Детские истории

– Зря смеёшься. Думаешь от того, что Вовка много знает тебе с ним будет клёво? Ни фига! Лучше быть сильным дураком, чем хилым умником. Или хочешь сказать, что я плохо выгляжу на фоне этого хиляка?

Берта подошла к Андрею многозначительно потрогала его бицепс и весело произнесла:

– Вообще-то ты выглядишь хорошо. Но очень редко. И лишь местами…

Ей нравилось подтрунивать над этой грудой мышц. Она понимала, что оба парня будут терпеть все её выходки. Они пыжились друг перед другом и старались произвести на неё впечатление. А она чувствовала себя от этого царицей.

– Ребята, зачем ссориться? – попытался сгладить возникшее напряжение Вовка. – Лучше просто оставаться друзьями. Разве можно как-то доказать, кто сильнее любит?.. Это можно только чувствовать…

– Заткнись, хлюпик. Сейчас в лоб получишь! – грубо перебил Андрей. – В чувствах нужна определённость и чёткость. Так кого выбираешь?

– Мне с вами обоими скучно! – наигранно зевнула Берта. – Нет в вас праздника. Даже здесь на высоте у вас нет никакого полёта. Нет фантазии…

– Возьми сама и сообрази, что-нибудь весёленькое. Ты же умеешь это делать, – согласился Андрей.

– Хорошо, мальчики! Я придумала. Кто из вас не испугается ради меня пройти по кромке крыши – тот и будет моим парнем!

– Ты издеваешься? Здесь высота такая, что если грохнешься, то костей не соберёшь. На фиг это надо?! – возмутился трезвомыслящий спортсмен.

Он даже подошёл к кромке и взглянул вниз, чтобы убедится в глупости этой затеи. Для большей убедительности он взял камень и бросил. Камень упал на асфальт и разломился.

– Так один струсил! Что скажет второй? – высокомерно произнесла царица крыши.

– Я не струсил! Просто не хочу дурью маяться. Если надо, то я кому угодно свою смелость докажу. Но по-другому! – попытался оправдаться Андрей.

– А я согласен! Сейчас увидите! – вдруг сумасбродно вызвался Вовка.

– Стой, придурок! Разобьёшься! – попытался остановить его друг.

– Не дёргайтесь! Я хочу попробовать свои силы. Сейчас вы поймёте – я не хлюпик и не трус! И умею любить по-настоящему…

– Ладно, не надо! Я просто так предложила… Останови его! – запоздало вскрикнула Берта.

Но было поздно. Вовка подскочил к кромке крыши, сделал несколько неуверенных шагов, оступился, соскользнул и упал… Его крик разорвал небо. Тело распластавшись лежало на клумбе в неестественной позе. Он не шевелился.

– Что ты натворила?! Он грохнулся! – подскочив к краю и взглянув вниз, заикаясь пошипел Андрей.

– Ужас… Он разбился… Этого не может быть?! Что теперь с нами будет?! – испугано со слезами на глазах шептала Берта.

В школе наконец-таки закончилось родительское собрание. Учителя и родители, успешно обсудившие самые важные проблемы своих детей, расходились по домам. Кто-то шёл довольный и даже весёлый, что его ребёнка сегодня мало ругали за отметки. Кто-то возвращался злой и суровый, потому что опять учителя позорили за сына или за дочь. Но в любом случае они шли с сознанием выполненного воспитательного долга. Ведь они обсудили оценки детей. Разве может быть что-то важнее успеваемости?!

А внизу на земле лежало безжизненное тело парня.

– Доигралась! – истерично заорал на Берту Андрей. – Так! Я к этому отношения не имею! Сама выпутывайся. Я линяю…

– Постой! Ты же говорил, что меня любишь…– девушка вся тряслась и дрожала.

– Раньше – любил. А теперь – разлюбил.

– Погоди… Не бросай меня…– слёзы Берты лились ручьём.

Дверь с крыши на лестницу громко хлопнула вслед смело убегающему спортсмену. Любовь на крыше закончилась, так и не начавшись…

* * *

МЕЧТАЯ О СЧАСТЬЕ.

Вероника Терентьевна, как подобает строгой и серьёзной учительнице, сидела за своим столом в классе и проверяла тетради. Она лишь изредка поднимала голову и внимательным взглядом сквозь очки осматривала учеников, которые исправно писали сочинение на заданную тему. Ей, педагогу с более чем десятилетним стажем, было до скуки знакомо это затишье мнимого творчества готовящихся к окончанию школы повзрослевших парней и девчонок. Много лет она наблюдает как они вырастают и уходят в большую жизнь. А она остаётся. Остаётся одинокой и замотанной работой женщиной. Неустроенная личная жизнь, шаблонные тексты сочинений, которые надо вычитывать, скучные педсоветы… Как всё это надоело и замотало! Оторвав взгляд от тетрадей, Вероника Терентьевна повернула голову к окну и взглянула куда-то в даль голубого ясного неба…

Ученица Диана уже давно сидела с отрешённым видом и покусывая край шариковой ручки тоже смотрела куда-то далеко в небо через окно у своей парты. Она даже не пыталась писать что-то в тетради. Все её мысли витали сейчас не в классе. Ей был безумно скучен этот урок. Она с нетерпением ждала окончания школы. И поэтому очередное сочинение было лишь пыткой перед приближающимся освобождением от ненавистного обучения.

Обоим учителю и ученице было тягостно в этой клетке под названием школа. И они, как-то не сговариваясь тяжело одновременно вздохнули, глядя в заманчивую даль окна, где маячила иллюзия свободы.

«Как надоели эти уроки и эта школа. Эти учителя. Эти дурацкие контрольные… Сейчас бы к морю» – грустно подумала Диана.

«Как надоели эти уроки, эта школа. Эти ученики. Эти дурацкие тетради… Сейчас бы к морю» – грустно подумала Вероника Терентьевна.

Ученица истомно вытянула ноги под партой, чтобы не привлекать внимание аккуратно потянулась всем телом и продолжила мечтать: «Сейчас бы хорошо позагорать на солнышке! Выпить прохладный свежий апельсиновый сок…»

Учитель сняла очки и скинув суровый неприступный вид превратилась во вполне симпатичную даму средних лет. «Как хорошо сейчас было бы позагорать на солнышке. Выпить прохладного шампанского…» – мечтательно пронеслось в голове педагога.

Диана пренебрежительно посмотрела на свою школьную форму: «Я бы надела модный купальный костюм. Или платье от кутюр…»

Вероника Терентьевна встала из-за стола, подошла к окну. «Я бы надела модный купальный костюм. Или платье от кутюр!» —кокетливо подумала она, разглаживая свой строгий серый костюм, смявшийся от долгого сидения за столом. Мысленно она уже представила себя где-то на подиуме показа мод в сиянии прожекторов и вспышек фотоаппаратов.

«И чтобы рядом был симпатичный парень. Ну, хотя бы Вован, диск-жокей из клуба!» – желания юной девушки нарастали всё сильнее и ярче.

«И чтобы рядом был молодой красивый мужчина. Ну, хотя бы мой сосед фирмач из третьего подъезда» – росли вожделения воспрянувшей симпатичной женщины.

«Вован влюблённым взглядом смотрит на меня. Ухаживает, пытается во всём угодить…» – думала ученица.

«Фирмач влюблённым взглядом смотрит на меня. Ухаживает, пытается во всём угодить…» – думала учительница.

Они обе смотрели в окно в голубую синеву неба и мечтали. Их мысли словно сочетались и переплетались, как клубок пряжи…

Диана: «Все окружающие смотрят на нас и завидуют!»

Вероника Терентьевна: «Все окружающие смотрят на нас и завидуют!»

Диана: «А потом ночь под луной на берегу моря. Только мы и звезды!»

Вероника Терентьевна: «А потом ночь под луной на берегу моря. Только мы и звезды…»

Диана: «А на утро с первыми лучами солнца: кофе в постель, как в кино.»

Вероника Терентьевна: «А на утро с первыми лучами солнца: кофе в постель. Как в кино.»

Диана: «Потом шикарная свадьба. Куча цветов. Бежевый лимузин… А я вся такая красивая! И вся в белом!»

Вероника Терентьевна: «Ну да, потом шикарная свадьба. Куча цветов. Малиновый лимузин… А я вся такая красивая! И вся в белом!»

Диана: «После свадьбы он увозит меня в свой домик в горах. Или лучше небольшое имение на берегу реки…»

Вероника Терентьевна: «После свадьбы он увозит меня… Куда?! А, ну конечно, в свой домик в горах. Или лучше небольшое имение на берегу реки…»

Диана: «Мы счастливы и от такой любви у нас рождается двое детей!»

Вероника Терентьевна: «Мы счастливы. И от такой любви у нас рождается м-м-м… двое детей!»

Диана: «Лучше если мальчик и девочка!»

Вероника Терентьевна: «Лучше – девочка и мальчик!»

Диана: «Если вначале мальчик, а потом девочка, то он, как старший брат, будет защищать маленькую сестричку. И никогда не даст её в обиду!»

Вероника Терентьевна: «По жизни лучше вначале девочка. Она будет маминой помощницей и поможет нянчить своего маленького брата.»

Диана: «В общем-то не важно! Главное, чтобы дети были здоровые и красивые.»

Вероника Терентьевна: «Да, главное, чтобы дети были здоровые и красивые

Диана: «И чтобы в семье царила любовь, нежность и радость…»

Вероника Терентьевна: «Ну и достаток в семье очень важен. Из нежности суп мужу не сваришь. А в свою радость детей не оденешь.»

Диана: «И чтобы муж всегда приносил домой живые цветы и улыбку.»

Вероника Терентьевна: «И ещё чтобы муж зарплату приносил. И не пил – а то нынешние мужчины либо алкаши, либо тунеядцы.»

Диана: «И пусть хоть иногда носит меня на руках. Это так романтично.»

Вероника Терентьевна: «Да пусть хоть иногда носит меня на руках… Но только мысленно. А то перетрудится, устанет… Что с ним потом в постели делать? Хороший дееспособный мужчина, с зарплатой и не пьющий – это нынче такая редкость! Его надо беречь и понапрасну не расходовать.»

«Вот это настоящее счастье…» – мечтательно прошептала ученица.

«Да, это настоящее счастье…» – грустно тихо выдохнула учитель.

Неожиданно прозвенел звонок. Диана и Вероника Терентьевна вздрогнули и почему-то не сговариваясь посмотрели друг на друга. Их взгляды встретились. Педагог решительно надела очки и обрела свой обычный грозный и неприступный вид. Она подошла к ученице и взяла её тетрадь:

– Ты написала сочинение, Диана? У тебя такая прекрасная тема: «Подлинное счастье патриота и гражданина!» А ты не смогла написать ни строчки! Как не стыдно?! Не иначе весь урок ветер в голове гоняла? А кто за тебя будет думать о Родине? Какие же вы в этом возрасте несерьёзные! Мы были не такие…

– И хорошо, что я не такая как вы! – дерзко перебила её нравоучение девушка. – Вы то сами знаете, что такое настоящее счастье?! Вы хоть раз мечтали о том, какое оно, должно быть?!

– Представь себе знаю! – гордо ответила женщина. – Это у тебя неизвестно, что на уме. Мне стыдно даже вообразить какое оно твоё счастье! А я точно знаю, что такое настоящее счастье!

Вероника Терентьевна сердито бросила пустую тетрадь на парту и вновь отошла к окну в задумчивости. Она с осуждением и сожалением посматривала на собирающую вещи ученицу. Теперь она уже не думала о приятном. Её одолевали лишь гневные мысли о юном поколении: «Почему наши дети такие глупые. В отличие от нас взрослых, они постоянно мечтают о всякой чепухе. Мы умнее их. Мы знаем и понимаем больше и лучше, потому что больше пережили, больше видели. В нас нет поверхностности и ветрености. Наши чувства более зрелые. Какие же мы разные!»

А девушка тоже сердилась и думала о старшем поколении: «Почему взрослые не хотят понимать нас?! Ведь они тоже когда-то были подростками. Неужели они так быстро всё забыли? Неужели и мы забудем наши мысли и чувства, когда станем взрослыми? Неужели с годами человек начинает чувствовать по-другому? Ведь все мы в первую очередь люди! А значит, наши чувства одинаковы и не зависят от возраста! Но какие же мы разные!»

Не выдержав напряжения, Вероника Терентьевна бросила вслед уходящей Диане:

– Не пойму почему вы такие?!

– А я не пойму почему вы такие?!

* * * * *

ПОДСНЕЖНИКИ.

(Зима закончилась)

Верка была противная девчонка. Наверно самая противная из всех старших классов. И не только потому что отличница и активистка. Она никогда никому не давала списывать. Всегда поддерживала классного руководителя Ирину Тимофеевну. Ругала двоечников и прогульщиков. Её не любили. Но вида не показывали. Все знали, что она любимица классной. Ругаться с Веркой – это себе вредить и поиметь кучу неприятностей. И от неё самой, и от учителей. А ещё у неё была знойная мамаша. Сильно деловая и жёсткая. Руководитель крутой фирмы. Ездила на иномарке с охраной. Её везде сопровождали такие двухметровые мужики. Поэтому Верку молча терпели, но дружить с ней никто не хотел. Сносили её постоянный выпендрёж и зазнайство.

Игорь был двоечник и хулиган. Учителя его часто ругали. Пару раз даже вызывали на педсовет, чтобы пропесочить основательно. Но ему было всё нипочём. Весёлый и шебутной он лишь что-то мычал себе под нос. Обещал исправится. Но ничего не менялось, и он продолжал себя вести так же, как и прежде. Во дворе Игорь был в авторитете. Сильный, здоровый, любому мог накостылять. Одним словом, классический гопник-пофигист.

Верка с презрением относилась к Игорю. Такой ученик был для неё чем-то низкосортным и неприятным. А Игорь, казалось, просто не замечал Верку. Она для него не существовала. У него своя жизнь, а у неё своя. Так они и обитали в одном классе, но как будто на разных полюсах планеты. А может быть, даже в разных вселенных.

Но однажды случилось, что Верка заболела. Заболела тяжело. Её положили в больницу и надолго. Ирина Тимофеевна заглянула в класс на перемене и сказала, что дела у Веры плохие. Очень плохие. Надо обязательно проведать её и отнести задания на следующую неделю. Чтобы она могла в клинике заниматься и не отстать в учёбе. Те, кто готов проведать больную, сегодня после уроков должны собраться возле классной комнаты.

В этот день Игорь был дежурный и ему предстояло убрать класс. Поэтому, когда классная зашла посмотреть на собравшихся проведать Веру, она была сильно удивлена. После уроков не остался никто. Все разбежались по домам. В комнате был только Игорь, который заканчивал уборку.

– Ну что, Игорь, тебе придётся сходить к Вере. Передай ей эти листы с заданиями. Учителя всё подготовили. И учебники. И без отговорок. Ты ещё за прошлые грехи не покаялся. Так что считай это исправительными работами.

По тону Ирины Тимофеевны спорить с ней было бесполезно. К тому же это было не самое ужасное наказание за все провинности, которые накопились у парня. Поэтому он нехотя подчинился.

В больнице Вера лежала в люксовой палате. Наверно мамам устроила. С её деньгами и связями это было несложно. Лучшая палата, лучшие врачи для любимой доченьки отличницы.

Белые стены, рядом какие-то навороченные аппараты, специальная кровать с кучей приспособлений для подъёма. Большой плоский телевизор, кондиционер, шикарный санузел с ванной, феном и сушилкой. И даже удобные кресла с диваном, стол и стул. В общем почти номер в пятизвёздочном отеле.

Вера лежала бледная, исхудавшая и тупо смотрела в потолок. Её не интересовало шоу с криками и смехом, которое показывали по телику. Её не радовало холодное зимнее солнце, прорывавшееся сквозь шторы из-за окна. Грусть и тоска тяжёлым бременем сдавливала девушку.

Увидев Игоря, она удивилась.

– Меня к тебе прислали по делу, – без приветствия сразу попытался оправдаться одноклассник. – Тут задания учебные. Чтоб двоечницей не стала, как я.

Парня даже забавляла эта мысль. Раньше Вера была такая активная, борзая. Всех поучала, везде совала свой нос. А теперь лежит такая беспомощная. И сама может стать неуспевающей, если он не отдаст ей учебники.

– Что больше никто не согласился принести?

Игорь хотел сказать правду, что никому она не нужна. Но в последний момент запнулся и промолчал. Ему почему-то стало жалко эту девчонку. Бледную, угрюмую и одинокую. А она, раньше такая сильная и грозная, вдруг расплакалась. Даже не расплакалась, а заревела. Так как ревут маленькие дети, когда им сильно больно или очень обидно.

Игорь стоял в нерешительности и смятении. Он умел хорошо драться, хамить и ругаться. Мог сделать гадость любому и никого не боялся. Но утешать ревущих девчонок он совсем не умел. Он даже немного испугался, что вдруг она так и будет реветь, а он не сможет это прекратить. Поэтому парень подошёл поближе и добродушно, настолько насколько позволял его грубый голос, попросил:

– Ты того… не плач. Если хочешь, я медсестру позову. Она тебе укол сделает. Чтоб не болело…

– Не нужны мне уколы. Мне тошно здесь одной… Я никому не нужна!

– Чушь. Матери нужна. Вон она тебе какую палату сварганила. Это же в кучу бабок влетело.

– Причём здесь деньги?! – шмыгнула носом девушка. – Я про чувства, про человечность говорю… Подай салфетки, а лучше полотенце, там в туалете висит. Я вытрусь.

От того, что появилась конкретная задача принести что-то, Игорю стало легче. Он встрепенулся и побежал за полотенцем. Всегда хорошо, когда знаешь, что надо делать. А с этими девчонками часто никой определённости. Его небольшой опыт общения с ними уже научил, что у них всё как-то не так, как должно быть у нормальных людей. Им то одно подавай, то другое. И уж совсем ужас, когда они про чувства начинают базарить.

Отдавая полотенце и салфетки, парень решил присесть на кровать. Он понимал, что оставлять девушку в таком состоянии неправильно. Не по-мужски. Надо было её хоть как-то утешить.

– А что врачи говорят? Как оно у тебя будет? Ну болезнь эта. Пройдёт?

Вера криво усмехнулась, вытирая слёзы.

– Глупый ты. Пройдёт! Я может умру. И умру в одиночестве. Потому что у меня ни друзей, ни просто товарищей нет.

– Ну ты загнула! Сразу умру. Медицина сейчас крутая. Лечить умеют. Тем более в такой клинике. А что в одиночестве, так это сама виновата. Надо было с людьми по-людски жить. По понятиям. Тогда всё путём было бы…

От этих слов Верка опять расплакалась. Игорь мысленно себя обматерил, что сказал такие слова. Блин, не мог промолчать. Девке и так тошно. А он её поучать жизни решил. Ведёт себя, прям, как она в школе, когда всем указывала, что и как делать.

– Не, ну ты не кисни. Поправишься и всё поправишь. Всё будет чики-чики!

Но девушка продолжала плакать. Ему стало стыдно, что не только не смог поддержать болящую, но ещё больше её расстроил. Нечаянно, он сам не понимая почему, протянул руку и погладил её по запястью. Как-то неумело, но нежно, от души. Вера тоже вздрогнула от этой неожиданной ласки. Прекратила плакать и впервые в упор посмотрела в лицо однокласснику. В её взгляде было столько боли, тоски и муки, что Игорю стало не по себе.

«А ведь она сильная девка. – подумал парень. – Ей наверно очень хреново. Да и болезнь корёжит не по-детски. А она лежит одна и терпит эту муку. Да уж, не повезло!»

В слух он ничего не сказал. Попрощался и ушёл.

* * *

Примерно, через неделю Ирина Тимофеевна снова остановила Игоря в коридоре:

– Ты ведь уже ходил проведывать Веру в больнице. Надо ещё раз сходить. Забрать прошлые задания и отдать новые. Не могу никого из ребят найти. А ты уже всё знаешь. Пожалуйста, сделай доброе дело!

Вначале Игорь хотел как обычно возмутиться: «Почему я? Других дураков нет? Нашли лоха по больничкам таскаться!» Но потом он вспомнил плачущую Веру, её боль и одиночество и почему-то не стал отнекиваться. Лишь нагло ухмыльнулся и процедил:

– Лады, сгоняю. Но за вами должок!

И вновь таже палата. Снег за окном. Вера, лежащая с отрешённым видом. Её вид стал ещё угрюмее и печальнее. Видно, что ей сильно тяжело. Видимо боль не уменьшается, а крепнет. Но она молчит, терпит.

– Привет. Чо-как? – по-пацански спросил парень.

Вымученная улыбка скривила губы девушки:

– Ничего. Терпимо. А ты чего пришёл?

– Классная новые задания передала. Сказала старые забрать.

– Зачем?

– Наверно двоек тебе хотят навтыкать. Как мне! – попытался пошутить Игорь.

– Пусть ставят двойки. – безучастно согласилась. – Вместе останемся на второй год.

– А чо нормалек! Учиться это не на работе пахать. Можно ещё годик перекантоваться.

Парень всячески пытался поддержать шутливый тон. Ему было неприятно смотреть на сникшую, еле живую одноклассницу. Нельзя сказать, что он был чувствительный. Скорее наоборот. Дворовая жизнь научила его суровой жестокости мира. Но у него всегда был свой кодекс чести. Он никогда не мог себе позволить бить лежачего. Уважительно относился к старикам. И никогда не изгалялся над слабыми. Если бы Верка сейчас была такой как раньше в школе, борзой активисткой, он бы послал её куда подальше. И ещё покрыл бы какими-нибудь насмешками. А такая несчастная и немощная она сейчас вызывала лишь сострадание и жалость. А ещё уважение. Ведь несмотря на мучающую её боль, она не стонала, а терпела.

Они снова поговорили немного. Игорь рассказал школьные и классные новости. К концу визита у девушки даже немного порозовели бледные щеки. Было видно, что она маленько ожила. Это было приятно. Не так часто парню доводилось делать добрые дела. Оказалось, что это прикольно чувствовать себя волшебником.

* * *

Прошла ещё неделя. На последнем уроке Ирина Тимофеевна спросила класс, кто согласен проведать Веру? В комнате воцарилось унылое молчание. Все ребята отвели взгляды или уткнулись в свои сумки. После непродолжительной паузы неожиданно встал Игорь и сказал:

– Мне по пути. Я могу заскочить на минуту.

Такая инициатива вызвала шок у одноклассников. Но никто не стал комментировать это. Не хотели нарываться на неприятности. Ни от классной, ни от Игоря. И взяв у Ирины Тимофеевны очередную порцию заданий, парень молча отправился в больницу.

В палате ничего не изменилось. Только Вера стала ещё бледнее. Болезнь изнуряла и съедала в ней былую жизнерадостность и энергичность. Но, увидев Игоря в этот раз, она приветливо улыбнулась. Было заметно, что она рада его приходу:

– Тебя снова прислали? За что на этот раз тебя наказывают визитом ко мне?

– Ни фига! Я сам вызвался… – признался одноклассник. Он это сделал не подумав. Как-то само вырвалось. И уже сказав, осёкся. Получалось, что он напросился проведывать эту нелюбимую всеми девчонку.

Вера тоже смутилась от такого признания. Ведь они друг другу никто. Она до болезни даже брезговала общаться с этим пофигистом. А теперь он единственный, кто по своему желанию пришёл к ней. Стоит, мнётся, даже пытается утешать и веселить её. Это было как-то странно и не понятно.

– Ты того… давай мне что начиркала. Надо чтобы они тебе оценки нормальные поставили. Когда поправишься, выпишешься снова отличницей будешь…

Как-то неловко попытался заполнить паузу Игорь.

– Да, конечно. Вот возьми. И садись здесь, рядом. А то ты стоишь. А в народе говорят, что в ногах правды нет, – проявила заботу девушка.

– А где она есть? Правда? – скептически ухмыльнулся парень. – Вот ты здесь лежишь: больная, немощная. Разве это по-честному? Молодые не должны болеть. Мы должны жить в кайф, балдеть по полной. В клубы ходить. Музон классный слушать…

– А тебе какая музыка больше нравится? – Вера попыталась увести разговор от её болезни.

Игорь начал рассказывать ей об ансамблях. Он как-то даже весь внутренне загорелся и воодушевился. Оказалось, он много знает интересного о современной музыке и у них с Верой нашлись общие любимые исполнители и музыкальные композиции. Незаметно девушка тоже оживилась, забыла о боли и стала рассказывать ему как создавались некоторые песни. Она переключилась на стихи. А потом даже прочитала несколько своих любимых стихотворений.

Игорь молча внимательно слушал её. Раньше ему никогда не было интересно вся эта литературная чепуха. В школе на уроках литературы он изнемогал от скуки и тоски. Но сейчас, слушая Веру, он впервые в её голосе, в её глазах ощутил чувства, которые авторы вложили в свои произведения. Она так эмоционально произносила строки стихотворений, в ней кипело столько переживаний, что он не мог остаться равнодушным.

Незаметно пролетел час или даже два. Время превратилось в мгновение. Зашла медсестра делать капельницу.

Перед уходом Игорь неуверенно помялся, что ему было совсем не свойственно, и, потупив взгляд, пробубнил:

– Я это… Хочешь завтра снова приду? Сам, просто так. Побазарить ещё…

– Приходи… Хочу…

* * *

Он стал приходить чаще. Вначале через день. А потом каждый день. Странно, но им было интересно проводить время вместе. Они говорили обо всём и ни о чём. Каждый новый день приносил свежую радость общения. Для парня было открытием, что Верка очень образованная и нежная девушка. Не та злая и вредная стерва какой он раньше себе её представлял. Она много знала о музыке и поэзии. И даже в машинах разбиралась. Различала их марки и достоинства. А когда он узнал, что дядя научил её рыбалке и она умеет ловить на спиннинг, понимает в насадках и вообще любит природу – это вызвало полную уважуху парня. Он сам был заядлый рыболов.

Но были и тяжёлые моменты. Когда у Веры начинались приступы боли. Её лицо искажала такая жуткая гримаса муки, что Игорь готов был избить себя, но только не видеть это страдание. В такие минуты она запрещала ему смотреть на неё. Отворачивалась в сторону и лишь изредка стонала сквозь стиснутые зубы. Врачей звать было бесполезно. И она запрещала ему это делать. Она говорила, что доктора помочь не могут. Надо перетерпеть приступ. И ему оставалось лишь ласково брать её руку и гладить, гладить, гладить. Пока боль не успокаивалась и девушка, обессилев вытягивалась на кровати с закрытыми глазами.