Мир женщин. Клятва

– А что еще не любит господин? Я его личная прислуга, хотелось бы знать, на чем споткнусь, – рассматривая добрую женщину, спросила Линария, присаживаясь напротив нее.

Кухарка оживилась: – Не любит когда ему перечат, спорят и плачут. Видела, как выгонял девушек, которые плакали после первой ночи.

«Ну да кровь и слезы, первая ночь, если любовник хочет доставить только себе удовольствие, бывает страшной и болезненной», – Лина кивнула: – А еще?

– Еще, кажется, рассказывали, что он любитель экстремального секса. Но раз ты его служанка, тебя он в постель позовет в последнюю очередь, ты главное не попадайся слишком часто ему на глаза, да и держи глаза в пол. Смирение путь к успеху.

– Я все равно не очень поняла, в чем заключается моя работа? – настаивала Лина.

– Твоя работа заключается в уборке помещений, в уборке одежды, и подаче блюд, короче все, что потребует господин от тебя,– громко сказала управляющая, заходя на кухню. – О мисс Олтелл, ты расстаралась на блинчики?

– Нет мисс Озгор – это Лина сделала, я только их съела, – кухарка улыбнулась сидящей напротив нее девушке и подмигнула.

– Молодец, раскрываешь таланты прямо с каждым днем. Что порка научила, как правильно себя вести? – управляющая садилась за стол, накладывая себе парочку ароматных блинчиков, приготовленных Линарией между прочим.

Лина встала и поклонилась, решив, что спорить себе дороже: – Теперь знаю как нужно себя вести, спасибо за науку.

Мисс Озгор улыбнулась: – Чилмен била легко, иначе бы следы остались и шрамы, а так ты отделалась легким испугом.

«Еще одно имя в моей копилке. Запоминай Лина, всех запоминай, чтобы потом или забыть как страшный сон или отомстить».

А дальше ее отпустили к господину, который нуждался в ее услугах.

Лина не боялась мужчин, да и что там бояться, она знала не только их физические недостатки и достоинства, она знала их и слабые стороны. Войдя в комнату, она не испугалась стоящего перед ней обнаженного мужчины, и его взгляда. Да, выдержка – железная, даже не покраснела. Зато ввела господина Боху в краску, под ее взглядом он сам потянулся за брюками. А она уже командовала, после ночи любви у него была не кровать, а берлога, что она и сказала, отправив его в ванную. Перестелила кровать, сбросив все прямо на пол у двери, ну эти движения из ее прошлой жизни, были такими родными для нее. Ну конечно, зачем утруждаться и носиться как угорелая по комнате, когда можно все свалить в кучу и потом запихнуть в стиральную машинку. А вот тут Лина остановилась. Этот вопрос сейчас был для нее насущным: где стиралка? Секунда прошла, а ответа не было. Она в этом мире всего пару дней и пока не обжилась до такой степени, чтобы перестилать кровать или стирать одежду: сменила платье, заплела косу и умылась. Всё. В шкафу ее ждала чистая одежа и на полке свежее белье, но она не видела, чтобы кто-то куда-то что-то нес, где-то забирал, стирал или гладил. Да и не сильно к этому стремилась, будем честны, были другие насущные дела. Но как же здесь добиваются такой чистоты?

– Что встала? – голос хозяина вывел ее из размышлений. Лина мысленно отметила, что голос у него довольно приятный, бархатистый, от такого баритона у нее в животе мурашки забегали.

– Да, вот думаю, куда бы это бросить, чтобы руки не марать? – ее хозяин стоял позади нее, но слишком близко, потому она резко развернулась и подняла голову, вглядываясь в изумрудные глаза, которые затягивали ее как в омут.

– Так тебе не нравится все, что здесь происходит по ночам? Так я могу показать на примере, уверен тебе понравится, – голос Тебальта стал мелодичнее, пробирал до косточек, вибрировал где-то внизу живота.

– Да, нет, вы меня не правильно поняли. То, что здесь происходит это сугубо ваше дело, меня не касается, но вот брать это в руки совсем не хочется. Знаете, я немного брезгую, – сбрасывая с себя опутывающую ее мозг магию, сказала Лина, пытаясь переключиться и отводя в сторону взгляд.

Тебальт опешил: – И как же ты собираешься здесь работать? И вообще тебя купила моя управляющая, нужно посмотреть записи о твоем происхождении, если ты такая брезгливая, – сделав шаг назад, он подхватил брошенные постельные принадлежности и направился к бельевому шкафу. Открыв дверь, нажал на две невзрачные кнопки в боковой стене, положил на выдвинувшуюся полку белье и закрыл дверцы шкафа, поворачиваясь к Лине.

«Так, узнали все что нужно. Продолжим», – она же обрадовалась. – Отлично. Вам ванну наполнить? Утром необходимо освежить тело и дух.

– Ванну? Я уже умылся.

– Умываться необходимо, но после ночи любви нужно дать отдых и телу, – Лина направилась в ванную комнату и с ужасом закрыла глаза, останавливаясь в центре довольно большой комнаты. Выложенный кафелем пол и стены, огромная белоснежная ванна, рукомойник у стены и шкафчик с полотенцами и приборами для личной гигиены, понимая, что сейчас она опять попадет впросак. Комната для мытья и туалет на этаже служанок был один, вернее одна комната разделенная перегородками для принятия душа, простой бачок и стульчак, там все просто: встал на пятачок под лейкой и сверху идет вода. Но здесь перед ней была огромная комната, здесь и туалет, отгороженный легкой перегородкой и умывальник и сама ванна. Лина резко развернулась. – Я думаю, вы правы господин, и если вы уже умылись, то пора завтракать.

Тебальт смотрел на нее как на умалишенную, даже руку протянул к ее лбу, может проверить температуру хотел. Кто его знает: – Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– В полном, – Лина развернулась и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь: «Вот и как там разобраться? Необходимо его выгнать из комнаты, чтобы понять, как наполнить ванну и не ошпарить его ненароком. А для этого лучше все узнать, только вот у кого?»

На кухне ее уже ждали с готовым завтраком для господина: тарелка с густой кашей, сыр и что-то похожее на хлеб, и огромный хорошо прожаренный стейк лежал на отдельной тарелке.

«Утром и стейк? Кто же ест так плотно утром? Хотя о чем я? Кто каждую ночь проводит с новой женщиной, тому можно все. Да, здесь разгул страстей и я бы не соврала, если бы сказала, что земные мужчины мечтают именно об этом. Но ему нужно отдать должное – он в прекрасной физической форме».

Когда она принесла Тебальту поднос с завтраком и разложила его на столике у камина, только тогда определила, что ее хозяина нет в его покоях: – Вот и нужно было так стараться, а он ушел? Хорошо, пока никого нет, разберусь с ванной, – Лина закасала рукава и направилась в ванную комнату. Да, здесь был прекрасный кафель, она оценила работу мастеров, ванна была огромной, тут можно было принимать ванну не только одному, а вчетвером и если потесниться, то влез бы еще и пятый. Лина покрутила краны, ну да первым делом вспоминая свой земной мир и получила струей воды в лицо. – Не то. И где тут вода, которая льется именно в ванну, а не куду-то вверх? Мне что еще одно загадать желание или нужно сказать «сим сим откройся»? Как там в песне поется: сим сим откройся, сим сим закройся, – она подпевала себе под нос такие знакомые слова, потом вздохнула и выпрямилась, отбрасывая с лица мокрые волосы. – Придется идти мириться с Исой.

Выйдя из ванной комнаты, она нашла Тебальта сидящего за столом в кругу еще одного господина. Кстати, комната господина была довольно большой, правда, спальня плавно переходила в гостиную, с хорошими мягкими диванами, столиком и огромными окнами с длинными гардинами. Комната в синих тонах, мебель в цвете горького шоколада, стены обиты тканью и деревянный пол с мягким ковром под ногами. Тебальт был в коричневом костюме, открытый ворот горловины и широкие брюки, на втором господине был камзол синего цвета, ворот закрыт, и глаза смотрели на Лину ощупывая, будто раздевая. Красив, шоколадные волосы убраны в небольшой хвост на затылке, тонкая полоска губ и цепкий взгляд карих глаз.

– А вот и ты, долго же ты там убиралась, – насмешка в голосе Тебальта была слышна на лицо. Лина пригладила волосы, их она еще утром убрала в тугую косу и завязала лентой, но сейчас лоб был мокрым, воротник платья тоже. Ей просто необходимо было переодеться. Потому она поклонилась и легкой походкой от бедра вышла из комнаты.

– Ой, я и не знала, что к нам придет адвокат господин Бриц, от него можно ждать только неприятностей. Очень неприятный молодой человек, но цепкий как пиявка, уж если вцепится в кого, то не оторвешь. Лина, ты там что делала? – управляющая стояла в коридоре сразу за дверью и разговаривала сама с собой, увидев Лину, очень обрадовалась.

– Убиралась в ванной комнате, – Лина поклонилась и двинулась дальше.

– Стой, а почему мокрая?

– Не правильно включила воду.

– Да, что там включать, руку поднес и все, – взмахнула руками управляющая, рассматривая Лину.

«Отлично, вот и вторая подсказка. Желание загадано, или просто добрая женщина решила мне помочь? Или все таки помог сим сим?»

– Лина, иди сюда, отнеси господам это блюдо и пожалуйста не урони.

Лина с ужасом посмотрела на шевелящуюся массу чего-то розового на огромном блюде: – А что это?

– Это умон и его нужно есть живым. Так что лучше отнеси эту гадость в покои хозяина, подальше от меня, а то еще стошнит. Никак не привыкну ко вкусу господина, – управляющая еще долго бубнила себе под нос, о том, что она не может смотреть на то как едят живых существ, сама же двигаясь в направлении лестницы.

– А мне значит не только нести, но еще и смотреть. Может кто–то другой это сделает, да и вы сами сказали, что мне нужно переодеться! – бросила Лина слова, увы, на ветер, управляющая ее не слушала, а охала и причитала, что господин когда-нибудь отравиться этой гадостью и продолжала движение. – Пошли дружок, сейчас тебя съедят, – выдохнула девушка, покачав головой. Да, мокрая, ну что делать, ее не спросили, а получать уже ей синяки на еще больную спину больше не хотелось. Лина легко повернулась на пятках, и двинулась обратно. На блюде на нее из розового желе, смотрели синие глазки чего-то похожего на осьминога, но разве бывают глаза, живые глаза, у морских существ. – Прости дружок, я бы тебя отпустила, но ты видно очень дорогой, а мне деться некуда, придется тебя отнести к ним. У, живодеры! А ты красавец, даже если и в желе. – Лина открыла дверь и вошла с блюдом в комнату, легко неся его двумя руками.

Мужчины смотрели, как девушка внесла огромное блюдо, легко как пушинку опустила его на столик, аккуратно раздвигая тарелки с мясом и сыром, и выпрямилась. На ее лице была буря негодования, но быстро справившись с тем, что сейчас съедят такого красавца, она опять развернулась и направилась к двери.

– Стой. Разрежь его, – Тебальт видно решил ее добить сегодня, и ведь ирония в его голосе так и звучала. Лина остановилась и развернулась. Они хотят, чтобы она сама его разделала? Ну, уж нет. – Чего застыла? Давай режь, – Тебальт наслаждался тем, как она двинулась обратно, развалившись на диване, он внимательно наблюдал за ее движениями. Эта девушка была интересна, там, на лестнице, не он ее спас, она спасла себя сама. Магия у женщины в этом мире такое редкое явление и вдруг такая одаренная в его доме. Он потому и решил сделать ее личной служанкой, чтобы понаблюдать, увидеть ее в действии, понять, как она работает с ней. Уже то, как она несла огромное блюдо, легко перехватила его одной рукой и поставила его на стол, даже не напрягаясь, будто это и не умон, а всего лишь салфетка. Но эта девчонка, ну кроме всего этого, пока никак не показала ее, свою магию, значит, он заставит.

Магия – ею могли управлять как мужчины, так и женщины, но сейчас владело этой магией только мужское население, среди женщин она делилась не ровно, были очень одаренные особи, но в большинстве своем женщины магией не обладали. Ну или проще сказать их никто на эту магию давно не проверял.

Лина подошла вплотную к столу и внимательно его осмотрела: – Нож господин, мне его не дали, вы правы, сейчас же за ним схожу, – она улыбнулась, показав ровные зубки и ямочки на щеках и развернувшись двинулась к двери.

Что делать будем …

– Нож есть, держите мисс, – Лина развернулась, и первое, на что она натолкнулась – на карие глаза Брица, цепкий взгляд и усмешка на лице, разгладившая его складку на лбу и даже его губы, тонкие как линия, они стали чуть плавнее, появился изгиб.

«Красив, чертовски красив, и ведь ему жутко идет улыбка».

– Друг мой, ты говорил, что не любишь умона? – голос бархатистый обволакивал и напрягал одновременно. Лина замерла. Бриц, смотрел на нее, а ей казалось, что ее просвечивали рентгеном.

«Вот это взгляд!» – потом перевела взгляд на Тебальта: «Правильно не люби его, дай мне его унести, и я его отпущу в бассейн, море или даже лужу. Такого красавца нельзя есть», – она надула губки и со взглядом обиженного хомячка посмотрела на лежащего все еще в желе умона.

– Ладно Лина, уноси его, – смилостивился Тебальт. – Утром я не хочу, есть живых существ, но вот вечером я его обязательно съем. А я не люблю его, пока в рот не положил, – посмотрев с прищуром на друга, ответил Тебальт, – а на вкус он очень божественен. Потому и приказал его принести сегодня, потому что хотел успокоиться, ведь когда он во рту, это фейерверк вкуса. Фалк, надеюсь, ты разделишь со мной вечернюю трапезу?

– Если нам ее будет подавать эта очаровательная служаночка, то я приду обязательно, – и опять голос мужчины обволакивал Лину, заставляя застыть в сонном экстазе, глупо пялясь на мужчину.

«Да, что ж такое? Он на мне сейчас что гипноз проверяет? Так я всегда была невосприимчива к нему».

Лина повела головой, фокусируясь и мысленно начала читать стихи: «Улукоморье дуб зеленый, златая цепь на дубе том, и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом». В голове сразу посветлело, мысли текли плавно, больше ничего не угнетало и ничего ее не связывало. Почему-то она вспомнила именно это стихотворение, когда подумала про гипноз. А еще вспомнились слова ее учителя, желавшего приобщить молодых докторов к науке психологии, и истратившего почти два часа их жизни на то, чтобы опробовать на них его методы. Вот тогда Лина и поняла, что она совсем к нему не восприимчива, чем очень разочаровала своего профессора.

Сидящий перед ней господин замер, теперь его взгляд стал жестче, злее, губы сплошная тонкая линия, вернулась складка на лоб. А Лина уже забирала поднос с живым умоном и выходила из комнаты, гордо неся блюдо и читая стихи Пушкина, благодаря его, Пушкина конечно, всеми мыслимыми способами.

Тебальт Боху

Тебальт прожил достаточно, чтобы не увидеть красоту в этой миниатюрной девушке, черные волосы, даже нет больше иссиня черные, глаза серые миндалевидные, но в них можно было утонуть, там была целая гамма чувств – от интереса, до гнева. Брови и губы, не целованные, немного припухлые, когда их щедро облизывает маленький язычок или прикусывают белоснежные зубки. И как он не видел такое сокровище раньше? Даже наказание назначил… Но он действительно не видел эту девушку раньше, ту которой предназначалось наказание, да она и рядом не стояла с этой красавицей. Та была бледная, скучная мышь, одетая в мешковатое черное платье. Но тогда откуда взялась эта красавица? Да, еще он дурак, сделал ее своей личной прислугой, теперь по закону он не мог взять ее в постель, если только она сама не захочет ее разделить с ним, а уж про то, чтобы сделать ее фавориткой – можно забыть. Но можно попытаться ее соблазнить, пусть спинку там потрет, кроватку лишний раз перестелет… Он уже представлял, как будет соблазнять девушку. Может так и надо, чтобы освежить чувства, чтобы смотреть на женщин вокруг себя под другим углом.

Фалк Бриц

Фалк Бриц был высоким, видным мужчиной: шоколад волос, карие глаза, тонкие губы, которые он специально поджимал, чтобы казаться серьезнее. Лина вызвала у него противоречивые чувства, во-первых она красива, во-вторых она не трясется от страха, в-третьих она смогла снять с себя чары обольщения, его чары. То как она двигалась, говорила, даже, как она смотрела из-под пушистых ресниц, серыми глазами, в которых для Брица отражался весь ее мир, все это привело его в ужас. Перед ним была не рабыня, нет, перед ним была свободная женщина. Он должен был это проверить.

Сотню лет назад он уже видел одну такую же, гордая посадка головы, взгляд, будто из глубин подземелья, в этом взгляде было все – от страсти до страха, от гнева до радости. Но тогда он совершил ошибку, которую больше не совершит. Тогда им была нарушена клятва, и он до сих пор винит себя в этом, ибо нельзя возродить того кто исчез навсегда.

***

– Я все урегулировал с хозяином питомника. Предлагаю сразу, как ты пожелаешь – отправиться туда, чтобы отдать ему дань уважения и снять с себя все подозрения.

Тебальт прыснул от гнева: – Да, он же сам мне ее подсунул, чтобы разжиться деньгами, притом моими деньгами.

– Ты не так уж и много заплатил, – допивая свой чай, ответил Фалк.

– Да, почти половина годового содержания, и это совсем немного? – вспылил Тебальт.

– Тебальт, а ты хотел бы отсидеть за убийство женщины? У нас всего пять законов и ты нарушил один из них: убийство беременной, вернее секс с ней. Так что, ты отделался очень даже легко, и вообще у тебя же есть в штате лекарь, почему не осмотрел девушек, прежде чем тащить в свою кровать из питомника? – Фалк смотрел на друга и улыбался. Да, ему пришлось почти упасть на колени перед Ганаром, чтобы он согласился на откуп. – Знаешь же, как король относится к таким вопросам. Сразу на год лишает земель и отправляет на работы в службу охраны на границе. Твой брат, между прочим давно хочет твои земли, так что лучше смирись и умерь пыл.

Боху сорвался за секунду, встал и стал вышагивать перед накрытым столом и сидящим на диване другом: – Фалк, я хочу сына, хочу, чтобы это проклятие нашей земли пало. Я уже не выношу женщин, мне приелось само это существование.

Фалк выпрямил спину, продолжая сидеть: – Тогда отпусти их, – отрицательно покачал головой и добавил. – Но уже не сможешь. Столько лет жить бок обок с ними и ты уже не можешь без них, ты срываешься на каждую, но и жить без них не можешь. Знаю друг, ты все это делаешь от безысходности, а я наоборот, потому что мне уже противно само МОЕ существование. Я бы все отдал, чтобы жить так, как жили мы до той секунды. Секунда и все изменилось, одна ведьма сказала свои слова и все изменилось. Изменилось до неузнаваемости, сначала мне все понравилось, а спустя сотню лет я выл в подушку, как и все из нас, кто выжил в той бойне.

Тебальт сел обратно на диван, пригладил волосы на голове, взяв себя в руки, спросил: – Что предлагаешь?

– По преданию нужно найти свободную женщину, только она может снять проклятие рода.

– Полюбить, ты хотел сказать?

– Да, полюбить, но главное, чтобы полюбила она, – Фалк налил себе еще чая и выпил его одним глотком. – Остыл?

– Да. Жаль, таких не осталось. Больше не осталось. Я согласен пойти на примирение с Ганаром. Идем, – Тебальт встал.

Фалк улыбнулся своим мыслям, встал и попросил: – Возьми с собой свою личную прислугу. Мне понравилось ее противостояние нам.

Тебальт тут же отреагировал, и гневно крикнул: – Она моя. Не смей, даже смотреть на нее.

– Ну, она симпатичная и почему это мне нельзя на нее смотреть? Она служанка, не жена, не фаворитка, так что хочу и смотрю, – Фалк похлопал по плечу друга и первым вышел из комнаты.

– Скоро будет фавориткой, и только потому, что я не люблю делиться, – фыркал позади него Боху.

– Это твой дом, но мне кажется с ней ты обломаешь свои зубки, – раздался хохот, всегда спокойного Фалка. И ведь знал чем достать друга…

Глава 2

Не делай того, что осуждает твоя совесть, и не говори того, что не согласно с правдой. Соблюдай это самое важное, и ты выполнишь всю задачу своей жизни. (Марк Аврелий)

Здесь выращивают женщин …

***

История этого мира уходила в глубокую древность, туда, откуда выползло проклятие «проклятой королевы». Сколько можно – скажете вы? Опять проклятия! Были проклятия богов, проклятия ведьм и можно перечислять еще сотню проклятий бабок, дедок, убитых, растерзанных… Увы мир жесток, или это жестоки создавшие его. Нам не ведано. А про «проклятие» создавшее эту безвыходную ситуацию пора пролить свет.

Мир, в котором оказалась наша героиня, называется Нара – светлый. Прекрасная планета, которую природа постаралась сделать не только пригодной для жизни, но еще и цветущим райским садом. Это нашему искушенному человеку с его прагматизмом, увидев цветы всех расцветок и оттенков, фрукты, отливающие различными цветами и имеющие запахи, сочетающие не сочетаемое, тут же придет в голову фантастический Эдем. Но это не так.

Скажете – это уже было, все пройдено и прочитано много раз, не стоит повторяться. Отлично, тогда скажите – почему нельзя? Что, мир изменился? Нет. Может войны прекратились? Нет. Может власть денег канула в лету? Нет. Тогда что могло измениться в мире, где с каждым годом рождалось все меньше мальчиков, а девочек с каждым годом все больше и больше? Мир, в котором нет войн? Были, уносили тысячи жизней. Может, в этом мире природа была более лояльна и не было катастроф? Были и были жертвы. Может на морях, не погибали моряки? Нет, моря такие же как и всегда – цунами, смерчи, просто бури и грозы, и корабли с моряками на морском дне окруженные ракушками и акулами. Тогда что могло произойти в мире, чтобы мальчики перестали рождаться?

«Проклятая королева» – это не женщина, это слова сказанные мужем в лицо одной из несчастных, которая застала мужа за адюльтером, и устроила скандал, эти слова и стали «проклятием» через сотни лет, вернее, о них вспомнили через сотни лет. Но на этой планете все было немного не так, ну или почти не так.

А ведь все дело в генетике, однажды природа решила, а может и не природа, может, все было изначально задумано богами, но не о том речь, что населяющие ее жители стали ей не нужны и Y хромосома исчезла. Х хромосома заменила ее, сделав мир, по мнению природы матушки – прекраснее, человечнее, спокойнее и рассудительнее. Мальчики перестали рождаться, а девочки рождались с огромными изменениями. Одни были красивы как куклы, вторые уже с рождения показывали задатки мужественности, третьи показывали задатки к различным ремеслам. Природа все рассчитала и расцвела еще пышнее, будто художник рисовал красками новые формы цветов, создавал новые расцветки ягод и фруктов. Но она просчиталась. Когда поняла, что генофон нарушен безвозвратно, природа решила, что необходимо оставить тех мужчин кто еще остался в хорошей физической форме, как продолжателей рода, иначе, зачем ягоды и фрукты, кому все это показывать. Самой себе – уже неинтересно. И срок жизни мужчин увеличился до бесконечности, а вот с женщинами было все сложнее. Срок жизни сто пятьдесят лет, и это при том, что они выносят и родят хотя бы одно дитя, если же нет, то женщины доживают до пятидесяти и выгорают, исчезают, рассыпаясь искрами, чтобы посеять новые посевы красоты в этом благоухающем мире.

Скажете жестоко? Есть немного, но разве можно спорить с тем, кто вершит суд? Увы, нет. Скажете – природа безлика! Разве на Земле – это так? Подумайте…

А насчет бойни, о которой сказал Бриц, так это была последняя война между странами, кланами и народами. Война, которая и заставила природу матушку забыть о своих детях, отречься от них, на добрую тысячу лет.

Как Лина попала в тело девушки, которая от легких побоев умерла ночью на кровати, нужно спросить богов, уж извините, но сейчас уже именно их. Как изменилось за секунду тело девушки, которая от силы выглядела лет на пятнадцать и вдруг проснувшись, приобрела формы, изменилась как внешне так и внутренне, и стала выглядеть на все двадцать – опять к богам. У меня тут мысль закралась: может богам захотелось разнообразия или природа решила сжалиться над живущими? Но опять уходим не туда…

Если заговорили о богах, то время пролить свет и на небожителей. Издревле на этой земле поклонялись лишь богине Хаши – богиня плодородия, любви, но были и другие мелкие так сказать боги: Хига, ее муж и по совместительству бог ремесленников, Гагумуз – бог войны, и по совместительству брат Хаши, Нанка – богиня красоты, жена Гагумуза, ну вы поняли по совместительству. Поклонялись в каждой империи своим богам, но всегда в любом храме главной была Хаши, как богиня любви, плодородия не только земли, но и женщин, помогающая при зачатии и в родах.

Но вернемся к нашим…

***

На кухне Лина поставила поднос с глазками в желе и выдохнула: – И как же мне тебя спасти?

– Линария, тебя зовет господин и он так кричит, будто ты ему опять кипятка на ногу налила, – на кухню вбежала одна из рыжих сестер, кажется Иан.

– А сейчас то что у него случилось? Есть захотел? – продолжая рассматривать необычное существо, проворчала Лина.

Иан замерла, а потом прыснула от смеха: – Да, нет, кажется, там помощь ему нужна с лошадью.