Одна из них ждала меня где-то здесь, на борту стального гиганта, что летел во мраке и пустоте космоса к новому дивному миру. Тысячи колонистов на его борту мирно спали в криокапсулах, ожидая своего часа. Я находил это довольно занятным – они закрыли глаза ещё на Земле, а откроют их уже на совершенно иной планете, где им будет суждено построить новую цивилизацию с учётом ошибок старой. И два этих мгновения разделял лишь сон. Долгий-долгий сон длиной в двадцать лет. Многие из них, открыв глаза, даже не поймут, что произошло. Некоторые даже решат, будто что-то пошло не так, и они до сих пор на Земле, но… они не знают. И узнают ещё очень нескоро.

Земли больше нет.

Я огляделся.

Серость. Холод. Сталь. Тусклое и мерцающее аварийное освещение добавляло привкус ржавости, своим противным писком перекрывая размеренный и тихий гул двигателей Кюранова-Хиггса. Только яркие индикаторы над дверными проёмами горели зелёным цветом, указывая направление к спасательным капсулам.

Я не хотел умирать. Чуть меньше этого мне хотелось бы оказаться в спасательной капсуле в десятках световых лет от ближайшей населённой планеты, в надежде, что инерция доставит меня в пункт назначения. И хуже всего, что лететь придётся долго. Непомерно долго, ведь самого двигателя Кюранова-Хиггса в капсулах нет, и весь путь займет в лучшем случае пару сотен лет. В худшем, я проскочу мимо обитаемых миров или вообще столкнусь с метеоритом, упаду на безжизненную планету, газовый гигант или звезду.

Столкновение с Бездной выбило меня из колеи, и я абсолютно не понимал, что мне делать. Остаться на корабле, в надежде, что тревога ложная или экипаж сумеет всё исправить? Отправиться к капсулам и сбежать в неизвестность с минимальными шансами на выживание? Или вызвать Абтоя, потратив последнюю оставшуюся услугу в уплату его старого долга? И зачем я вообще сунулся на этот корабль, когда у него на борту огромными буквами написано «Икар»? А ведь ещё недавно я был на Земле, решая, как бы мне поскорее оттуда убраться. Пока весь мир с замиранием сердца вслушивался в слова Уильяма Троя, я с ужасом осознавал, что жить Земле осталось считанные годы.

Сам Уильям был неоднозначной и определённо незаурядной личностью. Ему удалось проделать путь от простого биолога до главы собственной корпорации. Случилось это во многом благодаря созданию им технологии безопасного удлинения теломер в хромосомах, то есть естественного омолаживания организма. Все предыдущие попытки всегда оканчивались неконтролируемым делением клеток, что приводило к онкологии. Новая же методика казалась безопасной, пока не выяснилось, что в 99-ти процентах случаев она, в итоге, приводила к полной потере теломер, из-за чего подопытные состаривались и умирали в течении нескольких лет. Однако, даже одного процента вероятности хватило, чтобы привлечь многомиллиардные инвестиции, а так же нанять лучших адвокатов, чтобы выиграть все дела из-за многочисленных смертей тех, кто добровольно согласился на опыты.

Благодаря огромному капиталу Уильям объединил под своим началом множество перспективных учёных со всей Земли, среди которых оказался и Виктор Кюранов, который разработал механизм прямого взаимодействия с полем Хиггса. Под контролем Уильяма Виктор сумел создать работающий прототип, что, в теории, позволял не только придать физическим объектам безмассовость, но и довести массу до отрицательных значений. В итоге, первый летательный аппарат, оснащённый прототипом двигателя Кюранова-Хиггса, смог долететь до Альфы-Центавры и вернуться чуть менее, чем за два года. Далее последовали ряд запусков с более крупными кораблями. На них улетали лабораторные мыши, тараканы и ящерицы, а так же запас корма на несколько лет. Обратно возвращались однородные массы чего-то, отдалённо напоминающие органику. После череды неудач удалось установить верный принцип и скорость локального изменения поля Хиггса, чтобы животные не только сохраняли свою молекулярную целостность, но и доживали свои годы без образования патологий в организме.

Сам же Уильям славился не только своим гениальным умом и, как он это называл, кластерным мышлением, но и своими странностями, по количеству которых он переплюнул всех гениев вместе взятых. Одна его манера речи сразу давала знать, что в голове у него всё не как у людей. Уильям говорил быстро, зачастую неразборчиво, и далеко не всегда заканчивал предложения, словно человеческая речь для него была чем-то трудным, неудобным и неэффективным. Даже выступления на публику, речь для которых он всегда готовил сам, получались в лучшем случае просто понятными:

– Уважаемые жители Земли! Неизведанные новые миры ждут. Никогда ещё люди не были так близко к звёздам. – он застыл, приоткрыв рот, пока многотысячный зал и сотни миллионов людей у мониторов по всей планете с такими же приоткрытыми ртами ждали объявления запуска программы «Космическая одиссея 2250». – Земля на пороге перемен. Это будет. Последняя преграда уничтожена. Мы будем лететь через пространство и время. Пускай это займёт даже пятнадцать, нет, двадцать, неважно. Человечество ждало этого момента столько лет, даже столетий, что данные цифры… – Уильям погладил свою густую седую бороду и мельком подсмотрел в бумажку со своими каракулями, после чего спрятал её во внутренний карман пиджака. – «Икар», нет, «Одиссей», что бороздил просторы средиземного моря, станет первым из четырёх первопроходцев и отправится 22-ого ноября этого года, то есть, через семь месяцев. Следом будет, через пять лет, «Ясон», а ещё через пять «Икар». «Эпей» станет последним первопроходцем, что вберёт в себя весь опыт предыдущих четырёх, как алмаз, что прошёл огранку. Он станет тем первопроходцем, что… – Уильям вновь замолчал на пару секунд, а взгляд его словно унёсся куда-то далеко за пределы Земли. – Увидимся ли мы с ними? Уже на… в… «Ясоне» появится оборудование для создания космопорта и новых кораблей с двигателем Кюранова-Хиггса. Это станет новой и очередной вехой в развитии человечества. Тем временем на Земле к тому моменту достроятся первые серийные транспорты, которые начнут регулярно курсировать от Земли и Марса к новым колониям, и… на этом, пожалуй всё? – Уильям задумался и вновь прильнул к микрофону. – «Космическая одиссея две тысячи двести пятьдесят» открыта!

Зал взорвался аплодисментами, едва сдерживая улыбку от столь, хоть уже и привычного, но всё же сумбурного и быстрого выступления.

И вот я здесь. На «Икаре». Пытаюсь собрать вместе клочки своего сознания, разбросанного Бездной по черепной коробке.

Я знаю, что делать.

Я это уже проходил.

Тот однорукий незнакомец в чёрном плаще с капюшоном и старческим измученным голосом.…

Он сказал, что вернётся, когда придёт время.

Он сказал, что до тех пор мне не о чем переживать.

Его нет.

Время не пришло.

Значит, возвращаемся к работе.

Я достал свою книгу и закрыл глаза.

Часть первая

Аварийное освещение наполняло каюту ржаво-красным светом. Сигнализация противно пищала, оповещая о немедленной эвакуации, но даже этого не хватило, чтобы сразу вывести её из сна. Глубоко вздохнув, и, наконец, открыв глаза, она замерла на пару секунд и громко зарыдала, свернувшись калачиком. Руки её дрожали, судорожно ощупывая своё тело, которое, в свою очередь, содрогалось от истошного плача.

Сигнализация отключилась, но аварийное освещение осталось. Раздался треск, и по громкой связи послышалось чьё-то тяжёлое дыхание:

– … всему… чёрт… экипажу… всем, кто меня… слышит. У нас что-то… чёрт!.. Немедленно собраться на мостике!

Послышалось кряхтение, вновь раздался треск, и громкая связь отключилась. Задействовав всю свою силу воли, девушка сползла с койки на пол, оперевшись о него руками. Тело всё так же содрогалось от стона, то и дело переходившего в вой. Глубоко вздохнув, она подняла голову, всматриваясь в мерцавшие лампы. Видимо, она уже начала осознавать, что с первопроходцем что-то произошло, и ей требуется немедленно прийти в себя. Тем не менее, она ничего не могла с собой поделать.

– Майкл… – вновь раздался хрип по громкой связи. – Стен… Валя… кто-нибудь, чёрт бы вас побрал… Филиси… пожалуйста… я не… дееспособен. Необходима помощь… на мостике…

Девушка распознала говорящего – Генрих фон Браун, капитан и, по совместительству, ведущий инженер второй смены «Икара». Она вновь глубоко вздохнула и зацепилась рукой за койку, после чего приподнялась и села на кровать, покачиваясь из стороны в сторону:

– Давай, Валентина, подъем… – дрожащей ладонью она ударила по щеке и чуть не завалилась на бок. – Вставай, вставай…

Слёзы вновь брызнули из глаз, но она лишь вновь ударила себя по другой щеке:

– Вставай! А-а-а-а-а!

Истошный ор наполнил каюту. Валентина соскочила с кровати, уперевшись руками в шкаф:

– Ну же!

Несколько раз ударив кулаком о дверцу, она открыла шкаф, достав оттуда служебную форму. На тёмно-синем комбинезоне с белой полосой, что шла по его левой стороне, красовался логотип «Икара» – ракета, летящая к планете. Над ним виднелись всего два слова, написанные латинскими буквами: «Валентина Романова».

– Двигаемся, двигаемся. – она опёрлась спиной о шкаф, пытаясь попасть в комбинезон ногами. – Всё хорошо. Это был просто сон. Просто сон. Бывает.

Она вновь заревела, через пару секунд заорав и перейдя на мат. Ноги, наконец, влезли куда нужно, и Валя быстро надела на себя рабочий костюм, застегнув молнию на передней части комбинезона. Часы, встроенные в левый рукав комбинезона, указывали четыре часа утра 25-го июля 2272-го года. Валентина глубоко вздохнула и посмотрела на дверь:

– А теперь пойдём работать, пока мы все тут не сдохли к чёртовой матери.

Она открыла дверь каюты и вышла наружу, опираясь рукой о стены. Её комната была последней в коридоре экипажа, и она увидела все двери, вплоть до самого лифта. Индикаторы над дверьми горели разными цветами, из них шесть жёлтых, два зелёных и один красный. Над её каютой горел жёлтый огонёк, означавший, что внутри никого нет.

– Ну хоть не последняя. – смахнув рукой слёзы, Валя заметила фигуру, что лежала на полу в конце коридора. – Майкл?

– Валя… – прохрипел он в ответ.

Она двинулась в его сторону, всё так же опираясь о стену:

– Подъём, Майкл.

– Не могу…

– Подъём, я сказала! Пошли работать.

– У нас эвакуация…

– Какая, к чёрту, эвакуация? Мы…

– По правилам безопасности мы должны немедленно покинуть корабль в случае объявления эвакуации.

– Некуда эвакуироваться, Майкл. Там снаружи ничего нет.

– Нас могут спасти…

– Никто нас не спасёт. Только не здесь, посреди чёртово… ничего.

– Там мы проживём немного дольше.

– Вставай и иди работать, мать твою, пока я тебя не… пнула.

– Мы все умрём.

– Никто не умрёт, Майкл! Мы всё исправим. Масатоси! – она постучала в каюту, над которой всё ещё горел красный огонёк. – Масатоси! Подъём!

После секундой тишины она вновь затарабанила в дверь:

– Масатоси!

– Хватит кричать! – послышалась сзади. – Устал человек. Спит.

Валентина обернулась. В дверном проёме стояла Филиси. Чёрное каре было растрепано, а карие глаза были откровенно красными от слёз. После нескольких попыток она застегнула на груди комбинезон и внимательно посмотрела на Валентину:

– Плакала?

– Да. – та кивнула. – И ты тоже.

– Да. Ужасный сон. – Филиси протёрла глаза. – В жизни такого не видела.

– Если это то, о чём я думаю… – Валентина покачала головой. – Это невозможно.

– Тьма. – прохрипел Майкл. – Холодная, ледяная. И чёрная. Она засасывает, как… как…

– Бездна. – закончила за ним Валентина.

– Да… да. Бездна.

Она двинулась к Майклу, протянув ему руку:

– Высосала всё? Всё хорошее, всё светлое, всё, что дорого и ценно? Всё то, что делало тебя тобой?

– Да. – он вновь кивнул, взял её за руку и с кряхтением поднялся с пола. – Словно я больше не я, а… пустая оболочка. Только холод, пустота и… боль.

– Пойдём. – Валентина кивнула в сторону лифта. – Надо торопиться.

– Ты иди, а я… догоню.

– Давай… давай. Приходи в себя. И ты, Филиси.

– Ты могла бы меня…

– Перестань!

Филиси в ответ лишь устало помахала указательным пальцем.

Валентина кивнула и подошла к лифту, посмотрев налево. Коридор уводил дальше, вдоль шахты, выходя к спасательным капсулам. Все индикаторы на первопроходце сейчас вели именно туда. Глубоко вздохнув, Валентина покачала головой и ткнула пальцем в кнопку вызова. Лифт никак не отреагировал. Не было ни привычной слабой вибрации, ни гудения, словно лифт в шахте отсутствовал в принципе. Выждав пару секунд, она нажала кнопку вновь, а затем ещё несколько раз подряд:

– Кажется, лифт не работает! – крикнула она остальным.

– Такси вызовем. – донёсся до неё голос Филиси.

– Ага, и Масатоси захватите. – Валентина открыла люк, что находился рядом с лифтом, и вылезла в шахту. – Нда…

Широкая шахта уходила вниз на многие уровни первопроходца. Сам лифт виднелся чуть выше, застряв на половине пути к капитанскому мостику. Валентина выругалась и дотянулась до лестницы, начав энергично подниматься вверх:

– Мы справимся. Мы справимся. Не для того я жила почти… триста лет, чтобы вот так вот… всё будет хорошо. Всё точно будет хорошо.

– Ау? Там кто-то есть?

Валентина замерла, а затем обернулась к лифту:

– Черчилль?

– Валли, ну слава богу.

– Я сколько раз просила так меня не называть?

– А я сколько раз просил так меня не называть?

– Ну ты же Уинстон!

– А ты Валя.

– Ясно. – она покачала головой. – Отдыхаешь?

– Хватить гундеть. Ты лучше помоги мне отсюда выбраться.

– Майкл ещё не… пришёл в себя. Боюсь, кроме него никто не…

– Судя по тому, что я слышал… – перебил её Уинстон. – С лифтом всё хорошо. Предохранитель сработал. Попробуй воткнуть его обратно, если он вылез, а если не получится, то запусти резервный генератор.

– А с каких пор ты поломки на слух определяешь?

– Так ты поможешь?

– Это мне нужно будет на самый верх лезть?

– Да.

Валентина глубоко вздохнула:

– Ну ладно. Надо же тебя оттуда вытаскивать.

– Генераторы-то запускать умеешь?

– А знаешь, нет. – она продолжила подъём, всматриваясь в верхнюю часть лифта. – Останешься там сидеть, пока не взорвёмся! Или чёрт его знает, что с этим кораблём случилось…

– Ладно, понял. Молчу. Спасибо!

– Не за что.

Через несколько минут, тяжело дыша, она долезла до верха шахты, осматривая экран панели управления. Тот никак не светился и на прикосновения не реагировал. Обнаружив сбоку небольшую дверцу, Валентина открутила крепление, воспользовавшись миниатюрной отвёрткой из кармана на правом плече комбинезона, где находились мелкие инструменты. После этого она поддела ногтями выемку и потянула крышку на себя. Та со шлепком вылезла, тут же полетев вниз и звонко ударившись о лифт.

– Всё хорошо? – послышался голос Уинстон.

– Да! У кого-то не хватило ума тут всё продумать!

– Промолчу, пожалуй.

В открывшемся углублении виднелся белый стержень, наполовину торчавший вниз.

– Ну хоть ты не вылети. – с некоторым усилием она воткнула его обратно. – Вот так. Отлично. Теперь… что теперь?

Экран управления не реагировал. Недовольно пробубнив себе что-то под нос, Валентина осмотрелась. Рядом со стержнем виднелась небольшая круглая рукоять, несколько ламп, две кнопки и короткая инструкция. Быстро её прочитав, она убедилась, что крепко держится за лестницу одной рукой, другой же взяла рукоять и провернула её на четверть оборота по часовой стрелке. После этого она потянула её на себя, вытащив стержень до упора, и резко вставила его обратно. Изнутри механизма послышалось мерное гудение.

– И теперь эту… – Валентина нажала первую кнопку. – И эту.

Вторая кнопка щёлкнула, как и первая, и также замерцала слабым светом. Экран загорелся, а лифт быстро поехал вверх, остановившись на уровне капитанского мостика.

– Спасибо! – вновь послышался голос Уинстона.

– Ага, должен будешь!

Валентина быстро спустилась до уровня мостика и вылезла из шахты через аварийный люк. На уровне пахло горелой проводкой, а половина ламп аварийного освещения даже не мерцали, а вовсе не работали. Дальше по коридору виднелись силуэты нескольких человек, бурно что-то обсуждавших.

– Ты меня знаешь. – Уинстон ждал её у входа в лифт. – Долг свой я обязательно отработаю.

Его голубые глаза отдавали усталым и нездоровым весельем, а лысина, что проглядывала через короткие русые волосы, покрылась испариной. Валентина опустила голову, на пару секунд закрыв руками лицо:

– Уинстон, это просто какой-то кошмар. Я не могу… я не представляю, как…

– Не ной. Мы справимся.

– Вот и я всем то же самое говорю, но я не… –она покачала головой. – Не уверена. Мне много чего снилось, но такое…

– Думаю, что понимаю тебя. Неужели мы все отловились?

Валентина пожала плечами:

– Я не знаю. Наверное. Погоди… – она принюхалась. – Ты что, пьян?

– Чуть-чуть. – Уинстон сделал характерный жест пальцами. – Зато мне норм. Ва-а-а-а-алли.

– Хватит! Генрих тебя убьёт, если узнает.

– Если мы все умрём, то какая разница? По крайней мере, я вполне… как он там говорит? Дееспособен?

– Ну да. – Валентина еле заметно улыбнулась. – Как-то так. Только постарайся держаться от него подальше. Идём?

– Да, идём.

На капитанском мостике в сумраке, что разбавлял только свет мониторов, находилось трое человек. Голубоглазый блондин Генрих фон Браун, словно переместившийся сюда из Германии 1940-х годов, с изнеможденным лицом судорожно тыкал в мониторы, пытаясь понять общий объём повреждений «Икара». Под его носом виднелись две засохшие струйки крови, издалека напоминавшие узкие усы.

Невысокий, русый и голубоглазый Олександр Горобець, прозванный Мартой Воробьём, спорил с высоченным лысым афроамериканцем Уайтом с труднопроизносимым именем Оланреуоджу, из-за чего все обращались к нему просто по фамилии. Сам Олександр зарекомендовал себя, как человек с необычайно гибким умом, умеющим находить самые неочевидные решения для любой проблемы, при этом именно он всегда первым бросался на любую амбразуру. Уайт же слыл депрессивным обжорой из-за того, что в трудной ситуации не мог обойтись без лишней порции еды. Тем не менее, дело он своё знал, к тому же он мог вовремя образумить Олександра, когда решения последнего заходили слишком далеко.

Уинстон подошёл к мониторам на другой стороне мостика, мельком вслушиваясь в их болтовню о реакторе. Валентина прошла мимо и направилась сразу к Генриху:

– С чем мы имеем дело?

Тот вздрогнул и обернулся:

– А, Валентина. – он посмотрел на Уинстона. – Вы оба здесь. Хорошо. Мы… я… никто определённо не сможет заявить, что совершилось, и с чем мы имеем дело. Я вижу, тебя тоже… задело?

Валентина кивнула:

– Да. Сам как?

– Уже лучше, но… – Генрих поёжился. – Я был здесь, на посту, когда всё сотворилось. Мы говорили с Дином – он совершал плановый обход и находился в реакторном отсеке. А потом… тьма… – он развёл руки. – Ледяная. Необъятная, даже бесконечная. Бесконечно глубокая. Она словно вырывала меня из себя самого, разрывая мышцы, кожу, перемалывая мои кости. Я падал и падал и… падал, как будто угодил в сингулярность чёрной дыры, и… прости. Я обязан сберегать холоднокровие, но…

– Всё нормально, Генрих. – Валентина кивнула. – Я чувствовала то же самое. Мне хотелось кричать от боли, но я не могла даже вздохнуть.

Генрих опустил голову:

– Это было ужасно. Вероятно, мы попали под неведомое космическое излучение, или что-то схожее. Ионосфера солнца защищала нас от него, а тут мы оказались беззащитны и неподготовлены. Если верить системе, всё это продолжалось едва менее секунды, но эта секунда… передать ему продумать меры противодействия. – он поднял вверх указательный палец, быстро достал блокнот с ручкой и сделал соответствующую запись. – Сигнализацию отключил я. Это против правил, но…

– Ты правильно сделал. Спасибо. – Валентина погладила его по плечу. – После того, что произошло, она была невыносима.

– Да. Я пытаюсь составить полную картину ситуации на «Икаре», но… не могу. Мысли путаются. Мы точно знаем, что у нас великие проблемы с главным токамаком.

– С чем?

– С тороидальной камерой с магнитными катушками. С основным термоядерным реактором, итого. Мы бескомпромиссно теряем энергию. Уайт полагает, что камера элементарно разгерметизировалась. Олександр же, что произошло аварийное отключение из-за отказа дивертора, и теперь там чуть ли не как в четвёртом энергоблоке. В обоих случаях им нужен многоопытный сварщик в защитном костюме, а Филиси нет. Ты её видела?

– Да. Думаю, она скоро будет здесь, как откачает Майкла и разбудит Масатоси.

Генрих зажал кнопку громкой связи:

– Филиси, поторопись. Нам необходима твоя помощь.

– Вызывали? Ахах…

Валентина обернулась, заметив Филиси. Та с широко раскрытыми глазами смотрела на Генриха, зажав рот рукой. Генрих прищурился:

– Каково основание такой реакции?

– Нет, нет, всё хорошо. – та покачала головой и отвела взгляд на Уинстона. – Хайль.

– Привет. – он кивнул. – Где Майкл?

– Полез чинить лифт. Тот опять капризничает.

– Филиси. – окликнул её Генрих. – Собирай оборудование и отправляйся с Уайтом и Олександром. Им необходима твоя помощь.

– Я, я, майн фюрер.

– Филиси!

– Просто шутка. – та отмахнулась и скрылась в коридоре. – Буду ждать вас там, мальчики.

Уайт посмотрел на Генриха:

– Я боюсь, что это только начало. Если реактор встал, нам может не хватить энергии, чтобы запустить его вновь.

– Мы справимся. – возразил Олександр. – Мы можем забрать часть энергии из токамака двигателей.

Уайт покачал головой:

– Если мы что-то сделаем не так, то он встанет, как и основной, после чего двигатели заглохнут, а мы, в свою очередь, из-за резкого изменения поля Хиггса превратимся в кашу.

– Вовсе нет. Двойная система защиты стабилизаторов там очень неспроста. В кашу не превратимся, но, если что-то пойдёт не так, токамак медленно заглохнет, и мы ничего с этим не сделаем.

– И мы застрянем посреди грёбанного ничего. Гениально!

– Ну а что?

– Да лучше взорваться, к чёртовой матери! И то милосерднее будет.

– В таком случае мы можем взять энергию с запасных генераторов у остальных систем на корабле.

– Ага, и выработаем их ресурс? – Уайт покрутил пальцем у виска. – И когда всё повторится – мы точно покойники.

– Если повторится. Важная поправка.

– Только глупцы рассчитывают на удачу!

– Я исхожу из вероятностей тех или иных событий. К тому же, есть специализированный токамак криокапсул.

– Убить всех колонистов надумал?!

– Нет, но мы ненадолго их разбудим, а потом опять отправим спатеньки.

Генрих выставил перед собой ладонь:

– Так, хватит, всё по порядку! Сначала привести токамак в порядок. Затем уже продумать план его вторичного запуска. Светло?

– Да, капитан. – в один голос ответили инженеры.

– Тогда идите.

Проводив их взглядом, Валентина толкнула Генриха в бок:

– Ясно, а не светло.

– Неважно.

– Что с остальным кораблём?

– Теоретически, дееспособен, но почти все системы на первопроходце либо отключились, либо функционируют на запасных генераторах. Из маловажного – все датчики и камеры видеонаблюдения вышли из строя, и я понятия не имею, что и где совершается. Вам придётся ориентироваться на месте. Так же мы лишились свежих овощей. Марта сказала, что все растения в отсеке гидропоники чрезвычайно быстро вянут.

– Система орошения отказала?

– Отказала, но причина не в этом. Марта утверждает, что растения умирают критически быстро. Если ей не удастся это исправить, уже к середине дня по Гринвичу не останется ни одного живого ростка.

– Значит, будем пока питаться сухим пайком. А что с системой жизнеобеспечения?

Генрих демонстративно понюхал воздух. Валентина кивнула:

– Поняла. Гарь. Значит, вентиляция не работает. А значит, нет подачи кислорода. Могла бы сразу догадаться.

– Исправимо?

– Конечно.

– А если возникнут сложности?

– Не возникнут. Точно говорю.

– Валентина!

– Ну, текущего объёма воздуха по всему кораблю нам хватит примерно на… – Валентина задумалась. – Несколько суток. Этого более, чем достаточно, чтобы всё починить. Главное, чтобы они запустили реактор.

– Там же есть запасные генераторы?

– Есть, но это всего лишь три-четыре дополнительных дня.

– Итого, неделя, максимум.

– Да. Примерно так. Потом мы точно задохнёмся.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4