая игра на выпивание: ты будешь задавать вопросы, если я отвечаю правильно, выпиваешь. Как тебе идея?

– А если неправильно ответишь?

– Исключено.

– Тебе то какой профит от того, что я напьюсь?

– Честно сказать, меня достало твое нытье. Не обижайся, я понимаю, что у всех могут случаться кризисы, но складывается впечатление, что у тебя он никогда не прекращался. Тебе не помешает немного отдохнуть, пока есть такая возможность. И не я тому виной, что алкоголь ты предпочитаешь другим видам досуга. Есть и еще один момент. Когда ты засыпаешь и окунаешься в бездну, я могу использовать все наши общие ресурсы для поиска решения неотложных задач.

– Воистину сон разума рождает чудовищ.

– Не драматизируй. Мы же уже определились, что я тебе не враг. Да и где бы ты сейчас был без меня и моих способностей?

– Ну, допустим…

– К тому же, в конце нашей попойки я раскрою тебе маленькую тайну.

– Даже если ты не демон, то ведешь себя чертовски подозрительно. Мне вот стало интересно: а ты не боишься исчезнуть после того, как я начну пить лекарства?

– Сколько раз мне еще повторить, чтобы ты запомнил? Я не галлюцинация, настоящая угроза для меня — это твоя смерть. Единственный, для кого эти таблетки представляют угрозу – это ты сам.

– Хорошая попытка, но тут ты меня не переубедишь. Я не первый год к нему хожу, он свое дело знает.

– Даже не пытался. Просто пораскинь мозгами: ты же не сказал своему врачу всей правды, и тебе неизвестно, к каким последствиям может привести столь грубое вмешательство в психические процессы. А еще не понравился мне этот твой доктор, что-то с ним не так. Уж больно он нервничал, предлагая тебе альтернативу.

– Мало ли, может, ему фармкомпании башляют за продвижение продукции.

– Все может быть, но я чую, что здесь что-то нечисто. В любом случае, кто бы ни ставил на тебе эксперименты, только ты сам можешь их прекратить. Впрочем, забей. Не созрел еще для игры?

– Хрен с тобой, все равно вискарь добить давно пора.

Познавательная посиделка продлилась до часу ночи. Андрей с увлечением вытягивал из Клотта сведения, будто расшифровывая черный ящик собственной памяти. Давно забытые факты, обстоятельства судьбоносных решений, увиденные когда-то краем глаза стихи… Он будто собирал себя заново, не забывая сопровождать этот удивительный процесс принятием спиртного. Уокер закончился, а вопросы в голове только множились.

– Ну вот и все. Согласись, неплохо посидели.

– Еще бы. Только я еще о многом не успел тебя расспросить.

– Увы, увы. Это ведь была игра на выпивание, так что продолжать ее больше нечем. Можем, конечно, съездить в бар за добавкой, но тебе придется нацепить свою гарнитуру.

Соблазн, подкрепленный хмельным интересом, пересилил сомнения.

– А куда?

– Из всех известных мне заведений сейчас открыты только две совсем убогие рюмочные и «Грех», если судить по встреченным тобой вывескам. Кажется, выбор очевиден.

Усевшись на заднее сиденье такси и назвав адрес, Андрей сделал вид, что принимает звонок.

– А как насчет того, о чем ты говорил вначале?

– Ах, да. Ты ведь про маленькую тайну? Помнишь, в тот вечер, когда Ярослав отдавал тебе книжку и ключ, он сказал, что не знает, что он открывает? – Клотт сымитировал барабанную дробь пальцами по изголовью сиденья водителя. – Он соврал.

– Откуда ты знаешь?

– Язык тела. Долго объяснять нюансы, но можешь быть уверен.

– Врешь.

– Иронизирую. В кабинете Филина ящики стола, за которым вы бухали, пронумерованы, и на ключах от них те же самые бирки.

– Ты меня за этим в «Грех» потащил?