Старшая. Предназначение

– Так и калекой оставить можно, – простонал он.

– А что ты подставляешься? – досадливо парировала я, потирая ушибленную макушку.

– Я бдил, – обиженно ответил он.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. При этом Рус кривился, ему было больно смеяться, и очень забавно выглядел. Я повернулась к Максу. Он согнул руку в локте и подпер ею голову, внимательно разглядывая нас.

– Что ты так смотришь? – с подозрением спросила я у него и вдруг опомнившись, задала другой вопрос, – как ты?

– Великолепно, – Макс широко улыбнулся и легко вскочил на ноги.

– Куда ты! – охнула я, – тебе лежать надо, – но тоже осторожно поднялась.

– Чувствую себя очень хорошо, есть еда? – его глаза вдруг сверкнули, – я зверски голоден.

Он вдруг с беспокойством оглянулся и его взгляд метнулся по поляне:

– А где мы? А где Лиен? – он резко развернулся ко мне, и схватил меня за руки, – Эль? Где Лиен? Они забрали его? – в его глазах метался такой страх, что мне стало не по себе.

– Ты совсем ничего не помнишь, Макс? – я попыталась вытащить свои руки, но тщетно.

Он на секунду задумался, потом ответил:

– Помню Кейдана, помню, как оттолкнул тебя и закрыл щит. Все.

Он вдруг заметил мой порванный рукав и развернул левую руку ладонью вверх.

– А это что?

Я посмотрела туда, где остановился его взгляд. Татуировка проявилась полностью, и теперь черная вязь от кисти доходила до локтевой ямки. Я подняла глаза на Макса и встретила его потрясенный взгляд.

– Как это?…, – он пребывал в такой растерянности, что похоже, забыл все слова, – что это?

– Я не знаю, – пожала я плечами, – оно само. Сегодня проявилось полностью, утром еще была бледнее.

– Утром? – Макс переводил взгляд с меня на Руса, потом на Виту в поисках ответов, но у нас самих было не меньше вопросов.

– Это невозможно, это просто невозможно, – и вдруг снова схватил меня за руки, – где мой брат? Что произошло?

Я вздохнула. Похоже ответы на мои вопросы появятся еще не скоро. Я как можно подробнее рассказала Максу все, что помнила сама.

– Кровью? Своей? – он внимательно посмотрел на меня, – клинок обычный был?

Я пожала плечами.

– Как же, обычный, – пробормотала Вита, – вполне себе обычный ритуальный клинок, – она вытащила нож и рукояткой вперед подала его Максу. Он внимательно осмотрел лезвие и нахмурился.

– А что говорила?

– Макс, не помню. Слова они сами, понимаешь? Сами лились, я как будто повторяла просто.

– Я что-то говорил?

– Да, мне показалось ты разговаривал с Лиеном. Но мысленно.

Ничуть не удивившись, он кивнул.

– Можешь вспомнить что я сказал?

Я на миг закрыла глаза:

– Шассэм карат, хэссе. Вроде так.

– Ты жив и это главное, брат, – перевел Макс и замолчал.

– Что значит моя татуировка?

Он посмотрел на меня и просто сказал:

– Теперь ты Хранитель.

– Чей? – я не понимающе взглянула на него.

– Волка.

Сзади удивленно присвистнул Рус.

– Какого волка? – мой мозг отказывался понимать, – Карателя?

Макс кивнул:

– Это невероятно, Эль, у нас никогда не было хранителя человека. У нас вообще был только один хранитель. Всегда.

– У нас? Я и твой Хранитель тоже? – я обернулась в поисках бревна, на которое можно присесть.

– Эль, – он чуть задержал меня за руку, – нам надо поговорить.

– Удивительно, – я не удержалась и съязвила, – как такая светлая мысль могла прийти в твою голову. Надо поговорить? Нам ОЧЕНЬ надо поговорить, Макс.

Он снова кивнул и плечи его как будто сникли.

– Еда готова, – пока мы обменивались новостями Вита успела пожарить мясо и сейчас до нас доносился его одуряющий запах. У Макса громко заурчало в желудке, и я махнула рукой – иди.

Мы ели молча. Макс поглощал мясо огромными кусками и Кати не успевала ему подкладывать самые большие ломти. Вита с Русом ели неторопливо, а же вяло ковырялась в плошке. Каждый думал о своем. Наконец Макс насытился и с жалостью отдал свою чашку Кати. Я тут же последовала его примеру. Макс взглянул на меня и тяжело вздохнул. Больше оттягивать разговор он не мог.

– Мне нужна клятва молчания, – произнес он, – все, что будет здесь услышано станет запечатанным навеки в сердце, и не раскроет уста знающего, – сказал он первым слова древней клятвы.

Мы по очереди повторили за ним. Он протянул руку ладонью вверх, на нее я положила свою, затем Рус, Вита и Кати. Красный дым, появившийся ниоткуда обвил наши руки и растворился в воздухе, подтверждая печать неразглашения. И Макс начал говорить:

– Давным-давно, – предупреждая мой вопрос, – очень давно, Эль, так давно, что я уже и не помню, один человек разбил свое сердце. Разбил так, что миллионы осколков разлетелись по всему свету и собрать их он уже был не в силах. Он проклял богов, которые так ни разу и не ответили на его молитвы, но одна их них все же откликнулась. Та, которая царила в мире мертвых, Пелена. Сейчас ее уже никто так не называет, у вас она известна как…

– Плачущая, – прошептала я.

Макс кивнул и продолжил:

– Она предложила избавить его от боли и страдания, но взамен он будет служить ей. Был оговорен четкий срок, десять лет. Всего десять лет, за время которых он бы забыл обо всем и излечил свою душу. Но богиня оговорилась – договор будет расторгнут в том случае, если он выполнит все условия. И когда он спросил какое, она разделила его меч пополам, превратив один двуручный в два, совершенно разных меча. «Мы расстанемся с тобой тогда, когда ты вновь соединишь то, что разбито сейчас на две половины». Человеку на тот момент было все равно, он знал, что на его земле есть кузница, в которой выковать можно все, что угодно, и он без раздумий согласился. Его боль была слишком сильна. Прошло десять лет. Человек забыл о боли, забыл о страдании. Он отдал свою волю той, которая единственная откликнулась на его молитвы к богам. Дева сделала его Карателем. Справедливым, бессердечным и жестоким. Один год из трех он собирал для нее черные души по всей земле. И честно выполнял данное слово. Но однажды, богиня предложила ему стать ее мужем, и править подземным царством вдвоем. Она видела, насколько силен ее слуга и хотела соединить их силы. Но человек вдруг отказался. Он снова начал чувствовать, снова захотел жить. Но Дева лишь смеялась. Условие расторжения договора человек так и не выполнил. Многие годы он искал свои земли, но так ни разу и не смог вернуться обратно. И два меча вечным напоминанием жили у него за спиной. Пелена так и не смогла простить ему отказ. Она наказывала его, истязала, измывалась над ним как могла, но тщетно. Человек лишь закрывался в себе еще больше. И тогда она оставила его в покое. Но если раньше Каратель был справедливым, то сейчас он внушал ужас всем. Потому, что теперь, в каждый свой выход на землю за ним идет Страж, которому приказано убивать весь род виновного. И Каратель ничего не может с этим сделать. Он просто стоит и смотрит как Страж вырезает иногда целые города. В тот момент, когда виновный в преступлениях умирает, тело Карателя отказывается ему повиноваться. Он слышит плач и стоны, видит, как режут и рвут на части невинных людей, но ничего не может с этим сделать. Такое наказание она решила оставить ему навечно.

Макс замолчал и вздохнул.

– А отказаться от того, чтобы быть Карателем тоже нельзя?

Макс невесело усмехнулся:

– Пробовал однажды. Помните последнюю войну Неприкасаемых? Сколько людей тогда погибло? И погибло бы еще больше, если бы Лиен не сдался.

– Я помню, – сказала тихо Вита, – я только окончила Академию, и меня сразу направили в передовые войска. Рук не хватало, люди прикрывались мертвыми как щитами, и тоже умирали. Звери не щадили никого.

– Она тогда сказала, что все быстро закончится, если он перестанет упрямиться, – у Макса внезапно пересохло горло, – и он… перестал.

Мы молча сидели у костра и смотрели на огонь. Казалось, вопросов не осталось, но у меня в голове картинка не складывалась. Я пошевелила палочкой угли и посмотрела на Макса:

– Хорошо. На счет Лиена я поняла. А кто ты в этой в этой истории?

Макс чуть улыбнулся и вытянул ноги:

– Я? А я Меч.

– Какой меч? – я ошарашенно смотрела на него во все глаза, – тот который пополам?

– Тот который светлая половина, – рассмеялся Макс.

– А темная? – Рус поднял голову.

– Темная всегда с Лиеном.

– Ничего себе, – выдохнула я, – а я? Кто я для вас?

– Теперь Хранитель. Раньше всегда Хранителем была Дева.

Я оторопело разглядывала татуировку и снова посмотрела на Макса.

– Я не знаю, как это произошло. И не могу объяснить почему, – он развел руками, – я сам в полной растерянности. Но то, что ты сейчас Хранитель не сомневайся. На моем мече тот же узор. И волк отозвался на твое заклятье кровью. И оковы ты смогла разрушить. Я точно знаю – сейчас нам возврата нет. Сейчас ты та, кто заключил договор с человеком. Ключ у тебя.

– Да, я видела такой же рисунок.

– Где видела?

– Ну на мече, там, у тебя. Ты же без сознания был, и я решила попробовать наполнить твой резерв. Но не так как в прошлый раз, а потихоньку. Но резерва не увидела, зато погуляла по коридорам и нашла меч. Он валялся на полу грязный и ржавый. Я его почистила и починила. И ты пришел в себя.

Макс схватился за голову:

– Невероятно.

И тут ко мне пришла мысль:

– Я могу изменить условия сделки?

Макс улыбнулся:

– Нет. Условия изменить нельзя. Но можно изменить к нам отношение. Можно запретить и разрешить. Можно позвать. Можно приказать, – он почесал затылок, – наверное можно. У нас никогда не было человека-хранителя.

– А где волк?

– Он будет следовать за тобой. Он не понимает, что произошло. Дай ему время.

Наконец Вита, молчавшая все это время произнесла:

– То есть ты хочешь сказать, что Эль, каким-то непостижимым образом выдрала из ла… рук богини мертвых одного из своих самых приближенных слуг, который служил ей предположительно около семи столетий, за которым во все времена была закреплена слава одного из самых кровавых демонов, привязала его к себе неразрушимой магией крови, при этом она может им управлять, но менять договор не может? И богиня успокоится, и решит – судьба есть судьба? Так, парень?

– Мы все умрем, – трагично завершил Рус.

Макс пожал плечами и грустно усмехнулся:

– Примерно так. И, думаю, она действительно не оставит нас в покое. Вопрос времени.

Я сидела и не понимала, как я умудрилась во все это вляпаться? У нас была цель – найти моих родных, найти то, о чем наша с Витой память упорно молчала, разобраться со своей силой и прошлым. Зачем мне все то, о чем мы сейчас говорили на поляне?

Мы молча переваривали услышанное. Макс с виноватым видом изредка поглядывал на меня, периодически тяжело вздыхая. Вдруг где-то вдалеке мы услышали вой. Я быстро взглянула на Макса и он утвердительно кивнул. Рус приподнялся и прислушался.

– Рус, а ты можешь с ним поговорить?

Брат отрицательно покачал головой:

– Нет, он только что известил всех об Охоте. И это его Охота. Я не могу нарушить его одиночество.

Я повернулась к Максу:

– А он излечился? На нем места живого не было.

– Да, как только обернулся.

Я кивнула, и мы снова замолчали. В голове вертелись какие-то разрозненные вопросы, которые никак не могли собраться в единое, главное, о чем обязательно надо было спросить, и я задавала их невпопад, но Макс терпеливо отвечал на все.

– Макс, а почему он разбил свое сердце? – мне вдруг показалось это очень важным.

– Извини, Хранительница, этого я не могу тебе сказать.

Хранительница. От этого слова у меня по спине пробежал озноб.

– А он точно знает, что это именно я?

Макс улыбнулся:

– Конечно. Он чувствует твою кровь в своей. Он чувствует знак Хрона.

– А что должна делать Хранительница? – с любопытством я взглянула на него.

– Ты знаешь, я не могу тебе точно сказать. Мы жили там не так как здесь. Там Лиен всегда был волком, а я бесполезной железякой, валявшейся у него в покоях. И только когда приходило время идти на землю, мы с ним обретали человеческие сущности. Год мы живем в человеческом мире, а потом возвращаемся обратно. Мы всегда знали куда идти и что нужно сделать.

– Ты говорил про зов, который услышал Лиен, когда вам пришлось свернуть с тропы.

Макс покачал головой:

– А вот тут самое непонятное. Я тоже его слышал. Это как будто… как будто незавершенное дело, и ты точно знаешь, что надо развернуться и пойти… а вот куда, я не был уверен. Думаю, Лиен слышал его сильнее, потому и свернул. Хотя я всегда знал, что с Тропы невозможно уйти. Как оказалось – нет. Мы ехали несколько дней, попали в какую-то деревню, разбойничье логово, там и делать-то нечего было, разбойники быстрее нас попадают к Деве, пьяные драки, нападения, их век недолог. Другое дело знатные люди – их охраняют, спасают им жизни. Мы приходим за ними, но никак не за мелкими жуликами. Лиен тогда недоумевал, почему зов привел его именно туда. А следом пришел Страж.

– Всех вырезал? – у Кати перехватило горло.

– Нет, – покачал головой Макс, – троих детей ему не отдал Лиен, приемыши.

Мы с Русом быстро переглянулись.

– Девочку и двоих мальчишек?

Макс кивнул и вдруг вскинул голову:

– А вы откуда знаете?

– Мы рядом были, в часе езды, приехали вслед за вами.

– Лиен растерялся тогда, я вообще его таким ни разу не видел. Потерял зов. Повернули почти наугад. А дальше вы уже знаете. Мы не вернулись, Она приказала нас вернуть.

Я заметила, что Макс чаще называет ее Она, не желая вслух произносить имя.

– Скажи, а почему волк не приходит?

– Ты не звала его, – он внимательно посмотрел на меня.

– Я должна его позвать? – опешила я.

– Ты Хранительница, сейчас он подчинится только тебе. Даже если сам не хочет.

– Макс, да что ж ты за… меч такой! – я запнулась, не зная, как его обозвать, – я вообще не понимаю, звать его или нет, я вообще ничего не знаю!

– Эль, – он вдруг стал серьезным, – мы с ним сейчас принадлежим полностью тебе. Захочешь – позовешь. Захочешь – прогонишь. Захочешь – оставишь его в волчьей шкуре навсегда. Тебе решать.

– Я не хочу. В смысле я не хочу хотеть что-то от вас. У меня свой путь, а вы… с тобой я еще как-то разговариваю, спрашиваю, мы вместе пережили уже столько, что почти породнились. А с ним… я даже не помню, как он выглядит!

Макс негромко рассмеялся:

– Вот и позови, рассмотришь, потрогаешь, даже понюхаешь, если нужно, хотя он после волчьей шерсти не очень, – и рассмеялся еще громче, потому, что я его пихнула в бок.

– Я не знаю куда вы идете и зачем, я не задавал вопросов, как ты заметила, но, если нужна помощь – мы с Лиеном обязательно поможем. И не потому, что ты можешь приказать. Просто потому, что вы отозвались, когда нам самим было тяжело. Я ненавижу возвращаться в Чертог Девы, три тоскливых года – это невыносимо. А куда едете вы? – сменил он тему, – нам все равно придется следовать за вами, пока мы вместе во всем не разберемся.

Я посмотрела на своих спутников. Вита пожала плечами и судя по всему, была не против, Рус же коротко кивнул, и я вкратце рассказала нашу с Витой историю. Умолчала только об одном. О том, что я горемычное Предназначение говорить не стала. Самой бы понять чье и зачем.

Макс кивнул:

– Значит, едем искать ответы.

***

Мы остановились на небольшой поляне, и я поняла, насколько устала. Есть не хотелось, но я машинально помогала Вите готовить ужин. Последние несколько часов мы ехали молча, и у меня было время подумать. А сейчас хотелось просто остаться одной.

– Рус, – я позвала брата, – я схожу к ручью.

Макс подскочил готовый проводить меня, но я лишь махнула рукой:

– Макс, сама.

Он поколебался мгновение, но все же уступил. Я прошла за деревья и сразу увидела воду. Уселась на удобный камень, обхватила руками колени. Вода лениво переплетала небольшие волны и смахивала небольшие островки тины к берегу. Вокруг уже сгущались сумерки, а мне очень не хотелось возвращаться. И то, что меня никто не тянул насильно за руку обратно к стоянке говорило только о том, что и Рус, и Макс по очереди приходили тихонько меня проведать. Я была уверена, что Вита при этом каждый раз выговаривала обоим:

– Дайте девочке подумать.

Я уже еле различала противоположный берег этой не большой речушки, как вдруг мне показалось сзади какое-то движение. Я напряглась, позволяя силе спуститься к кончикам пальцем, чтобы в любой момент активировать защитное заклинание, и краем глаза, слева, заметила темную морду волка. Он понял, что я обнаружила его присутствие и сел чуть позади меня. Я не поворачивала головы, но мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он был так близко, что я чувствовала на левом плече его теплое дыхание.

– Ты знаешь, – тихонько сказала я и волк незаметно дернул ушами, – я не смогу тебе объяснить, как получилось, что теперь я твой Хранитель, но, если хочешь, я могу рассказать о себе. Возможно, тебе покажется странным, то, как я об этом говорю, но я и на самом деле не многое помню.

Я говорила и говорила, а волк молча слушал. Я рассказывала ему какие-то забавные случаи из нашей с Русом жизни, рассказывала о том, как мы приехали к герцогу. Делилась мыслями, о которых не говорила даже брату. Волк молчал и слушал. А я боялась повернуть голову и встретиться с его глазами. Боялась, что тот взгляд, который я помню перед тем, как он ушел, не будет таким же. Волк вздохнул и положил морду мне на плечо. А я неуверенно подняла руку и зарылась пальцами в его шерсть. Ох, зря я это сделала. Перед глазами тут же вспыхнуло видение. Какой-то мрачный, полутемный подвал, освещаемый с двух сторон чадящими факелами, в центре – каменное ложе, на нем обнаженный до пояса мужчина. Руки его разведены в стороны и скованы толстыми цепями, концы которых уходят куда-то вниз. Из разбитой губы мужчины идет кровь. Его черные брови нахмурены, губы упрямо сжаты. Влажные, чуть вьющиеся пряди волос облепили скулы. Он напрягает руки, и металл браслетов режет кожу. Темные капли стекают по предплечьям. Рядом с ним стоит изумительной красоты женщина в облегающем черном платье. На ее губах легкая улыбка.

– Не передумал, любимый? – она хищно взглянула на него и подняв руку провела указательным пальцем сначала по виску, спустилась к шее и ниже, на грудь. Мужчина стиснул зубы и мотнул головой. Тогда она провела пальцами по его губам, еле касаясь, испачкала руки в его крови и поднесла ко рту. Кончиком языка слизнула капли и удовлетворенно улыбнулась. И вдруг, наклонившись к его уху прошептала:

– Я подожду, что такое вечность? – и рассмеявшись сама себе снова провела рукой по его плечу, с сожалением поджала губы и махнула рукой.

Видение вдруг исчезло, а волк, глухо зарычав метнулся в сторону. Я резко вскочила на ноги, крикнула:

– Стоять! – и услышала, как в моем голосе добавились металлические нотки. Волк встал как вкопанный. Низко опустил голову и утробно зарычал. Я обежала его и упала перед ним на колени. В тот момент страха не был совсем. Обхватила его морду двумя руками и горячо зашептала:

– Лиен, прости, я не хотела. Я не пыталась увидеть, не специально. Я не умею пока по-другому, не контролирую, не уходи. Хочешь, сам смотри!

Краем глаза я заметила в стороне движение, и скорее ощутила, что это был Макс. Он вдруг переменился в лице и крикнул:

– Эль! Нет!

Но было уже поздно. Я прижалась лбом к морде волка, крепко зажмурилась и разрушила защиту. Сказать, что по мне прошлись молотом – не сказать ничего. Я ощущала присутствие волка в своей голове, и чувствовала, как он жадно впитывает все, что видит. Вместе с ним, как будто со стороны наблюдала за нами с Русом. Вот мы с Витой, герцог, его жена. Он пошел глубже, и я с удивлением рассматривала себя на корабле. Неужели это я, такая маленькая и хрупкая девочка, которая крепко цепляется за поручни подставляя свое лицо морскому ветру? Глубже, Эль, пойдем, не бойся. Лиственный город, его красота очаровывала с первых мгновений, величественные дома в окружении вечных кленов, они сами выбирали себе время года. В одно и тоже время тут можно было увидеть и зеленую, и красную, и ярко-желтую листву. Город поражал красотой и отсюда совсем не хотелось уходить. Дальше, Эль, ты все это помнишь. Нет! Я мысленно дернулась, потому что мы стояли у тяжелой, отталкивающей и вселяющей ужас черноты. Я оглядывалась на огни города, и мне отчаянно хотелось обратно, но волк, вцепившись зубами в пояс брюк тащил меня совсем в другую сторону. Эль, пойдем! И я нырнула. Ощущения нахлынули с удвоенной силой. Я просто падала в бездонный колодец в кромешной темноте и от ужаса мне хотелось умереть.

Потом меня тормошили, несли куда-то на руках, расстегивали ворот рубахи. Изредка я видела смутный образ Виты, она с вечно нахмуренным лицом вливала мне в рот какую-то горьковато-сладкую жидкость. Ее лицо сменялось перепуганным насмерть выражением лица Руса, Макса, Кати… Все кружилось в каком-то калейдоскопе, обрывки воспоминаний перемешивались с реальностью. «Эль! Побежали к изумрудной беседке!» Звонкие девичьи голоса и чьи-то теплые, изящные и такие родные руки. Я рвалась туда, где мне было легко и спокойно, где не было глухих лесов и мрачных ночных дорог. Измотанная, мне до ужаса хотелось спать, и я как будто зависала в состоянии полудремы, полуяви. А ночью пришел волк. Он бесцеремонно спихнул Макса, который как я потом узнала лег рядом со мной и тесно прильнул ко мне своим черным боком. Я проснулась, потянулась к шерсти и зарылась в нее носом. От волка исходил приятный лесной дух, и я снова провалилась в сон.

Утром, открыв глаза я с удивлением осознала, что эта гора черной шерсти мне не привиделась. Волк, почуяв мое пробуждение зарылся носом в плед и легонько толкнул меня в плечо. Откуда-то сбоку послышалось:

– Элька! Проснулась?

Я аккуратно повернулась на бок и зверь, почувствовав свободу ловко вскочил на ноги. С чувством потянулся и зевнул, распахивая огромную пасть.

– Ну наконец-то! – радостно воскликнул Рус, и они одновременно с Максом вскочили с бревна, на котором сидели.

– Мы даже подойти к тебе не могли! – брат с возмущением махнул рукой в сторону Лиена, – этот упырюга не дал! Скалился бесшумно, угрожал, – он скорчил волку рожицу и мне стало ясно, что за показным возмущением стоит радость от того, что я цела и невредима.

–Угу, – вторил Макс, – даже меня не подпустил, – обиженно закончил он.

Я улыбнулась и развернулась к волку. Ему явно было не по себе. Он махнул хвостом, как будто говоря – ну все, я пошел, бывайте тут, и скрылся в кустах. Я разочарованно посмотрела ему вслед, но тут меня легонько потянули за плечо. Повернулась, встретив мягкий взгляд Макса:

– Вернется, Эль. Ты вчера закрепила право Хранительницы.

– Что я сделала? – сон никак не желал уходить. Тело было слабым, словно после болезни.

– Я чувствовал, что вы связаны, но это слишком быстро, понимаешь? Ты увидела то, что не должна была видеть, а он, разозленный твоим вмешательством протащил тебя через твои воспоминания. Вернее попытался. А потом, когда понял, что не пробьется, испугался сломать. Он очень сильный, Эль, и никогда никому не позволял проникать в свой разум. Даже ей.

Я закусила губу и кивнула. Потом посмотрела на Макса:

– Он вернет себе когда-нибудь человеческий облик?

Макс усмехнулся:

– А ты его просила?

Я отрицательно покачала головой. Вылазить из-под пледа, после того как ушел волк категорически не хотелось, и я, укутавшись с головой свернулась калачиком. Макс завалился рядом, умудрившись при этом соблюсти приличную дистанцию – тепла его тела я не чувствовала.

– Мы тут с Лиеном поговорили ночью, – тихонько произнес он, и этого было достаточно, чтобы мой любопытный нос развернулся в сторону его голоса.

– Он же тебе подойти не давал, – буркнула я, злясь на себя за то, что меня можно так быстро вывести из равновесия об одном только упоминании волка.

– Ну я ж так, для поднятия твоего боевого настроения, – голос Макса чуть изменился и в нем появились настороженные нотки.

– Куда уж боевее, – вздохнула я и тут же, не утерпев спросила, – ну и что?

– У нас дом тут не далеко, – хмыкнул он, правильно истолковав мое нетерпение, – день езды. Мы подумали и решили, что будет правильным, если мы там остановимся, приведем себя в порядок и двинемся дальше. Волку нужна одежда, а у нас с собой почти никакой смены. Он оборачивался только там, – выделил голосом он последнее слово, – здесь, в вашем мире всегда был только человеком.

– Что за дом? – я выглянула из-под пледа и с любопытством посмотрела на него.

– Ничего особенного, дом как дом. Где-то же мы жили год.

Я вздохнула и вылезла из теплого убежища:

– Я согласна. Главное нормально помыться и переодеться.

Через час мы уже мчались по широкой дороге, а чуть дальше, в стороне леса, изредка мелькала черная шкура.