Мотыльки

Он тяжело дышал и ощупывал свои раны. Мне показалось, что он даже на полном серьёзе боится расстегнуть рубашку, чтобы их осмотреть, опасаясь того, что может там увидеть, но промыть-то их всё равно явно следовало бы. Знать бы, остался ли спирт после обработки раны дяди Олега, и, если да, то куда теперь папа убрал ту бутылочку.

– Принеси бинты и вату, марлю, всю аптечку давай, – махнул он рукой, прохрипев, как мог, приподнимая на меня голову с окровавленной бородой и всё ещё тяжело дыша.

Я притащил и аптечку, и кружку с водой, был рядом, пока он протирал и перевязывал себе буквально весь торс – раны былт и в подмышке, и под рёбрами, и в бедре, отдельные ссадины на животе и царапины на грудине. Хотелось помочь, что-то сделать, обернуть, отнести и принести, подержать, но на каждое моё предложение папа отвечал отказом, повелев лишь ни в коем случае не покидать дом.

– Надо выключить генератор и затушить костры, – набрался храбрости и с серьёзным видом сказал ему я.

Будет он меня слушать или нет, я ведь имею право поделиться своими мыслями. И хотя на самом деле для нас обоих крайне важно, чтобы он мне поверил, главнее было донести информацию, а не опасаться, как он на всё это отреагирует. Я понимаю, что был по-настоящему напуган, когда меня выкрал из дома среди ночи родной дядя, затаскивая в лес, кишащий ожившим безумием, но я воочию видел, как гулящих существ манили к себе сверкающие грибы, как тёмная молодь ринулась стремглав на вспышку выстрела после ружья… И слышал, как они совершали на нас массовые набеги лишь когда по периметру начали зажигаться костры.

Эти огни нас и сгубили, Айдар Губей-улы был прав. Но не пожаром, как он считал. Похоже, что эти чёрные порождения хаоса прибыли из мира, где росли кругом и где они даже сами выращивали себе люминесцентные грибы. Перерабатывали их, рассеивали споры, и привыкли поедать всё, что так ярко сияет. Эти отродья никогда бы не смогли освоить добычу огня, а, значит, у них не было ни пороха, ни свечей, масляных светильников, ни лампы накаливания… Всё это их манит, провоцирует голодный интерес!

Они – как мотыльки, безудержно лезут на свет! Пусть он обжигает их, ранит, но всё равно привлекает. И эти выродки не в силах противиться собственным древним инстинктам, сохранившимся, на какой бы планете они ни побывали. Не могут изменить своим привычкам, а мы, желая защититься, попросту сгубили всё население деревни…

Потому эта пасть за окном так усердно облизывала наш фонарь. Потому оно приходило именно к моему окну, где на углу дома, с краю веранды, сияла эта наружная лампа. Будь Антон жив, он бы смог сопоставить, горели ли подобные в домах у тех, на кого нападали ранее в первую очередь. Свет их манил, и это было чудовищным откровением, нахлынувшим на меня тогда в ночном лесу.

Потому, наверняка, мертвы города, чьи сверкающие вывески и обилие огоньков сильнее всего прочего притягивало к себе их внимание. Наверняка не повезло многим военным, ведь у них прожекторы, фары, разные лампы и фонари… Они охотятся на машины, что ездят по дорогам, на тех, кто, поставив палатки в лесу, греется у костра, на всё, что сверкает и мерцает, на всё, что горит и влечёт их к себе этим свечением. Я помню, как они, окружив поляну, раскрывали свои выпяченные веки хищных ресниц, уставившись на блики лезвия в руке дяди Андрея, заворожено поглядывая на то, как взывает к несущей погибель Шаб-Ниггурат. Потому-то их так привлекает средь ночи луна, и потому они не активны днём, ведь все огоньки ценны и интересны тем, что сверкают и зовут к себе посреди мрака.

Не какая-то высшая раса, не триумф разума на пике собственного развития, не старшие существа вселенной, познавшие истины мироздания и не обладатели высокого интеллекта да высоких технологий. А жалкие полоумные существа, ведомые исключительно инстинктами. Низшее склизкое зверьё… Уродливое и аморфное подобие наших мотыльков, почивших от ловушки электрического света.

Вокруг раздался громкий топот копыт, причём с разных сторон, будто бы по территории двора разгуливало сразу несколько этих тварей. Меня снова пробрала дрожь и по телу понеслись стаи морозных мурашек. Папа внимательно меня выслушал и, кажется, всё же поверил. Они знают, что мы здесь, но нужны ли мы им так сильно, как об этом думаем? Голодны они или просто привлечены сюда ярким светом?

– Принеси мне двустволку Олега, – сказал он, делая многочисленные завязки поверх плотных бинтов.

– Ты же не пойдёшь туда? – опешил я.

– Приказы не обсуждаются, солдат. Я сказал, живо! – велел он мне поторапливаться, и не оставалось ничего иного, как отыскать поскорее в доме дядино ружьё, а заодно и патроны к нему, ведь не одним видом папа собрался пугать тех, кто шастал там снаружи.

– Не надо туда ходить, – дрожал мой голос.

– А кто фонарь выключит, ты? – строго смотрел он, – А генератор? Знаешь хоть, как он работает?

Я слёзно помотал головой, подрагивая на месте. Я бы мог затушить костры, отнеся туда вёдра с песком, но прекрасно знал, что даже предлагать эту самоубийственную миссию к месту, где монстры забрали Антона, вслух мне не следует. Эта беспомощность и этот взгляд его меня угнетали. Я будто ничего не мог сделать, кроме как трястись и затаиться, переминаясь босыми испачканными ногами. А папа был сильным, даже сейчас! Не убивался горем о потере старшего сына, не сдавался на милость судьбы с такими ранами…

Прежде, чем он успел снова одёрнуть полы рубахи, я заметил, как в нескольких местах алеют бинты его перевязи. За всё это время не удалось даже кровь из ран остановить, а он собрался погасить свет вокруг. Может, ступать к кострам и не надо, они за два участка от нас вдоль обходной кольцевой тропинки. Достаточно вырубить генератор и это погасит весь свет в доме. А можно было выключить его и вручную, но наружная лампа бы оставалась сиять ещё какое-то время в остатках скопленного заряда. Ту, что на крыльце, отсюда не погасить, выключить можно только снаружи. Ну, и если б бурчащим электрическим звуком сам генератор не тарахтел, наверное, было бы и вправду чуть-чуть спокойнее.

Папа, прихрамывая, вышел наружу, а мне велел убраться с крыльца подальше, как будто оно чем-то менее безопасно, чем другие комнаты. У нас окна везде, твари могут вломиться куда угодно, если захотят. А ещё очень пугала мысль, что если с папой вдруг что-то сейчас случится, то это будет из-за меня. Из-за моей навязчивой идеи, основанной на светящихся грибах и облизывании плафона.

– Будь дома, – повернулся он ко мне, стоя в дверях и шагнув правым сапогом за порог, – Будь сильным, всё понял? – говорил он мне, будто собирался прощаться, а я мог только кивать в ответ, слёзы своей горечью сдавили всё горло.

– Свет не включай, даже если что-то услышишь, – наставлял он меня, – Вяленого мяса хватит надолго. Посмотришь потом, что ещё есть в погребе. Ничего и никого не бойся, вокруг дома частокол. Если что, есть соседи. Верь в себя и жди помощи.

– Папа! – только и вырвалось у меня вместе с протянутыми к нему руками.

– Я мигом, – кивнул он, – Люблю тебя, сынок. Затаись и жди, – поглядел отец мне в глаза и вышагал наружу, осматриваясь по сторонам и прикрыв дверь, так что дальше я уже не мог его видеть.

Нужно было всего-то пройти вдоль стены дома, вручную отключая фонарь там, где его он щёлкает его кнопкой каждый день ближе к вечеру. Либо двинуться в другую сторону прямо к тарахтящему генератору, вырубая тот неведомым мне способом, но, наверняка, тоже совсем не сложным. Пап всё знает, обязательно справится и быстро вернётся. Расстояние одинаковое, не знаю, что бы выбрал сам в такой ситуации, главное было, как можно быстрее вернуться домой.

Но, пожалуй, выбирать стоило генератор. Ведь фонарь – это приманка для мотыльков, там могли быть эти твари, собраться вместе и облизывать его, тянуться всеми своими пастями, пытаясь откусить подвешенный плафон с лампой, но пока я это сообразил, вокруг дома уже взвыл хор хищнических черепов, раздался приближавшийся топот и парочка выстрелов…

Я помчался к своему окну, а за ним царил лишь мрак. Фонарь был выключен. Может, откушен, может, уничтожен из двустволки, теперь уж не видно. Даже луна освещала совсем не западную часть нашего земельного участка, так что я остался внутри тёмного дома дожидаться папу, а он всё никак не шёл и не шёл.

Поначалу я думал, что разобравшись с фонарём, он решит ещё и заглушить генератор, разгуливая туда-сюда, но зачем так сильно подвергать себя опасности?! Потом я подумал, что, может, для успокоения нервов он решил закурить. Но тоже врядли, я ведь ему всё объяснил. Теперь любая загоревшаяся спичка или мерцающая в темноте сигарета станет манком для чудовищной нечисти, тут же ринувшейся на блик.

А, если, он там упал от ран, если ему нужна помощь? Могу ли я нарушать все его запреты и подвергать опасности уже себя, выйдя наружу? Хватит ли мне сил затащить в дом такого крепкого и рослого мужчину? Что-то придумаю, буду пытаться, нельзя же оставлять его там одного!

Я неспешно ходил из комнаты в комнату, стараясь, чтобы половицы не скрипели, выглядывал наружу, но нигде ничего не видел. Лишь с веранды было видно посеребрённые бледным светом с зловещих ночных небес пустынные деревенские улочки, заборы, кустарники, соседские домики, деревца… Но ничего кроме.

Внутри меня всё одновременно и пылало, и холодело. Где же он? Почему не возвращается? Почему не идёт? Я не мог его звать, не мог ослушаться и выйти наружу, ведь если меня поджидают жуткие монстры, то нужно оставаться здесь, где безопаснее. Секунды казались часами, а волнение переполняло настолько, что ладони сильно потели, я себе просто места не находил.

А где-то вокруг снова поднимал пыль копытный топот. Я увидел издали, как крупная тварь, похожая на лохматый маленький цилиндр на корявых разного размера ножках, увенчанная вздымавшимися рогами, склонялся возле костров и начинал пожирать прогоравшие головешки одной, а то и несколькими соседними своими костяными мордами, следуя своему инстинкту жрать всё, что несёт свет, и переворачивая дрова изогнутым клювом.

Воочию предо мной появилось подтверждение моей теории. Я смог хоть что-то… Но этого было ничтожно мало! Вероятно, я даже отца не уберёг, который всё-таки мне поверил. А хотелось бы сделать намного больше, поделиться с кем-то всем этим, пока о дом трутся тушами, вороша частокол, и скребутся другие, кто не поедал угли, а, вероятно, уже давно здесь чуял меня.

Когда свет луны добрался до резного обеденного столика, я выхватил маленький ножик для чистки картошки, которая, может, ещё осталась где-то там, в погребе, и принялся вырезать крупно и чётко, букву за буквой прямо на деревянной поверхности. Быть может, это последнее, чем я действительно могу быть полезен всему человечеству…

Но, даже если и удастся совладать с этими уродливыми козлоногими, что мы будем делать с той, что взирает на нас свысока? Что мы противопоставим ей? Их чудовищной колоссальной матери, сеющей страх в людские сердца, пронзающей души ледяным отчаянием, порождённой некой потусторонней бездной, что таится вне нашего понимания…

Эпилог

Отчёт Агапова В. С., капитана седьмого разведывательно-эвакуационного мотострелкового взвода под старшим командованием майора Синицина О. В. и входящего в роту подполковника Зуева Н. Н. от 17 июня ||||| года.

Докладываю, что миссия в деревню «Сухое Озеро» Минусинского района Краснодарского края республики Башкортостан возымела неожиданный поворот, поспособствовавший развитию нашей дальнейшей тактики ведения боя с неприятелем. К сожалению, как и многие другие деревни вокруг Магнитогорска, эта подверглась нападению и пала в неравной схватке с не до конца ещё изученным врагом и была почти полностью разрушена.

Подобно соседним поселениям, здесь также пытались отогнать и отпугнуть силы неприятеля разведёнными кострами вдоль периметра и некоторых конкретных участков. Как и в прошлые разы – безрезультатно, метод своей эффективности снова не дал, а следов от побывавшего там врага на участках везде предостаточно.

Взвод сумел изъять на нужды выживших ряд ресурсов, среди которых первыми по важности идут продовольственные и боевые. Также небольшое сохранившееся поголовье скота, в том числе домашней птицы. Полная опись прилагается к отчёту отдельно. Особо ценным стоит отметить пополненный боезапас охотничьей дроби, сигнальных ракет и большое количество патронов к пистолету Макарова (ПМ) ИЖ-70-17А девятимиллиметрового калибра. Однако самого пистолета, как и владельца, обнаружено не было.

Тел в деревне найдено было чрезвычайно мало, как и по итогу предшествовавших миссий необходимо большую часть населения объявить пропавшими без вести. Кто-то мог покинуть деревню своим ходом, убежать в леса, отсутствовать во время спасательной операции (напр. охотники). Однако поиск во всевозможных погребах, подвалах и убежищах был взводом проведён с полной и тщательной отдачей делу.

Больше всего нас поразил странный иссохшийся труп, замурованный в бревенчатой банной постройке председателя сельсовета Тагирова Айдара Губей-улы. Опознать тело по каким-либо внешним признакам не удалось. Но в отличие от других странных покойников, похожих на рыб и земноводных внешними признаками, этот выглядел очень уж странно. Осмелюсь предположить, что он являлся захваченным в плен неприятелем.

Тело человекоподобное, лишённое всяческого волосяного покрова и ногтей. Тело щуплое, высота два метра шестьдесят семь сантиметров. Череп массивный, гладкий, ротовая область по-странному цилиндрически выпячена, а передний ряд искривлённых зубов дополняется задним вторым. Лицо сморщено, напоминая звериный оскал какого-нибудь примата. Тело забрано для дальнейших анализов экспертами уже на военной базе. Груз с пометкой «НТ-112». Подобное описание с дополнением бойцов-очевидцев из взвода во втором приложении к отчёту.

Очень странным нахожу жилище местного шамана тенгри, изнутри всё устлано человеческими костями, среди которых два черепа совсем маленьких, детских. Кругом непонятные религиозные символы, чем-то смахивающие на сатанинские пентаграммы с добавочными народными узорами. Похожий символ был начерчен на поле, что у озера, сложенной травой. Предполагаем, что сознание деревенских жителей деградировало до суеверий, странных культов и даже чудовищных жертвоприношений среди своих. С подобной трансформацией характера на религиозной почве взвод уже сталкивался несколько раз в прошлых вылазках, о чём подробнее рассказано в прошлых отчётах. Но здесь всё увиденное среди последствий меня по-настоящему ужаснуло подобной жестокостью.

Но самым удивительным для нас был один из домов на окраине, обнесённый большим частоколом, в котором погибло, напоровшись, несколько вражеских тел. Рядом с постройкой среди человеческих останков было найдено двуствольное охотничье ружьё «ИЖ-43», в частности модель «МР-43Е» с прикладом из бука. А внутри дома, в чёрном комоде целый склад боеприпасов по ящикам к нему и одноствольному турецкому «Impala Plus», которое нигде на территории участка обнаружить не удалось. В постройке почти полностью отсутствовала одна стена, через которую, видимо, и было совершенно проникновение сил неприятеля. Припасов и ценностей, в остальном, внутри было не более чем везде. А вот надпись, обнаруженная нами на деревянном столе недалеко от находившегося внутри на полу трупа – обглоданного маленького скелета, скорее всего, принадлежавшего ребёнку лет десяти-одиннадцати, перевернула всё наше представление о сражении с загадочным врагом.

Нацарапанная надпись гласила «Они ползут на свет!», что при дальнейших наших исследованиях на месте подтвердилось, как истина. Противник, как обезумевший, набрасывался на расставленные прожекторы и оставленные под наблюдением лампы. Стало ясно, почему враг активен лишь ночью, почему были совершены нападения на дивизии и взводы в пути. Если бы информация не была нами вовремя обнаружена, это могло стоить жизни бойцам седьмого разведывательно-эвакуационного мотострелкового взвода или даже всему взводу разом.

Считаю самым главным донести эту мысль и до вас в итоге отсчёта. Свет, будь он электрический, от огня или любой иной, провоцирует у полчищ противника инстинкт к нападению. Природу и суть этого явления пока разгадать не удалось, зато с помощью засад удалось заполучить образцы, отправленные на изучение и дальнейшие исследования. С пометкой груз «НО-082».

Таким образом, ведение боя с минимальными потерями с нашей стороны возможно в первую очередь в дневное время, пока враг малоактивен или пребывает в подобие сна. А для вечерних и ночных боевых действий нам необходимо обмундирование для бойцов приборами ночного видения и отсутствие источников света с нашей стороны, за исключением намеренной провокации сил неприятеля в засады и ловушки. Считаю важным отметить, что огнестрельное оружие при применении в тёмное время суток также производит вспышки, приманивающие внимание врага на себя, и впору задуматься, как мы можем это исправить, пока ещё не стало слишком поздно.

Фотографии с места событий эвакуационной миссии, в том числе этой, быть может, меняющей сам ход войны, надписи с разных ракурсов находятся в приложении №3 к данному отсчёту. Заверяю подлинность всех предоставленных материалов лично. Ожидаю дальнейших распоряжений. Капитан Агапов В. С. Войсковая часть 31709 города Магнитогорска.