Арлет. Черное дерево

– Смотришь так, будто влюбился, – Нео ехидничала у него за спиной, – Эхх, малыш Эдвиан, неужто внутри тебя прячется романтик?

– Не называй меня так, – буркнул в ответ Эдвиан, и тут же бросил цветок на землю (сделал он это с явным сожалением), – И ничего во мне не прячется.

Нео демонически захохотала, и даже Арлет не сдержала улыбки.

Они продолжали шагать, но природа, несмотря на свою красоту, никак не отменяла факта, что лес расстилался прямо на склоне огромной долины. И хоть этот склон и не был крутым, он все же оставался склоном, и обозначал не что иное, как беспрерывное движение вверх.

Путники, противясь усталости, не смели останавливаться еще несколько часов. Стараясь двигаться только вверх, они то и дело прислушивались, не ведется ли за ними погоня. Солнце уже давно село, и теперь они шли уже по ночному лесу, который сам же освещал им путь своим вездесущим огнём. Шагать по стопам пламени было весьма необычно, и все же, кто откажется от такого сопровождения в недрах непроглядной рощи? Особенно если оно дает возможность разглядеть в темноте все еще тянущийся вперед пепельный след.

Первым, как и ожидалось, капитулировал Эдвиан – он уже еле волочил ноги. Но когда послышалось его предложение о перевале, Арлет и Нео не стали возражать – да, ни голода, ни жажды, ни нужды они так и не почувствовали, но это никак не отменяло упадок сил после убийственных (в прямом смысле этого слова) приключений, который срочным образом нужно было восполнить.

Неподалеку нашлось укромное местечко – это было большое, невероятно старое дерево, очень похожее на плакучую иву. Его длинные, хрупкие ветви спадали наземь огненным каскадом, образуя у подножья ствола небольшой, защищенный от лишних глаз уголок, где троица и решила укрыться. Земля оказалась теплой и мягкой, и они с блаженством растянулись на опавших, доживавших последние часы своего огненного свечения листьях. Одежда высохла еще в первый час их шествия по лесу, и теперь ничто не могло помешать настигшей их благодати.

Некоторое время все просто молчали, наслаждаясь безоблачным, звездным небом. Над горизонтом все еще висела полная луна, а где-то под ней на лес одиноко взирала Башня – в темноте, благодаря своему призрачному сиянию, она выглядела еще эпохальней.

Арлет в который раз подумала о том, удастся ли ей заполучить остальные нити? Удастся ли отыскать остальных Хранителей, и главное, получится ли убедить их отдать ей то, в чем она так сильно нуждалась? Она снова и снова прокручивала в голове свою недавнюю встречу с ящером, и то, как ей чудом удалось спастись от его гнева. Почему же он говорил с ней так, будто она уже приходила к нему раньше? Будто уже однажды он отдал ее такую же, огненную нить? И какую плату он ожидал от нее взамен?

Арлет впервые позволила себе размышлять о том, что все это время казалось ей всего лишь бессмыслицей. А что, если Нео права? Что, если она и правда бывала здесь раньше, просто не помнит этого? Она не хотела этого признавать, но тогда, стоя посреди огненного чана, ей и действительно показалось, что она делает это не впервые. То призрачное воспоминание, внезапно настигшее ее, и спасшее ей жизнь, казалось столь реалистичным. И все же, как такое возможно? Мало того, она, оказывается и сама умеет создавать огонь – ей, по крайней мере, так показалось. Огонь очень странного, серебряного цвета.

Арлет вдруг неистово захотелось вновь испытать нить, а точнее, вновь испытать саму себя. Неужели ей и правда удалось самой сотворить стихию? Так, как это делали творцы. Но рядом лежали Нео и Эдвиан, поэтому Арлет была вынуждена сдержать свой неожиданный порыв – делиться с ними она еще не была готова.

– Знаете, о чем я думаю? – вдруг отозвался Эдвиан; он приподнялся на руках, и уперся спиной об узловатый ствол дерева, – Интересно, что сейчас происходит в Эверелле? Прошло уже три дня – разыскивают ли нас?

Арлет вдруг стало стыдно. Ни разу за все это время она не подумала о Кларе и Томасе. Они ведь наверняка сума сходят – те единственные, которые и правда могли за нее волноваться. А она даже записки не оставила. Интересно, сообщили ли они дядюшке Одвину о пропаже племянницы? И если да – что он почувствовал? Расстроился ли он, или наоборот, обрадовался, что эта обуза наконец может быть скинута?

– Разыскивают? – хмыкнула Нео; она тоже приподнялась, изящно скрестив ноги в позе лотоса, – Да я уверена, что весь город стоит на ушах. Как ни как, пропал любимый сын главы города.

– Твой отец Корморус Гримм? – Арлет с удивлением посмотрела на Эдвиана.

В Эверелле она не знала почти никого, это было так, но Клара еще перед отъездом несколько раз упоминала имя городского главы – одного из самых колоритных и незаурядных личностей в городе, о котором ей когда-то рассказывала Лианна, мать Арлет. Корморус Гримм славился своим несметным богатством и безграничным влиянием, и Клара все рассуждала, почему человек такого положения и таких амбиций прожигает свою жизнь в столь маленьком и неприметном городке, как Эверелл.

Эдвиан не ответил на вопрос. Насупившись, он лишь сдержанно кивнул, подтверждая тем самым догадки Арлет.

– Да, это и есть младший Гримм, – Нео, видимо, решила не прерывать развитие темы, – Золотой мальчик Эверелла.

Она бросила на Эдвиана странный взгляд, смысл которого Арлет так не смогла уловить. Сам Эдвиан так ничего и не добавил, а лишь стал еще мрачнее.

– Фамилия Гримм известна каждому жителю нашего городка, – продолжала Нео, – Это правда. И все же, есть в Эверелее некто еще, о ком судачить любят даже больше, чем о семье славноизвестного городского главы.

– И кто же это? – поинтересовалась Арлет.

– Это ты, – ответила Нео, и глаза ее по обыкновению блеснули.

– Я? – не поняла Арлет, – О чем ты говоришь?

Если кого и можно было назвать малоизвестным, так это именно ее. Она жила в Эверелле всего один день, и пыталась никак не привлекать к себе внимания. В конце концов, именно ради этого она и переехала в “затерянную лощину”. Но ее убеждения были разбиты вдребезги, когда Нео сказала:

– Каждый человек в Эверелле знает, кто ты такая.

– И откуда же им знать? – почему-то ощетинилась Арлет; ощущение было, словно кто-то вдруг без разрешения вторгся в ее личную жизнь.

– Эверелл отчужденный город, – ответила Нео без тени смущения, – Слишком отчужденный, чтобы кому-то ни з того ни з сего покупать здесь старинный, заброшенный особняк. Когда пятнадцать лет назад самое мрачное здание города было приобретено женщиной по имени Лианна Ноктиар, это стало одним из самых обсуждаемых событий среди горожан. Ведь в Эверелл еще никто и никогда не переезжал.

Услышав имя матери, сердце Арлет болезненно сжалось.

– Никого из нас в ту пору на свете еще не было, – продолжала Нео, – Но история о странной женщине, которая никогда ни с кем не разговаривала, и лишь изредка появлялась на окраине города, поначалу стала излюбленной темой вечерних застолий, а затем и частью мрачного Эверельского фольклора. Женщина-призрак, так ее называли, и так называют до сих пор. Таинственная дама, которая, несмотря на свое недавнее приобретение, прожила в городе совсем недолго. Вскоре, по неизвестным причинам, она покинула Эверелл, и стала возвращаться сюда лишь изредка. Но уже не сама, а вместе со своей дочерью, что вызвало очередную волну сплетен. Все гадали, откуда у нее взялся ребенок, ведь мужа ее никто и никогда не видел. Но однажды эти поездки прекратились, и вокруг стали поговаривать, что Лианны Ноктиар больше нет в живых. И слухи подтвердились, когда спустя несколько лет в город переехала ее повзрослевшая дочь – та самая, которая якобы выжила в страшном пожаре, погубившем ее мать. Так вот, Арлет, – заключила Нео, – В Эверелле все без исключения знают, кто ты такая. Вслед за тобой тянется множество рассказов, и еще больше догадок. Ты, хоть и сама того не ведаешь, уже давно являешься частью истории “затерянной лощины”.

Арлет была поражена. Не столько своей неожиданной известностью, сколько новостью о том, что ее мать когда-то была жительницей Эверелла. Лианна никогда ей об этом не рассказывала, а Арлет всегда думала, что та приобрела дом уже после ее рождения, и то лишь для того, дабы у них с дочерью была возможность время от времени прятаться здесь от шума большого города. Но, как оказалось, причины могли быть совсем иными. Получается, Лианна была знакома с Эвереллом уже давно, и покинула его незадолго до рождения Арлет – возможно, именно тогда она и встретила ее отца. Подробностей истории встречи родителей она тоже не знала. Да она хоть что-либо знала о своей семье? Ясным оставалось лишь одно – в этом городке к ее семье было приковано намного больше внимания, нежели она могла себе представить.

Арлет вдруг рассердилась. Рассердилась на мать, о которой, как оказалось, местные жители Эверелла были осведомлены лучшее нее, и рассердилась на Нео, которая рассказывала трагическую историю ее жизни с такой легкостью, будто это и правда была всего лишь местная байка.

– Ну что ж, – холодным тоном отозвалась она, – Ваши догадки верны – моя мать и правда умерла. Это случилось семь лет тому назад, в том самом пожаре, который вместе с ней стер с лица земли все, что я называла жизнью. И да, я выжила. Но никто, включая меня саму, не знает, каким образом это произошло. Мой отец тоже мертв, – добавила она, желая расставить все точки над “и” – Он был ученым, и умер от смертельной болезни, еще до моего рождения. Я никогда его не знала.

На этом она резко остановилась, надеясь, что ее краткое откровение раз и навсегда поставит точку в рассказе о невидимой женщине. И что отныне ее история больше не будет выступать в роли народного предания, которое жители Эверелла пересказывают своим детям. Ведь эта история была далеко не сказкой, она была реальна, и несла в себе лишь тупую, многолетнюю боль.

На миг зависло напряженное молчание. Первым его нарушил Эдвиан:

– Так почему же ты переехала в Эверелл? – в его голосе прозвучали нотки сочувствия, и злость Арлет немного поутихла.

– Я и сама не знаю, – честно призналась она, – Он будто сам позвал меня к себе, и я просто повиновалась.

– Совсем не в стиле Эверелла, – протянула Нео, – Мрачные улицы этого города жалуют вовсе не каждого.

Было непонятно, шутит ли она, или говорить серьезно.

– Кстати об улицах, – сказала Арлет, желая прекратить расспросы о своем болезненном прошлом, – Как так получилось, что в ту ночь вы двое оказались на той самой заброшенной улице, что и я?

Она увидела, как возле нее дернулся Эдвиан, и как глаза его на миг метнулись в сторону Нео. Сама Нео и бровью не повела, и ответила бесстрастным тоном:

– Нам по пятнадцать, Арлет. В ту ночь мы просто возвращались с очередной посиделки.

Она кривила душой, Арлет поняла это сразу.

– И как долго вы двое дружите? – спросила она.

– Мы не друзья, – одновременно отрезали Нео и Эдвиан, что лишь подтвердило догадки о том, что оба они лгут.

– Мы всего лишь учимся в одном классе, – добавила Нео, поняв, что Арлет что-то заподозрила, – И в ту ночь нам просто было по пути.

Да неужели. Выходит, Арлет была не единственная кому было что скрывать. Интересно, что могло связывать этих двоих? Что-то такое, о чем они оба предпочитают молчать? И она вновь присмотрелась к своим спутникам.

Сперва к Эдвиану. Его гладкая, бледная кожа, немного отпущенные, но ухоженные волосы, длинные пальцы, на которых блестело золотое кольцо (Арлет смогла разглядеть, что на нем изображен некий зверь, напоминающий собаку), сдержанный, но изысканный стиль одежды, – все это, несмотря на ущерб, нанесенный образу недавним заплывом, говорило об аристократичности и состоятельности юноши. А рядом с ним из стороны в сторону покачивалась Нео – полная его противоположность. Яркая, немного грубоватая внешность, нахальные манеры, и потрепанная одежда, на которой где-нигде зияли залатанные дыры, свидетельствующие ни о чем ином, как о необходимости приспосабливаться к нелегким жизненным условиям. В отличии от Эдвиана, она так ничего и не сказала о том, что могло пролить свет на ее жизнь в Эверелле, и Арлет, вовсе не горевшей желанием лезть к кому-либо с расспросами, оставалось лишь гадать, что скрывается за ее хитрыми, голубыми глазами.

– Ясно, – просто сказала она, и вновь направила свой взгляд в небо.

– Как думаете, что такого может быть заперто в этой Башне? – спросил Эдвиан спустя некоторое время, разглядывая призрачный, раздвоенный шпиль, – И почему туда не может попасть ни один творец? А это Колесо Жизни… для чего оно может служить?

– Скоро мы узнаем, – тихо ответила Арлет, мысленно поклявшись сделать все, чтоб это путешествие закончилось успехом.

Никто не ответил, и в ночном воздухе зависла тишина. Несмотря на усталость, Арлет еще долго не могла уснуть. Время от времени она замечала, как Эдвиан и Нео, которым тоже не спалось, поглядывают нее. Следуя привычке, она уже собиралась отключиться от внешних раздражителей, как всегда и делала, когда окружающие начинали на нее пялится, но вдруг осознала, что взгляды этих двоих ничуть ее не тревожат. И все потому, что ее новоиспеченные спутники смотрели на нее как-то по-иному, совсем не так, как это делали остальные. Это были обычные, человеческие взгляды, в которых отсутствовала та холодная пытливость, сопровождавшая Арлет на протяжении всей жизни.

Она не знала, с чем это связано – возможно со смертью, едва не настигшей их всех в глубинах ледяной воды, и от которой им удалось спастись лишь благодаря своему единству – но почему-то она вдруг поняла, что ее жгучее желание пройти этот путь в одиночку заметно ослабело. Ей было до странности спокойно рядом с Нео и Эдвианом, с этими незнакомцами, так неожиданно и так нагло ворвавшимися в ее неприступную жизнь. В голове тихонько зашуршал голос Интро:

– Ты ведь хочешь, чтобы они остались, не правда ли?

Арлет вздохнула.

– Кажется, хочу, – ответила она про себя.

Это было так странно, находиться среди людей, и чувствовать себя нормально. Может, она даже сумеет к этому привыкнуть. С этими словами Арлет закрыла глаза и попыталась забыться.

***

Проснулась она от яркого дневного света – луч солнца искусно пробивался сквозь длинные ветви нависавшего над головой дерева, и бессовестно светил прямо в глаза. Нео мирно похрапывала у ближайшего корня, а вот Эдвиан уже бодрствовал – он сидел на корточках неподалеку, внимательно изучая какое-то огненное растение.

– Ну, хоть одна из вас соизволила проснуться, – недовольным тоном сказал он, увидев, как Арлет поднимается, – Такими темпами мы будем бродить по этим землям целый год.

– Давно ты на ногах? – поинтересовалась Арлет, потягиваясь.

Уснуть было тяжело, но спала она на удивление хорошо, и теперь ее тело, доверху наполненное жизненными соками, было готово совершать подвиги.

– Я запрограммирован просыпаться в одно и тоже время каждый день, – ответил Эдвиан, – Проснулся, когда только начинало светать.

Посмотрев на здешнее светило, которое уже висело высоко над горизонтом, Арлет поняла, что с рассвета прошло уже, по меньшей мере, несколько часов. Потирая глаза, она нагнулась к Нео, и мягко тронула ее за плечо, призывая тем самым просыпаться.

Вскоре все трое (включая Нео, которую удалось растолкать лишь с третьей попытки, так, будто она ночью и не спала вовсе) уже шагали по лесу, одолевая склон, который с каждым часом становился все круче. С одной стороны их мышцы неистово протестовали, но с другой, угол подъёма мог меняться лишь по одной причине – пепельный след медленно, но уверенно приближал их к вершине долины, которая должна была открыть путникам новые горизонты.

Чем выше поднималось солнце, тем жарче становился воздух, и если ночью огненные деревья позволяли им не мерзнуть, то днем они становились лишь причиной липкого пота, градом льющегося по их лицам. Время от времени Нео разражалась своими типичными высказываниями, Эдвиан то и дело недовольно бормотал себе под нос, а сама Арлет предпочитала шагать молча, и не тратить силы на лишние разговоры.

После нескольких часов беспрерывного движения выяснилось, что долина намного больше, чем показалось на первый взгляд. Хвала небесам, ни в еде, ни в воде не было ни малейшей нужды, хотя прохладный ручеек, дабы умыть горячее лицо, оказался бы очень кстати. Но вокруг ничего, хоть отдаленно напоминающее водоем, не наблюдалось, поэтому путники решили не тешить себя напрасными иллюзиями. Радовало лишь, что внутри бурлила невиданная выносливость, поэтому за целый день, чтобы передохнуть, они останавливались всего один раз.

Первые перемены в обстановке они почувствовали лишь когда солнце вновь стало клониться к закату. В лицо неожиданно ударил порыв холодного, свистящего ветра. Они одолели еще несколько десятков футов, обогнули последние огненные деревья, и оказались в месте, от которого у всех троих перехватило дыхание. Где-то глубоко внутри каждый из них был уверен, что если учитывать предположительное направление подземной реки, которая уходила куда-то под лес, эта долина в конечном итоге выведет их из владений Огня, и приведет туда, где могут обитать творцы воды. Но, как выяснилось, все они ошибались. Точнее, почти ошибались – это место и правда оказалось окраиной Огненной Земли, вот только граничила она вовсе не с водой, а с местом, которое несомненно являлось владениями стихии воздуха. Владениями, которые творцы упоминали, как Поднебесье.

Арлет, Нео и Эдвиан стояли на краю головокружительного обрыва. И говоря о крае, имелось ввиду в полушаге от того места, где начиналась воистину бездонная пропасть. Еще одно неосторожное движение, и все трое уже летели бы в эту пропасть вниз головой. Никакого ограждения здесь, разумеется, не наблюдалось, и Арлет, инстинктивно схватив руку Эдвиана, осторожно отступила назад. Лишь оказавшись на безопасном расстоянии – что означало вновь ступить в тень близлежащего огненного дерева – троица осмелилась изучить то, что находилось впереди.

Перед ними открывались многие сотни, нет, многие тысячи миль открытого пространства, причем без какой-либо видимой границы. А в пространстве этом было разбросано несметное количество каменных островков – самых разных, больших и маленьких, висящих прямо в воздухе и окруженных белыми, пушистыми облаками. Некоторые из них даже объединялись в небольшие архипелаги, тянущиеся далеко за пределы видимости.

– Мне кажется, или это и есть край света? – Эдвиан так пристально вглядывался в воздушный город, что кажется, даже забыл о том, как сильно он боится высоты.

– Ага, – протянула Нео, – Самое оно. Я вот все думаю – как мы собираемся передвигаться по этим летающим штуковинам, не имея при себе парочку крыльев?

И она была совершенно права – добраться до воздушных островов было, по меньшей мере, невозможно.

– Давайте двигаться вдоль обрыва, – предложила Арлет, – Из-за густых облаков ничего толком не разглядеть. Возможно, дальше есть нечто такое, чего мы не видим.

Так они и поступили. Осторожно, внимательно просчитывая каждый шаг, и не отрывая пальцев от деревьев, чтобы чувствовать себя уверенней, они двинулись на разведку. Каждый напряженно всматривался вдаль, надеясь увидеть там хоть что-то, кроме непостижимой высоты.

После получасовой прогулки оказалось, что Арлет была права. Пройдя мимо очередного облака, выступавшего в роли непроглядной, ватной стены, воздух стал немного прозрачней, и впереди показался длинный, немного провисший мост, ведущий прямо к одному из воздушных рифов. Воодушевленные находкой, Арлет, Нео и Эдвиан ускорили шаг. Но радость их длилась недолго – как только они подошли к мосту достаточно близко, то поняли, что они здесь не одни. У самого подхода на мост толпилось несколько высоких фигур.

Троица, не раздумывая, рванула за ближайшее дерево, благодаря судьбу за то, что их не заметили. Уже оттуда им удалось разглядеть, что у моста стоят творцы. Их было четверо, и все они пребывали в своих человекоподобных обличиях. Лишь благодаря цвету их волос и глаз Арлет смогла установить, что один из них огневик, а остальные трое – воздушницы. На творцах, не считая уже знакомых телесных одежд, были накинуты белоснежные накидки – на спине огненного красовался большой треугольник, в то время как на накидках воздушниц виднелись такие же треугольники, лишь с горизонтальной линией, которая перечёркивала их посередине.

– Я все никак не пойму, почему ты до сих пор остаешься единственным, кто охраняет границу Огненной Земли? – послышался свистящий, немного тягучий голос одной из творцов воздуха; коварно улыбаясь, она обращалась к огневику, который одиноко стоял в кругу белокурых созданий, – Единение окончено, так где же остальные стражи, которые должны прибыть к тебе на подмогу? Разве ты один сможешь совладать с тремя творцами воздуха, если те, скажем, вдруг решат вывести тебя из строя?

Остальные воздушницы кокетливо засмеялись.

– А вот что никак не пойму я, – ответил огневик, он пытался держаться невозмутимо, но в голосе его сквозило досадой, – почему эти самые три творца воздуха ошиваются на моей территории? Разве вам не положено быть по ту сторону моста?

– Положено, – лукаво отозвалась другая воздушница, которая сидела прямо на поручнях моста, – И все же, как мы можем оставить такого красавца сидеть здесь в одиночестве? Разве ты против нашей компании?

Арлет заметила, как Эдвиан демонстративно закатил глаза.

– А они здесь не скучают, – шепнула ей Нео, не забыв при этом подмигнуть.

– Может, был бы и не против, – парировал огневик, пытаясь уколоть своих собеседниц в ответ, – Если бы вы хоть на минуту перестали без умолку болтать.

Послышались недовольные улюлюканье, явно наигранное.

– Ну-ну, – все та же воздушница, сидящая на поручнях, погрозила огневику пальцем, – Где твои манеры?

– Проваливайте! – огневик сделал угрожающий шаг в сторону воздушниц, явно наслаждаясь эффектом, который произвел его поступок – его обидчицы встрепенулись и отпрянули, словно бабочки, которых спугнули с насиженного места.

И все же, никто из них не собирался сдаваться.

– Ох, эти творцы огня, – театрально вздохнула самая разговорчивая, – Такие же вспыльчивые, как и их стихия. Но сегодня ты особенно сварлив, страж. Неужто это связано с побегом той загранной, которую вы, творцы самой свирепой стихии, умудрились упустить? Причем упустить из яргонской клетки…

Даже на таком расстоянии Арлет увидела, как в глазах огневика вспыхнула ярость.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сквозь зубы процедил он.

– О, прошу, оставь свои отчаянные попытки, – в словах воздушницы послышалась насмешка, – Неужто ты думал, что вам удастся это скрыть? Как только загранная покинула стены Обители Огня, каждый творец в Аграале уже знал, что вы облажались. Сейчас на беглянку ведется охота, и это лишь дело времени, когда она вновь окажется клетке. Вопрос лишь в том, чья клетка это будет? И что скажет загранная, когда ее спросят, с чьей помощью она смогла преодолеть Грань?

– Если ты хочешь в чем-то обвинить творцов огня, так не ходи кругами, – злобно зарычал огневик, отпугивая тем самым творцов воздуха еще на несколько шагов.

– Обвинить? – несмотря на приличное расстояние отозвалась все та же воздушница, – Ни в коем случае. Всего лишь невинное предположение.

Огневик уже собирался что-то гневно возразить, но умолк на полуслове, а лицо его застыло в каком-то странном, настороженном выражении.

– Здесь кто-то есть, – тихо сказал он, а затем медленно обернулся, и посмотрел прямо в ту сторону, где прятались Арлет, Нео и Эдвиан.

Сердце Арлет заколотилось с неистовой силой, когда она поняла, что творец почувствовал их присутствие. Почувствовал опасность. Она разочарованно зажмурилась, проклиная очередное невезение – и как она могла подумать, что все может пройти гладко? А когда вновь открыла глаза, то это самое невезение продолжилось – творцы уже направлялись в их сторону. Нео схватила ее за шиворот, и прижала себе, сделав то же самое с Эдвианом. Прячущиеся затаили дыхания, пытаясь ничем себя не выдавать. Бежать не было никакого смыла, и оставалось лишь надеяться, что творцы просто не дойдут до того места, где они прятались.

– Возможно, это просто лютогар, – отозвалась одна из воздушниц, по ее отчетливому голосу стало ясно, что творцы подошли к дереву уже совсем близко, – Сегодня у меня нет желания марать руки об это отребье.

– Лютогары понимают, что приближение к границе может стоить им жизни, – ответил ей огневик, – Много ли ты встречала лютогаров, решившихся подойти так близко?

Ответа не последовало. Творцы передвигались почти бесшумно, но Арлет все равно слышала, как их шаги становятся все отчетливей, и как мягко похрустывает огненная листва под их ногами. Неожиданно шаги затихли, и какое-то время все, что она могла слышать, были напряженные дыхания сидящих рядом Нео и Эдвиана. Почему творцы остановились? Неужели они решили, что здесь никого нет, и сейчас пойдут обратно? Арлет сдерживала жгучее желание выглянуть из-за дерева, дабы посмотреть, что происходит.